Весенняя лихорадка. Французские каникулы. Что-то не так

– Держитесь подальше от замков, чтоб им пусто было! – посоветовал он.

– Я не могу.

– Замки… – горько произнес лорд Шортлендс. – Я бы вам о них порассказал! К примеру, там есть рвы.

– Да, но…

– Мерзкие, вонючие рвы. Воняют со Средних веков. Поверьте мне, мой мальчик, держитесь подальше от замков.

Стэнвуд подумывал о том, не стоило ли, в старом добром духе, излить свою душу ангелу. Собеседник, при явном сочувствии, был вроде бы туповат.

– Как вы не понимаете? Я должен туда поехать.

– Почему?

– Отец велит.

Лорд Шортлендс это учел. До сих пор данный аспект проблемы не был ему ясен. Он поразмыслил и вскоре сказал:

– Дайте ему в глаз.

– Я не могу. Он в Америке.

– Ваш отец?

– Да.

– Я бы вам кое-что рассказал и об отцах в Америке. Сегодня утром, когда часы над конюшней пробили семь…

– Если я не послушаюсь, он не будет давать мне денег. Ну, вот в Писании, – Стэнвуд поискал пример и вспомнил замечание Ворра, – один субъект говорит «Иди», и кто-то там идет…

Теперь лорд Шортлендс понял положение дел.

– А, ясно! – сказал он. – Отец вас содержит.

– Вот именно.

– Как меня моя дочь Адела. Неприятно зависеть от людей.

– Это уж точно.

– Особенно от женщин. Скажу вам по секрету, Адела меня притесняет. Никому бы не сказал, но у вас приятное лицо. Да, так вот, притесняет. Обычно подкаблучниками называют мужей, а я – подкаблучник-отец. Из-за нее я и живу в замке.

– У вас есть замок?

– Еще бы! Из самых мерзких. Она заставляет меня там жить. Я – птичка в клетке.

– А я – последняя собака. Нет, вы подумайте, уехать из Лондона, когда я прилип к Эйлин, как пластырь! Положеньице, а?

Добрый лорд согласился с тем, что положение нового друга чрезвычайно прискорбно.

– Хотя, – прибавил он, – мне еще хуже. Я – жаба под колесом.

– Вы говорили – птичка.

– И птичка, и жаба.

– Вам надо ехать в замок?

– Я там живу. Вы что, не поняли?

– Да, неприятно…

– Как вы сказали, «это уж точно». Но не в том моя главная беда.

– А в чем?

Лорд Шортлендс немного поколебался. До сей поры британская сдержанность побеждала пинту шампанского, двойное виски и три бокала особого напитка, но сейчас она сдалась. Не устояв в духовной борьбе, сдался и он.

– Понимаете, у нас есть кухарка.

– Ах, кухарка, как мне жарко!

– Простите?

– Вспомнил песенку.

– А… Так вот, у нас есть кухарка.

– Еще одна?

– Нет, все та же. И я… э… мэ-э… хочу на ней жениться.

– Это хорошо.

– Вы так считаете?

– Конечно.

– Очень рад, мой мальчик, очень рад. Ваше мнение чрезвычайно важно. Значит, жениться на ней?

– На кухарке из замка?

– Да.

– Конечно.

– Но тут есть трудность. Мой дворецкий тоже ищет ее руки.

– Дворецкий?

– Да. Сложная проблема. Стэнвуд задумался.

– Оба вы жениться на ней не можете.

Лорда пленила такая ясность мысли. Молод, а мудр!

– Вот именно. Что вы мне посоветуете?

– Проще всего выгнать дворецкого.

– Я не могу.«Мой» я сказал, не подумав. Платит ему моя дочь, Адела. Слуги – в ее ведении, и она не уступит.

– Смотрите-ка, как я с Огастесом! Ну, тогда надо его затмить.

– А как? Он исключительно хорош. Вы бы видели его. У него один недостаток, играет на скачках.

– Он, часом, не знает, кто победит в пятницу?

– Вряд ли. Он вечно проигрывает. На это я и надеюсь. Элис не нравится, что он зря тратит деньги.

– Элис?

– Ну, кухарке.

– На которой вы хотите жениться?

– Той самой. Ей нужен надежный муж. На ее взгляд, я надежен.

– Да?

– Я это знаю из верных источников.

– Что ж, дело в шляпе. Главное – не сдавайтесь. По-моему, вы перетянете.

– Правда, мой мальчик? Вы меня утешили. Однако есть еще одно препятствие. Она требует, чтоб ее жених, кто бы он ни был, купил кабачок за двести фунтов.

– Значит, нужны деньги?

