Живые нити

Капитан кивнула с невозмутимым лицом, хотя в её глазах играли хитринки.

Глава третья

– То есть, мы зареклись никогда не связываться с полицией и только что взяли у них заказ. И потенциально они могут стать постоянными клиентами, – убитым голосом констатировала Лейла.

Дина поджала губы и невпопад пробормотала:

– Я купила дорогущие туфли из змеиной кожи…

– Что?

– В стране кризис! – чуть громче произнесла она, поворачиваясь к сестре. – Заказов все меньше, а нам надо содержать семью и сохранить работу сотрудникам. Представляешь, какие деньги мы сможем на этом заработать?

– Но полиция… Что будет, когда бабушка узнает?

– Мы ей не скажем, – Дина вздохнула. – Скажем только отцу, он же занимается бумагами и прикроет нас.

– Но у нас в семье никогда не было тайн друг от друга, – Лейла прижала руки к груди и заломила брови домиком. Дина почувствовала себя старой, циничной, умудренной опытом женщиной. Подавив злую усмешку, она положила ладонь сестре на плечо.

– В нашей семье навалом тайн. Одной больше, одной меньше.

– Девочки, вы тут замышляете что-то? Расскáжете? – бабушка Аиша подкралась со спины и обхватила их обеих за талии. Дина еще помнила, как они были одного роста, но это время давно ушло: сейчас даже Лейла, кажущаяся миниатюрной рядом с Диной, была выше бабушки.

– Секреты на то и секреты, бабуль, – засмеялась сестра, приобнимая Аишу в ответ. Получилось наигранно.

Дина насмешливо приподняла брови и перевела тему:

– Чем помочь? Мы еще ждем откуда-нибудь посылки?

– Да, – бабушка деловито потерла руками. – С минуты на минуту ваш отец должен привести сундучок из банковской ячейки.

– Там что-то особенное?

– Скоро увидите, – бабушка загадочно подмигнула.

Несмотря на то, что в своем корне ситуация была плачевная и скорее грустная, бабушка большую часть времени пребывала в прекрасном расположении духа. Она шутила, смеялась, обнималась без повода, что обычно было ей несвойственно. Кажется, её бодрила и вдохновляла мысль о том, что в доме скоро снова будет настоящий прием, куча гостей в красивых нарядах и – главное – тонны восхищения талантом её Дома. Дина тихо злилась: на бабушку и её хорошее настроение, на Лейлу, выбирающую красивое платье, на богатых и элегантных гостей, не понимающих истинную причину аукциона. И самое главное, она злилась на себя, потому что в глубине души тоже хотела быть хозяйкой вечера, упиваться похвалами своих работ и с легкой ленцой рассказывать о расставленных по дому артефактах.

“Я – человек бизнеса, – мысленно повторяла она. – Меня интересуют деньги, прибыль, популярность Дома. Всё остальное – глупости.”

Верилось с трудом.

Лейла умчала вместе с бабушкой, чтобы составить меню и список покупок. На Динину долю осталось выбрать живые цветы. Чем еще украсить зал летом? Они со служанкой провели в оранжерее три часа, сомневаясь между малиновыми, алыми и бордовыми розами, а потом до вечера возились в подсобке, выбирая вазы, бокалы и блюда.

Когда стемнело, Дина пробралась в гостиную и, не включая свет, растянулась на диване. Скинула туфли, вытянула пальцы ног, чуть не застонав от удовольствия, и блаженно замерла. Она почти задремала, когда резкий высокий голос Лейлы грянул под боком: “Агааа!”. Дина подскочила и выругалась словами, которых приличные девушки не должны знать.

– Сумасшедший день, – сестра рухнула в соседнее кресло.

– И завтра будет не лучше, – проворчала Дина, застыв без движения. – И послезавтра. Нужно еще подумать про эту дурацкую рубашку, материалы подобрать…

– Хочешь посмотреть, что бабушка будет выставлять на аукцион? Она полвечера тяжко вздыхает и разглядывает тюки. Кажется, она намерена ночевать в хранилище – прощается с семейным наследием.

– Вы так быстро перетаскали всё на второй этаж?

– Ага, – Лейла зевнула, прикрыв рот тыльной стороной руки. – Слуги были не рады, но кажется, они тоже ей сочувствуют. У бабушки перепады настроения: то весело выбирает канапе, то через минуту плачет над кухонным полотенцем.

– Надо её поддержать, – пробормотала Дина, поворачиваясь на бок. – Сейчас полежим десять минут и поднимемся к ней.

