После предательства

Интересно.

Почесывая пальцами щетину на щеке, я пролистываю с десяток уведомлений, но тут же блокирую экран и сжимаю металлический корпус крепче.

Меня это не касается.

По идее мне стоило бы вернуться и отдать Ярославе ее вещь, но, понимая, что идея эта хреновая, судя по тому, что на сегодня моя выдержка исчерпана, решаю оставить его себе. Подождет.

Я не джентльмен. И мой моральный вектор давно сбит. Поэтому я со странным чувством кладу его в карман брюк и ощущаю, как от этого мальчишеского поступка жар вспыхивает под воротом рубашки.

Я верну его завтра на конгрессе. Возможно. А может быть, принесу вечером прямо в номер.

Сдавленно усмехаюсь и заставляю себя выйти под дождь, чтобы немного остыть.

Когда я преодолеваю стену дождя и совершенно мокрым захожу в лифт, усталость начинает еще сильнее давить на плечи, усугубляясь от тяжести промокшего пиджака.

Я захожу в квартиру и, сбросив оксфорды, двигаюсь по узкому коридору.

Стянув с себя прилипший пиджак, небрежно бросаю его на спинку дивана в гостиной и заваливаюсь рядом.

Чужой телефон напоминает о себе тяжестью в кармане, я достаю его и задумчиво верчу в руках.

Здесь есть все ответы на мои вопросы. Я уверен в этом, но, разумеется, часть из них заблокирована паролем, зато другая часть, всплывающая вместе с уведомлениями, может быть, и даст мне кое-что, что так усердно скрывает хозяйка этого телефона.

Читать чужие переписки – дерьмовая привычка, и пока что только это удерживает мое горячее любопытство на цепи. Но цепи ведь тоже рвутся, верно?

С губ срывается горячий смешок и, покачав головой, я бросаю телефон на столик у дивана и снова принимаю расслабляющую позу, по крайней мере, пытаюсь.

Ни черта не выходит. Взгляд бездумно блуждает по комнате, а в голове вспыхивают параллели с тем вечером, только сейчас со мной вместо Ярославы всего лишь ее телефон, в который у меня не хватает наглости залезть.

Думаю, я пожалею об этом, но нет. На хрен.

Я снова обвожу гостиную уставшим взглядом. Теперь здесь достаточно мебели, стены отштукатурены и выкрашены в темные тона, практически сливаясь со встроенным экраном плазмы.

Единственное, что осталось неизменным, – окна, на которые я не стал вешать шторы или другую херню. Мне нравится вид из окна.

И ей он тоже понравился…

Непрошенный образ того, как я трахаю Ярославу на матрасе в еще полупустой квартире, всплывает из подсознания, и я прикрываю глаза, будто слушая эхо ее стонов, которые отражались от голых стен.

Черт возьми.

Щипаю себя за переносицу и рывком поднимаюсь на ноги.

Нужно сходить в душ и лечь спать, чтобы спасти себя хотя бы на сегодня от навязчивых непотребных мыслей.

Громкий сигнал домофона заставляет меня остановиться в полушаге от ванной, и, нахмурившись, я бросаю взгляд на наручные часы.

Одиннадцать вечера. Кого могло принести так поздно в дерьмовую погоду?

А когда подхожу к видеорегистратору домофона, вижу бывшую, переминающуюся с ноги на ногу, а на руках у нее ребенок.

Что за…

Она улыбается мне и строит свои кошачьи глазки, а я, даже не снимая трубки, открываю дверь. Но только из-за ребенка. Какого хрена она вообще его вытащила на ночь глядя в такую погоду?

Спустя пять минут я встречаюсь с Юлей лицом к лицу, отмечая, как сильно она промокла, укрывая сына своей модной ветровкой.

Блядь.

– Извини, – она натягивает губы, изображая улыбку, а я не даю ей договорить и жестом приглашаю пройти в квартиру.

– Что произошло? Какого черта тебя принесло в такую погоду? – к сожалению, скрыть раздражение мне не удается.

Но я даже не знаю, что больше меня злит: то, что она заявилась ко мне, или то, что я испытал беспокойство…

Она опускает Марка и, убрав ветровку с его плечиков, снимает сыну ботинки.

– Иди, я поговорю с папой и приду, – воркует она, поправляя сыну волосы и разворачивая его в сторону гостиной.

Он еще несколько секунд стоит, принимая решение, а потом все-таки делает первые шаги, оставляя меня с его матерью наедине.