– Вот именно. Как всегда. Я живу давно, пятьдесят два года, и все больше в этом убеждаюсь. Да, пятьдесят два, сегодня мой день рождения.

Стэнвуд откинул голову и запел густым басом:

Пятьдеся-ат два, Пятьдеся-ат два, А седа ли го-ло-ва В пятьдеся-ат два? Я уже не молодой, Но здоровый и живой, И доволен я собой В пятьдеся-ат два.

Он остановился и сжал руками виски. Именно о таких промахах говорили ему друзья. Ну что это, петь всякую чушь, да еще откинув голову!

– Простите, ради бога, – сказал он, вставая. – Пойду, умоюсь холодной водой. Вы никогда не ощущали, что вам ввинчивают в череп раскаленные болты?

– Бывало, – с тоской отвечал лорд, – давно, в молодости. Вот помнится…

– Конечно, лучше приложить лед, – сказал Стэнвуд, – но глупо заказывать ведро льда и совать в него голову. Может, и вода ничего.

Он удалился, а лорд Шортлендс погрузился в думы, приоткрыв рот.

Думал он о том, как развлекается миссис Пентер в этом Уолэм Грин. Думал и о Терри, надеясь, что она купит хорошую шляпу. Думал о здешнем напитке, не заказать ли еще, но решил, что не стоит. И тут мысли его перенеслись к таким предметам, что он мгновенно протрезвел, словно все эти часы пил молочное пиво.

Мудро ли, спросил он себя, разумно ли доверять тайну своей любви этому милому юноше? А вдруг через него что-то дойдет до Аделы?

Разум, однако, его успокоил. Они с милым юношей – как корабли в ночи. Встретились, побеседовали, и больше никогда не увидятся. При чем тут Адела? Словом, беспокоиться не о чем.

Успокоенный и приободренный, но нуждающийся в подкреплении, он стал искать взглядом Алоизия Макгаффи и увидел, что на него глядят очень красивые близнецы, слившиеся по рассмотрении в одного человека, незаметно присевшего к соседнему столику. Как ни странно, человек этот (заметим, в сером костюме) поднялся, подошел к нему и сказал:

– Здравствуйте.

Глава VI

Лорд Шортлендс помигал, а потом осторожно ответил:

– Здравствуйте.

Шестнадцать лет назад у него занял пять фунтов вот такой незнакомец в баре. Фунты не вернулись; и сейчас, имея при себе двенадцать купюр, лорд подумал: «Осторожно, Клод Персиваль Джон Деламер».

– Я не ошибся? – продолжал незнакомец. – Вы лорд Шортлендс?

Решив, что это признать можно, боязливый пэр ответил: «Да», а молодой человек сообщил, что он так и знал, поскольку пятый граф почти не изменился, даже помолодел.

Придерживая карман, лорд Шортлендс ощутил, что незнакомец ему нравится.

– Вы меня не помните, – говорил тот. – Это естественно, мы давно не виделись. Ваш сын Тони как-то пригласил меня на каникулы. Моя фамилия Кардинел.

– Кардинел?

– Да. Сегодня утром я упомянул это по телефону, но вы меня не узнали. Хорошо встретиться снова. Как Тони?

– Ничего, в порядке. Он в Кении, разводит кофе. – Тут одурманенный напитком мозг откликнулся на призыв: – Кардинел? Это же вы влюблены в Терри!

Молодой человек кивнул.

– Да, это самое главное, – признал он. – Прямо к сути. Не сегодня-завтра я стану президентом США, но в истории хотел бы остаться как тот, кто влюблен в Терри. Приятно, я думаю, иметь такую дочь.

– О да!

– Веселит сердце?

– Еще как!

– Удивляюсь, что вы не поете от счастья. Я очень обрадовался, когда вы сказали, что она причесывается все так же. Нельзя менять совершенство. Хотя никакие прически не уменьшат ее очарования. Первый раз я увидел ее с косичками, и что же? Сама красота.

– Да, у Терри хорошие волосы.

– Я бы сказал, великолепные. А глаза! Как они вам? Лорд Шортлендс полагал, что они недурны. Молодой человек нахмурился.

– Недурны? Говоря о Терри, надо тщательно взвешивать слова. У нее небесные глаза. Таких больше нет. А как насчет носа? Если помните, он чуть-чуть вздернут.

– Э… – проговорил граф, благоразумно избегая определений.

Молодой человек, этот придирчивый критик, стал зажигать сигарету. Граф смотрел на него серьезно и вдумчиво. Он понимал, почему Терри одобряет его внешность. Красив, ничего не скажешь; что там, ослепителен. Сидел он вполоборота, и справедливый пэр видел, как четок его профиль. Да, красота – это красота.