Обе сестры замолчали. Тишина, темная и вялая после дневного пекла, уютно обнимала Дину со всех сторон, баюкая.

– Спишь?

– Нет, – сонным голосом ответила Дина. – А что?

– Хотела спросить, с кем ты пойдешь на прием? На светские мероприятия принято приходить парами.

– С папой, – ни на секунду не замешкавшись, ответила Дина. – Это мой главный кавалер.

– Скука смертная! Неужели после Янниса у тебя даже мало-мальского кавалера не появилось? – Лейла хмыкнула и нахмурилась. – Ты бы мне рассказала, правда же?

– Не было времени составить список кандидатов в мужья, – сестра хмыкнула, но Дина не шутила. – Надо подойти к делу со всей ответственностью. Мастерская останется на мне, а значит, мне нужен партнер, толковая правая рука. Желательно достаточно богатый, чтобы не обобрать семью, и хорошо бы с экономическим или юридическим образованием. Или рекламщик – тоже приличная партия.

– Твои размышления о браке такие беспросветные, что я почти плачу. А как же любовь?

– Они разумные, – Дина все-таки собралась с силами и приняла вертикальное положение. Прическа растрепалась; шпильки пришлось вытащить, и пучок окончательно развалился. – Любовь в браке – необязательное дополнение. Отношения должны быть основаны на взаимной выгоде и, главное, на доверии, тогда их не разрушить… А ты?

– Что я?

– С кем пойдешь? Можешь пригласить своего таинственного поклонника, который проникает в твое окно по вечерам. Давно пора познакомить его с родителями. Я бы тоже с радостью увидела женишка при свете дня, а то в прошлый раз я даже не разглядела его лицо.

Лейла захохотала в голос:

– Он твое тоже не разглядел! Но, кажется, уверен, что ты – жуткая грымза, которая гоняет влюбленных парней кочергой!

– Кочерга оказалась в моей руке абсолютно случайно, – Дина состроила из себя строгую воспитательницу, но не выдержала и тоже засмеялась. – И ему незачем было спускаться по веревке с третьего этажа, как какому-нибудь пирату. Кроме поедания пирожных, мне нечего было вам предъявить.

Лейла, продолжая хихикать, покачала головой.

– Нет, время не пришло. Но ты будешь первая, с кем я его официально познакомлю… Надеюсь, ты не рассказала об этом отцу?

– В нашей семье нет тайн друг от друга, – передразнила Дина и наконец поднялась на ноги. – Конечно, не рассказала. Пойдем поищем бабушку.

Хранилище напоминало бункер. Сверху, снизу и с боков его обрамляли комнаты, лишь в торцевой, самой узкой стене расположилось небольшое окно, занавешенное черной шторой. Окно тоже было магическим – оно открывалось только изнутри, а разбить его и вовсе невозможно. Добротная дверь с железной сердцевиной сейчас была распахнута, и лучи света от лампочки переливались через край комнаты в коридор. Дина и Лейла подкрались и заглянули внутрь.

– Всё, что складываем на эти полки, нужно будет развесить по комнатам, – проговаривал отец, сверяясь с массивной амбарной книгой. – А сюда – те артефакты, которые вынесем только на сам аукцион. И еще нужно решить что-то с …

Бабушка Аиша стояла посреди хранилища в полной прострации. Она явно не слушала того, что говорил ей отец; потерянный взгляд блуждал по полкам, любовно ощупывая свертки. Дина не помнила и половины артефактов, хранящихся тут, а бабушка словно видела их сквозь бумагу и заранее прощалась с каждым, даже с теми, которые продавать не планировали.

Сёстры рука об руку шагнули внутрь хранилища, и в комнате сразу стало тесновато.

– Иллюстрации и описания я подготовлю, – сказала Дина, безрезультатно борясь с зевотой. – Типография откроется в восемь утра, я уже буду там.

– Отлично, – отец бодрился, но бабушкино уныние опутывало всех вокруг щупальцами, высасывая энергию. – Давайте финально пройдемся по списку и посмотрим, что тут у нас хранится.

Бабушка Аиша тяжело вздохнула, прижимая к груди кулек с неизвестным содержимым. Нежно и ласково, как младенца, она уложила его на полку. Напоследок коснулась кончиками пальцев.

– Если тебе так тяжело на сердце, зачем мы вообще это делаем? – Лейла обняла её за плечи. Бабушка тут же успокаивающе погладила её по руке, будто это не она печально вздыхала каждую минуту, а наоборот.

