Девочка, с которой случилась жизнь. Книга 2

Всеми фибрами души я гнала от себя такие мысли. Но они с садистким удовольствием возвращались и… Это не было чувством разочарования, но неприятный осадок все же ощущался. Особенно если учесть, что в первые недели нашего с Грегом общения в статусе пары я летала в облаках и не обращала на подобные неприятные аспекты никакого внимания, ведь я была слишком занята мыслями о своем триумфе.

Но сейчас, спустя время, я все чаще стала задумываться, что первое время вела себя глупо, закрывая глаза слишком на многое. Я была новичком, только что попробовавшим лсд[8] и увидевшим новый мир полный ярких красок: вокруг зеленые луга, розовое небо, бабочки с размахом крыльев как у птеродактилей, единороги и другие сказочные твари. Все бегают кругами по мягким полянкам и распевают песенки. Всем весело, все довольны. Волшебство да и только. Но стоило мне выключить музыку в своей голове и чуть больше приоткрыть глаза, как я стала что-то замечать. Что-то такое, что не вписывалось в мою идеальную сказку.

Разумеется, у нас в отношениях могут быть проблемы. Проблемы есть абсолютно у всех и всегда. Вот и в отношениях с Саймоном, например, проблем не оберешься, но… почему-то я никогда об этом не задумывалась. Ну проблема и проблема. Саймон или мы вместе найдем решение. Это было чем-то само собой разумеющимся. А Грег… Это трудно сформулировать в собственном сознании. Для него нет никаких проблем. Я вижу, как он счастлив со мной, но и с ними тоже. С этими дурацкими лишними людьми.

Но ведь есть же компромиссы. Разве не этому учат меня мои умные книжки? Компромисс – вот что должно быть на первом месте в наших отношениях. Да и в любых отношениях в принципе. Это волшебное слово, которое значит так много. Просто… просто я не думала, что Грег – такой идеальный и желаемый мной, может оказаться… не таким идеальным.

Во всем виноваты наркоманы, просыпавшие свою дурь в городской водопровод? Как я могу добровольно пускать в свою голову подобные мысли?

А может, вина лежит на мне? Человек же должен когда-то взрослеть и снимать розовые очки? Но мне так хочется побыть девочкой в розовых очках в виде звездочек. Хоть раз в жизни. Почему это является таким преступлением? Почему очки обязательно должны спадать на нос, а потом и вовсе падать под ноги? Почему твое собственное сознание подкладывает такую свинью, что ты начинаешь… задумываться? Почему нельзя постоянно летать в облаках и быть безмерно счастливой? Это и есть взрослая жизнь?

Если это так, то… дурацкая эта взрослая жизнь. И кому она вообще нужна с такими проблемами?

– 2 —

Переступив порог собственной комнаты в пятницу вечером, я чуть не рухнула замертво там же, где и стояла. Сегодня Грег так замотал меня на тренировке, что ни ног, ни рук я почти не чувствовала. Дело было в том, что многие девушки футболистов из школьной сборной проводили вечера в компании своих парней, которым было нечем больше заниматься, кроме как проводить пятничный вечер на поле за очередной тренировкой. Грег упоминал о такой возможности пару раз и вот я, наконец-то, решилась прислушаться к его словам и составить ему компанию. Бегать за мячом оказалось не так сложно, как пережить остальные «развлечения» этих сумасшедших качков – друзей Грега. Прыжки, эстафеты, какие-то неведомые соревнования по приседаниям и прочее, что способно свести человека далекого от спорта в могилу.

Боже, как хорошо дома.

Ноги с трудом передвигались, так что я еле добрела до кровати. Сейчас включу телевизор и впаду в кому. Буду изображать овощ.

Сдвинув кошку в сторону и завалившись на кровать, я вдруг поняла, что все мои спортивные штаны измазаны землей и травой (спасибо Рику, устроившему мне гонку на выживание). Вздохнув и с трудом вернувшись в вертикальное положение, я натянула огромные спальные штаны и выбрала из кучи в ящике менее мятую футболку. Только я стянула кофту, как в окно постучали.

Грег пришел, чтобы перед тобой извиниться. Наверняка он уже неплохо развлекся для одного вечера и теперь он просто хочет побыть с тобой рядом… Хочет обнять тебя, чтобы ты мирно уснула у него на груди. Он так давно не залезал к тебе в окно. Почти год прошел.

