Жизнь прожить – не поле перейти

Однажды нам объявили, что в клубе состоится открытое комсомольское собрание, на котором явка всех студентов должна быть обязательной. Когда мы собрались в зрительном зале, за кафедру вышел директор техникума С. В. Гладков и в порядке доклада зачитал Постановление ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий». Мы все сидели в полном шоке и не верили своим ушам. Если бы доклад сделал другой человек, можно было нам как-то сомневаться, но всё услышанное исходило из уст нашего всеми уважаемого и очень авторитетного директора. В конце выступления он сказал, что это постановление надо принять к сведению и вопросы задавать не полагается. Мы в полном молчании вышли из клуба и в своих комнатах боялись между собой обсуждать услышанное. Только после того, как во всех газетах стали печатать статьи на эту тему, мы тоже смелее заговорили о культе личности Сталина. Для нас это событие стало как повторной смертью нашего вождя, к которому нам прививали любовь с младых ногтей.

Несколько позже этих событий наш классный руководитель Валентина Андреевна объявила, что Константин Лефтеров отказался быть старостой в группе, поэтому она поручает мне стать им. Это бремя я вынужден был нести до самого выпуска из техникума. Представляется однако, что такое поручение стало определённым первоначальным опытом быть шефом в коллективе.

На втором курсе я продолжал почти каждый вечер ходить в читальный зал и читать всё, что было для меня интересного в периодических изданиях. Вот с той поры я стал увлекаться международными событиями. Наш преподаватель по истории СССР заметил моё новое увлечение и стал мне поручать на своих уроках в группе делать сообщения о международном положении. Наверное, такой навык мне в будущем помог стать лектором в обществе «Знания». Все эти события придали мне уверенность в жизни, и я в свои семнадцать лет стал систематически посещать кино и танцы, а также внимательно приглядываться к симпатичным, на мой взгляд, девочкам. Одна из них, всегда улыбающаяся первокурсница, более всего привлекала моё внимание своим хорошеньким лицом и добрым взглядом. Мы, парни, не стеснялись после занятий со всех ног мчаться наперегонки в столовую, чтобы как можно скорее занять очередь на обед. Получив свои блюда из раздаточного окна кухни, можно было, расслабившись и не спеша есть, одновременно наблюдая за теми, кто стоит в длинной очереди.

Конечно же, в большем случае, за девушками, так как всем известно, что в семнадцатилетнем возрасте соответствующие гормоны уже сильно сказывались. Так вот, эта приглянувшаяся мне первокурсница была бедненько одета в длинное мешковатое пальтишко, скорее всего с чужого плеча, в старых подшитых валенках и в остальном тоже всё весьма скромное. Но меня её бедность не тревожила, а, наоборот, вызывало трогательное уважение. Дальше – больше. По осторожным расспросам я узнал её имя – Саша Смагина, приехала из города Красноярска и что она лучшая по успеваемости в своей группе.

Время быстро подошло к Новому году. Вечером 31 декабря 1956 года в зрительном зале клуба был организован праздничный новогодний студенческий бал-маскарад, на который мы пришли в своей лучшей одежде и многие в масках. На сцене нарядного зала была установлена ёлка, которая была богато украшена многочисленными красивейшими игрушками. На весь клуб и за его пределами звучала музыка духового оркестра. Всё это создавало праздничный и радостный настрой в наших сердцах. Директор техникума Сергей Васильевич торжественно поздравил всех присутствующих с наступающим Новым 1957 годом и объявил о начале новогоднего бал-маскарада. Танцы начались с вальса.

Надо сказать, что в то время в число танцев входили, кроме распространённых до сего времени вальса, фокстрота и танго, ещё несколько таких старинных бальных, как полька, тустеп и падеграс. Мы уже знали о существовании новейшего американского твиста и рок-н-ролла, но они тогда были строго запрещены властями. Несмотря на это, наши стиляги тайком в общежитии их танцевали.

