Весенняя лихорадка. Французские каникулы. Что-то не так

Что ж, подумал Майк, тем лучше. Должно быть, можно сговориться за сходную цену. Как видите, оба они стремились к одному и тому же.

– Присаживайтесь, – сказал Майк. – Ваша фамилия Спинк, если не ошибаюсь?

– Да, сэр.

– Так вот, дражайший Спинк, не будем делать глупостей. Договоримся тихо-мирно за круглым столом.

– Согласен, сэр.

– Начнем с того, что я не Стэнвуд Кобболд.

– Вот именно, сэр.

– Прекрасно. Теперь встает вопрос, кто же я. Как вам кажется?

– Фамилии не знаю, сэр, но имя ваше, по-видимому, Майкл. Кроме того, смею предположить, что вы – друг мистера Стэнвуда. Приехали вы вместо него, чтобы ухаживать за леди Терезой.

– Однако! Как это вам удается? Наверное, фокус с зеркалами.

Мервин Спинк снисходительно улыбнулся.

– Недавно леди Тереза получила… э-э… весьма пылкое послание с подписью «Майк».

– Господи! Она его показывала?

– Отнюдь, сэр. Одна из служанок нечаянно прочитала его, убирая туалетный столик, а позже пересказала в нашей гостиной.

Майк покраснел, что было ему к лицу, и слегка скрипнул зубами.

– Да? – зачем-то переспросил он.

– Да, сэр. Одна из горничных. Конечно, я сделал ей выговор.

– А шею не свернули?

– Нет, сэр.

– Зря. И как, ей понравилось?

– О нет, сэр. Я был очень строг.

– Не выговор. Письмо.

– Понравилось, сэр.

– Что ж, и то хлеб. Доставил человеку удовольствие. Огастес тоже его похвалил.

– Кто, сэр?

– Один лондонский критик. Если как-нибудь встретите, познакомьте его со служанкой. Явное родство душ. А что до ваших слов, вы правы. Что будем дальше делать? Кстати, фамилия моя – Кардинел.

– Я часто слышал о вас от мистера Стэнвуда.

– Мы старые друзья. Прибавлю, что он полностью согласен с моими теперешними планами.

– Так я и думал, сэр. Мистер Стэнвуд исключительно добр, тем более – к друзьям. Но вы говорили…

– …что будем делать дальше?

– Простите, сэр?

– Ну-ну, Спинк, где ваш разум? Прежде всего, надо обеспечить ваше молчание. Если Алела узнает, мне конец.

– Несомненно, сэр.

– Итак?

– Если разрешите, сэр…

– Разрешу, разрешу.

– …я бы предложил полюбовное соглашение.

– Финансового характера?

– Вот именно, сэр.

Майк облегченно вздохнул и улыбнулся Спинку, как улыбались жители Гента гонцам из Аахена [15].

– Значит, дело ясно, – сказал он. – Как вам десятка?

– Ну, что вы, сэр!

– Это немалые деньги.

– Меньше, сэр, чем двести фунтов. Майк засмеялся.

– Что-то у меня со слухом. Мне послышалось «двести фунтов». Или с акустикой комнаты…

– Я так и сказал, сэр. Майк щелкнул языком.

– Слушайте, Спинк! Все мы любим пошутить, но это уж слишком. Вы, наверное, имели в виду двадцать?

– Нет, сэр, двести. Мистер Стэнвуд часто говорил о ваших доходах. Мне кажется, указанная сумма не так велика по сравнению с вашими чувствами к леди Терезе. Я сужу по письму.

– А если я дам вам в глаз?

– В глаз, сэр?

– Очень уж тянет, руки чешутся.

– Весьма прискорбно, сэр.

– Нет, это подумать – двести фунтов!

– Они мне нужны, сэр.

– Знаю.

– Его светлость поделился с вами, сэр?

– Еще как! Вот вам и другая причина. Я не хочу ему мешать.

– У каждого бывают неудачи. То солнце, сэр, то дождик.

– Что-что?

– Другими словами, сэр, омлета не сделаешь, не разбив яиц.

