Полная версия
________________________________________
Когда Этьен прибыл в деревню, Гаспар был настороже. Старый священник знал, что его работа неидеальна, и чувствовал – молодой проверяющий здесь неспроста. Но он не прогнал его, надеясь, что всё обойдётся.
Гаспар утаивал часть налогов, помогая жителям. Он не видел в этом греха, но знал, что это противоречит церковным законам. Он не доверял Этьену, но тот был внимателен. Наблюдал. Выжидал.
Очень быстро Этьен нашёл доказательства хищений. Но вместо доноса, он сделал предложение – часть средств теперь принадлежит ему. Гаспар уступил, надеясь, что так сможет защитить деревню. Он ошибся.
Жадность молодого священника не знала границ. Его аппетиты росли. Гаспар видел, как он меняется – из проверяющего в хозяина. И тогда он решился. Он напишет письмо королю. Признается во всём, лишь бы убрать Этьена.
Но письмо так и не ушло. Оно попало в руки Этьена. Он читал его, пока огонь в камине разгорался, а затем, не колеблясь, бросил пергамент в пламя. Ждать он не собирался.
Гаспар заболел внезапно. Сначала это были лишь головные боли, слабость, лёгкий туман в голове. Потом пришла лихорадка, обжигающая, как жар печи. Его пальцы дрожали, когда он подносил чашу с вином, а ноги не слушались, делая шаги неуверенными. Он пытался бороться, но яд был терпелив. Он действовал медленно, день за днём, с каждым глотком лишая его сил. Все знали, как он уставал, как много работал. Он умер быстро. Слишком быстро.
Но никто не заподозрил убийства. Никто не видел, как Этьен медленно травил его, день за днём подмешивая яд в вино.
А через месяц Этьен стоял на том же месте, в той же рясе, но с другим выражением лица. Теперь он не служил – он владел.
________________________________________
Сестра не понимала, что именно произошло, но она видела.
Она видела, как однажды ночью, когда все спали, Этьен вышел из дома с бумагой в руках. Она шла за ним, бесшумно, как тень, и увидела, как он стоял у церкви, держа письмо. Видела, как он разорвал его на части и бросил в огонь, глядя, как пламя пожирает пергамент.
Его руки дрожали. Лицо было напряжённым, глаза – тёмными, полными чего-то, что пугало её больше обычного. Гнев? Страх? Что-то ещё?
А на следующий день он долго разговаривал с Гаспаром. Она не слышала всех слов, но голос Этьена был жёстким, давящим, требующим. Он что-то угрожал, Гаспар пытался возразить, но тонкие нотки тревоги уже проскальзывали в его голосе.
Через два дня Гаспар заболел.
Через пять – он умер.
Сестра не говорила об этом. Она не могла. Не потому что не понимала – она понимала. Пусть её разум и плутал в тенях прошлого, но тайна, которую она хранила, была слишком опасна. Она видела, как люди меняются, когда боятся. Видела, что страх делает с человеком. И знала – стоит ей заговорить, и страх обратится против неё.
Но когда её сознание начало рушиться, когда горячка размывала границы реальности, она проговорилась.
Глава 7. Сделка с незнакомцем
Утром, когда солнце ещё пробивалось сквозь туман, Матиас нашёл её в лесу. Он принёс еду, одежду – но не объяснения.
Жюстин наблюдала за Матиасам. Он вел себя спокойно, слишком спокойно для человека, который постоянно ищет встречи с уже не человеком, но еще не зверем. Его лицо не выражало страха, и именно это настораживало её больше всего. Он не выглядел удивлённым, словно давно знал, кто она такая.
– И все же, почему ты мне помогаешь? – спросила она, не делая ни шага вперёд.
Матиас чуть усмехнулся, скрестив руки на груди.
– О, а я думал, что ты спросишь что-то вроде: "Кто ты такой?" или "Как ты узнал обо мне?"
Жюстин не ответила, лишь сузила глаза.
– Хорошо, – он кивнул, признавая её настороженность. – Ты хочешь понять, зачем мне это. Логично. Но давай начнём с простого: если бы я хотел выдать тебя, у тебя уже был бы нож в спине.