Улыбнувшись – все-таки это очень романтично, когда парень лезет к тебе в окно – я, даже не задумываясь, раздвинула шторы на окне, как и была в одном лифчике. Только вот в окне торчала вовсе не голова Грега. Это был Саймон. Я резко задернула шторы назад. Несколько секунд пыталась взять себя в руки, после чего все же надела футболку и вернулась к окну.

– Я заложу окно кирпичами, – подняв раму, сообщила я Саймону.

– Извини. Я ничего не видел.

– Просто… – я смутилась, – я думала, что там Грег.

– Само собой. Можно мне?..

– Да, конечно, залезай.

Пара движений и Саймон уже возвышается надо мной, стоя в комнате.

– С твоей ногой ползать по окнам не самое безопасное занятие. Эй, что с тобой?

– Я сбежал из дома, – сообщил мне Саймон, садясь на подоконник.

– Как сбежал? Погоди… ты что?

– Не могу там больше находиться. Не могу и не хочу. Сегодня высказал все отцу, он меня спровоцировал. Так он меня еще и… не хочу сейчас об этом говорить, иначе пойду и убью кого-нибудь. – Саймон сжал руки в кулаки и напряг скулы.

– Эй, ладно, не говори. Но… я не помню, чтобы ты говорил об отце с самого… лета? А теперь вот такие новости. Я думала, у вас все в порядке. Хотя, конечно, все это неважно и потерпит до того момента, когда ты будешь готов все рассказать. Эм, ты… на совсем ушел из дома?

– Нет, конечно. Просто хочу остыть. Хотя бы неделю не видеть папашу.

– Ладно. Возможно, в вашей ситуации, про которую ты почему-то мне ничего не рассказывал, это не такая уж плохая идея.

– Можно я поживу у тебя?

– Конечно, – ответила я, не задумываясь.

– Правда?

– Саймон, – мне так захотелось обнять парня, что я прижалась к нему, – я всегда тебе рада. Оставайся сколько хочешь. Только не расстраивайся. Все наладится.

– Спасибо тебе, Энни.

– Совсем не за что. Но мистер Джейкобс… если он узнает что ты здесь…

– Ему абсолютно плевать, где я. Но все же я могу тебя попросить не говорить никому?

– Я-то буду молчать, но как же моя мама или бабушка? Бабуля целыми днями дома, она может и старая, но по любому заметит у нас в доме парня.

– Днем я буду уходить, если кто-то будет дома. Мне бы только ночью.

– А школа?

– Плевать на нее. Потому что видеться с твоим гребанным парнем у меня тоже нет сил. Хотя бы какое-то время.

– И зачем я спрашиваю? – Я отошла от окна, пытаясь уложить идею у себя в голове.

– Энни, прошу тебя.

– Я ведь уже согласилась. Теперь думаю, как воплотить все это в жизнь. Ты можешь оставаться днем у меня в комнате, если не придумаешь, куда уйти. У меня дверь закрывается на замок.

– Это не проблема.

– Хорошо. Но школа… Не хочу, чтобы тебя оставили на второй год. Мы же уже в выпускном классе.

– Потом раздобуду липовую справку.

– Я буду носить тебе задания, и ты будешь все прорешивать.

– Хорошо.

– Согласен?

– Согласен.

– Странно, но ладно. Кстати, закрою-ка я дверь, а то вдруг маме понадобится зайти. А ты закрой окно на замок и шторы тоже. Придется прятать тебя от всего мира.

– Особенно от твоего ненаглядного. Он точно растреплет все папаше, если узнает. Да и сам будет не сильно рад.

– Да уж.

– У тебя будут проблем из-за меня?

– Неважно. Давай проходи, ужинать хочешь?

– Нет, не хочется, спасибо. Я даже не знаю, что теперь делать. – Саймон отошел от окна и плюхнулся в кресло, погрузив пальцы в волосы. – Может свалить из дома с концами, чтобы больше никогда не общаться с этими людьми. Не знаю.

Паника…

– Ничего не надо сейчас делать. Утро вечера мудренее. Просто отдыхай.

– Конечно. – Саймон поднял свои глаза на меня. – Спасибо.

– Хватит меня благодарить.

– Ладно, затыкаюсь.

– Нет, Сай, – я присела перед ним на пол, уложив свои ладони на его коленях, – ты же знаешь, что для меня святое дело – помочь тебе. Особенно, что и помощи-то от меня никакой не требуется. Наоборот, должно быть весело… пожить какое-то время вместе. Помнишь, как мы однажды уже провернули этот номер? К тому же я так по тебе соскучилась за последнее время. Мы можем до бесконечности болтать, пока твой мозг не закипит от перегрузки, или вместе делать уроки. Блин, да мы все можем вместе делать. Будет весело.