– До омлета ли нам, Спинк? Надеюсь, вам понятно, что вы – подлый шантажист?

– Понятно, сэр.

– И вы не стыдитесь?

– Нет, сэр.

– Тогда говорить не о чем.

– Перья и чернила на письменном столе, сэр. Майк медленно подошел к столу и взял ручку.

– Что ж, утешение одно, – сказал он. – Рано или поздно вы за это ответите. Так и вижу, как вы, шаг за шагом, погружаетесь в трясину зла. Аппетит растет во время еды.

– Несомненно, сэр.

– Не хотите остановиться, пока не поздно?

– Нет, сэр.

– Дело ваше. Что ж, бегите к печальной развязке. Шантажируйте, но однажды вы оступитесь и – бамц! – упадете в яму. «Рад познакомиться», – скажет судья и вынесет приговор. Буду вас навещать, поболтаем через решетку.

– Весьма признателен, сэр.

– Не за что. Какое сегодня число?

– Двенадцатое мая, сэр.

– А как вас зовут?

– Мервин, сэр.

– Красивое имя.

– Моя матушка, сэр, тоже так считала.

– Вам не стыдно о ней вспоминать, когда вытягиваете двести фунтов из незнакомого человека?

– Нет, сэр.

– Подумайте, Спинк. Она смотрит на вас с небес.

– Она в Далидже, сэр.

– Значит, из Далиджа. Смотрит и…

– Если не трудно, сэр, чек на предъявителя.

– Ладно. Вот, прошу.

– Большое спасибо, сэр.

– Итак, ваша матушка…

Майк замолчал, услышав, что кто-то к нему стучится.

– Войдите! – сказал он. Вошла леди Адела.

– Решила посмотреть, как вы устроились, – сияя, сообщила она. – Вам ничего не нужно?

– Нет, спасибо.

– Наверное, вы болтаете со Спинком о старых временах? Он ведь служил у вашего отца. Мистер Кобболд очень изменился?

Многое в Мервине Спинке могло и не понравиться, но деньги он отрабатывал.

– Ничуть, миледи. Мы вспомнили разные оказии. Мистер Стэнвуд был чрезвычайно добр ко мне, когда я пребывал в Соединенных Штатах.

Издалека донесся жалобный голос мужа в беде. Дезборо Топпинг, страдающий подагрой, пытался завязать галстук. Леди Адела кинулась к нему, словно тигрица – к детенышу.

– Спасибо, Спинк, – сказал Майк.

– Не за что, сэр.

– Теперь я в безопасности.

– Несомненно, сэр.

– Хотел бы я вас отблагодарить. Мервин Спинк благосклонно улыбнулся.

– Вы отблагодарили, сэр.

– Как? Чеком? С вас этого хватит?

– Конечно, сэр.

– Очень рад. Вижу, вам легко угодить. Но чек не годится. Он подписан «Майкл Кардинел». А я, видите ли, Майкрофт, как брат Шерлока Холмса.

Мервин Спинк, наконец, дрогнул. Лицо его перекосилось. Если бы у него были усы, он был бы похож на сбитого с толку баронета.

– Я пойду к миледи… – проговорил он.

– И признаетесь? Не советую. Придется многое объяснять. Нет-нет, инцидент исчерпан. Ваша матушка счастлива, Спинк. Любимый сын избежал ловушки. Скорее всего, – прибавил Майк, – она поет от радости.

Глава XII

Отцу, чья дочь обращается с ним, как с трудным ребенком, непрестанно угрожая поставить в угол и не давать карманных денег, нелегко ввести в ее дом подкидыша, и потому на первых порах граф очень волновался. Можно сказать, что он пережил целую гамму эмоций.

Поначалу главенствовал страх, побуждавший вздрагивать при громких звуках и припоминать Дамокла, о котором он читал в школьные годы. Потом пробудилась слабая надежда. Только на третий день, под вечер, когда он сидел в кабинете, ожидая обеда и почесывая собаку, пятый граф ощутил, что бояться нечего. Интрига, чувствовал он, удалась на славу.