Майк Кардинел зажег сигарету и снова заговорил.

– Да, кто-кто, аона прекрасна. Вы не представляете, как я ее люблю. Она вернулась в мою жизнь – наяву, не в мечтаниях – совершенно случайно. Представьте себе, именно тогда я думал не о ней, а о котлетах, брюссельской капусте и картошке фри. Искал вот тут место и увидел, что мой приятель сидит с какой-то девушкой. Подошел к ним…

– Да, она говорила

– Она говорила обо мне? Это хорошо. Кстати, вы позволите за ней ухаживать?

– Вы и так ухаживаете.

– Без разрешения. И без успеха. Почему «без успеха»? Потому что без разрешения.

– Повторите, если не трудно, – взмолился растерянный граф.

– Я хочу сказать, что неправильно подошел к делу. Мне нужна поддержка. Если бы вы были за меня, все пошло бы лучше. Знаете, отцовское влияние… Вставите словечко, напомните вовремя, а главное – пригласите меня в замок. Там, в поэтической обстановке…

– Нет, не приглашу. Это не в моем ведении.

– Что вы говорите! Ребенок, и тот мог бы…

– А я не могу. Адела не позволит.

– Вот как? Прискорбно, прискорбно. Я не знаком с леди Аделой.

– Разве ее не было, когда вы гостили у Тони?

– Не было.

– Везет же людям! – вздохнул лорд Шортлендс. Майк строго на него взглянул.

– А как насчет Стэнвуда? – спросил он.

– Что-что?

– Вы говорите, что не можете никого пригласить. Однако я звонил Стэнвуду, и его слуга сказал мне, что вы послали ему телеграмму с приглашением.

– Не я, Адела. Что ему нужно, кстати? Болван какой-то.

– Ну уж нет.

– Тогда отец болван.

– Не знаю, не видел. Вам Стэнвуд понравится, он всем нравится. Я лично люблю его как брата. Да, вернемся ко мне. Я в замке был, ничего плохого не сделал, так что ваша старшая дочь может смело меня пригласить.

– О нет! Она приглашает только тех, кто что-нибудь пишет: романы, картины, музыку. Так сказать, служителей искусства.

– Стэнвуд ничего не пишет.

– Значит, он исключение.

– Словом, меня она не пригласит?

– Ни за что на свете.

– Прискорбно, прискорбно. У меня связаны руки. Нельзя ухаживать, если ты в Лондоне, аона — в Кенте, да еще не подходит к телефону. Вам дворецкий не нужен?

Лорд Шортлендс печально вздохнул.

– К сожалению, нет. А зачем все это? Терри за вас не выйдет.

– Да, ей так кажется. Но только пустите меня в замок…

– У нее есть какая-то причина. Майк нахмурился.

– Причина! Она сама не знает, что ей нужно. Упряма, как не знаю кто. Вот эту черту я бы подправил. Стоит ли быть похожей на ангела, спросил бы я, если не можешь опознать верное сердце? На ангела она похожа, тут спору нет. Последние годы я жил в Голливуде, на мне буквально висли красотки, но перед Терри они – тьфу! Она неповторима.

– Терри говорила, что вы там работали. Контракты с актерами, да?

– Да.

– Выгодное дельце?

– Ничего, не жалуюсь. Прокормлю вашу дочь, если что. Но в замок мне приехать надо, почта и телефон не помогают. Подумайте как следует.

Лорд Шортлендс стал думать. Приятный, обеспеченный зять со связями в Голливуде ему не помешал бы. Думы эти прервал Стэнвуд, заметно посвежевший. Холодная вода помогла.

– Привет, Майк, – бодро возгласил он.

– Привет, – отвечал Кардинел. – А ты – совсем ничего. Я к тебе заходил, и твой Огастес сказал, что ты практически скончался.

– Понимаешь, я был в турецкой бане, а сейчас поливал голову холодной водой.

– А, вон что! Ты знаком с лордом Шортлендсом?

– В жизни о нем не слышал.

– Вот он, прошу.

– Ах да, знаком! Мы тут поболтали. Он много рассказывал про кухарку.

– Это ваш гость, – сообщил Кардинел графу. – Тот самый Стэнвуд Кобболд. Что с вами?

Пятый граф оцепенел от ужаса.

– С-с-стэнвуд К-к-коб-б-б-олд? – выговорил он. – Это вы?

– Конечно. А что такого? Что с нашим лордом, Майк? Кардинел сам удивлялся, но предложил гипотезу:

– Наверное, это от радости. Огастес говорил, что сегодня ты едешь в Кент. Значит, лорд Шортлендс – твой хозяин. Соответственно, он радуется.