– За это я не волнуюсь. – Его руки оставили волосы в покое и взялись теребить мои пальцы. – Просто, Энни… я даже не знаю, как объяснить, насколько погано мне находиться в том доме.

– Так. Стоп. Давай об этом поговорим позже. Хорошо? Ты немного остынешь, успокоишься, и все мне расскажешь. Договорились? А сейчас можем заняться чем-то более приятным, чем копание в куче неприятностей.

– Я очень хочу, правда, но в голове так и вертятся эти сраные мысли.

– С этим я могу помочь. – Улыбнувшись, я привстала и обняла парня. – Дурные мысли, изгоняйтесь. Приказ верховного главнокомандующего. Когда мне плохо, ты меня обнимаешь, и сразу же все становится прекрасным.

Саймон приглушенно хохотнул.

– Прости, дурная моя. Я и забыл, что всего-то нужно было, это просто по-настоящему тебя обнять. Так давно этого не делал.

– Да. – Я умиротворенно поглаживала Саймона по голове, слыша как ровно и громко бьется его сердце. – Но я напомнила.

– Спасибо.

– Так чем хочешь заняться?

– А что ты собиралась делать? Ну кроме расхаживания по комнате в одном белье? – В голосе парня появилась улыбка. Теперь можно было от него отстраниться, свою задачу друга я выполнила на все сто.

– Еще один подкол и…

– Понял, понял – выставишь меня за дверь. Точнее за окно. – Улыбаясь Саймон смотрел на меня. Грусти будто и не было.

– Нет, не выставлю. Я сделаю кое-что, что тебе совсем не понравится.

– Что же?

– Притащу с кухни торт. Со взбитыми сливками и вишенками. С нежнейшим бисквитом и шоколадной крошкой…

– И?

– И буду есть его одна. Ложкой прямо из коробки. – Я вспорхнула с пола, утягивая Саймона за собой, и как бы невзначай пожала плечами. – Ты же все равно сказал, что не голодный.

– Энни, это удар ниже пояса. Такой жестокости я от тебя не ожидал. – Саймон приглушенно, чтобы не разбудить моих домочадцев, рассмеялся и резко оторвал меня от пола. – Этого я никак не могу допустить.

– А кто тебя будет спрашивать? – Я была наиграно серьезна.

– Энни… – улыбка опять сошла с его лица, – ты стала такой легкой.

Не сложно догадаться, что парень опять вспомнил лето и наш не особо веселый поход, в котором пришлось малость поголодать.

– Так, мистер, нам срочно нужен торт. Будем лечить твою депрессию. – Выскользнув из рук Саймона, я нахмурилась и пошагала на кухню.

А ведь у тебя почти получилось его развеселить.

Остаток вечера прошел на удивление хорошо. Удобно расположившись на кровати, мы в сто пятнадцатый раз включили «Шрека» и поедали торт. Саймон уложил мои ноги себе на колени и очень долго поглаживал их. Я не стала сопротивляться. Наверняка его это неплохо успокаивает. Примерно на середине мультика поглаживания сошли на нет и, взглянув на него, я увидела, что он уснул. С улыбкой я попыталась вспомнить, сколько раз он уже оставался у меня ночевать? И когда это вообще началось? Кажется, первый раз был в прошлое рождество? Когда мама строго-настрого запретила Саймону приближаться к моей комнате, но мы ее, разумеется, ослушались. Или раньше?

Почему-то это важное событие тогда меня особо и не напрягло. А сейчас такие ночевки не напрягают меня и подавно. Ведь уже столько воды утекло.

Попялившись в телевизор еще минут десять, я выключила мультфильм и залезла к Саймону под одеяло. Моя голова привычно заняла свое место на его плече. Сквозь сон Саймон как обычно обнял меня, прижав еще сильнее. Сразу же вспомнилась палатка, в которой мы были так же близко. Довольная, я закрыла глаза и растворилась в запахе парня.

Боже, как я по этому соскучилась. И почему с Грегом не может быть все так же просто?

– 3 —

Наша авантюра с Саймоном продвигалась без каких-либо неприятностей. Все благодаря тому, что у Грега в футболе начался ад в связи с первой в сезоне игрой с соседней школой. Он так уставал, и так свято исполнял наставления тренера, что общался со мной только в школе (и иногда после на совместном ужине в кафе), а дальше занимался тренировками и старался соблюдать режим сна. Что означало ложиться не позже десяти и никаких побегов к подружкам. Грег вообще был очень правильным.