Конечно, этот змий еще мог преподнести сюрпризец. Да, он повержен в прах, но очень живуч. Подумать страшно, что он едва не одержал победу. Если бы не редкостная сметливость нового друга, Кардинела, именно в эти дни дворецкий праздновал бы свой триумф.

Когда Майк описывал поединок, лорд Шортлендс был потрясен. Он понять не мог, почему его младшая дочь не кидается на шею этому замечательному юноше. Она как раз пришла и тоже занялась собакой, пощекотав ей брюшко.

– Вот что, – сказал отец.

Но тут дверь снова открылась, и вошел Майк. Семейная сцена умилила его донельзя. Будущая жена, будущий тесть и будущий свойственник Усик предстали его взору. Поистине, сам домашний уют! Жаль нарушать его, но он, Майк, пришел сообщить новость и должен это сделать.

– Привет, лорд Шортлендс, привет, – начал он. – Собственно, какие лорды? Вообще-то полагалось бы назвать вас «папаша» или «папочка», раз уж я буду вашим зятем. Кстати, этот Дезборо ни на что не годится. Я надеялся перенять обращение от него, но он говорит вам: «Э-э…»

– Моя сестра, – объяснила Терри, – хотела, чтобы он говорил: Papa [16].

– Отвратительно!

– Папе тоже не нравится, это уж слишком. Вот Дезборо и крякает.

– Может, и мне крякать? Лорд Шортлендс думал иначе.

– Называйте меня Шорти, – предложил он.

– Спасибо, – ответил Майк. – Что ж, Шорти, вам хочется узнать, зачем я нарушил ваш покой?

– Ни в малой мере, мой мальчик, ни в малой…

– Нарушил, тут спору нет. Но я принес новости, и не очень хорошие. Держитесь за кресло.

При этих словах граф снова пал духом. Задрожав, как желе, он последовал совету Майка.

– Она все узнала? – проговорил он.

– Нет-нет, дело не так плохо. Приехал Стэнвуд Кобболд. Если можно покачнуться, сидя в кресле, пятый граф покачнулся.

– Быть не может!

– Может, может. Приехал. Собственной персоной.

– Сюда, в замок? – вскрикнула Терри.

– Пока что – в местную гостиницу. Прислал мне записку, я к нему пошел. Он собирался нанести визит.

Собачка Усик дала понять, что остались непощекоченные места, но графу было не до этого.

– Господи, он встретится с Аделой!

– Мало того, – поддержал его Майк, – он представится: «Стэнвуд Коббодд». Вот я ему и растолковал, что сюда ходить не надо, и пообещал, что лучшие умы займутся его проблемой. Понимаете, отец прислал ему телеграмму. Хочет, чтобы он сфотографировал здешние интерьеры.

– О боже ты мой!

– Видимо, она пришла, когда мы уже уехали. Он совсем растерялся, но вчера вечером его осенило. Я сниму его в этих интерьерах очень рано утром.

Граф опять задрожал, а Терри – вскрикнула.

– Рано утром! – простонал отец.

– Самое плохое время, – пояснила дочь. – Всюду кишат служанки.

– Они примут его за взломщика…

– Начнут верещать…

– Привлекая тем самым леди Аделу, – завершил Майк, – которая нас и укокает. Именно такая картина стояла передо мной, когда он излагал свой замысел. Но не тревожьтесь. Оснований нет.

Казалось бы, приятное сообщение, однако Терри снова вскрикнула, на сей раз – от гнева, вызвав тем самым вдумчивый вопрос Майка.

– Скажите, как вам удается издавать этот удивительный звук? Я полагал, что он доступен только нескольким щенкам сразу.

Терри не собиралась обсуждать звуки.

– Зачем же вы нас напугали?

– А зачем вы пугались? Вы же знаете, что со мной не пропадешь.

– У вас не было случая это показать.

– Верно, не было. Но это правда. Могли бы привыкнуть к тому, что мой могучий разум решает любую проблему.

– Вы что-нибудь придумали?