Юля выпрямляется и, прочистив горло, поднимает на меня уставший взгляд. Ее волосы промокли и превратились в беспорядочные кудри, которые она безуспешно пытается пригладить.

– Мой квартиросъемщик… в общем, я затопила соседей, и мы с ним сильно повздорили… В итоге нам нужно искать новое жилье.

Она виновато улыбается.

– Если ты не против, мы переночуем у тебя. Завтра я обещаю что-нибудь придумать…

– Хватит, – я провожу ладонью по лицу, надавливая на словно присыпанные мелким песком глаза. – Проходи. Завтра решим.

Она удивленно распахивает рот, и ее поблекший взгляд тут же вспыхивает.

– Спасибо, Демид, ты… – она тянется ко мне, чтобы обнять, но я останавливаю ее.

– Вы, наверное, замерзли. Идите в душ, я посмотрю что-нибудь сухое.

Глава 9

Сменив промокшую одежду на сухую, плетусь на кухню и, пока Литвинова вместе с сыном в ванной, наливаю себе стопку джина и быстро опрокидываю в себя. Будто, черт возьми, это решит проблему в виде бывшей, свалившейся мне на голову на ночь глядя.

Ну или хотя бы снизит раздражение, которое с момента ее появления покалывает в каждом сантиметре моей кожи.

Я задумываюсь над тем, чтобы снять Литвиновой номер и отправить ее туда на такси, но меня останавливает ребенок и позднее время. Какие бы у нас ни были отношения с ней, с моей стороны будет просто по-скотски выставлять их ночью за дверь. К тому же Марку давно пора спать. Поэтому я обещаю себе завтра разобраться с проблемой их жилья, а сегодня все оставить как есть.

Ополоснув стопку, убираю ее на место вместе с початой бутылка алкоголя. Затем открываю холодильник, долго смотрю в него, пытаясь найти в нем что-нибудь для ребенка, но в конце концов закрываю.

Я практически не ем дома, и холодильник почти стерилен, как и большая часть квартиры, в которую за последний год я прихожу только переночевать.

Покачав головой, достаю из кармана спортивок телефон и открываю приложение доставки, но меня останавливают тихие шаги босых ног по паркету.

Я отрываю взгляд от экрана и натыкаюсь на обнаженные длинные ноги, правую Юля кокетливо ставит на носок.

Разумеется, штаны Литвинова предпочла проигнорировать, натянув на себя только мою футболку.

Я знаю, к какому типажу женщин относится моя бывшая. Это акула, которая оттяпает предложенную руку вместе с головой. Поэтому ее находчивость особенно раздражает.

– Марк будет что-нибудь есть? —поднимаю руку с телефоном. – Я закажу доставку.

– Нет, мы перекусили… перед тем как к тебе поехать.

Нахмурив брови, я еще несколько секунд держу телефон перед собой, а потом коротко киваю и убираю в карман.

– Тогда ложитесь на мою кровать, я посплю на диване в гостиной.

Литвинова закусывает губу и делает шаг к обеденному столу – единственной преграде, отделяющей нас друг от друга.

– Ты можешь лечь с нами, – ее тонкий голос может одурачить кого угодно, но только не меня. – Мне немного неловко, если ты будешь спать на диване. Это… кажется, неудобно?

– Нет, это, кажется, нормально, Юль. Я предпочел бы спать один.

Она медленно кивает и опускает взгляд, заставляя чувствовать себя полным засранцем.

– Не усложняй, пожалуйста. Мы не семейная пара и никогда ею не будем, у нас общий ребенок, но в нашем случае, – я взглядом указываю на пространство между нами, – этого недостаточно.

Она острее прожигает меня своими раскосыми глазами. Они горят кучей эмоций, но я не собираюсь копаться в них.

– Да, я поступила подло. Я бросила тебя в непростой период, но это не значит…

– Непростой период? – перебиваю ее, немного повысив тон. – Юля, иди спать. Я не хочу устраивать ссор.

Литвинова раздраженно перекидывает мокрые волосы на одно плечо.

– А я прошу тебя задуматься о том, что мы еще можем все исправить. Я была молода и наивна, я ошиблась, я понимаю твои чувства и уважаю их, но это все в прошлом, – она поднимает руки в примирительном жесте. – Теперь мы оба другие, и у нас есть замечательный сын, ради которого мы можем постараться все наладить.

Мой взгляд заставляет ее заткнуться, и она закрывает рот, проглотив остаток слов.

– Иди укладывать сына. Завтра мы решим проблему с жильем.

