Черная вселенная

– Но попытаться понять все равно стоит, – сказал Толик.

– Я согласен, – ответил Еврин, – я вел к тому, что сделать это будет сложно.

– И не факт, что это дело рук разума, который эволюционирует триллионы триллионов лет, – сказала Юля.

– Да. Не факт. Я же указал, что мы обсуждаем вариант, что эти зеркала не дело рук случайности, а разумный замысел. Я склоняюсь к этой версии.

– Я все же имела в виду немного другое, – произнесла Юля, – я хотела сказать, что зеркала связаны с отсутствием жизни на них, на их поверхности, в этой экосистеме, в этой воде, а не в недрах.

– Может быть, есть какое-то вредное излучение из космоса, которое мы не можем уловить? А зеркала защищают планету от него, и поэтому на поверхности нет жизни? – спросил Гена.

– Была подобная идея – зеркала как защита от излучения, – сказал Еврин, – такое тоже возможно, но проверить это мы пока не можем. Доступные нам приборы не фиксируют никакого космического излучения, кроме реликтового. А по поводу отсутствия жизни на зеркалах, в воде, Юля, у меня нет комментариев. Я не знаю, почему тут стерильно.

Лидар показал расщелину, и вскоре Толя остановил «Бобер», не доехав до нее двадцать метров. Космонавты вышли из транспорта. Лица их снова начало покалывать из-за холода. Один Еврин взял с собой защитную маску на глаза и щеки, и теперь его лицо было практически полностью закрыто. Спереди и сзади из «Бобра» излучались треугольники света фар и простирались вдаль. Позади горел «Гефест». А вокруг – чернота.

Исследователи молча подошли к разлому. Толик встал на четвереньки возле края и робко заглянул за него. Потом лазерной рулеткой он измерил расстояние до противоположного края.

– Прием, – раздался голос Храмова.

– Мы на месте, – ответил Еврин.

– Вижу.

– Ширина ущелья восемь девяносто, – сказал Толя.

Картограф направил лазер рулетки вниз в разлом. Сделал первое измерение.

– Восемьсот три метра, – сказал он, – но мне кажется, я попал на стенку, а не на само дно.

Он померил еще раз, стараясь направить луч как можно вертикальней вниз.

– Тысяча пятьсот тридцать метров, – сказал Звезда.

– А мы сможем на такую глубину коптер опустить? – спросила Юля.

– Ага, – Толя снова сделал замер. –  Ошибку выдает, – сказал он.

– Почему? – спросил Еврин.

– Не знаю, – Толя в очередной раз измерил расстояние. –  Четыре тысячи семьдесят пять метров, – сказал картограф, – я, похоже, каждый раз попадаю лучом на стену разлома в разное место. Точно! – воскликнул он и встал. – Лидар же должен был вглубь стрельнуть…

– Что ты имеешь в виду? – спросил Храмов.

– Секунду… – Толя направился к «Бобру».

– Какое максимальное расстояние может измерить твой лидар? – спросила Юля.

– По техпаспорту двести километров, а по факту – я понятия не имею.

Толя взял из салона «Бобра» пульт управления коптером. На экране пульта была видна выстроенная только что карта – та самая полоска изображенной местности. Она заканчивалась пересечением с линией разлома. Толик выбрал на карте произвольную точку в границах разлома, и в поле координат в графе Z (высота) появилось множество девяток, что означало ошибку измерения.

– Что там? – спросил Еврин.

Толя ничего не ответил. Он включил режим 3D-модели и, когда чуть повернул в программе модель местности, увидел, что ущелье уходит вниз на какое-то невероятное расстояние. Картограф уменьшил изображение. Повернул модель на вид сбоку. Измерил длину от края ущелья до самой низкой точки, которую смог взять лидар, и с изумлением произнес:

– Глубина разлома больше ста семидесяти пяти километров.

– Насколько больше? – спросил Еврин.

– Не знаю. Это отметка самой низкой точки на стене откоса, до которой смог дотянуться лидар. До дна он не достает.

– Давай уже запускай туда коптер, – сказал Гена.

– Да, сейчас, – ответил Толя.

– Какую скорость он может развить? – спросил Храмов.

– Скорость горизонтального полета у него около ста пятидесяти километров в час. Но падать ему проще, так что, я думаю, он разгонится о-го-го. Точно сказать не могу.

– Давай вниз его, – скомандовал Храмов.

Толику пришлось держать пульт коптера за линией откоса так, чтоб между пультом и коптером не было преграды в виде многокилометрового зеркального слоя. Для этого Звезда, закрепив на себе страховочный трос, привязанный другим концом к «Бобру», сидел на краю ущелья свесив ноги, держа пульт над пропастью. Вдали внизу он видел мерцающий белый огонек. Гена с Юлей стояли за спиной картографа. Еврин замерз и пошел в авто. На навигационный экран «Бобра» с пульта Толи передавалась достраиваемая в реальном времени модель разлома, так что и Еврин и Храмов могли видеть ситуацию внизу.

– Скорость пятьсот двадцать километров в час, – сказал Толя.

Коптер имел систему, аналогичную парктроникам на автомобилях, и летел четко посредине между двух зеркальных стен.

– Удивительное место, – сказала Юля, – на Земле нет ничего подобного.

– Да, – протянул Гена, – разломов глубиной сотни километров у нас не может быть. Земная кора всего-то в среднем сорок километров.

– Учитывая, что гравитация здесь ниже, чем на Земле, а размер Тихой Гавани больше земного, вполне вероятно, что внутренний состав планеты нас удивит, – сказал Еврин. – Хотя… это в том случае, если гравитационная постоянная тут не сильно отличается от гравитационной постоянной нашей Вселенной.

– Интересно, что же там внизу, – мечтательно произнесла Юля.

– Я думаю, мы упремся в такое же зеркало, – сказал Толя. – Генка, а ты что думаешь?

– Я ничего не думаю. Долетим и узнаем, – ответил Гена.

– Ну просто предположи, что там может быть? – настаивал Толя. – Вон даже Альберт Иванович гипотезу толкнул, что там слои почвы. Давай, ты тоже.

– Чего ты пристал. Не знаю я, что там. Я, когда бурюсь, никогда не думаю, что внизу. Бурюсь, и все. Потом узнаю́.

– Эх, скучный ты человек, – сказал Звезда.

– Сам ты скучный.

– Нам бы как-нибудь образцы взять со дна, – грустно произнесла Юля.

– Это если только самим туда спускаться, – сказал Толя.

– Давление должно расти по мере погружения, – напомнил Еврин, – боюсь, что спуститься туда не выйдет. На глубине сотни километров любой дрон будет раздавлен. Да и температура там, вероятно, высокая.