В нашей ситуации с Саймоном это было идеальным решением проблемы. На крайний случай, если бы Грег решил отойти от режима и переночевать у меня, Саймон мог переночевать у Билли. Он почти все время проводил у Билли в автомастерской, так что мог и остаться на ночь. Но мне ужасно не хотелось отпускать его от себя. Потому что каждый наш вечер был идеальным. И потому что, хоть Саймон и делал вид, что все в порядке, я видела, что его вся эта ситуация с отцом ужасно напрягает.

Так что я жила своей обычной жизнью, и не рассказала о своем госте никому, даже подругам. Учила уроки, со страхом написала свою первую статью под собственный фото-репортаж со школьной репетиции драматического кружка (они начали репетировать «Король Лир» по Шекспиру) и даже заработала похвалу Анджелины.

В среду вечером мы вместе с Саймоном закончили писать эссе для урока английской литературы и, отложив все книги в сторону, растянулись на полу в полу темной комнате. Саймон задумчиво кидал кошачий мячик в потолок, явно нервируя Кнопку, которая неотрывно за ним следила.

Я аккуратно водила пальцем по его ноге и длинному бледному шраму, который остался после нашего похода. Домашние шорты Саймона вполне давали мне такую возможность.

– Может все же поговорим? – тихонько спросила я.

– Удивлен, что ты продержалась так долго и не мучила меня расспросами. – Он выдавил грустную улыбку.

– Ну, если для тебя мое участие это мучение, то… – Я переключилась на две морщинки, появившиеся у Саймона между бровей.

– Не злись, ты же прекрасно поняла, что я имею в виду. – Вздохнув, он выкинул мяч в сторону окна. Черный хвост метнулся за ним и исчез в шторах. – Ладно, давай поговорим.

– Сай, я не хочу пытать тебя и вообще создавать тебе хоть какой-то дискомфорт, но и смотреть на то, как ты переживаешь, мне непросто. Может, если ты выговоришься, тебе полегчает?

– Может и полегчает. Давай проверим? – Он повернулся ко мне лицом. – Что ты хочешь услышать?

– Все с самого начала. Ты сбежал потому что…

– Потому что боялся не сдержаться и наломать дров. Отец в очередной раз завел свой разговор о том, что мы семья, мы должны общаться, должны жить мирно, должны любить друг друга и все дела. На него частенько такое находит, так что я привык. Обычно отмалчиваюсь или обхожусь парой едких фразочек и все – он забывает о подобном разговоре еще на какое-то время. И все живут как прежде. Ты же знаешь мой план – дотерпеть до окончания школы и свалить из его дома навсегда. Но в этот раз отец превзошел себя. Сначала хотел пристыдить меня, поставив в пример моего обожаемого братца, с которым они душа в душу, а после и вовсе добавил, что-то типа… мама бы не хотела, чтобы у нее был такой сын. Я понимаю, что он имел в виду не конкретно такой как я, а такой нелюдимый, не общающийся с отцом, не восхваляющий своего великого брата и все в том же духе. Но прозвучало это так, как прозвучало. Типа моя мать не хотела бы, чтобы у нее был такой сын как я. Типа только Грег смог бы попасть в категорию «хороший сын» по версии моей мамы.

– Ужас, Сай…

– У меня будто башню сорвало. Я все ему высказал. Начал с того, что меня тошнит и от него, и от его любимого сыночка. Что я лучше вскрою себе вены, чем стану хоть на толику походить на Грега. Что он может гордиться Грегом столько, сколько тому влезет, пусть хоть канонизирует его, а я буду таким же дерьмом как и раньше, лишь бы между нами не было ничего общего. – Саймон говорил тихо, старался контролировать свои эмоции, но я видела, как не просто ему это дается. – Закончил тем, что… пожелал ему сдохнуть, если он хотя бы еще раз заговорит со мной про маму. Сейчас, когда прокручиваю весь этот долбанный разговор в голове, понимаю, что это было… чересчур. Даже учитывая мою ненависть к этому человеку, желать смерти… Черт, но я был так зол. Ты же знаешь, что контроль злости – это та херня, которая дается мне ужасно не просто. Вот я и перегнул палку. Хотя сто раз зарекался, что буду контролировать свои эмоции, буду игнорировать и пропускать мимо все слова папаши. Ты знаешь, в конце этого лета я даже чуть ли не поклялся себе, что буду терпимее к отцу и постараюсь наладить наши отношения. Но в этот раз не получилось. Вот я и решил свалить из дома, остыть, чтобы не натворить делов. Короче, как-то так. Бессмысленно и не особо ново. Извини, если опять разочаровал тебя своими психами.