Перед танцами парни выстраивались вдоль одной стенки зала, а девушки на противоположной стороне. На первых курсах учёбы, как правило, ребята приглашали своих однокурсниц, но при объявлении белого или так называемого дамского вальса, девушки осмеливались подойти и протянуть руку старшекурснику. Так случилось и в тот бал-маскарад. Меня неожиданно на дамский вальс пригласила Саша Смагина, я поначалу даже растерялся. Но во время вальса набрался смелости и спросил разрешения приглашать её на последующие танцы, и она, к моей радости, согласилась.

Среди первокурсниц вторая слева – Саша Смагина

Так что для меня тот бал оказался знаковым. После этого знакомства мы с Сашей стали при встрече, улыбаясь, здороваться и на каждых танцах приглашать друг друга. Дальше – больше. Я предложил ей за мой счёт ходить в кино. Входной билет для студентов стоил два рубля. После сеанса мы подолгу вдвоём гуляли по зимнему парку, болтая о чём попало. Потом стали каждый вечер встречаться в пустых классах учебного корпуса для занятий к урокам или в читальном зале, после чего я её провожал до общежития. Таким образом, возникла наша тесная дружба, а потом и…

Будущие супруги

В конце третьего семестра закончились общеобразовательные предметы, и добавилось много таких важных специальных дисциплин, как растениеводство, овощеводство, земледелие, механизация сельского хозяйства, животноводство и другие. Учебное хозяйство техникума являлось многоотраслевым, кроме полеводства с посевными площадями зерновых, кормовых и овощных культур и большим садом, ещё было животноводство с крупнорогатым скотом, коневодством, свиноводством, овцеводством и птицеводством. Практические занятия по животноводству студенты агрономического отделения проходили только в зимний период, а с весны практика была на огороде или в полеводческой бригаде. Практика в животноводстве для парней заключалась в непосредственной работе скотниками и для девушек быть помощницами доярок, свинарок или телятниц. В полеводстве же все мы становились сеяльщиками, прицепщиками или на огороде и в саду рядовыми рабочими. Лично для меня все эти работы были знакомы с самого раннего детства, но моим городским однокурсникам многое в такой практике не нравилось. Некоторые из них путали веялку с сеялкой, а на работе в животноводстве по очистке навоза брезгливо отворачивали нос.

Весной и осенью 1957 года наша группа проходила практику только в учхозе. Для меня особенно интересно сложилась осенняя практика. Классный руководитель, зная мой прошлый опыт, предложила работать штурвальным на зерновом комбайне, и я охотно согласился, так как там хорошо платили. Механик учхоза через некоторое время предложил мне самостоятельно работать на переоборудованном зерновом комбайне при косовице подсолнечника на силос. С большой гордостью перед своими однокурсниками я трудился комбайнёром. По окончанию осенней практики в кассе техникума мне была выдана значительная сумма денег. Но в это время случилось печальное событие. Несколько раньше из-за своей тяжёлый болезни дед попросил Татьяну переехать с семьёй жить к нему в Комаровку, так как бабка Лиморенчиха собралась уехать жить к сыну в Аиртав. Сестра с Григорием согласились вернуться жить в Комаровку и через некоторое время прислали мне письмо с печальным известием о смерти нашего деда.

Возле семяочистительного агрегата. Второй слева во втором ряду – автор

Популярный спорт в техникуме

С однокурсником Анатолием Шейкиным у меня сложились хорошие дружеские отношения. На осенних каникулах он со своей невестой сговорились провести свадьбу у своих родителей в Ленинградской области, и он предложил мне быть на ней дружкой. Надо было ехать через Москву, Ленинград и дальше на Волхов. О таком путешествии я раньше даже и мечтать не мог. Отрадно было, что заработанных денег мне хватало совершить такое турне.