Юля стискивает челюсти, проклиная меня одним только взглядом. Если бы им можно было нанести физическую боль, она бы без рук отвесила мне пощечину.

Но вместо этого она разворачивается и уходит, бросая себе под нос, какой же я упертый баран.

Невесело усмехнувшись, качаю головой и сдавливаю нижнюю губу зубами.

Господи, эта женщина олицетворяет мою худшую сторону. Она каждый раз твердит мне, чтобы я задумался о сыне, но именно о нем я и думаю, когда напоминаю его матери, что между нами ничего быть не может.

Это действительно в первую очередь лучше для ребенка, потому что я не хочу Марку такое же детство, как было у меня.

Вот это вот гребаное заблуждение, что расти лучше в полной семье, настолько, блядь, глупое, что приводит меня в бешенство, стоит только подумать об этом. Ни хера не лучше, если его родители не пылают любовью друг к другу, ну или хотя бы испытывают уважение и понимание. У нас с Юлей нет ни одного пункта, который дал бы надежду на светлое будущее. Так что это заранее провальная мысль – что она якобы может еще что-то исправить.

И не оставляет же попыток добиться своего, не получая от меня в ответ ничего, кроме раздражения или равнодушия. И дело не в том, что я хочу ей отомстить или причинить боль в ответ на ее прошлые поступки. Нет. Все гораздо проще. Она просто перестала меня волновать как женщина. И ее дефиле передо мной в одной футболке не вызвало во мне ничего, кроме отторжения.

Прочистив горло, я бросаю взгляд на ночной вид из окна и, постояв так бездумно еще несколько минут, иду в кладовку, чтобы достать оттуда запасное одеяло и подушку.

Прежде чем лечь на диван, бросаю взгляд на дверь, которую Юля оставила приоткрытой, и осуждающе цокаю языком.

Упав на спину, устремляю взгляд в зеркальный потолок и изучаю в нем свое отражение, заодно замечаю телефон Яси на столике.

Меня посещает еще одна мысль заглянуть в него и утолить свое чертово любопытство, но я лишь закрываю глаза, делаю глубокий вдох и закидываю руку за голову, стараясь просто тупо заснуть.

Посреди ночи меня что-то будит.

Я чувствую только пульсирующее тепло, разливающееся по всему телу, и понимаю, что дышу чаще, чем обычно.

Я разлепляю веки под сдавленный хриплый стон, смотрю в пустоту, пытаясь проснуться, и неожиданно осознаю, что стало причиной моего пробуждения, но в следующую секунду очередное влажное движение на моем члене снова заставляет закрыть глаза.

– Блядь… – выдавливаю с трудом.

Нервно сглатываю и, опустив взгляд, вижу копну темных волос, раскиданных по моему животу, волнами вздымающихся и опускающихся от ритмичных движений.

Твою, сука, мать!

Прикрываю глаза и делаю глубокий вдох, прежде чем мне удается найти в себе силу воли и остановить эту…

Сжав челюсти, шиплю сквозь стиснутые зубы и, схватив Литвинову за волосы, сжимаю их и так сильно дергаю вверх, что она с криком выпускает мой член.

Воздух в комнате в считанные секунды становится густым и тяжелым, застревая по пути к легким.

С трудом дыша, я все еще сжимаю ее волосы в кулаке, испепеляя яростным взглядом. Физическая реакция тела искрит, и мозг спросонья хреново соображает.

Литвинова трактует мое замешательство по-своему. На ее лице появляется торжествующая улыбка, и она, облизнув влажные губы, снова тянется к моему полутвердому члену, но я отталкиваю ее и рывком сажусь на диване.

Плечи взрываются от напряжения, которое клубится во мне острым жаром.

Я судорожно сглатываю и провожу пятерней по волосам, сжимая затылок.

– А раньше тебе нравилось, – с горечью хмыкает она и поднимается на ноги.

– Пошла вон, – хрипло выдыхаю я, ощущая, как разгорающаяся злость выжигает неуместное возбуждение и мой член становится мягким…

Глава 10

На часах пять утра.

Я больше не ложился.

После дерьмовой ночи меня не спасает даже контрастный душ и двойной американо.

Дверь в мою спальню закрыта, и я несказанно этому рад.

Обидел ли я своей резкостью Юлю или нет, мне абсолютно по хер.

Если бы она осталась и предприняла еще хоть одну попытку что-то сделать, я бы, черт возьми, придушил ее.

