Борей. Книга 2. Граф

– Меня зовут Айрин, а братика моего – Вивьен. Идем мы в город, в надежде устроиться в приют. Мы погорельцы из села Залесово. Папа мой был кузнецом, а мама лекаркой, они угорели при пожаре, а я смогла вытащить из огня только своего братика. Подайте, дедушка, ради Бога на пропитание, – все это девчушка выдала как заученное стихотворение. Судя по скудным пожиткам, у детей возникли серьезные проблемы с пропитанием.

– И давно вы в пути? – спросил я, игнорируя просьбу и направляясь к заднему борту фургона.

– Три дня уже в дороге. А тебя как зовут, дедушка?

– Мое имя Сулейман ибн Дауд, но вы можете меня звать просто дедушкой Соломоном, – говоря это, я достал из сундука-термоса кувшин с холодным молоком. – Абу, тащи сюда две кружки.

– Кто это? – испуганно спросила Айрин.

Оба ребенка удивленно уставились на подбежавшую к ним обезьянку. Абу присел напротив детей и, держа подмышкой две глиняных кружки, в свою очередь с любопытством рассматривал ребят. Пискнув и скорчив гримасу, комично напоминающую улыбку, он протянул детям кружки, которые они робко приняли в руки

– Это и есть Абу – мой друг, жонглер и акробат нашей маленькой труппы, – говоря это, я разливал по кружкам прохладный напиток.

– Абу, там у нас еще пироги были. Неси их сюда. Или ты их сточил как мандарины?

Обезьянка юркнула в фургон, и через секунду выскочила из него, неся подмышкой небольшой холщовый сверток. Распутав завязки у принятого мешочка, я вынул из него два румяных пирога с мясом и протянул их детям.

– Благодарствую, дедушка, – тихо сказала девочка, и ребята принялись за угощения. Айрин старалась это делать очень аккуратно, но мальчик, жадно поглощающий свою долю, выдал их оголодавшее состояние.

Ситуация наводила на размышления. Что делать? На кой ляд мне эти внезапные попутчики? Сходил, называется, за хлебом. Бросить теперь я их точно не смогу, но куда их девать, ума не приложу. На Пятницу никто из них явно не тянет. Ладно, довезу до города, а там время покажет.

Рассуждая над возникшей проблемой, я внимательно рассматривал горе путешественников. Худощавый мальчик с покрасневшими от слез глазами обладал типичной славянской внешностью. Кудрявые белокурые волосы, наивные и словно удивленные голубые глаза, правильный нос, чуть выступающие скулы, еще не выраженный детский подбородок – все это говорило о непосредственности и простоте характера. Взглянув в лицо девочки, я непроизвольно вздрогнул. Левая щека у ребенка была обожжена, отчего подбровная дуга опухла и прижала веко покрасневшего глаза, грубо искажая его разрез. По местным меркам это была горькая трагедия для ребенка, тем более женщины. Несчастная девочка была довольно симпатичной: голубые глаза, маленький, чуть вздернутый носик, чувствительный рисунок пухленьких губ – все эти признаки указывали на то, что из ребенка могла бы вырасти красивая невеста. Платок, из-под которого свисала на грудь русая коса, она носила, видимо, с целью скрыть ожог, обезображивающий левую сторону лица. Рана еще не зарубцевалась, и на платке выступало пятно от сукровицы. Заметив мой взгляд, Айрин наклонила голову и непроизвольно прикрыла ладонью левую сторону лица. На девочке была выцветшая белая холщовая рубаха, собранная по горловине с практически выцветшим красным узором. Поверх рубахи был надет когда-то красный сарафан, теперь имеющий бледный розоватый цвет. Мальчик также носил белую рубаху, подвязанную веревочным поясом, и серые штаны. На ногах у детей были обуты лапти с онучами, перевязанными лыковыми оборами. Вся одежонка была хоть и старая, но чистая и подшитая. Из вещей у них был только небольшой узелок, подвешиваемый на клюку.

Закончив с угощением и выпив молоко, дети поднялись и оба, в знак благодарности, поклонились в пояс.

– Спаси тебя Бог, дедушка. Ну, мы пойдем? – сказала Айрин, при этом в глазах у нее промелькнула надежда на помощь.

– Перекусили немного, ничего, потерпите до обеда. Собирайте посуду и свои вещи. В ногах правды нет, садитесь уже в фургон, пилигримы! Довезу вас до города, а там посмотрим.