– Естественно.

– Вот и рассказали бы сразу, чем пугать. У Шорти высокое давление.

– Наследственное, – заметил граф. – Выше некуда. Майк понял их доводы.

– Да, вы правы. Не подумал. Я всегда сперва сообщаю худшее, чтобы потом сильнее обрадовать. Многие жалуются.

– Не удивляюсь.

– Что поделаешь, художественная натура! Люблю довести до предела, а уж после – снять напряжение. Значит, снимем? Пожалуйста. Насколько я понял, в теплые месяцы ваш замок открыт для обозрения по субботам.

– Конечно.

– Что за легкий тон! Вы об этом не думали так с миллион лет.

– Стэнвуд придет с экскурсией…

– И с камерой.

– А как же Спинк? Он же их водит.

– Плюньте на Спинка. Что он может сделать? Он – пыль под моей колесницей [17].

Терри охнула.

– Знаете, вы просто бесподобны.

– Без «просто» как-то сильнее.

– Стэнвуд знает?

– Еще нет. Меня осенило после визита. Зайду к нему завтра с утра и успокою, а то он очень волнуется. То-то в нем и плохо, нежная душа. А теперь не пойти ли нам в столовую? По-видимому, леди Адела не терпит опозданий.

– Гонг слышали? – спросил испуганный граф.

– Нет, еще не звонили. Но уже половина девятого [18].

– Идем-идем-идем! – воскликнул лорд Шортлендс и в два прыжка вылетел из комнаты.

Майк и Терри медленно пошли за ним.

– Знаете ли вы, – спросил Майк, – что блоха, весящая восемьдесят тысячных унции, подскакивает на тринадцать дюймов?

– Нет, – отвечала Терри.

– Научный факт. Кстати, отец ваш очень проворен.

– Он испуган. Аделы боится.

– Вполне понятно. Если бы мы, Кардинелы, знали страх, я бы и сам ее боялся. Серьезная дама.

– Вы бы видели ее в роли разгневанной хозяйки!

– Любопытное зрелище, я думаю. Странно, что сестры настолько разные. Вы вообще не умеете гневаться. Милость, кротость, доброта – словом, истинная голубка. Идеал для семейной жизни. Вы за меня выйдете?

– Нет.

– Тут вы не правы. В один прекрасный день, двигаясь к алтарю под пение хора, я вам это напомню. «А кто говорил, – скажу я, – что за меня не выйдет?» У вас будет очень глупый вид.

Графа они застали у двери в столовую и немного успокоили. Собственно говоря, гонг еще не звонил.

Довод был так разумен, что пятый граф смог войти в комнату едва ли не с вызовом. Обнаружив, что все собрались, он дрогнул, но тут же одумался.

– Добрый вечер, – заметил он. – Что-то обед запаздывает. Леди Адела совсем не сердилась.

– Да, – отвечала она. – Мы ждем мистера Росситера.

Переступив порог, граф схватил китайскую вазочку, чтобы укрепить свое мужество. При этих словах он ее уронил.

– Росситера!

– Да, зачем ты все бьешь, папа?

Должно быть, в другое время несчастный пэр сказал бы, что кто-то толкнул его под руку, но сейчас ему было не до таких мелочей.

– То есть как – Росситера? – вскричал он.

– Насколько я поняла, мистер Росситер приехал порыбачить. Живет он в местной гостинице. Какое совпадение, правда? Спинк у него был. Конечно, я его пригласила. Росситера, не Спинка.

Открылась дверь, вошел Мервин Спинк. Когда его взор упал на хозяина, во взоре этом что-то мелькнуло.

– Мистер Росситер, – доложил он.

Входя в комнату, Стэнвуд Кобболд, как обычно, споткнулся о ковер.

Глава XIII

– И не просите, Шорти, – сказал Майк. – Я – во прахе.

Обед кончился, совет трех собрался в кабинете. Глава его мерил шагами ковер, заложив руки за спину, а иногда, в порыве чувств, выбрасывая руку вперед. Майк и Терри сидели тихо. Собачка Усик была тут, но участия не принимала. Она пыталась поймать назойливую блоху.