Я решила, что не стоит в очередной раз учить Саймона терпению и наставлять его на путь истинный. В конце концов, мне прекрасно известно как непросто бывает сдержаться, когда кто-то провоцирует тебя. В прошлой жизни бабуля испытывала меня на прочность слишком часто. Привстав на локте, я обняла Саймона, уткнувшись лицом ему куда-то в подмышку:

– Ты же знаешь, что я люблю тебя вне зависимости от того ссоришься ты с отцом или нет.

– Конечно, знаю.

– Мне очень жаль, что у вас все так непросто. И, конечно, мистер Джейкобс не прав, что сравнивает тебя с Грегом или… говорит так про твою маму.

– Если подумать, то я… не знаю, что должно произойти, чтобы я перестал ненавидеть их обоих. Хотя, про Грега все более менее ясно.

– То есть?

– Чтобы я перестал ненавидеть Грега, ему всего лишь нужно исчезнуть из нашей с тобой жизни. Все просто.

– Ах, ну да, понятно, – как-то нелепо я кивнула головой, не зная, что на это ответить.

– С отцом все сложнее. Даже не могу представить того варианта развития событий, при котором я смогу… держать себя в руках и хотя бы просто начать общаться с ним, не желая развернуться и выйти вон. Просто не представляю.

– Я… я не знаю что сказать. У меня с отцом все оказалось гораздо проще. Если подумать, у меня никогда не было к нему особой ненависти. Его просто не было в моей жизни, а потом раз и он появился. Все было крайне странно, если честно.

– Да, я знаю, что ты без труда умеешь впускать в жизнь новых людей. Но для меня все иначе. У нас с отцом не было чистого листа, с которого можно было бы начать. Уже с детства наша с ним книга, выражаясь метафорически, испачкана чернотой. Сразу после маминой смерти.

– Понимаю.

– И никакие мои мысли не помогают мне это исправить. Честно. Я ведь правда хотел что-то поменять. Думал о том, как будет классно, если я перестану его ненавидеть, и мы, для разнообразия, станем настоящей семьей. Но все равно ничего не вышло.

Я держала руку Саймона в своей, и перебирала его пальцы. Мне страстно хотелось найти для него какой-то выход, но ничего не приходило в голову.

– Черт, это все так трудно! – Высвободив свою руку, Саймон прижал обе ладони к лицу, закрываясь от меня. – Трудно быть таким… мной! И так ненавидеть. Я ужасно устал от этого.

– Боже, Сай, все это пройдет. Очень скоро, я уверена, – испуганно шептала я. – Тебе семнадцать, скоро это… отпустит.

– Откуда ты знаешь? Я вот уже ничерта не знаю.

Какое-то незнакомое отчаяние слышалось в его голосе и во всем его теле. У меня по спине прошествовала целая толпа мурашек.

– Потому что… жизнь она же полосатая. Как зебра. Так же говорят. Не бывает всегда только плохо.

– Какая глупость. – Саймон убрал руки от лица и уставился на меня. – Мне кажется, что вся моя гребанная жизнь идет не поперек зебры, а вдоль одной ее черной полосы. И я сам во всем этом виноват.

– Ты ни в чем не виноват, Сай.

– Ты ничего не понимаешь, Энни. Ты просто не можешь понять. – Страшное отчаяние в его взгляде пугало меня до ужаса. – Ведь никто… никто не заставлял меня быть таким. Отец меня и пальцем не тронул, мне не приходилось бороться за еду и крышу над головой, у меня были и есть все условия выбиться в люди. Я даже умудрился не сторчаться в каком-нибудь притоне, хотя мысли такие посещали меня в своё время. Я сам выбрал такую жизнь. Сам всё испортил. Тим не раз говорил мне, что я взвалил на себя слишком много драмы. Что у меня всегда был другой путь, но я упрямо шёл не той дорожкой. И он прав, сто процентов. Я сам во всём виноват.

У меня на глаза уже набежали слезы. Я не понимала, о чем говорит Саймон. Старалась понять, но, казалось, не могла прочувствовать чего-то, что постоянно ускользало.

