«Последний Хранитель Многомирья». Книга третья. «Возвращение»

Хомиш кивнул головой и прислонил теперь левое ухо к шершавой коре. Под ухом зашипело, раздался громкий треск, и ствол разверзся. Перед беглецами открылся вход в непроглядную темноту. Оба муфля отпрянули. Хомиш замер, а Лапочка замахала лапками. Ей этот непроглядно черный ход показался не таким уж и дружелюбным.

– В морочные времена жди беды отовсюду,– зашептала она и вытаращила глаза.

Хомиш не ответил. Он сделал шаг в открывшийся в стволе ход, оглянулся.

Угрожающее «Корхрут!» раздалось уже совсем близко, на сизом, плывущем горизонте показались расплывчатые рогатые фигуры.

– Великантеры рядом! Сюда, сюда, – звал Хомиш, и Лапочка тоже двинулась вперед.

– А наш ведмедь?!

– О нем позаботятся, – откуда-то Хомиш знал это точно.

Беглецы исчезли внутри.

Дерево, поглотив муфлей, снова ухнуло, огромная гибкая ветка опустилась и, словно лапа заботливого доброго монстра, забрала внутрь и Шэма. Кора затворилась.

Глава 11. Дерево арбор

– Хо-о-оми-и-и-иш, – услышал муфель голос Лапочки в непроглядной темноте.

– Ла-а-а-апочка, – ответил он и с осторожностью пощупал воздух впереди себя. Лапы не наткнулись ни на что.

– Хомиш-ш-ш-шек, где ж-ж-ж мы? – раздался и голос Афи. Норна выглянула из-под кафтана и ловко выбралась, расположившись на плече хозяина. Ей навстречу из тьмы бесшумно выпорхнула крошечная точка света. Афи зажужжала что-то невнятное от неожиданности. Световая точка запульсировала, она становилась ярче, больше. Потом еще больше, и постепенно от ее мягкого свечения непроглядная темень расступилась.

Уже довольно крупный светляк бесшумно облетел вокруг жужжащей Афи и завис прямо у милого носа Лапочки. Глаза муфлишки сошлись к переносице, она попыталась разглядеть летягу и дотронуться.

– Звездочка! И не обжигает. Светит, и только. О, Хомиш, гляди, какая она красивая, как я до морочных времен, – восторженно протянула муфлишка и вздохнула. Поток вырвавшегося из ее рта воздуха встрепенул светящуюся незнакомку. Звездочка отпрянула, и к ней присоединилась еще одна точечка света. А затем…

Третья, четвертая, пятая, десятая. Муфли крутили головами, не успевая следить за тем, как слева, справа, сверху и снизу – отовсюду, одна за другой, – стали выявляться похожие звездочки. Каждая рождалась крошечной крошкой и разрасталась светом на глазах изумленных Лапочки, Хомиша и Афи.

– Нет, не звездочки. Откуда им тут быть? Ночные огоньки, как в нашей деревне, – предположил тихо Хомиш.

– Скажешь же. Ночные огоньки намного тусклее и не такие юркие. И с крыльями, – отрицательно покачала головой Лапочка. – Это звезды! – гордо вскинула носик от своей догадки муфлишка. – Говорю точно, звезды.

И ведь сметливая муфлишка угадала! Это были звезды, крохотные, но все же звезды. А звездам, как ты знаешь, мой дорогой читатель, крылья для полета не нужны. На то они и звезды.

Целый звездный рой уже кружил внутри дерева.

Муфли, боясь ослепнуть, прикрылись лапами. Сияние всех звездочек вдруг одномоментно соединилось, и пространство залилось ровным спокойным светом.

Троица ахнула. Никто не верил глазам. Для верности они их протерли, но все оставалось на своих местах. Точнее, место, куда они попали, оставалось таким же, что и увиделось.

Это была не нора, не пещера, не гнездо, не дупло. Или что можно еще представить, когда попадаешь внутрь дерева?

Внутри обнаружилось уютное и чрезвычайно просторное жилище с альковом, витой лестницей по центру и несколькими ходами в смежные комнаты.

Изящной ковки металлическая светлая лестница извивалась и словно пронзала пространство снизу вверх. Под ее ступенями стоял большой сундук.

По периметру древесных стен выстроилась добротная мебель, резные мягкие кресла. Муфли увидели книжные полки с множеством книг, серебристые подсвечники. В самом центре, недалеко от лестницы, расположился внушительный круглый стол. На столе тоже высились груды книг. На земляном полу раскинулись ковры: центральный и самый большой имел оттенок багровой травы, и ступать по нему было одно удовольствие.