– Ничего, – пробормотала она, шмыгая носом, как пятилетняя девочка. – Мне даже нравится идея, что все эти артефакты не будут пылиться на полках и в сундуках. Новые хозяева получат от них пользу.

Дина огляделась. На каждый артефакт приклеили бирочки: красная – в зал, зеленая – на аукцион, обе – и туда, и туда. Она вытащила у зазевавшегося отца амбарную книгу и прошлась по списку.

“Нужно подготовить всё для буклетов”, – приказала она сама себе, пытаясь пробудить в себе энтузиазм. Увы, все эти бесконечные бумажки, измерения и описания навевали тоску.

– Вот этот гобелен плела ваша прабабушка, – рассказала Аиша, указывая на рулон, завернутый в белый плотный хлопок. – Он работает как зеркало, но каждый видит только свое собственное изображение. Это был заказ тогдашней королевы, её раздражало постоянное окружение из десятка фрейлин и слуг, и она хотела хоть где-то оставаться в одиночестве.

– Какая красивая легенда, – Лейла с удивлением прикоснулась к рулону. Его только вчера привезли из банковской ячейки, и никто из них не видел гобелен живьем.

– Отлично, повесим его рядом со входом, – отец деловито прицепил на него красную бирку.

– А это… это веревочная колыбель, – бабушка любовно погладила другой сверток, из которого торчали концы каната, оформленные бахромой. – Её плела моя мама. Младенец в ней спит сладко, не просыпаясь, и ему снятся хорошие сны.

– Я помню, как в ней качали Лейлу, – пробормотала Дина, находя пункт в списке. – Её у нас с руками оторвут, главное не продешевить.

– А как же ваши детки… – бабушкин голос дрогнул. – Где же мы будем их качать?

– Новую сплетем, – Лейла ободряюще улыбнулась и потянулась за зеленой биркой.

– Дожить бы сначала до деток, – мрачно пробормотала Дина себе под нос. – Еще что-то про сон у нас есть?

– Да, тут подушки, – глухо ответила Лейла, заглядывая в огромную коробку в углу. – Только от них какой-то недобрый флёр. Они что, навевают кошмары?

– Это не кошмары, а несбывшиеся надежды, – ответила бабушка. – Чтобы уснуть и погрузиться в них с головой.

– Звучит приятно, но ощущение какое-то жуткое. Зачем мы их вышили?

– Заказ такой был, – бабушка пожала плечами. – Это тебе по молодости кажется, что это кошмарно. Вот поживешь с моё и поймешь, что не всем надеждам суждено сбыться. Сон с ними приносит утешение.

– Или зацикленность и нежелание отпустить, – добавил отец, с непонятной грустью подержав подушку в руках и, будто резко очнувшись, приклеил на неё зеленую бирку.

Дина, как раз закончившая с перчатками, галстуками и шейными платками – каждый со своей уникальной силой – поставила перед Лейлой коробку с домашним текстилем.

– Там вечно-холодные и вечно-горячие вафельные полотенца, предлагаю оформить их пачкой. Упакуешь?

– Мы что, и самобранную скатерть продадим? – сестра проигнорировала коробку, округлившимися глазами уставившись на очередной сверток с зеленой биркой. – Только не с пирожными!

– Почему нет? – отец кинул в её сторону удивленный взгляд.

– Потому что она наша! – возмущенно подскочила Лейла. – И бабушка так долго её вышивала, целый год угробила. Вот этими руками!

Лейла выразительно подняла ладонь Аиши в воздух. Та не сопротивлялась, блеснули глаза, полные слез.

– Нужно подходить к этому философски…

– Ну уж нет, я костьми лягу! – возмутилась Лейла. – С этой скатертью связаны мои лучшие воспоминания. Давайте другую возьмем, у нас же их три! Ну отец, ну пожалуйста!

Дина подняла глаза: бабушка, сминая угол скатерти, была на грани того, чтобы расплакаться. Дина поджала губы, вспоминая, сколько сил она положила на этот артефакт. Чтобы магия сработала, пришлось принять строгий обет: Аиша целый год не видела дневного света, прячась в комнате без окон и выходя на прогулку только ночью.

– Отец, какая нам разница? Давай возьмем другую. Вот эту, например, – Дина встала на носочки и достала сверток с верхней полки.