Жюстин медленно выдохнула. Он говорит правду. Её интуиция, обострившаяся с пробуждением зверя, не чувствовала в нём враждебности. Но и доверять ему она не спешила.
– Ты избегаешь ответа, – холодно заметила она. – Почему ты здесь?
Матиас вздохнул, будто ему наскучили эти расспросы.
– Потому что ты мне интересна, ведьма.
– Не называй меня так.
– Но разве ты не ведьма? – он склонил голову набок, пристально наблюдая за её реакцией. – Они сожгли тебя, но ты осталась жива. Ты что-то другое теперь. Разве не так?
Жюстин напряглась. Она чувствовала, что этот человек не просто бродяга или охотник, который случайно оказался рядом. Он знал больше, чем показывал.
– Откуда ты знал, какие травы мне нужны? – спросила она, сузив глаза. – Такие рецепты очень редки. И где ты их нашёл?
– Я взял их в твоей избе, когда ты так спешно помчалась в деревню греться на костре, – усмехнулся он.
Матиас задержал на ней взгляд. В его глазах мелькнуло что-то едва уловимое, прежде чем он усмехнулся и качнул головой.
– Так всё же откуда ты знал об этом?
– Ты не поверишь.
– Попробуй.
Он вздохнул, словно взвешивая, стоит ли ей говорить.
– Мне приходят видения.
Жюстин не пошевелилась, но внутри вспыхнул интерес.
– Видения?
– Очень чёткие. Очень подробные, – Матиас говорил спокойно, но в его голосе не было бравады, только констатация факта. – Я вижу вещи, которые должны произойти. Или которые уже произошли, но о которых мне неоткуда было бы знать.
Он встретил её взгляд без тени шутки, и она поняла – он не лжёт.
– Видишь будущее? – спросила она.
– Иногда, – кивнул он. – Иногда прошлое. Иногда – вещи, которые не имеют смысла… пока не приходит время.
Она внимательно смотрела на него, пытаясь осмыслить. Она слышала о людях, утверждающих, что видят будущее, и считала их шарлатанами. Но если бы он был обманщиком, она бы уже сгорела на костре.
– Значит, ты знал, что мне понадобятся эти травы?
– Я видел тебя в огне. – Его голос стал тише. – Видел, как ты пыталась достучаться до толпы. Видел, что если у тебя будет выбор, ты выберешь выжить. Мне видение их показало.
Жюстин сжала челюсти, отводя взгляд.
– Значит, у тебя дар.
– Можно и так сказать, – хмыкнул он. – Хотя мне больше нравится слово «проклятие».
Она усмехнулась, но без веселья.
– Знакомое чувство.
Тишина между ними сгустилась, но в ней уже не было напряжения – скорее, некое понимание. Они оба изменились. Они оба не принадлежали к миру обычных людей. И, возможно, именно это тянуло их друг к другу – двое чужаков, ставшие частью чего-то неизведанного.
Матиас снова усмехнулся.
– Ну что, как будешь благодарить своего таинственного спасителя?
Жюстин прищурилась.
– Теперь мне понятно, почему половина баб в поселке сходит по тебе с ума, они только и щебечут что о новом охотнике что поселился в доме старой Аннет- засмеялась Жюстин.
Он моргнул, затем громко рассмеялся.
– Наконец-то! – Он покачал головой, сложив руки на груди. – Я уж думал, ты вообще не замечаешь, насколько я чертовски хорош собой.
Жюстин закатила глаза, но уголки её губ дрогнули.
– О, замечаю насколько у них нет вкуса))
Матиас расхохотался, запрокинув голову.
– А ты мне нравишься, ведьма.
Жюстин покачала головой, но где-то глубоко внутри зародилось странное, незнакомое чувство – не страх, не злость. Что-то другое.
– Значит, союз? – спросил он, прищурившись.
Она посмотрела на него.
Она ещё не доверяла ему.
Но знала, что без него ей будет сложнее.
– Посмотрим. – Она развернулась и пошла дальше вглубь леса.
– Ой, да ладно, ты же уже согласилась! – донеслось ей в спину.
Она не ответила.
Но, может быть, он был прав.