– Нас только до города, дедушка, а мы уж послужим вам в дороге, чем сможем, – Айрин и Вивьен быстро схватили свои пожитки, пустую посуду и бросились к фургону, словно боясь того что я передумаю.

Запрыгнув в фургон, я по очереди втянул ребятишек внутрь и усадил их на длинный сундук-реаниматор.

– Сейчас разверну гамаки, и ляжете отдыхать, – достав из рундука две полотняных подвесных постели, я закрепил их по правой и левой стороне фургона.

– Допивайте молоко и кушайте оставшиеся пироги. Кстати, почему Вивьен все время молчит? Он что, немой? – говоря это, я вновь подал им кувшин, незаметно забросив в него снотворное.

– До пожара он говорил, но после смерти наших родителей он все время молчит. Наверное, от испуга и пережитого горя. Тетя Гуневер говорит, что это, скорее всего, со временем пройдет, – гладя по голове своего брата, сказала Айрин.

– Такое иногда случается. Действительно, с возрастом это обычно проходит, – с сочувствием в очередной раз посмотрел я на этих несчастных детей.

– Спасибо, я очень на это надеюсь. Может быть, Господь не забудет про нас! Благодарствуем за угощение, все очень вкусное. А тебе, Вивьен, понравилось? – мальчик с улыбкой кивнул головой, с благодарностью смотря на меня своими наивными глазами.

– Вот и хорошо. А сейчас залазьте в гамаки и отдыхайте, пора ехать дальше.

Через десять минут, когда средство гарантированно подействовало, я вновь остановил фургон и запрыгнул внутрь. Необходимо подготовить капсулу-реаниматор. Я открыл длинный сундук и начал освобождать его от сложенных туда вещей. Выложив на пол посуду, свернутые спальные мешки и другую мелочь, я активировал скрытую сенсорную панель на крышке и запустил программу диагностики. Внутренности сундука засветились голубым светом, а с днища поднялась сетка-гамак для укладки больного. Девочку пришлось раздеть и уложить на сформированное ложе. Для своего возраста она выглядела очень болезненно, перед моими глазами лежал худенький и отощавший подросток. Со стенок сундука выступили хирургические манипуляторы, по телу ребенка пробежал луч сканера, и пластиковые захваты ремнями зафиксировали тело в неподвижном состоянии. Выпавшую дыхательную трубку с силиконовой маской я закрепил на лице Айрин. Теперь необходимо запустить программу, что я и сделал, нажав нужную пиктограмму на сенсорной панели. Наехавшая на поверхность прозрачная пленка обозначила начало процесса диагностики. Капсула начала заполняться жидкостью, а ожившие манипуляторы приступили к закреплению датчиков на теле ребенка.

– Ура! Стиральная машинка заработала! – я смотрел на монитор, а по поверхности защитной пленки заскользили зеленые полоски сканера. – Как ты считаешь, Борей? Неплохую штуку мы с тобой создали? Для тебя я даже хотел отдельно режим центрифуги сделать, но подумал, что это опасно, вдруг хороший человек нечаянно пострадает.

«Центрифуга опасна только для мозга, и ты мог бы оставить этот режим для себя. Вреда то никакого, зато высохнешь мгновенно. А если серьезно, то на корабле капсула была проще. Ты хорошо поработал над ней, Андрей». Ответ корабельного искина прозвучал в голове с волной одобрительных эмоций. В очередной раз я убедился, что искусственный интеллект нашей подземной базы обладает уникальными свойствами, больше присущими человеческому разуму, чем бездушной машине.

– Кстати, как там обстановка на базе? – общаться с Бореем мне легче вслух, мозг при этом формировал адресный посыл и отправлял текст вопроса. Для общения мыслеобразами мне необходимо переходить в транс и сосредотачиваться только на сеансе связи. Говорил я при этом на русском языке, так что окружающие, если и услышат, то ничего не поймут.

– «Все по утвержденному графику, Андрей. Теплицы, оранжереи и фермы с животными загружены на пять процентов – только для автономного цикла и отсутствия необходимости. Синтезатор с принтером работают на производство центрифуги. К производству спутников, как ты сам понимаешь, пока не приступал. Дронами, роботами и станками по категориям площадка обеспечена полностью. Происшествий нет. Рутина и скукотища», – теперь в сообщении прозвучала грусть.