В начале октября мы поездом приехали в Москву. Так как жить в гостинице было нам не по карману, мы решили по ночам перебиваться на Октябрьском вокзале. Днём осматривали основные достопримечательности: Красную площадь, Кремль, Мавзолей Ленина, тогда ещё рядом с Лениным лежал и Сталин, затем полуразрушенный собор Василия Блаженного, где по каменным ступенькам подымались на самый его верх, ВДНХ и другие. Несмотря на то что летом здесь был Всемирный фестиваль молодёжи, нас удивило, как выглядело в Александрийском парке вдоль Кремлёвской стены: из-за отсутствия общественного туалета все укромные места и зелёные кусты были там в неприглядном состоянии. Это, конечно же, несколько разочаровывало нашу патриотическую любовь к столице, воспитанную учителями и русской литературой, в частности, поэзией Лермонтова:

«Москва, Москва!.. люблю тебя, как сын,Как русский, – сильно, пламенно и нежно!»

В эти дни по радио было объявлено о том, что в Советском Союзе запущен впервые в мире искусственный спутник земли, и его сигналы передавали всегда при передачах новостей. Ночи на вокзале для нас были почти бессонные, потому что дежурные милиционеры постоянно ходили по вокзалу и с большим служебным рвением будили спящих людей со словами: «Гражданин, не проспите свой поезд!». Уставшие от такой московской жизни мы уже в самом Ленинграде не стали задерживаться и сразу пересели на поезд, чтобы быстрее доехать до родителей Анатолия. Они жили в рабочем посёлке, где осуществлялась промышленная разработка торфа для знаменитой Волховской теплоэлектростанции. Сразу после свадьбы я впервые очень сильно заболел вирусным гриппом, который якобы завезли в Союз участники фестиваля из азиатских стран. Как мне потом рассказывали, что я иногда даже бредил в бессознательном состоянии с очень высокой температурой.

Как только я начал выздоравливать, тут же засобирался возвращаться назад. Мне ещё хотелось посмотреть Ленинград. В нём удалось пробыть два дня и увидеть: Зимний дворец, Медного всадника, крейсер «Аврору», Петропавловскую крепость, набережную Невы. А также проехать несколько раз на трамвае по кольцевому маршруту и посмотреть даже ночной город, в том числе случилось пройтись и пешком. Мой поезд на Москву должен отходить рано утром и, зная по опыту, что милиционеры мне не дадут на вокзале уснуть, я решил коротать ночь, колеся на трамвае по ночному городу.

Но оказывается, мне не удалось попасть на дежурный ночной трамвай, а на обычный, который работал только до двух часов ночи. Когда я уже один находился в вагоне и посматривал в окно на пустые улицы, кондуктор сообщила мне, что трамвай прекращает свою работу и заезжает уже в свой парк. Таким образом, я оказался среди ночи в неизвестном месте Ленинграда. Буквально пришлось бежать по более освещённой улице. На своё счастье, догнал двух мужчин, и они мне показали, в каком направлении находится вокзал, немного погодя я встретил такси, на котором за немалые деньги доехал до железнодорожной станции. В Москве без промедления купил билет на поезд Москва-Караганда и благополучно доехал до Кокчетава, а затем попутными машинами до родного моего села.

Татьяна с семьёй жила в доме деда, который был завещан нам троим внукам, но мы с Николаем сразу отказались от части своего наследства в пользу сестры. Григорий попросил меня съездить с ним в Караганду, чтобы привезти оставшееся там домашнее имущество. Так что моё осеннее турне дополнилось ещё одним большим казахстанским городом, где всё напоминало мне об очень интересно прожитом недавно годе.

Вернувшись в Комаровку, я до конца каникул вёл праздный образ жизни. Каждый вечер ходил в сельский клуб или в кино, или на танцы с деревенскими плясками. Надо заметить, что пляски в то время были не только модными, но и являли собой определённое сельское творчество. Некоторые сельчане могли мастерски выбивать такие дроби, да ежели ещё с партнёром, так что нельзя было отвести глаза от движения их ног. Чаще всего пляски переходили в состязания, кто кого перепляшет, да ещё сопровождались пением с многочисленными частушками, и потом соревнующиеся стремились перепеть соперника. Помнится, что в тот год в клубе были самыми заядлыми плясунами Вера Журавлёва и её почти постоянный партнёр Иван Очереднюк. Частушки были настолько остроумными и к месту, что нередко вызывали громкий смех всех присутствующих. Некоторые из них мне надолго запомнились, например:

«Сидит Ваня на крыльце,С выраженьем на лице.Выражает на лице,что сидит он на крыльце».