– Во прахе, – повторил Майк. – Побежден, повержен, разбит. Если вам приятней французский, «bouleversé».

Застонав, лорд воздел руки, словно семафор в отчаянии. Он вспоминал лицо Мервина Спинка. При исполнении, так сказать, тот был бесстрастен, но когда леди Адела спросила гостя, давал ли он властителю слуг альбом с марками, гость, по-видимому – нервный, опрокинул стакан и проговорил: «О да!..», а упомянутый властитель незаметно улыбнулся. Жест, которым он предлагал овощи, искушал дать ему в ухо или, если хотите, пронзал сердце.

– Нет, – резюмировал Майк, – притворяться не стоит. Я – пас. Что это все значит?

Терри щелкнула языком, словно учительница, которую довели до ручки отсталые ученики.

– Вы что, не слышали?

– Чего именно?

– Того, что Адела сказала про марки.

– Простите, упустил.

– Спинк утверждает, что их подарил ему младший Росситер…

– Бывают же гады! – вставил граф.

– … и как-то уговорил Стэнвуда выступить в его роли. На вопрос Аделы Стэнвуд ответил «Да». Теперь ясно?

Майк свистнул. Истерзанный граф попросил его не свистеть, и Майк обещал сдерживаться, но объяснил, что первый свист вызван сложностью ситуации.

– Однако мне пришла в голову мысль, – заверил он. – Марка у змия?

– Еще нет. Он попросил ее после обеда, но Адела сказала, что лучше подождать до тех пор, пока Дезборо поедет в Лондон. По ее словам, он знает нужных людей и выручит больше.

– Умно.

– Спинк попытался спорить, но Адела его прихлопнула.

– Очень хорошо. У нас есть передышка. Если хотите – отсрочка.

Лорд Шортлендс не внял утешениям.

– Ну и что? Все равно он ее получит не сегодня – завтра.

– Отсрочка, любезный Шорти, исключительно важна. У меня есть план.

– План, – пояснила Терри.

– Да, именно – план, – поддержал ее Майк. – Не удивляйтесь, вы знаете, как я умен. Пока вашего Дезборо терзает подагра, мы не будем сидеть сложа руки. Друзья, мы ее украдем.

– Что!

– У-кра-дем. Умыкнем. Стащим. Когда противник низок и подл, жантильничать нельзя. Его девиз – «Все дозволено». Что ж, переймем его и мы.

Справедливая Терри считала, что удачные мысли надо хвалить, даже если это и повредит их автору.

– Замечательно! – сказал она. – До чего же приятно встретить прирожденного преступника. Видимо, это – одна из тех глубин, о которых вы говорили?

Совесть пятого графа оказалась менее гибкой. Он задумчиво щупал подбородок.

– Я красть не могу.

– Почему это?

– Какого дьявола…

– Шорти!

– Отец ваш прав, – сказал Майк, – и я его понимаю, мало того, уважаю. Не хочет пятнать старый добрый герб. Не беспокойтесь, Шорти, вы просто возвращаете собственность владельцу. Альбом принадлежит Терри.

Она покачала головой.

– Спасибо, но это не пройдет. Шорти знает, что я не собирала марок с детства.

– Ценный экземпляр достался вам в те годы. Я хотел об этом напомнить, когда мы вылезали из машины, но Шорти был уверен, что она принадлежит ему, и я его пожалел. Ну, обратите взор в прошлое. Вы сидите в классной, перемазанная клеем, и рассматриваете марки. Я вхожу и говорю: «Привет. На марки смотрите?» – «Да», – отвечаете вы. – «Что-то их немного», – замечаю я и прибавляю, что как раз получил альбом в подарок от дяди, который еще не знает, что в школе это утратило престиж.

– Ах ты господи! Помню.

– На это я и уповал. Итак, я подарил марки вам.

– Не зная, что это – золотые россыпи.

– На что мне россыпи? Мы, Кардинелы, щедры к тем, кого любим. Представьте, какие из нас получаются мужья.