Глава 8. Охота на ведьму
Жюстин ступала осторожно, чувствуя под ногами мягкий слой опавших листьев. Лес был наполнен приглушёнными шорохами, дальними криками ночных птиц, а где-то в глубине поскрипывали старые деревья. Позади раздавались лёгкие шаги Матиаса. Он не спешил догонять её, но и не отставал, словно давая ей время свыкнуться с его присутствием.
– Ты собираешься молчать всю дорогу? – не выдержал он через несколько минут.
– Думаю.
– Не знаю, как насчёт ведьмовских чар, но ты явно овладела искусством убийственного молчания. – усмехнулся он, наклонив голову.
Жюстин не знала, почему всё ещё позволяет ему идти рядом. Может, дело было в его словах – в том, что он видел вещи, которые не должен был видеть. Или в том, что он не пытался её запугать, как остальные.
Но, скорее всего, причина была проще.
Она чувствовала, что этот мир постепенно сжимается вокруг неё, превращаясь в кольцо недоверия и страха. Совсем не осталось тех, кто хотя бы отчасти понимал её, и Матиас, возможно, был единственным.
– Твои видения, – заговорила она, не оборачиваясь. – Ты можешь ими управлять?
– Как бы мне этого хотелось, – фыркнул он. – Нет, они приходят, когда хотят. Иногда это просто бесполезные обрывки – тени, звуки. Иногда – чёткие картины.
– Как те травы, что мне понадобились.
– Да, – кивнул он. – В одну из ночей я увидел тебя. Огонь, крики, верёвки, сгорающие прежде, чем успели опалить твою кожу. Ты была там и не была одновременно. И я понял – тебе нужно пробудить своего зверя, иначе тебе не выжить. Я видел, как ты обратилась.
Жюстин не ответила сразу.
– А что ты видел дальше?
Матиас замолчал.
Она остановилась и обернулась, встретившись с его глазами.
– Ты видел, кем я стала?
Он качнул головой.
– Не четко. Видел то, что ты уйдёшь в лес. Что тебя будут бояться. И что это только начало.
Жюстин сжала губы, внутренне содрогнувшись. Зверь. Это слово с каждым днём становилось всё более привычным. Оно оседало в её сознании, как оседает зола после пожара, оставляя после себя только холодный пепел.
Потом уже она думала об этом всю ночь. О том, что теперь для деревни она чудовище. Не женщина, не целительница, не та, кто спасал их жизни.
Чудовище.
И часть её уже перестала с этим бороться.
– Они будут искать меня, – негромко сказала Жюстин, глядя в сторону деревни.
– Врзможно, – подтвердил Матиас. – Отец Этьен поднимает толпу, но люди не спешат идти в лес. Им проще называть тебя «дьявольским мороком», чем признать, что они сами пробудили нечто куда более страшное.
– Значит, у меня пока есть время, – Жюстин невесомо улыбнулась.
– Немного, – Матиас окинул её долгим взглядом. – Священник требует доказательств твоей смерти. Но половина деревни предпочитает верить, что ты умерла на костре, а то, что они видели, было лишь иллюзией, насланной дьяволом. Им так спокойнее.
– А вторая половина? – насмешливо приподняла бровь Жюстин.
– Боится поверить, что ты выжила, – сказал он мягко. – Но отец Этьен не успокоится. Он не знает, с чем связался, однако хочет довести дело до конца.
– Я тоже, – в её глазах мелькнул звериный огонёк. – Я не собираюсь проводить остаток жизни, прячась по лесам. Но пока…
Она шумно выдохнула, позволив себе всего мгновение слабости. Осознание собственной обречённости сжимало грудь, но отчаиваться было некогда. Вдох. Выдох. Дальше. Оставаться тут, надеясь, что деревня о ней «забудет», было бы наивно.
– Ты хочешь пересидеть бурю? – предположил Матиас.
– Я хочу выжить, я хочу отомстить – ответила Жюстин, глядя на него прямо.
Он кивнул, словно ожидал такого ответа. И в его взгляде она увидела странную смесь сочувствия и твёрдой решимости.
– Я помогу, чем смогу, – сказал он негромко. – Но будь осторожна: чем дольше они не находят твоих следов, тем сильнее отец Этьен будет разжигать страхи. Он не отступит.