Мне хочется придушить и себя, потому что на одно жалкое мгновение я едва не поддался, едва не решил позволить ей довести дело до конца, но это скорее были иррациональные мысли из-за здоровых реакций мужского организма.

Я, блядь, должен попасть в Книгу рекордов Гиннесса за то, что отбросил чью-то влажную мечту от своего члена, будто она была мусором. У меня сложилось именно такое ощущение. Мусор. Грязь. Будь она умной – давно бы поменяла тактику, но вместо этого Юля предпочитает продолжать падать в моих глазах.

Возможно, с ее предыдущими ебарями такие фокусы и прокатывали, но не со мной, когда меня раздражает одно ее присутствие или то, как она дышит, делая даже из этого шоу. Но опять же – ее попытки соблазнения только бесят.

Не знаю, каким чудом я сдержался сегодняшней ночью и не выставил Литвинову на хрен из своей квартиры, но сейчас ей и правда лучше не показываться мне на глаза, потому что я хочу уехать и сделать вид, что этой ночью она не бросила мне под ноги остатки своей гордости.

Я надеваю рубашку и принимаюсь застегивать пуговицу за пуговицей снизу вверх, но мои пальцы замирают на верхней, когда замечаю в отражении Юлю.

Она покусывает нижнюю губу, мнется за моей спиной, будто раздумывает над своими дальнейшими действиями, но сегодня ей не стоит испытывать мое терпение.

Застегиваю последнюю пуговицу рубашки и снимаю с вешалки пиджак, после чего Юля все-таки начинает говорить:

– Демид… я бы хотела извиниться. Не знаю, что на меня нашло…

– До вечера меня не будет, – перебиваю ее, припечатывая тяжелым взглядом в отражении. – Если что-то будет нужно – пиши. Наличку я оставил на кухонном столе – купишь еды. Запасные ключи в прихожей.

Юля слабо улыбается, медленно перебирая свои волосы.

– Спасибо.

– Насчет квартиры с тобой свяжется агент, скажешь предпочтения по району, и тебе предложат варианты.

Я набрасываю пиджак и поворачиваюсь к ней, поправляя лацканы.

– И очень прошу тебя, Юля, не борзей.

Это последнее, что я говорю ей и, обойдя, выхожу из квартиры. Надеюсь, я не пожалею о том, что оставляю эту сумасшедшую одну.

К черту. Я больше не хочу думать о бывшей.

За последнее время ее стало слишком много в моей жизни. Настолько, что я уже покрываюсь зудящей сыпью от одной мысли о том, что вечером мне опять придется с ней встретиться. Но я предпочитаю сосредоточиться на предстоящем дне.

Господи, я еще никогда не испытывал такого облегчения, покидая свою квартиру.

На улице моросит, середина сентября, но бабье лето как-то обошло Питер стороной.

Стряхнув с плеч капли, забираюсь на сиденье и завожу машину. Зачем-то снова достаю из кармана телефон Яси и вижу на нем еще больше уведомлений, но меня они не касаются. Еще несколько минут я верчу ее айфон в руке, а затем блокирую и убираю обратно во внутренний карман пиджака.

Мне не стоит слишком долго думать над этим, иначе мой моральный вектор изменит направление. А я не хочу такого.

Горький смешок срывается с губ, и я трясу головой в каком-то неверии.

Сегодня я отдам этот чертов телефон его хозяйке и окончательно попрощаюсь с возможностью зацепиться хоть за что-то, что могло бы приблизить меня к девушке, которую я абсолютно точно не намерен отпускать.

Возможно, я отказываюсь от идеи заглянуть в ее телефон, потому что это слишком легко и скучно. В Ярославе меня всегда привлекало нечто более сложное, разумеется, после ее дразнящей красоты. Сейчас же я чувствую себя маленьким мальчиком, который упрямо хочет вскрыть свою любимую игрушку и разобрать на детальки самостоятельно.

Я хочу разобрать ее напускное равнодушие и добраться до той самой Ярославы, которая жаждала моей наглости, как любимого лакомства, и не могла ее себе так просто позволить.

Как и я. Но именно это и стало нашим центром притяжения.

Я, конечно, не исключаю, что за три года все могло измениться не в мою пользу, но меня это мало останавливает. Правда, если я пойму, что у нее в новой жизни есть что-то действительно серьезное, то, возможно,возьму самоотвод. Но только если там, в новой жизни, у нее есть по-настоящему стоящее. А не так, как было с Максом.

Покачав головой, я трогаюсь с места и включаю дворники, чтобы убрать мутные разводы с лобового стекла.