– А мы, Кобболды, не принимаем ценных подарков от красавчиков из Голливуда.

– Я совершенно на них не похож. И потом, что значит «не принимаем»? Вы его приняли.

– Могу вернуть.

– Лучше отдайте Шорти.

– Прекрасная мысль. Так и сделаю. Видишь, Шорти, марка – твоя. Поблагодари дяденьку.

– Спасибо, – рассеянно сказал граф. События развивались слишком быстро, словно он попал в водоворот. Кроме того, он ощущал, что тут есть какая-то неточность.

– Кончилась духовная брань, – продолжал Майк. – Ваша совесть может поплевать на ладони и взяться за дело. Вы согласны?

– Д-да… К-конечно… Но…

– Что такое?

– Эта проклятая марка стоит полторы тысячи. Я не могу отнимать у тебя столько денег, – обратился он к дочери. – Лучше одолжи мне две сотни.

– Какая чепуха, Шорти! Все мое – твое.

– Спасибо, душенька. Прямо не знаю, что сказать.

– Поблагодари Майка.

– Спасибо, Майк. Вы щедры, как принц.

– Да, – согласился Майк. – Я вообще прекРассн. Но вернемся к делу. Марку мы крадем. Принято? Хорошо. Теперь – как? Думаю, это нетрудно. Выведаем у Дезборо со всей нашей тонкостью, где его жена держит альбом. Вероятно, в столе или в секретере. Берем хорошую отвертку…

– Но…

– Шорти, миленький, не усложняй, – попросила Терри. – Другого пути нет. К Дезборо подъеду я.

Она вышла. Граф подрагивал. Майк заботливо на него смотрел.

– Вижу, – заметил он, – вы еще в упадке. В чем дело? Опять совесть?

Лорд Шортлендс понял, что ему мешало.

– Мой дорогой, если Адела увидит, что ее стол взломан, она заподозрит меня.

– Ну и что? А вы засмеетесь. «Что будешь делать?» – осведомитесь вы, присовокупив: «Хо-хо» или «Э?», по вкусу. Леди Адела будет молча кусать губы.

– Молча?

– А что она может ответить?

Лорд Шортлендс издал такой печальный звук, что Майк похлопал его по спине.

– Хвост пистолетом! – сказал он. Лорд Шортлендс не ободрился.

– Хорошо вам говорить «хвост». Мне это все не нравится. Да я и не смогу взломать никакой стол.

– И это вас тревожит? Я же вам помогу.

– Поможете?

– Конечно. Это дело для молодых.

– Спасибо вам большое.

– Не за что.

– Надо бы Терри за вас выйти. Где она найдет такого хорошего мужа?

– Так ей и скажите. Я сам это чувствую. Она вам не давала понять, в чем загвоздка?

– Нет.

Открылась дверь, вернулась Терри, села, и Майк заметил, что она погасла. Лорд Шортлендс тоже бы это заметил, если бы что-нибудь замечал.

– Ну? – сказал Майк.

– Ну? – сказал граф.

– Я видела Дезборо, – призналась Терри.

– Узнала то, что нужно?

– Узнала то, что ненужно.

– Говори понятней. Она вздохнула.

– Я просто не хотела сразу вас пугать. Дезборо подозревает Стэнвуда.

– В чем? – вскричал граф.

– В том, что он – не Росситер.

– Спинк же его признал!

– Он подозревает и Спинка. «Что мы, в сущности, о нем знаем?» – сказал он и привел массу примеров, когда дворецкий оказывался преступником. Лучше бы он не читал столько детективов.

– Почему он заподозрил Стэнвуда?

– Заговорил с ним о марках, а тот ничего не знает. Жаль, что у Стэнвуда такая преступная внешность!

– Что Дезборо думает делать?

– Понятия не имею. Пока что положил марку в конверт и запер в сейф.

Они помедлили.

– В сейф? – спросил наконец Майк.

– Да.

– А где он?

– В библиотеке.

– Какая глупость! Да, этого я не предусмотрел. Пойду, подумаю. Если что нужно, я – у себя. Нет, это надо же, в сейф!