– И я не отступлю, – тихо, но уверенно отозвалась Жюстин.
Жюстин задумалась, ощущая, как в груди сжимается тревога. Мысли спутались, но одно она знала точно – оставаться в неведении было опаснее всего.
Она не могла просто остаться здесь, в лесу, и надеяться, что её забудут.
– Мне нужно знать, что происходит в деревне, – сказала она наконец. – Если священник настраивает людей против меня, я должна знать, как далеко он зайдёт.
– То есть тебе нужен человек, который будет приносить тебе новости, – догадался он.
Она кивнула.
– А я могу угадать, кого ты хочешь на эту роль?
– Ты сам предложил союз, – напомнила она, скрестив руки на груди.
Матиас прищурился.
– А если я скажу, что это слишком опасно?
Жюстин хмыкнула, склонив голову.
– А выслеживать меня в лесу, значит, не опасно? Я так, в безобидного мышонка превращаюсь?
– Да? – он чуть наклонился вперёд, будто действительно заинтересовался этим вопросом.
Жюстин вздохнула и провела рукой по лицу.
– Между прочим, я не всегда могу его контролировать, – призналась она, стараясь не встречаться взглядом с Матиасом. – Не говоря уже о том, что я его ещё полностью не выпускала. Он появляется, когда мне действительно страшно…
Она на миг замолчала, словно погрузилась в воспоминания. Матиас не торопил её, лишь внимательно слушал.
– Первый раз это случилось два года назад… Я тогда ушла далеко в лес, туда, куда даже охотники редко заходят. Искала редкий мох, но с каждой минутой тревога нарастала – будто что-то следило за мной из-за деревьев. Шла не по обычной тропе, а напрямик, чтобы найти мох. И вдруг… ветки затрещали. Шорох, тяжелое дыхание. Я застыла, а затем из подлеска вышел медведь – огромный, тёмный, с блестящими от ярости глазами. Он шел прямо на меня. Огромный, разъярённый… Казалось, он даже не просто шёл, а нёсся прямо на меня. Я помню его глаза – бешеные, налитые кровью. От него пахло сыростью, гнилью и чем-то ещё – болью, страхом, смертью. Может, он был ранен, не знаю. В тот миг меня парализовал страх.
Жюстин заговорила тише, будто стесняясь собственных воспоминаний:
– Я не могла убежать. Казалось, само время застыло, воздух стал густым, как смола. Я знала – через секунду он растерзает меня. Но прежде, чем он достиг меня… внутри меня что-то взорвалось. Не страх. Не ярость. Инстинкт. Первобытная, животная сила вырвалась наружу. Я ощутила, как по жилам течёт такая сила, которую никогда в себе не чувствовала. А дальше… вспышка. Всё окутал глухой шум, будто я оказалась под водой. Его рёв взорвал воздух, но через мгновение сменился хрипом. Чьим? Моим? Его? Я не знала. Когда я очнулась, всё уже было кончено. Медведь лежал неподвижно, его тёмная шерсть лоснилась от крови. Моей. Его. Я не могла сказать. Его шерсть была вся в крови. И это была моя кровь тоже: лапой он меня задел, но… я не умерла, хотя должен был быть всего один удар. Вместо этого… я убила его. Своими руками.
Сжав ладони, она опустила глаза:
– Я до сих пор не знаю, кем я была в тот момент. Человеком? Или чем-то другим? То ли в самом деле обратилась в зверя, то ли что-то произошло со мной – я не помню. Но факт остаётся фактом: я осталась жива, а медведь – нет.
В её голосе звучала горечь и ужас перед собой самой. Она вздохнула и снова посмотрела на Матиаса.
– Как мне казалось травы помогали мне всё это подавлять. Я пила отвары каждый день, чтобы не чувствовать это звериное… не знаю даже, как назвать. Инстинкт. Я не хотела снова пережить такое. А сейчас… теперь я даже не представляю, что будет.
Матиас не ответил сразу. Затем кивнул, будто принял её слова как факт.
– Хорошо.
– Хорошо? – переспросила она.
– Да, – он ухмыльнулся. – Это же даже интереснее, чем я думал.