– Нам ли быть в печали дружище? Ты же творческая личность, Борей. У тебя куча лабораторий. Тебе же всегда это нравилось. В конце концов, продолжай исследовать окрестности, собирай грибы и ягоды. Главное, не забывая про мой личный погреб с винами. Прекрати киснуть и не переживай, мы вернем наш корабль, – общаясь с искином, я не забывал отслеживать показания капсулы. Завершив диагностику и не обнаружив ничего критичного, я запустил режим лечения. Теперь в течение четырех часов внешнее вмешательство уже не требовалось.

– Знаешь, что я подумал? Когда организуем сеть спутников, ты сможешь общаться с базой телеметрией, а значит, сделать себе нормальное тело и путешествовать вместе со мной. Ширина канала связи позволит. Главное решить все технические нюансы. Думаю, задачи на базе не слишком грузят твой процессор. Как тебе идея?

– «Грандиозно! Как я не додумался сам? Наконец я займусь интересным делом. Слеплю себе достойное моему гениальному кристаллу тело, нужно только подумать о внешности! Может негром-джинном заделаться? А может, лучше Джафаром? Кто там еще был в сказке? Роль Абу занята, попугая Яго маловато будет, Жасмин точно не мой типаж! Все я придумал, лучше индейцем в наколках, что ты там ныл насчет Пятницы? Найдем на планете остров, будем выращивать коз, есть кокосы и бананы! Рыба, козье молоко, сыр, сметана. Обожремся и помрем молодыми!», – мысль транслировалась с волной восторга.

– Ну, вот и замечательно. Выбери себе тело пигмея с костяными палочками в носу и будешь охотиться на местную дичь. Хоть какая-то от тебя будет польза. В случае чего я тебя в чемодане без ручки буду переносить. Сделаем дырки для вентиляции и сливное отверстие для твоего удобства, чтобы выбросить его вместе с тобой не жалко было. Я даже придумал для тебя имя – Бумбумбумбумаэ так, кажется, на языке индейцев означает «Пинающий Воздух»?

«Это, что, по-нашему, вентилятор? Получается, что я теперь буду Карлсоном, который живет в пещере? «Малыш, а ведь я лучше собаки!» И мелким пакостником, как Абу, тоже не желаю быть. Я стану человеком из Непала! Непалец это звучит гордо, не то, что какой-то лилипут или мальчик с пальчик».

– Пусть будет непалец, все же лучше чем не пятка, или не зад. Кстати, надеюсь, ты заметил, количество едоков у меня увеличилось и это дети, так что пришли мне, кроме основных продуктов, чего-нибудь сладкого. Зефир, конфеты, печенье, ну и на твое усмотрение. Ты взрослый «калькулятор», придумай что-нибудь, я в тебя верю.

– «Андрей, ты научишься формулировать задачи конкретно? Я уже устал за тебя делать свою работу! Почему я должен ломать свои транзисторы из-за твоей безалаберности?»

– Ты сломал единственный в твоей схеме электронный элемент – деревянный конденсатор? Как это по-русски! Все, Борей, не грузи меня, я знаю, что ты все понял. Да, кстати, и про одежду не забудь. Что-нибудь для людей обеспеченных, но без лишних изысков. Посмотри по записям, в чем тут городской средний класс ходит. Ночью жду посылку. Ты надеюсь, запомнил, как теперь меня зовут? Я царь или не царь? Не царское дело портянки считать! Ладно, пока, мне пора ехать дальше.

– «А размеры, твое Величество?»

– Тебе поговорить хочется? Если ты знаешь про детей, то твои птички их видели. Данные по Айрин возьми с реаниматора, а по мальчику приблизительно рассчитай, пусть будет немного на вырост, обувь отсканируй по следам. Что мне тебя таким простым вещам учить? Борей, дружище, ты падаешь в моих глазах. Кто у нас самый умный и все знает?

«Все знает только Бог, ну правда иногда и он ко мне за советами обращается. А насчет пообщаться, это, конечно, ты верно сказал, хоть ты и туповат, но другого собеседника у меня все равно нет. Командиров, как и родителей не выбирают! Тем более мы с тобой земляки, в смысле живем на одной земле, а с учетом принятия Присяги, то практически братья. Жаль только, что до брата по разуму ты слегка не дотягиваешь. Ничего не поделаешь, приходится работать с таким человеческим материалом, который достался».

– Такова твоя планида! Умные умным достались, а мне, как ты заметил, не повезло!