После чего начинали азартно и продолжительно выбивать ногами дробь. Потом снова частушка:

«Дроби бей, дроби бей, чтобы выходило,Ты такого завлеки, чтоб сердечко ныло».

Гармонистом на таких вечерах, в больших случаях, был сельский молотобоец Александр Миллер. Ещё случилось в ту осень, что мы, четыре брата Зюзиных, оказались в селе все холостяками: самый старший из нас Николай Яковлевич, затем по старшинству – Александр Николаевич, Николай Никитович и самый младший из них я – уже восемнадцатилетний. Что нас было вечером в клубе четверо – это уже делало нам авторитет. К сожалению, первые два двоюродных брата преждевременно ушли из жизни.

После таких насыщенных интересными событиями каникул я вернулся в родной техникум учиться на третьем курсе. Сразу же по прибытию меня ждал весьма приятный сюрприз: в учебной части выдали письмо из отделения Госбанка, где сообщалось, что согласно новому закону о пенсиях за погибшего отца на войне, мне она значительно увеличивается. И ещё не менее приятная новость о том, что по этому закону разрешается студентам получать одновременно с пенсией и стипендию. Всё произошедшее сделало меня самым денежным студентом в нашем техникуме, так что мне даже самому не верилось, и случившееся приходилось строго держать от всех в тайне. Но в период перед получением стипендии с каждым месяцем ко мне всё больше товарищей обращались с просьбой дать в долг какую-либо сумму. Мне пришлось в сберкассе завести сберегательную книжку и ежемесячно вносить в неё определённый вклад. Эти сбережения здорово помогли, когда началась семейная жизнь.

На третьем курсе у меня была прошлогодняя комната в общежитии с теми же старшекурсниками: Иваном Петровым, из агрономического отделения, и Владимиром Шемелёвым, Виктором Краусом и Францем Бузиновским, из зоотехнического отделения. По общему признанию, наша комната считалась самой чистой по сравнению с другими в общежитии. Более дружеские отношения у меня сложились с Володей Шемелёвым, который был из Северо-Казахстанской области. После окончания техникума мы с ним не переписывались, но через несколько лет неожиданно встретились в Москве в подземном переходе к ВДНХ.

Иван Петров был членом профкома и ответственный за бытовые условия студентов. Произошёл тогда случай, который запомнился на всю жизнь. В наше общежитие повадились приходить хулиганы из техникумского посёлка и всячески безобразничать в нём. Однажды Ваня не выдержал и решил их выгнать из общежития, но они стали его всячески оскорблять, после чего я вступился за своего товарища. Тогда хулиганы переключились на меня и предупредили, что они со мной разделаются в парке. Долго не пришлось ждать, во время танцев один из них меня позвал в тёмные кусты, и только мы с ним стали вести разборки, другой по-подлому за спиной сильно ударил меня в ухо, так что я отлетел в сторону, но удержался на ногах и тут же подлетел к своему неприятелю для ответного удара. Но здесь уже другие студенты встали между нами и развели нас. Однако потом мне удалось другим способом отомстить своему обидчику. Надо заметить, что это мужское рукоприкладство в отношении меня было последним в моей, теперь можно сказать, долголетней жизни.

Студенческий Новый 1958 год

Ещё запомнилось, что в период моей учёбы в техникуме впервые проводилось асфальтирование автодороги из Петропавловска, а также началось и завершилось строительство огромного автодорожного моста через Ишим. Мы с друзьями сгруппировались и в свободное от занятий время прирабатывали на этой стройке.