Жюстин покачала головой.
– Значит, ты всё равно согласен?
– Я же сказал, ведьма. Я хочу знать, на что ты способна. Потому что когда придёт время, я хочу, чтобы ты знала это тоже.
Тишина между ними сгустилась.
Наконец Жюстин кивнула.
– Ладно.
– Вот и славно, – Матиас ухмыльнулся. – Значит, я отправляюсь в деревню, а ты…
– Я найду место, где можно залечь на дно, – сказала она.
– Хороший план, – он хмыкнул. – Но если ты передумаешь прятаться и захочешь провести ночь в компании самого очаровательного охотника в округе…
– Дай мне знать, если вдруг я сойду с ума, – перебила она.
Матиас рассмеялся.
– Договорились.
Он развернулся и скрылся в лесу.
Жюстин проводила его взглядом, прежде чем повернуться в другую сторону.
Она ещё не знала, как далеко заведёт её этот союз.
Но знала одно.
Теперь она не была одна, и ей это нравилось.
Он развернулся и скрылся в лесу.
Наутро Матиас отвёл Жюстин глубже в чащу, где среди старых орешниковых зарослей пряталась старая охотничья хижина. Местные о ней давно забыли – казалось, что ей не меньше ста лет. Её бревенчатые стены, потемневшие от времени и сырости, скрывались под густым мхом, а крыша провисла, покрывшись слоем сухих веток и листьев. Когда-то здесь жил охотник, но время стерло его следы – осталась лишь полусгнившая мебель и запах древней древесины.
Дорогу к ней найти было непросто: узкая тропа терялась между кустами, словно сама природа пыталась скрыть это место. Матиас признался, что наткнулся на неё совершенно случайно, а потом с трудом смог отыскать снова.
– Здесь тебя никто не найдёт, – сказал он, осматриваясь. – Но будь осторожна. Днём лучше не разжигать огонь – дым может привлечь ненужные взгляды.
Рядом с хижиной бил родник: чистая, холодная вода пробивалась сквозь камни и сочилась меж корней старого дуба, обтекая их и журча на поверхности. В этом месте чувствовался особый покой. Ветви орешника и буков склонялись над поляной, пропуская лишь тонкие лучи солнца, а мягкий мох устилал землю, заглушая шаги. Осень ещё не вступила в свои права полностью, но воздух уже был свеж и терпок, наполненный ароматом влажных листьев и древесной коры.
Матиас снял с плеча мешок и бросил его у входа.
– Принёс тебе кое-что из своей одежды, – небрежно бросил он. – И вещи старой Аннет, что нашёл у себя. Они не новые, но лучше, чем бегать в том, что осталось от твоего платья.
Жюстин взглянула на свёрток и кивнула, принимая его без слов.
– Я вернусь через пару дней, – добавил он, отходя назад. – надеюсь, ты не решишься сжечь хижину в первый же день.
– Не обещаю, – ответила она, но в уголке её губ мелькнула тень усмешки.
Матиас усмехнулся и, не говоря больше ни слова, растворился среди деревьев.
Жюстин осталась одна. Тишина леса теперь казалась ей почти осязаемой, как плотная ткань, окутывающая всё вокруг.
Она медленно обвела взглядом старую хижину. Дом, хоть и ветхий, но лучше сырой пещеры. Он словно сливался с лесом, укрытый мхом и тенями, став его частью. Здесь не было ни свечей, ни тепла, но в этом укрытии было нечто первобытное, что успокаивало её. Здесь её никто не найдёт. Здесь, среди влажного дерева и запаха старого мха, она могла хотя бы ненадолго забыть, кто теперь ищет её следы.
Здесь начиналась её новая жизнь – жизнь, в которой лес становился домом, а тень прошлого преследовала с каждым дуновением ветра.
Прошло два дня с тех пор, как Жюстин и Матиас расстались у хижины.
Лес за эти два дня изменился. Осень набирала силу, ветер стал резче, а листья, ещё недавно только начинали желтеть, теперь опадали с деревьев, устилая землю мягким шуршащим ковром. Ночи стали холоднее, и в воздухе витал терпкий аромат опавших листьев, смешанный с нотками дымки и влажного мха.