Мне требуется пятнадцать минут, чтобы дозвониться до своего риэлтора и попросить об услуге, и еще двадцать, чтобы добраться до парковки у конгресс-холла.

Когда выхожу из машины, дождя уже нет, и я спокойным шагом добираюсь до холла.

Поднимаюсь на лифте до нужного этажа и вливаюсь в ритм большого муравейника.

Для начала посещаю несколько презентаций, затем слушаю выступления своих спикеров. Это отличная возможность рассказать о себе профессиональной аудитории, повысить имидж наших спортивных центров, а статус спонсора дает отличную возможность использовать площадку в рекламных целях. Ну и никогда не будет лишним наладить прямые контакты, расширить клиентскую базу и установить выгодные партнерские отношения.

Но когда среди всего этого в какой-то момент на периферии моего зрения вспыхивает, как солнце, копна светлых волос, я машинально поворачиваю голову в ее сторону и забываю обо всем.

Ярослава идет ко мне, и мои нервные окончания становятся чувствительней, но ее перехватывает организатор мероприятия, вынуждая остановиться и обратить на него внимание.

Я окончательно утрачиваю интерес к своему собеседнику, который по совместительству является партнером и руководителем международного конгресса массажистов. Киваю в нужных местах, якобы поддерживая беседу, а сам то и дело выворачиваю шею, чтобы оценить, как элегантно Яся выглядит в брючном костюме: от изгиба ее тонкой шеи, до носков острых туфель.

– Демид, так вы присоединитесь к нам на обеде?

– М-м?

Я возвращаю взгляд к своему собеседнику, натягивая извиняющуюся улыбку.

– Простите, я бы с удовольствием, но вынужден отказаться. У меня немного другие планы.

Мужчина кивает с пониманием.

– Само собой. Такая женщина, как Ярослава Евгеньевна, интригует, – озвучивает он свои наблюдения. А меня по нервам внезапно стегает какое-то острое чувство – они знакомы. Зудящее, неприятное, оно напрямую связано с тем, чему я отказываюсь давать определение. – Если хотите, приходите на обед вместе.

Мужчина хлопает меня по плечу и, кивнув, уходит. Я едва успеваю ответить ему безрадостной улыбкой, потому что за секунду до этого понял, что упустил Ярославу из виду.

Но, выйдя из аудитории, уже в узком коридоре меня настигает цокот шпилек, я останавливаюсь и неспешно поворачиваюсь на пятках, чтобы встретить вьюгу, несущуюся ко мне навстречу с головокружительным сладким ароматом и острым стальным взглядом. Великолепное сочетание.

– Скажи, что мой телефон у тебя, – ее твердые слова разбиваются о меня, прежде чем она оставляет между нами маленький зазор воздуха.

Это вызывает у меня горячую ухмылку.

– Допустим.

– Тогда какого черта ты не мог принять вызов?! Я звонила с ресепшена вчера и сегодня!

– Ну во-первых, у тебя стоит беззвучный режим, а во-вторых, я посчитал грубым нахальством лезть в твою личную жизнь.

Она прикрывает глаза и вскидывает руки, будто сдерживается, чтобы не придушить меня.

– Ты даже не представляешь, что со мной творилось, – она протягивает ладонь. – Верни, пожалуйста.

Я открываю рот, но она затыкает меня одним только взглядом.

– Не беси, Серов. Верни телефон, пока я еще контролирую себя.

Вскидываю бровь, закусывая нижнюю губу. Но увидев, как вздымается ее грудь и как взволнованно бегают глаза по моему лицу, я теряю удовольствие продолжать дразнить ее. Она явно не в том настроении, и это вызывает кислый привкус. Поэтому протягиваю айфон, и Яся, буквально вырвав его у меня из рук, тут же принимается судорожно просматривать уведомления.

Затем прикладывает ладонь ко лбу и прикрывает глаза, выругавшись себе под нос. А потом, будто меня и нет, разворачивается и отходит на пару шагов, чтобы сделать звонок. Ее фразы звучат отрывисто, и я не могу понять, кому она звонит и отчего бледнеет.

– Хорошо. Я буду на связи. Если что, ты знаешь, что делать. – Яся тяжело переводит дыхание. – Я выезжаю сегодня ночью. Да. Нет, не нужно меня встречать. Нет, Леш, я сама доеду, сказала же!

Она сбрасывает и еще минуту стоит спиной ко мне, приводя себя в порядок. А у меня под кожей уже пульсирует осознание, что там есть какой-то Леша, который готов встретить ее.