Пока муфли с открытыми ртами разглядывали обстановку, рой звезд собранно, как по команде, переместился к лежащему на полу Шэму.

Звездная стайка, то спускаясь ниже, то поднимаясь вверх, кружилась над распластанным телом ведмедя, рисуя в воздухе изящные световые линии. Муфли и норна, на некоторое время онемев, следили за странным сверкающим танцем, и вдруг одна из звезд оторвалась от общего хоровода, подплыла к Хомишу, потом к Лапочке. Она была самой яркой и самой крупной, и сильно отличалась по теплоте цвета от других. Стая светила холодно и ровно, а эта пульсировала бело-желтыми вспышками. Словно дышала.

Затем яркая звезда вернулась к недвижному оборотню, вспыхнула, потускнела и медленно проплыла над ведмедем. Снова вспыхнула, вновь потускнела, и замерший рой, будто б услышав распоряжение, собрался вместе, окружил Шэма плотным кольцом, поднырнул под него, приподнял и понес по воздуху прямиком в альков с черным потолком.

Изумлению муфлей не было предела.

Стайка пронесла мощное тело, как невесомое перо, и бережно опустила на застланную цветным покрывалом перину.

Лапочка кинулась к Шэму, а внимание Хомиша приковала витая лестница.

Она рассекала самый центр пространства загадочной комнаты и, виляя всем своим лестничным телом, уводила куда-то в неизвестное высоко.

В голове Хомиша пронеслось: «Лестница, как в домах людышей, неизвестно куда и неизвестно откуда».

Хомиш отмахнул эту мысль, когда пролетающая мимо звездочка ударилась об его ладонь и нырнула в светильник из ажурного стекла, что висел на стене слева. Следом и остальные пронеслись над свечами в высоких подсвечниках, расставленных заботливой рукой – или лапой – по всем углам комнаты и по лестнице вверх. Касаясь свечей, звезды оставляли за собой язычки пламени.

Некоторые звезды исчезали, улетая вверх по ступеням.

Некоторые ныряли в пузатые фонарики, чтобы через ажур стекла подсвечивать стены, полы, потолки и все, что было внутри дивного жилища.

Небольшой рой взлетел на потолок, что раскрылся, словно ночь, над кроватью с лежащим Шэмом.

Слепящий белый свет сменился неровным мягким свечным и легкими дрожащими тенями.

Все и везде было чисто. Язычки свечей плясали и уютно потрескивали. Откуда-то слышался шум воды.

– Река шумит, та, что снаружи. Великантеров вроде не слышно, – заговорил наконец Хомиш. Он ожидал, что Лапочка что-то сейчас обязательно ответит, но в голове его прозвучал другой голос.

«Прав ты, Хомиш. Шумит река Жизни. Она сейчас здесь. Медлить нельзя. Тебе нужно выйти и набрать воды. Шэма иначе не спасти. Внутри его тела застрял наконечник копья. Без воды не справиться».

«Опять голос! Знакомый голос», – вздрогнув, подумал Хомиш и глянул тревожно на Лапочку. Муфлишка устроилась в мягком большом кресле, которое стояло около алькова, и разглядывала серое перо с пестринками и белой каймой по краям. Афи крутилась рядом с муфлишкой.

– Ты сейчас ничего не слышала?

– Афи трещит, – тут же ответила Лапочка. – Только я ей перо не отдам.

Перо в лапках муфлишки слабо переливалось, и его пушистые ребрышки подрагивали от дыхания Лапочки и трекотания норны.

– Перо большого глифа. Где ты его нашла? – вгляделся муфель в находку.

– Оно здесь валялось, на этом дивном ковре. Пожалуй, оставлю себе. Наверное, это перо глифа самого Хранителя!

– А больше, кроме Афи, никого не слышала? – настаивал Хомиш.

– Никого. Чего пристал? – Лапочка все же прислушалась на всякий случай. И после выдохнула и подтвердила: – Никого и ничего. Только вода шумит и свечи трещат. О, радость! Значит, великантеры ушли.

– А голос?

– Чей голос? Шэма? Он что-то сказал?

Лапочка отвлеклась от пера и пригляделась к телу на кровати. Грудь оборотня едва вздымалась, но опухшие, красные веки были недвижимы. Лапочка положила изящную находку на кресло рядом с собой, встала и, склонившись, дотронулась до руки оборотня.