С начала третьего курса нам стали давать уроки по механизации сельского хозяйства. Первые занятия были по устройству таких сельхозорудий, как бороны, катки, культиваторы, лущильники и тому подобное. Для меня они были не новинками, а когда дело дошло до изучения тракторов, комбайнов и автомобилей, вот тогда-то стало совсем интересно. Особенно меня интриговало устройство двигателей внутреннего сгорания, да и коробка передач или муфта сцепления были загадкой. Преподавателем по механизации была женщина с высшим инженерным образованием, весьма спокойная и необычайно внимательная к нам, молодым. Со временем мне стало известно, в чём отличие дизельных двигателей от других. В кабинете механизации находились основные узлы трактора, а макет дизельного двигателя представлялся в разрезе, кроме того, на стенах кабинета висели многочисленные плакаты. Преподаватель давала объяснения непосредственно у таких наглядных пособий, и мы ей там же отвечали на вопросы. Она систематически водила нас на машинный двор учебного хозяйства, где сельхозмашины и трактора стояли в ровных рядах и по всем правилам их хранения. Там мы знакомились со всем имеющим набором техники и с новейшими марками тех машин, которые в первую очередь получал техникумовский учхоз.

При наступлении весны мы проходили практику по заводке гусеничных и колесных тракторов на поле рядом с машдвором, а также учились управлять ими в присутствии инструкторов-трактористов. Весеннюю трёхнедельную практику мы проходили в учхозе, в основном она была связана с работой на различной технике. В конце практики сдавали экзамены по механизации и отдельно по тракторам для получения «Удостоверения тракториста». Такое удостоверение я с большой гордостью хранил у себя долгие годы.

Весной и летом, по воскресеньям, мы с Сашей Смагиной гуляли вдоль берега Ишима или уходили в ближайшие леса. У нас всегда хватало тем для разговоров и обсуждения многочисленных планов на будущее. Саша была из категории хохотушек и рассказывала мне, что подружки, слушая нас со стороны, удивлялись тому, чем я мог её постоянно смешить. Мне ещё повезло в том, что ночным сторожем в общежитии девушек был дядя Карл, отец Ивана Шоля из нашей группы. Он в порядке исключения разрешал мне вечерами, особенно зимой, надолго заходить в коридор этого общежития, и моё общение с подругой почти ежедневно продолжалось до позднего вечера. Вместе с Сашей в комнате проживали её близкие подруги с их же группы: Света Шемякина, с которой дружил Юлиан Скотынянский и Кира Рамкова, с ней дружил Эрих Миллер. Оба они были из нашей Кокчетавской области. Выходит, что мы трое были, так сказать, «зятья» для этой девичьей комнаты. Фактически так в дальнейшем и случилось, мы поженились на них и создали три семьи, и на всю последующую жизнь остались хорошими друзьями. К большому сожалению, Кира и Юлиан преждевременно ушли из жизни.

За время нашей дружбы Саша рассказала мне, что родилась первого мая 1941 года в селе Покровка. Её отец Михаил Иванович Смагин, как высококлассный рабочий по броне директора машинно-тракторной станции, не был мобилизован на фронт, так как владел несколькими такими важными профессиями, как токарь, сварщик, слесарь, медник и так далее. Во время войны его мастерство спасало семью от голода тем, что он за продукты питания людям на всю округу ремонтировал мебель, сепараторы, часы, запаивал прохудившиеся вёдра, кастрюли и другое.

Однако уже после войны в их семье случилась большая беда. В одно время из детских домов стали раздавать часть детей по семьям сельчан. Помнится, что в Комаровке и в нашу семью с Татьяной сельсовет обязал взять на проживание девочку из Казгородского детдома. Так вот, в семью Смагиных поселили детдомовца, который вскоре с друзьями ночью обворовал сельский магазин, и часть товаров принёс к ним в дом. Когда утром Михаил Иванович на работе узнал об ограблении, то догадался, чьих рук это дело и срочно вернулся домой, требуя от квартиранта немедленно наворованное вернуть в магазин. Но пока он его убеждал, в дом явилась милиция и арестовала их обоих. Отцу присудили восемь лет лишения свободы с конфискацией имущества, якобы за сокрытие преступления.

После чего мать с Сашей и младшей сестрёнкой Любой сначала переехали жить к родственникам в Петропавловск, а затем в Красноярск, куда после освобождения вернулся отец. Но за год до поступления в техникум у Саши из-за продолжительной тяжёлой болезни сердца умерла мать. Ещё она мне призналась, что у неё самой врождённый порок митрального клапана сердца, и ей врачи советуют не рожать. Со слезами на глазах говорила, что с такой болезнью люди живут не более двадцати восьми лет. Однако я этому по её виду и состоянию не совсем верил или просто не придавал тогда большого значения.