Когда он вошел в свою комнату, с кресла поднялся Стэнвуд.

Глава XIV

Стэнвуд выглядел неважно. Обед с устрашающей леди и беседа с ее мужем сделали свое дело. Когда представители Индианы или Миннесоты садились ему на лицо или на живот, он испытывал неудобство, но таких испытаний у него еще не бывало. Посмотрев на него, вы бы сказали, что душа его прошла сквозь горнило, и попали бы в точку. Во всяком случае, Майк после первого взгляда кинулся к шкафу, вынул фляжку и вручил ее другу

– Спасибо, – сказал тот, отхлебнув побольше. – Ох, что я пережил!

– Что ж, – отвечал Майк, переходя к суровости, – сам напросился.

– А кто этот субъект в очках?

– Дезборо Топпинг, муж хозяйки.

– Он говорил со мной о марках, – поведал Стэнвуд, содрогаясь при одном воспоминании.

– Чего же ты хочешь? Втерся в дом под видом филателиста, а тут еще один филателист. О чем ему с тобой разговаривать?

– Да я в жизни не видел этих альбомов! Раньше я думал, только дети собирают марки. А теперь, куда ни взгляни, – филателист. С ума посходили, как ты думаешь?

Майк не собирался вступать в академическую дискуссию.

– Зачем ты сюда полез? Я же тебе сказал, сиди на месте, жди указаний.

– Да-да. Но мне показалось, ты немного спекся. Скажем так, утратил хватку. В общем, когда Спинк пришел, я принял его план.

– Куда он пришел?

– Ко мне, сразу после тебя. Мы же с ним давно знакомы. Он служил у отца.

– Да, знаю.

– Вот. Я ему рассказал про эти снимки и попросил совета. А он говорит, это легче легкого. Выдайте себя за Росситера, и дело в шляпе. Ну, я согласился, он позвонил вашей леди, а она меня пригласила в самое логово.

– Что он сказал про альбом?

– Да ничего, в сущности. Просто он ему нужен.

– Еще бы! Там марка в полторы тысячи.

– Вот это да!

– Мало того, она принадлежит Терри. Доказать это нельзя, а твой Спинк теперь докажет все что угодно. Ты, несчастный, обобрал бедную девушку.

– Не понимаю.

– Сейчас объясню, – ответил Майк и объяснил. Когда он закончил речь, Стэнвуд корчился от муки. Оружие просто торчало из его души [19].

– Что же ты раньше не сказал?

– А как я мог знать, что ты полезешь в замок?

– Если Спинк получит марку, Шортлендс не сможет жениться на этой поварихе.

– Спинк купит ее согласие. Стэнвуд сокрушенно покачал головой.

– За Спинка ей выходить нельзя. Ты смотри, а я-то думал, он хороший парень! Откуда я мог знать, что это – бес в человеческом облике? Если ты бес, так себя и веди. Вот что, старик, теперь дело за тобой. Забудь, чему учили в детстве, и сопри марку.

– Я об этом думал. Но она в сейфе.

– Значит, надо взломать сейф.

– Как?

– Попроси Огастеса.

Майк просто ожил. Глаза его засияли тем светом, которым сияют глаза осажденного гарнизона, заслышавшего, что идет морская пехота.

– Ах ты господи! Я и забыл, что он медвежатник.

– Взломает за милую душу.

– Он тут, с тобой?

– Конечно.

– Старик, – произнес Майк дрожащим голосом, – забудь все, что я наговорил. Назвал тебя толсторылым кретином…

– Нет, не назвал.

– В уме, про себя. Начал ты плохо, а кончаешь – блестяще. Огастес! Так всегда, время рождает героя. Прости, отлучусь на минутку, скажу сообщникам.

Однако, не успел он выйти, появилась Терри, а за нею – лорд Шортлендс.

– Мы больше не могли ждать, – сказала она. – Мы решили… О, Стэнвуд! Здрасьте.

– Привет, Терри. Пип-пип, ваша светлость.