– Сай, какой дорожкой? Все же хорошо… – Не припомню ни одного раза, когда бы мне было так страшно от разговора с Саймоном. Меня пугал его взгляд, его интонация, его голос.

– Не важно, Энни. Просто я явно однажды свернул не туда. Не важно… Иногда мне кажется, что я просто… сам придумал все свои проблемы и ничего не хотел слышать, когда кто-то старался мне помочь. И так шаг за шагом завел себя черт знает куда. Но ведь я не выдумал, что ему на самом деле всегда было плевать на меня! Сколько бы красивых слов папаша не говорил, он всегда ставил Грега на первое место. А про меня вспоминал только по праздникам. – В какой-то отчаянной попытке справиться с эмоциями, Саймон хотел подняться на ноги, но я его остановила.

– Не уходи, пожалуйста.

– Черт, выгляжу, как завистливое говно. – Одна рука Саймона взлетела к волосам, вторая сжала мои пальцы. – Но черт! Я ведь и правда нуждался в нём! Я же не сразу стал таким куском злобного говна!

Боже, это настоящее откровение. Помоги ему, Энн.

Я не знаю, что сказать и как помочь!

Он открылся тебе. Вывалил всю свою подноготную, которую держал в себе так долго.

Знаю, но не понимаю, как мне помочь ему.

– Расскажи мне. Расскажи всё, Сай. – Мне казалось, что единственный возможный вариант для него справиться – это вывалить все из своей души. Что бы оно не сидело внутри и не грызло бы его. – Ты ненавидишь своего отца не только потому, что он когда-то не настоял на лечении твоей мамы. Расскажи остальное…

– Ерунда.

– Нет. Я знаю, что есть вещи… которые ты держишь внутри себя. Я хочу, что бы ты поделился со мной. Окончательно. Скажи это. Тебе станет легче.

– Не станет мне легче. Уже, черт побери, точно не станет.

– Станет, поверь.

– Если ты будешь заставлять меня, я… свалю и отсюда, – выплюнул он, смотря прямо мне в глаза.

Этот фокус у него не пройдет. Он сопротивляется. Но ты нужна ему.

– Не свалишь. Я тебе не позволю. – В доказательство своих слов, я вцепилась в обе его руки. Саймон старался отвести от меня взгляд, но я упрямо заставляла его смотреть только на меня.

– Говори. Иначе ты не сможешь отпустить это.

– Ты что в психологи заделалась? – язвительно прошипел Саймон, потянув свои руки из моих. – Не собираюсь я…

– Это нужно, Сай… – произнесла я мягко, сменив тактику. – Это правда нужно. Выскажи сейчас то, что так тебя мучает. Говори. Что это?

– Он был мне нужен, вот что! – выпалил Саймон, тяжело дыша. Он сдался, перестав сопротивляться. Его ладони, которые я сжимала, ослабли. Наверное впервые в жизни он сказал эту фразу вслух. Даже для себя самого. – У меня не было никого, я не мог… просто не мог справиться… когда она умерла. Он был мне нужен, но его не было.

– Отец, – уверенно произнесла я.

– Да, мой чёртов отец. – В темноте комнаты было не разобрать, но я увидела, как глаза Саймона заблестели, будто от слез.

– Молодец, Сай.

– Не знаю, что на меня тогда нашло, – продолжил он, не обращая на меня внимания. – Мне было плохо, я не мог справиться с собой. Я хотел, что бы кто-то был рядом и тут же сам гнал всех прочь. Мне проще было закрыться. Он правда пытался. Отец пытался. Первый год, наверное, может, чуть больше. А потом всё. Я всё испортил, не поддался на его уговоры и он… перестал стараться. Я всё испортил. Из-за своего упрямства лишился отца. А потом всё пошло поехало. Одно за одним. Я… возненавидел всех вокруг. Варился в этой ненависти и закапывался всё глубже и глубже. Я сам стал…. чудовищем. Загнанным и желающим что бы все вокруг страдали так же я.

– Перестань винить себя во всём. Ты был ребёнком.

– Плевать.

– Нет, не плевать. Тебе было семь лет. Даже если восемь, ты все равно был еще ребенком. Почти как Сэмми. Ей сейчас шесть. Посмотри на нее. Ты думаешь, что через два года, как было тебе, она сможет противостоять таким трудностям, что на тебя свалились?

– Не знаю… – Саймон упрямо отводил глаза в сторону.

– И ты не чудовище. Ты самый добрый, самый заботливый и самый лучший человек на земле. По крайней мере из тех людей, кого я знаю.