Пятый граф с трудом проговорил:

– К-к-какой ужас!

– Ну, что вы! Стэнвуд – прекрасный человек.

– Понимаете, я хочу жениться на кухарке…

– Одобряю. А ты как, Стэнвуд?

– …и ему об этом сказал. То есть Кобболду. А он, то есть Кобболд, может сказать Аделе.

– Она огорчится?

– Она меня загрызет. Как по-вашему, Кобболд любит поболтать?

– Боюсь, что любит.

– О господи!

– Видите ли, Кобболд чист, как дитя. А дети болтают беспрерывно. Если есть что выдать, он выдаст. Когда мать его ждала, ее напугал диктор Би-Би-Си.

– Ой боже мой!

– Если им с леди Аделой не хватит тем для разговора, он, то есть Кобболд, займется вами и кухаркой. Заметьте, не ведая зла. Так, ради беседы.

– Господи!

– Скорее всего, беда нагрянет сегодня же, за ужином. Представьте эту сцену. Рыба подана, Стэнфорд ее ест. «Да, леди Адела, – говорит он с набитым ртом, – кухарка у вас превосходная». – «Спасибо, мистер Кобболд. Возьмите еще». – «А это на ней хочет жениться лорд Шортлендс? Я его понимаю».

– Ужасно, ужасно!

– Да, вы смутитесь. Вам придется нелегко. Но, к счастью, могу предложить недурной выход. Что, если задержаться в Лондоне? Тебе, мой друг, тебе.

Стэнвуд помрачнел. Вроде бы ему стало лучше, а тут эти разговоры.

– Ты пойми, отец велел! Не обрадовался и граф.

– Мой дорогой, что вы говорите! Адела послала меня заКобболдом. Что она скажет, если я вернусь один?

– Вы вернетесь со мной.

– С вами?!

– Подумайте как следует. Я хочу поехать в замок, Стэнвуд хочет остаться в Лондоне, вы хотите привезти гостя, который вас не выдаст. Мой простой проект отвечает всем желаниям.

Лорд Шортлендс думал медленно.

– Адела ждет не вас, а Кобболда.

– Вот я и приеду под псевдонимом.

Стэнвуд взвизгнул от радости. Голову снова пронзила боль, но есть вещи поважнее.

– Майк, ты гений!

– Не без того.

– А я полчаса назад звонил Эйлин, прощался! Побегу скорее к ней.

– Ты еще не поел.

– Ну и бог с ним!

– А как же Огастес?

– Ну его к черту!

– Он очень хочет поехать.

– Пикнет, дам в глаз, – сообщил Стэнвуд и улетел, как фея. Лорд Шортлендс, способный во всем разобраться, если дашь ему время, спросил на всякий случай:

– То есть вы поедете в замок вместо Кобболда?

– Вот именно.

– Как будто вы – это он?

– Да.

– Но, господи…

– Что такое?

– Терри же вас знает. Что там, она и его знает! Они ходили в кафе.

– Я это учел. Положимся на ее любовь к вам.

– Ой, верно! Она ничего не скажет.

– Но все же лучше ее предупредить. Позвоните ей.

– Она здесь. Сколько сейчас, полвторого?

– Минута в минуту.

– Тогда она в вестибюле. Мы так договорились.

– Прекрасно. Мне как раз надо бы с ней потолковать. «Нет», видите ли! Эй, что там?

В бар вошел мальчик, обладавший, как все служители отеля, нежным и сладким голосом. Голос этот выпевал:

– Лорд Шо-орт-лендс! Лорд Шо-орт-лендс! Пятый граф посмотрел на Майка.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

© Перевод Н. Трауберг.

2

Отсылка к стихотворению Чарлза Кингсли (1819–1875).

3

См. Мф. 21:30.

4

Питер Марк Роже (1779–1869) – британский врач, физик, богослов, лексикограф; составитель одного из первых в истории и наиболее известных на сегодня идеографических словарей.

5

Спенсер Трейси (1900–1967) – американский актер, игравший умных и сильных мужчин («Нюрнбергский процесс», «Этот безумный, безумный, безумный мир» и множество других фильмов).

6

Эрик Блор (1887–1959) – британский актер, ставший известным благодаря ролям дворецких и других высокопоставленных домашних слуг в голливудских фильмах.

7

Роберт Тейлор (1911–1996) – американский актер, в течение тридцати лет был воплощением идеала мужской красоты в Голливуде («Мост Ватерлоо», «Дама с камелиями» и др.).

8

Скрудж – герой повести Диккенса (1812–1870) «Рождественская песнь» (1843).

9

Валтасаров пир – символ беззаботного веселья накануне неминуемой беды, см. Книгу Даниила, 5.