Найдя в сестре поддержку, Лейла резко затихла, распахнув большие грустные глаза. Каспар тяжко вздохнул, потом улыбнулся, сдаваясь, и кивнул:

– Хорошо, раз так решил семейный совет. А скатерть со сладостями положите обратно.

Пока сестра поспешно прятала артефакт подальше – а то отец может и передумать – Дина на миг поймала грустную ностальгическую волну. Ей всегда было тяжело прощаться с привычными вещами, особенно с памятными, хранящими историю семьи. В глубине души что-то заскреблось, будто вместе со старыми вещами, помнящими руки давно умерших прабабушек, она продает частичку своего сердца.

“Не нужно драматизировать, – Дина нехотя вернулась к списку. – Мы шили и вышивали всё это на заказ, чтобы отдать другим людям за деньги. Просто бизнес”.

Дина до последнего руководила приготовлениями: расставляла артефакты, направляла поваров и декораторов, раздавала указания нанятым на один вечер официантам. В конце концов, Лейле, уже наряженной в тонкое шелковое платье нежно-розового цвета, пришлось насильно выгнать Дину, иначе та так и осталась бы фартуке поверх ситцевого комплекта.

“Вечер даже не начался, а я уже с трудом держусь на ногах”, – Дина рассмотрела в зеркале свое изнуренное невыспавшееся лицо, потыкала пальцами в мешки под глазами. Обычно она с большим удовольствием прихорашивалась и наряжалась, но сегодня – в тот день, когда это было действительно важно – измотанность взяла своё. Выглаженное изумрудное платье с пышным длинным рукавом, узкой талией и юбкой ниже колен ждало её на вешалке. Завернутые в бумагу новые туфли из белой змеиной кожи – те самые – отдыхали рядом на полу. Служанка уже второй раз заглядывала в приоткрытую дверь, намереваясь накрутить Дине кудри плойкой. Но Дина продолжала сидеть в нижнем белье на пуфе, оперевшись спиной о столешницу и вытянув ноги. Потом, наконец, тяжко вздохнула и пошла в ванную комнату.

Задержка стоила ей сожженной впопыхах пряди волос, поэтому прическу быстро пересобрали в праздничный пучок с жемчужными шпильками. Нацепив платье и подведя глаза подслюнявленным черным карандашом, Дина бросила на себя последний взгляд в зеркало.

“Приемлемо”.

Она поправила помаду, быстрым шагом выскочила из комнаты и спустилась к первым гостям.

Слуги в праздничных ливреях уже разносили напитки и закуски. Дина сначала потянулась к шампанскому, но на середине движения остановила руку: сегодня это лишнее.

Она огляделась. Весь первый этаж превратили в огромную галерею. Двери были открыты нараспашку, приглашая гостей рассмотреть экспонаты, развешанные и разложенные то тут, то там.

Несколько парочек уже дефилировали с бокалами в руках. Все-таки аукцион в доме артизан – это редкое событие, прекрасный повод провести вечер, выгулять коктейльные платья, выпить и закусить за чужой счет. Многие из пришедших не планировали ничего покупать, и Дина могла бы стимулировать парочку спонтанных покупок. К сожалению, она не обладала мощной харизмой Лейлы или добродушной энергетикой бабушки Аиши, настолько милой, что просто хочется порадовать её, прикупив безделушку. Даже строгий деловой подход отца был ей чужд, хотя Дина всеми силами пыталась его в себе воспитывать. Ей всегда было интереснее создавать артефакты, а не продавать их.

Дина застыла у входа в комнату с наигранной улыбкой, не зная, что делать. Потерла руки, пригляделась к одной паре – пожилые господа у стенда с гобеленом – решительно шагнула к ним навстречу, но тут они шумно заобнимались со знакомыми. Дина остановилась, делая вид, что поправляет ремешок на туфлях. Огляделась в поисках других жертв – вдалеке стояла одинокая женщина в шляпе с большими полями и почему-то смотрела в окно. Дина неспеша направилась к ней, как из-за угла выскочила Лейла, взяла женщину за руку и уволокла за собой вглубь комнат. Дина сдалась и малодушно ушла встречать гостей у дверей со стопкой брошюр.

Небо едва начало окрашиваться закатно-розовым, когда люди неиссякаемым потоком полились через двери их дома. Щеки натруженно ныли; Дине оставалось надеяться, что это всё еще улыбка, а не звериный оскал.