Дальнейшее путешествие продолжилось без особых происшествий. Солнце нещадно светило в глаза, и я, опустив поля соломенной шляпы, мерно покачивался, сидя на облучке фургона. Абу забрался на крышу фургона и сосредоточенно выискивал блох у себя на теле, в то время как Нэд бежал впереди, метрах в двадцати, и временами сворачивал с дороги и что-то там вынюхивал. Под мерный топот копыт и всхрапывание лошадей я начал уже дремать. Когда между деревьями начал проглядываться просвет, внутри фургона прозвучала бравурная мелодия.

– Что, уже постирала? Да моя ты хорошая! Ну, давай посмотрим результат, – я остановил лошадей и запрыгнул обратно в фургон. Абу хвостиком шмыгнул за мной и с любопытством стал наблюдать за моими действиями. После нажатия пиктограммы «стоп» уровень жидкости в капсуле начал падать, затем включилась просушивающая вентиляция и полупрозрачная пленка сползла в сторону, открыв передо мной удручающую картину.

– Чтоб вы провалились, эти имперские предустановки! – со здоровьем у девочки по показаниям было все в порядке, поврежденные мышцы и кожные покровы восстановлены, никаких следов ожогов на лице больше не было. Но девочка была пострижена под военный полубокс! Все волосы ушли со смывом в камеру утилизации. Кроме всего прочего, капсула провела коррекцию фигуры в соответствии с биологическим возрастом. Теперь все мышцы и органы были приведены к среднестатистической норме. Передо мной лежал уже не худенький ребенок, а девица с начинающимися зарождаться соответствующими формами.

– Что теперь поделаешь? Хорошо хоть не на лысо… А вдруг это первый шаг к новой моде? Все равно так быстро здесь не лечат. Забинтую голову и всех дел… Абу, неси бинт и хватит ржать, мог бы и подсказать, – обезьянка скалилась и, запрокинув голову, с писком изображала несдержанный смех. Сняв с лица ребенка дыхательную маску, я забинтовал ей голову по примеру страждущего зубной болью. После того, как я одел девочку и уложил её в гамак, мне пришлось вновь складывать все вещи в сундук.

Ну вот, все следы преступления скрыты. Интересно посмотреть на ее реакцию, когда она проснется. Как бы не поубивала нас всех, она хоть и маленькая, но женщина.

Глава 3. Дворяне

Наконец фургон выехал из леса, и передо мной открылся просторный луг, используемый местными жителями для заготовки кормов для животных. На поле я разглядел несколько небольших стожков с просушиваемыми травами. Дорога проходила посредине луга и упиралась в старенький деревянный мост через реку, рассекающую эту пастушью пастораль практически на две равные части. На поле паслись до боли знакомые стреноженные лошади. В удалении, на краю выкоса, ближе к лесу стоял небольшой шатер и прямоугольная палатка. У палатки суетилась ранее опознанная мной четверка аристократов, а прямо по дороге у обочины, практически у самого моста, накренившись, предсказуемо стоял злополучный фиакр. Со стороны отсутствующего колеса кареты склонились кучер в одной рубахе, уже снявший свою расшитую ливрею, и еще какой-то незнакомый мужик в лаптях. Завидев меня, компания у лагеря оживилась, и уже известный мне баронет начал призывно махать рукой.

– Эй, старик, не запомнил, как тебя зовут, заворачивай к нам. Ставь свою колымагу вон в том месте, а вечером покажешь нам свои фокусы, – он указал рукой на небольшую выкошенную площадку, расположенную ближе к реке на расстоянии не более двадцати метров от их стоянки.

– Господа, это тот хитрый факир, о котором я вам рассказывал. Уверен, он скрасит нашу вынужденную остановку, – сказал он, когда мой фургон приблизился достаточно близко, чтобы я мог разглядеть всю эту братию. Общество благородных путешественников сидело на седлах вокруг импровизированного стола в виде расстеленной скатерти. На развернутом подобии стола стояло два кувшина, скорее всего с вином, и серебряные высокие стаканы. Посредине этого художественного натюрморта лежало большое блюдо или поднос, украшенный горкой припасов в виде сыра, кусков мяса и местных фруктов. Ели они все голыми руками, периодически вытирая их о кружевные платки. Камзолы и шляпы молодые люди сняли и сложили их в сторонке на своих плащах, красуясь в белоснежных рубахах, отличающихся только кружевами жабо и манжет. У каждого под рукой лежала портупея со шпагой. Бдительность они явно не теряли. Все дворяне были одного возраста, примерно двадцати пяти лет, пожалуй, только рыжий розовощекий толстяк с густыми пшеничными усами выглядел старше остальных, но не на много – лет на пять-шесть. Один блондин, двое брюнетов и рыжий колобок – ни дать, ни взять три мушкетера и д’Артаньян. Что ожидать от этой компания, я пока не предполагал, но глядя в их надменные и холеные лица, понимал, что ухо нужно держать востро и стараться избегать возможных конфликтов.