А в деревне за это время многое изменилось.
В тот вечер в Фурнаке царила напряжённая тишина. Осеннее солнце давно село, но воздух был наэлектризован недосказанностью и тревогой. Но в главной корчме Фурнака, где обычно царило разгулявшееся пьянство, сегодня шумели иначе – говорили о костре, о страхах, о том, что следовало делать дальше. Здесь, в просторном зале с закопчёнными балками, собирались мужики после рабочего дня: кто с поля возвращался, кто из кузни, кто с мельницы. Занимали скамьи у грубых деревянных столов и за кружкой дешёвого разбавленного вина делились последними новостями.
Сегодняшний вечер мало чем отличался бы от прочих, если бы не события последних дней, что взбудоражили Фурнак. С тех пор как считали, что Жюстин – «ведьму», – сожгли на костре, деревня словно ходила по острию ножа. Одни продолжали твердить, что всё кончено и «злой дух» испарился в пламени. Другие же, напротив, видели или слышали что-то в ночном лесу и судачили, что ведьма «ушла к дьяволу, да может вернуться».
Но, как ни странно, разговоры об этом велись приглушённо, почти шёпотом. В открытую о костре упоминать не спешили: то ли стыдились, то ли боялись навлечь новые беды.
В корчме было накурено, пахло прелым деревом, дымом и кислым потом. Трактирщик, приземистый мужчина по имени Филипп, двигался между столами быстро и настороженно, словно чувствовал, что в воздухе сгущается что-то нехорошее. В дальнем углу на своей привычной лавке сидел старик Тибо, редкий в этих краях человек, умеющий читать, да ещё и на латыни.
Тибо был некогда аптекарем в большом городе, но судьба занесла его в Фурнак, и вот уже много лет он жил тут, почти не практикуя своё бывшее ремесло. Говорили, что когда-то он учился у самого известного хирурга, а в юнности даже помогал монахам в монастырской библиотеке – оттуда у него и латынь, и знания о церковных делах. К слову он прекрасно понимал что Жюстин не ведьма, а знахарка. Но годы сделали своё дело: руки дрожали, зрение ослабло, и он уже не мог ни колдовать над настоями, ни аккуратно выписывать рецепты. Зато в разговорах поучаствовать любил. И когда заходил в корчму, к нему неизменно подсаживались люди – послушать, что скажет «учёный» старик.
Сегодня у Тибо, как и у многих, не шёл из головы случай с Жюстин. Он знал, что-то здесь нечисто: не может священник единолично решить судьбу человека, да ещё и сжечь на костре безо всякого настоящего дознания.
– Хмм, её схватили вечером, а наутро уже костёр развели, – произнёс Тибо, покручивая в пальцах полупустую кружку с вином. – Да разве это по закону? Разве у нас инквизиция безбумажная?
За соседним столом мельник при этих словах шумно сглотнул и придвинулся ближе:
– Старик, да какая тут бумага… Все решили, что ведьма она. Вот и схоронили поскорее, чтобы не накликать беду.
Тибо с нажимом поставил кружку на стол, обвёл собравшихся цепким взглядом.
– «Все решили»… А кто «все»? Может, отец Этьен сказал «она – ведьма», а вы и рады поверить?
– Но ведь… – мельник запнулся.
– Слыхали ли вы о королевском указе? – продолжал старик, постукивая пальцем по столу. – Людовик наш, пятнадцатый, не жалует инквизицию. Он, считай, давно против пыток и самосуда выступает. А мы что? За одну ночь всё провернули? Это ж явное нарушение. Ни суда, ни дознания, ни протокола толком.
Он медленно провёл взглядом по лицам собравшихся, как охотник, выискивающий слабейшую жертву. В полумраке корчмы мелькали напряжённые лица. Кое-кто угрюмо разглядывал кружку, кто-то отводил глаза.
– Но она ведьма, Тибо… Все говорят, что она колдовала, – пробормотал кузнец, почесав щетинистый подбородок.
– «Все говорят» да «все говорят»… – вздохнул старик. – Раньше, почитай, «все» говорили, что молоко скисает от сглаза, а на деле корова больна была. А кто-нибудь видел, как Жюстин совершала колдовство?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.