– Добрый вечер! Спасибо, что заглянули в артизанскую мастерскую “Живые нити”! Эта брошюра расскажет вам о лучших артефактах Дома Дайвари! Нет, я совсем не устала, и почему все спрашивают? Проходите, чувствуйте, себя как дома, пожалуйста, угощайтесь…

Руки, которые нужно пожать, и всё новые и новые лица. Дина не ожидала, что гостей будет так много – видимо, папины бизнес-знакомства, бабушкина сеть сплетниц-распространительниц и реклама в газетах сработали куда лучше, чем она ожидала. Благодаря её тревожности, буклетов напечатали в два раза больше необходимого, но даже так стопка уменьшалась на глазах.

– Да у вас тут настоящий аншлаг, – гудящим басом возвестил знакомый голос из-за спины. Дина обернулась, искренне улыбнувшись. Яннис стоял в дверях, держа под руку жену и сжимая во второй руке ладошку двухлетнего сына, наряженного в уморительный костюм-тройку.

– Я очень рада вас видеть! Здорово, что вы добрались до нас!

– Мы не могли пропустить такое событие, здесь же весь город собрался! – ответила румяная жена Янниса, протягивая ей ладонь. Дина на секунду замешкалась: “Как же её зовут?” – но в итоге решила просто побольше улыбаться. Жена забрала у Янниса мальчика и, ловко лавируя между гостей, выхватила из толпы официанта с закусками.

Дина и Яннис расстались мирно: разорвали помолвку, согласившись, что это неудачное решение принесло бы кучу неудобств их Домам. За прошедшие три года она лишь пару раз видела его жену – с ней он обручился всего через три месяца после расставания с Диной, ведь эту девушку ему выбрали родители.

“Как будто это было вчера, а их сын уже ходит”, – Дина не ожидала, что встреча с ним может так легко выбить её из колеи.

– Я планировала на днях наведаться к вам в общину, – она оторвала взгляд от ребенка и усилием воли вернулась к деловой беседе. – Для нового заказа мне нужна шерсть оленя. Добудешь?

– Хм, не то чтобы у нас здесь было много оленей, сама понимаешь. Но найдем. Приезжай завтра вечером, всё будет в лучшем виде. Если захочешь почесать мне пузико, я всегда к твоим услугам.

– Я подумаю, – Дина усмехнулась и переключилась на других гостей, возможно, быстрее, чем следовало бы.

Яннис был носителем первой крови Дома Волка. Кроссбриды первой крови, обладая магической связью со своим легендарным первопредком, могли обращаться в зверя по собственному желанию. В прошлом кроссбриды жили закрытыми общинами, передавая эту способность из поколения в поколение. Сейчас же открытый свободный мир позволил им жениться и рожать детей от того, от кого они заходят, и сила крови стала угасать. В других, менее консервативных Домах редко можно было найти кроссбрида, способного к трансформации в зверя, но Дом Волка славился приверженностью традициям и удивительной плодовитостью, поэтому среди них до сих пор существовали настоящие люди-волки. Дедушка Дины давно заключил с ними договор, и Дом Дайвари начал использовать шерсть кроссбридов, обращенных в волков, при создании магических артефактов. Собственно, так Дина и Яннис познакомились. И, разумеется, такие глупости, как несостоявшаяся свадьба, не стали преградой установившемуся бизнесу.

– Ох, госпожа Дайвари, – Дина сморгнула дважды, отвлекаясь от собственных мыслей, и сфокусировалась на высокой блондинке в черном прямом платье, с красной помадой и сигаретой в мундштуке.

– Добрый вечер и добро пожаловать, – заученно оттарабанила она, пытаясь вспомнить знакомое лицо. Потребовалось несколько бесконечных мгновений, чтобы она сообразила.

– Капитан Варрон? – Дина дернула уголками губ в легком смятении. – Выглядите изумительно. Я даже не сразу вас признала.

– А вы выглядите измученной, уж извините за прямоту, – капитан затянулась сигаретой сквозь улыбку.

– Это объясняет жалостливые взгляды гостей. Но для вас этот вечер обязательно будет приятным. Выставка артефактов – направо и налево, угощайтесь, пожалуйста, закусками. Начало аукциона… – Дина сверилась с часами, – через тридцать пять минут.

Вскоре поток приходящих гостей иссяк. Во внутреннем дворике зажглись фонари, разгоняя стремительно накатывающие сумерки. Дина практически выпала на улицу, в густой, до сих пор дышащий жаром вечер. Легкий теплый бриз нежно обдул лодыжки, не принося при этом прохлады. Ноги гудели: новые дорогущие туфли натерли мозоли в абсолютно неожиданных местах, и Дина отругала себя, что не разносила их заранее. На самом деле, это было невозможно – туфли привезли только утром.