– Вы не поверите, господа, но жизнь порой показывает нам такие фокусы, которые не сравнятся с моими жалкими потугами. Сегодня ты великий правитель, строящий грандиозные планы, а завтра Всевышний, насмехаясь над тобой, превращает тебя в нищего на паперти. Вот это настоящий фокус. Бойтесь своих желаний и планов, господа, ибо это только смешит нашего Господа. В моих же фокусах нет никакой мистики, это только ловкость рук и небольшие уловки.

– А ты еще и философ. Не переживай, если твои выверты нам понравятся, мы уж тебя отблагодарим. Занимайся пока своими делами, а вечером ждем от тебя представление. А что это за псина у тебя, я ее раньше не наблюдал?

– Мы порой многое видим, но никогда не видим всего. Это мой помощник и охранник. А не заметил ты его потому, что он бегал по кустам по своим делам.

– Крупный песик, сразу видно сторожевой, не охотник, – пренебрежительно закончил Жак и со словами видавшего виды знатока, развернулся и уселся на свое седло, не обращая больше на меня внимание.

– Согласен, господин де Дюсак. Он, действительно, очень хорошо охраняет дичь до прихода хозяина, – пошутил я немного ущемленный обидным замечанием.

Установив фургон в указанное место, я выпряг лошадей и повел их к реке для водных процедур. Сняв сапоги и закатав штанины, с удовольствием зашел в воду и щеткой по очереди помыл и почистил своих невозмутимых и спокойных животных. Стреножив своих неприхотливых «ленивых мустангов», я поспешил, присоединить их к пасущимся на лугу коням.

– Борей, есть у тебя поблизости птичка? Посмотри что-нибудь летающее, мне нужно сделать диетический обед.

«Алле-на, это я-на!… Да не Яна, а я-на! Просто-на я говорю, так-на! Минуту, сейчас посмотрю по записям. Есть пара глухарей в кустах на другой стороне поляны. В километре от тебя в лесу пара свиней и четыре подсвинка с кабаном, по берегу также недалеко стадо косуль с детенышами тринадцать голов на водопое. Кого пригласить на обед?».

– Давай глухаря того, что покрупней, – в лесу раздался еле различимый хлопок, схожий по звуку с треснувшей веткой. Никто из окружающих не обратил на это внимание.

«Дичь свежая без гормонов и антибиотиков – натуральный продукт, только в нашем заведении. С кэшбэком и тридцати процентной скидкой по золотой карте «Рив Гош». Заметь – услуга доставки в сервис не включена».

– Нэд, лежебока, тащи добычу сюда, – пес, лежавший до этого в тени дерева, вскочил и бросился через весь луг к месту последнего пристанища птицы. Дворяне одновременно, удивленно уставились на целенаправленно бегущего пса, а Жак вопросительно взглянул в мою сторону.

– Наверное, потерял что-то по дороге. Обнаружил пропажу и побежал искать. Животное – что с него возьмешь, – крикнул я в ответ на немой вопрос, пожимая плечами. Группа в белых рубашках дружно засмеялась. Жак склонился к друзьям и что-то сказал, тишину поляны нарушил очередной взрыв хохота. Из шатра вышла пожилая женщина, та самая матрона сопровождающая хозяйку.

– Господа, нельзя ли тише, баронесса отдыхает, – с укором полушёпотом набросилась она на компанию. – Вы должны понимать, вторые сутки в дороге, для нее это тяжелое испытание.

– Все, все, мадам. Мы больше не будем, – подняв обе пухлые ладони, негромко заверил рыжеволосый толстяк, видимо считающийся старшим в этой компании. Тем временем в нашу сторону через поле, задрав голову над травой, с перехваченной за шею птицей выбежал Нэд. Картина Репина – «приплыли». Вся компания замерла, и чуть ли не открыв рот, наблюдала за новым актом назревающей пьесы. Первым очнулся Жак, поднявшись с седла с возмущенным видом, уверенно направился в мою сторону.

– Старик, кто тебе дал право охотиться в лесу, принадлежащему моему отцу? Плетей захотел?