Но я напрасно жду, что она повернется и хотя бы поблагодарит меня, вместо этого Яся поправляет пиджак, волосы и идет совершенно в другую сторону. Вот тогда мое терпение начинает трещать по швам. Я срываюсь с места, хватаю ее за локоть и вталкиваю в первый попавшийся кабинет.

Глава 11

Захлопнув дверь, я быстро окидываю взглядом помещение – это комната снабжения.

Внимание тут же возвращается к Ясе, ее светлые волосы бьют меня по лицу, когда она устремляется на выход, будто я, блядь, позволю ей снова ускользнуть от меня.

Я ловлю ее за локоть и притягиваю к себе.

Ярослава ахает и упирается ладонями мне в грудь. Вскинув подбородок, она впивается в меня острым взглядом. Ее зрачки расширяются.

– Что ты делаешь? – шипит она, выпуская метафорические коготки.

– Тоже самое хочу спросить у тебя, – парирую, скрывая гнев.

Она поджимает губы. Ее дыхание тяжелеет, привлекает внимание к округлостям груди, которые не в силах скрыть даже чопорный пиджак.

– У меня через час лекция. Я буду тебе признательна, если ты оставишь свои варварские наклонности при себе и не будешь отвлекать меня от работы.

– Работы, да? – даю волю своему скептицизму. – Поэтому ты так торопишься?

Яся открывает рот, но я продолжаю с циничной ухмылкой:

– Даже не останешься на официальное закрытие.

– Я… – Она упрямо сжимает губы, понимая, что я подслушал часть ее разговора, но остается невозмутимой. – У тебя у самого много дел. Не стоит отвле…

Немного выйдя из себя, заставляю Ясю оборваться на полуслове, сильнее сжав пальцы на ее локте.

– Какого черта ты ведешь себя как сука?

– Демид, я не в настро…

Но я затыкаю Ярославу поцелуем, втягивая ее нижнюю губу в рот вместе с ошеломленным вздохом.

– Всю душу мне вымотала, – сдавленно произношу и, запустив руку ей в волосы, сжимаю их и углубляю поцелуй, погружая язык внутрь.

Она пытается что-то сказать, но мне все равно. Я с гребаным наслаждением забираю себе то, что эта девушка излучает собой.

Ее тело прижимается к моему своими мягкими изгибами, и это ощущение вырывает из моей груди стон.

Не прекращая яростно целовать ее сладкие губы, толкаю к стене. Прижимаюсь к ней, одной рукой удерживая Ясину голову, второй соскальзываю по талии вниз и сдавливаю бедро. Хочу впечатать всю ее в себя. Заставить прочувствовать ее то, что она со мной делает.

Я не останавливаюсь, даже когда она глубоко вдыхает и впивается ногтями мне в плечи, в безуспешных попытках оттолкнуть. Или притянуть к себе. Ее кроет так же, как и меня. Она то отвечает мне, то борется со мной и с чувствами, овладевшими ею.

Я ощущаю это в каждой вибрации, сотрясающей Ясю вместе с моим поцелуем.

– Блядь, – рычу я и облизываю ее губы. – Ты тоже это чувствуешь. Чувствуешь нас, – с твердостью заявляю и вновь срываю дыхание с ее губ, наслаждаясь пьянящей близостью.

Я целую Ясю снова и снова, не отрываясь, пока в легких не заканчивается кислород.

Каким-то чертовым образом мне удается разорвать этот дикий, пробирающий до костей, поцелуй.

Задыхаясь, я прижимаюсь лбом к ее лбу, обхватываю нежное лицо и провожу большим пальцем по губам, оттягивая нижнюю и вырывая из нее слабый вздох.

– Прекрати бежать, Яся. – Касаюсь носом ее носа. – На этот раз я не отпущу тебя.

– Почему? – ее голос звучит настолько уязвимо, что у меня дергается щека. – Почему ты это делаешь? Между нами ведь ничего не было.

Вот это ее «ничего» дергает меня не за те ниточки.

– Это то, в чем ты убеждаешь себя, да? – мое резкое дыхание смешивается с ее жалкими попытками отдышаться. Но Яся все равно продолжает по-детски упрямиться. Трясет головой, давит на мои плечи, требуя пространства. А потом прерывисто шепчет:

– Приезжать сюда было ошибкой…

– Почему, черт возьми?

Она дергается и замирает. И продолжает упрямо молчать, пока ее личные демоны не вырываются наружу, вытаскивая на поверхность вопрос, сбивающий меня с толку к чертовой матери.