– Или я выпью кофе, или усну в клумбе, – Дина потерла лоб, пробежалась пальцами по прическе. Бросила сочувствующий взгляд на замершего посреди дворика официанта – устал, бедолага, – и уверенным шагом вернулась обратно в здание. Лавируя между гостями, она ввалилась в кухню, еще более шумную, душную и людную. Поискала глазами человека без дела и с печальным осознанием пристроилась сбоку с туркой в руке, чтобы никому не мешать. Слуги и нанятые официанты носились туда-сюда; кухарка, казалось, сейчас взорвется от количества задач, требующих её внимания. Было даже забавно, что появление Дины осталось абсолютно незамеченным.

Кофе заварился как раз вовремя. С чашкой в руке Дина вылавировала в большой зал, где отец взобрался на подготовленный для этого дела постамент и возвестил:

– Дорогие гости, прошу вашего внимания! Аукцион Дома Дайвари начинается прямо сейчас!

Приготовленных стульев катастрофически не хватало, но гости, кажется, не особо страдали из-за этого – перешептываясь в небольших группах, они рассредоточились у открытых окон, надеясь уловить хотя бы намек на прохладу. Женщины обмахивались веерами, мужчины расслабляли узлы гастуков.

Отец распинался об истории Дома Дайвари и талантливых руках артизан. Дина уже настроилась выпить все похвалы до дна вместе с кофе, как её дернул за рукав устроитель вечера, он же управляющий.

– Госпожа Дина, – нервным подвывающим голосом зашептал он ей на ухо. – У нас кончилось вино и шампанское. Все три ящика.

Дина нахмурилась то ли от обжигающего дыхания у своей шеи, то ли от необходимости снова что-то решать.

– Мы купили четыре ящика, – зашипела она в ответ.

– Но в подсобке только три.

Дина выругалась про себя. Она нацепила приветливое выражение лица и с сожалением покинула зал. Четвертого ящика и в самом деле не оказалось там, куда его поставили, и Дина вместе с управляющим бросилась искать его по всем комнатам. Ящик нашелся на втором этаже в коридоре, рядом с официантом, разглядывающим лестницы и двери.

“Это что, тот же самый, что прохлаждался во дворе? Лентяй! Пожалуюсь на него управителю”.

Когда проблема с выпивкой была решена, Дина почти успела вернуться в зал, гудящий от выкриков покупателей. Управитель, хватаясь за голову и почти рыдая, поймал её в дверях:

– Госпожа Дина, грузовой автомобиль от мастерской скульптора перегородил выезд! Гости не смогут выехать из дворика!

– Уже почти ночь! Что там они разгружают поздно вечером? Совсем с ума сошли… – Дина, обругав про себя управителя за полную бесполезность, выбежала на улицу. Каждый шаг на высоких каблуках отдавался болью в голенях.

Так неудачно припаркованный грузовой автомобиль стоял в гордом одиночестве: на улице не было ни души, лишь скрипнула дверь мастерской напротив, закрываясь на защелку. Дина, сжав челюсти, перешла через улицу и постучала кулаком так сильно, что дверь задрожала. Никто не ответил, хотя она была уверена, что мастер и его рабочие там, за дверью.

– Может быть, кинуть в окно камешек? – трусливо жался подкравшийся управитель.

Дина, зверея покруче любого кроссбрида, сжала зубы. Ноги ныли, мозоли болели, спина отваливалась, невыносимо хотелось спать или – на худой конец – послушать, как отец развлекает толпу, талантливо и незаметно продавая артефакты подороже.

“Ах, они удумали игнорировать меня!” – она огляделась. Потом вернулась к грузовому автомобилю, схватилась руками за деревянный борт, оттолкнувшись носком туфли от колеса, достала до верха и вытащила кусок мрамора размером с голову. Дина не смогла удержать его в руках, перекинув кусок через борт грузового отсека, и он с громким треском рухнул на землю.

– Да что же вы творите, госпожа Дина, вы же все мне сломаете! Не надо другим людям мешать делать дела! – скульптор выскочил из легко распахнувшейся двери, с недоуменным ужасом следя за Диной. Она сощурилась, резко выдохнула и налетела на него, с трудом сохраняя лицо и не скатываясь в похабный ор.