После сдачи экзаменов за третий курс нас распределили по передовым совхозам области для прохождения производственной практики. Меня направили в третье отделение совхоза Чистовский Булаевского района. В то время директором этого совхоза работал Козлов Алексей Иванович, бывший министр сельского хозяйства СССР. Его якобы разжаловал с министра Хрущёв Н.С. за негативное отношение к массовому внедрению кукурузы во всех зонах страны. Козлов А.И. являлся прекрасным руководителем хозяйства. Мне приходилось быть на вечерних планёрках в отделении совхоза, где Алексей Иванович считал незазорным ежедневно присутствовать, потому что управляющим недавно начал работать молодой специалист. Директор буквально конкретно вникал во все отделенческие дела и своим спокойным и доброжелательным отношением наставлял нового руководителя отделения.

Агрономом отделения работал замечательный специалист с довоенным стажем, депортированный из Крыма немец Фель Иван Готлибович. Считаю, что мне крупно повезло с производственной практикой именно в Чистовском совхозе и ещё, что я практиковался два месяца именно у Феля. Забегая несколько вперёд, напишу, что волею судьбы мы с Иваном Готлибовичем оказались потом однокурсниками по заочному обучению на агрофаке Целиноградского сельхозинститута. Все шесть курсов мы были с ним в одной группе и во время экзаменационных сессий часто квартировали в одной комнате. Так вот, Фель был настоящим трудоголиком, действительно работал от зари до зари, и, несмотря на свой сороколетний возраст, он всегда не ходил, а бегал по территории отделения. Главным агрономом совхоза работал Темирбаев, депутат Верховного Совета СССР, опытный специалист и очень доброжелательный человек.

В начале своей практики я был помощником агронома отделения и с утра до вечера сопровождал его по рабочим объектам. Однако потом попросил направить меня трудиться где-нибудь на технике, чтобы можно было заработать деньги. После чего стал прицепщиком на культивации кукурузы. Надо сказать, что кукурузу в Северном Казахстане начали возделывать буквально года три назад, и Чистовский совхоз был самым передовым хозяйством в области по урожайности этой новой сельскохозяйственной культуры. Кроме систематической междурядной обработки в хозяйстве за каждой семьёй, включая директорскую, закреплялась определённая делянка для ручной прополки. Для меня стало большой новостью в этом хозяйстве, что кукурузу здесь возделывали монокультурой, или проще сказать, ежегодно сеяли на одном и том же поле как выводной клин в севообороте. Впоследствии я стал рьяным сторонником этого метода и везде, где потом пришлось работать, настойчиво внедрял в севообороты кукурузу монокультурой.

Запомнились несколько моментов из моей жизни в том совхозе. Одновременно с началом моей практики в отделение привезли на период хлебоуборки группу студентов Московского института стали (МИС). Так вот, студентки из этой группы стали ходить по посёлку в прежде невиданных здесь шортах, что вызвало большое возмущение сельчанок. Но московские девушки смело отвечали на замечание критиков, что вам, мол, самим нечего показывать, вот вы и завидуете нам.

Другой запомнившийся случай связан со студентами из Китая, которые были в числе этих москвичей. Однажды утром Иван Готлибович послал четырёх китайцев на стройку коровника и поручил вручную выкопать траншею для водопровода глубиной не менее 2,5 метров, а вечером предложил мне сходить с ним на этот объект и проверить, что успели они выкопать. Когда мы стали подходить к коровнику, то не видно было людей. Мой шеф поспешил сказать, что и эти студенты где-то бездельничают, но оказалось всё наоборот. Китайцы за день настолько углубились, что мы их увидели только тогда, когда подошли вплотную к траншее. Нам осталось сделать вывод, что наши, советские студенты, скорее всего такой объём работы могли бы выполнить только за несколько дней.