– Господин Жак, разве я охочусь? Мне сложно даже предположить, что там произошло, может это тетерев напал на мою собаку, перепутав ее с соперником. А потом умер от удивления, обнаружив разницу. Такое в нашей жизни случается! Кто знает, он же не расскажет правду, даже при всем желании. Тем более, я не претендую на эту дичь. Можете забрать эту птицу себе. Однако, у меня есть встречное предложение, если ты готов его выслушать, – как можно миролюбивей сказал я, пожимая плечами. Покрасневший баронет выдохнул, словно выпуская пар, при этом рассматривая окровавленного тетерева и прижимающего его передними лапами злобно оскаленного, рычащего пса.

– Это не умаляет вины хозяина собаки. Ты надеешься откупиться?

– Это тоже вариант, но моя задумка гораздо проще, хотя она тебя может удивить. Птица эта небольшая и для вашей компании на один зуб. Но я могу отправить своего пса, чтобы он добыл для вас что-нибудь посерьезней. К примеру, косулю или подсвинка, все на твое усмотрение. Что ты выберешь, то он и принесет в течение часа, а может и раньше, – зная свои возможности, я даже не задумывался о том, как это предложение выглядит со стороны.

– Ты смеешь ещё и шутить, факир? Или это очередной твой фокус?

– Чем ты рискуешь, баронет? Выбирай, что ты предпочитаешь, и готовь костер. Я в свою очередь обещаю выполнить свою часть сделки.

Дворянин, чуть склонив голову на бок, уставился мне в глаза, при этом лицо его сменило злобное выражение, теперь его мимика выражала злорадство с долей удивления.

– Ладно, иноземец, ты сам напросился. Пусть тащит сюда свинью, и я даю слово, забуду про это недоразумение.

– Так свинью или подсвинка?

– Какая разница, ну пусть будет подсвинок, – безразлично, словно моя судьба уже решена, ответил парень.

– Это упрощает задачу, все-таки свинья тяжеловата для моего четвероногого друга. Готовь костер и вертел, – и уже обращаясь к собаке: – Нэд, найди подсвинка и неси его сюда.

Пес поднялся, удивленно навострил уши и внимательно взглянул мне в глаза. Выслушав приказ, он бросился в чащу леса и через секунду исчез в растительности. После того, как Жак отвернулся от меня и направился к своим компаньонам, я, подхватив с земли тетерева, пошел к фургону.

– Так, молодежь, подъем, пора готовить обед, – несколько раз стукнув по борту фургона, негромко позвал я. Внутри что-то зашелестело и послышался характерный звук семенящих лаптей. Первым из фургона выпрыгнул заспанный Вивьен, потянувшись, он замер, преданно пожирая меня глазами в ожидании указаний.

– Так, юноша, твоя задача нарубить и собрать дрова для костра. Вопросы есть? – говоря это, я открыл снаружи крышку рундука с инструментом и протянул мальчику небольшой топорик. – Смотри осторожней, не отруби себе что-нибудь из нужного.

Мальчик схватил топор, утвердительно мотнул своей кудрявой головой и опрометью бросился в лес. Будем надеяться, что парень рукастый, все же из крестьянской семьи. Осталось дождаться появления на сцене юной жертвы программного обеспечения. На какое-то мгновение копошение внутри фургона стихло, и раздался негромкий заунывный вой со всхлипыванием. Ну, вот и началось.

– Что случилось, Айрин? Кто тебя обидел? – словно ничего не понимая, спросил я, заглянув под задний полог фургона. Ребенок, склонившись, сидел на сундуке, закрыв ладонями лицо. На мой вопрос она опустила руки и посмотрела на меня мокрыми от слез глазами.

– Что с моими волосами? Дедушка, зачем ты меня обкромсал? – шмыгая уже успевшим покраснеть носиком, взвыла она. Как по мне, так ситуация ничего кроме смеха не вызывала, однако взглянув ей в глаза, я ощутил укол совести.

– Так, прекрати свои рыдания и взгляни на улицу.

Айрин мгновенно замолчала и удивленно выглянула из фургона.

– Ты видишь очередь из женихов и сватов?

– Нет, – ничего еще не понимая, ответил ребенок.

– Ты не поверишь, и я не вижу! – как можно жёстче сказал я, глядя ей в глаза. – Как прикажешь было тебя лечить и бинтовать? Через три дня сниму повязку, и у тебя не останется даже шрама от ожога, а через полгода волосы отрастут до приемлемой длины. Или ты рассчитываешь выскочить замуж раньше? Ты прикоснись к щеке. Чувствуешь боль?