Малахитовые дети: Путешествие Анны

– Представляю! Ещё как представляю! – в голосе генерала зазвенели нотки неприкрытой гордости и восхищения. Его пальцы слегка задрожали на её плечах. – Мы видели этот сигнал на всех спутниках. Твои мама и папа… – он на мгновение замолчал, сжав челюсти, – они бы гордились тобой сейчас. Возможно, это был не просто бред от холода – связь между мирами иногда тоньше, чем мы думаем.

– Странно, что я не увидела Андрея… – тихо произнесла Анна, и боль в её голосе заставила генерала сжать кулаки. – Только родителей…

– У меня нет ответа на этот вопрос, – осторожно сказал он, понимая, как важны сейчас его слова. – Я знаю только одно – ты можешь то, что неподвластно обычному человеку. Ни одна из девочек, рождённых с тобой в один день, не обладает такой силой. Твои родители не зря отдали свои жизни, защищая тебя от западников двадцать лет назад. Ты – наше достояние, наша надежда!

Он помолчал, давая им обоим время собраться, а затем его голос стал строже:

– А теперь хватит утирать слёзы. Ты всё-таки военный. Доложи по форме!

Анна словно встряхнулась, мгновенно преображаясь. Она выпрямилась, вытерла слёзы тыльной стороной ладони и, как положено по уставу, чётко отдала честь.

– Товарищ генерал, капитан МР-1 задание выполнила! Уничтожено три воздушных боевых корабля западного региона, включая новейший Невидимку с экспериментальной системой маскировки. Биологическое оружие противника нейтрализовано, угроза заражения Байкала ликвидирована. Самочувствие нормальное, серьёзных ранений нет!

– Благодарю за службу! – генерал тоже отдал честь, и в его глазах мелькнула искра восхищения профессионализмом племянницы.

– Служу Отечеству!

– А теперь забудь об уставе и отдыхать, Анна! – генерал смягчил тон, снова становясь любящим дядей. – Ты мне нужна бодрая, сильная и здоровая! Три дня в регенерационной капсуле – пусть организм полностью восстановится после всех перегрузок. За это время починят твой малахитовый браслет, наши лучшие инженеры уже изучают повреждения. Кстати, МАК-1 уже везут на базу – Вася-киберглаз лично займётся восстановлением твоей птички. Сказал, что умный металл остался цел, так что через месяц она будет как новенькая. А после капсулы – отпуск! Переключись на другие эмоции. Слетай куда-нибудь с Александром!

– Дядь Паш, ты серьёзно сейчас? – Анна недоверчиво покачала головой, и на её лице впервые за весь разговор промелькнула слабая улыбка. – Какой отпуск с Александром? Он мне просто друг, хороший человек, но не больше! Два года прошло, как погиб Андрей, а мне до сих пор страшно даже подумать об отношениях… тем более с его другом. Если кто-то проявляет ко мне чувства, у меня как ком в горле встаёт. Я искренне хочу влюбиться, открыть своё сердце, но не могу. Все, кого я любила в жизни, погибли или исчезли, как Дина!

Генерал шагнул к ней, взял за плечи и заглянул в глаза:

– Но я же живой! И никуда не собираюсь!

– Ты исключение из правил! – они улыбнулись и снова обнялись, и в этот момент в кабинете не было ни генерала, ни капитана – только дядя и племянница, которые чудом не потеряли друг друга.

– Анна, это приказ! – голос генерала снова стал командирским. – Отдыхать! Приказы не обсуждаются!

– Есть, товарищ генерал! – Анна выпрямилась и отдала честь. – Три дня в регенерационной капсуле и месяц отпуска!

Она развернулась и направилась к двери, но у самого порога остановилась, как будто вспомнив что-то важное.

– Дядь Паш, как думаешь, это пройдёт после капсулы?

– Что именно? – заинтересованно спросил генерал, предчувствуя что-то необычное.

– После падения в аномальную зону со мной что-то изменилось, – Анна повернулась к нему, и в её изумрудных глазах мелькнул странный огонёк. – Даже при сломанном браслете я могу сканировать окружающие предметы совершенно новым способом. Вот только что сосредоточилась на тебе – и перед глазами мгновенно возникла полная картина твоего физического состояния, включая уровень алкоголя в крови. Полторы промилле. А это же запрещено по уставу…

– Пошла вон, – процедил генерал тихим голосом, но глаза его искрились добродушным весельем.

– Есть, товарищ генерал! – Анна быстро выскользнула за дверь, еле сдерживая смех.

– Дежурный! – мысленно обратился генерал к базовому искусственному интеллекту через нейроинтерфейс, когда шаги племянницы стихли в коридоре. – Пусть Николай отвезёт капитана МР-1 в госпиталь и проследит за размещением в регенерационной капсуле первого класса. А через три дня заберёт и доставит домой. И никого к ней не пускать – пусть полностью восстановится.

Генерал Громов подошёл к панорамному окну и долго наблюдал, как Анна стремительно направлялась к аэромобилю Николая. Даже на расстоянии было видно, что она движется по-другому – увереннее, словно в её теле поселилась новая сила.

– Как же мало ещё мы знаем о возможностях малахитовых детей… – тихо произнёс он, глядя, как машина уносит самого дорогого ему человека. – Чего ещё ожидать?

Тревожная мысль пронеслась в голове – а если Дина жива и находится в руках западников, не направят ли они однажды эту невероятную силу против них? Громов решительно тряхнул головой, отгоняя мрачные предчувствия. Сейчас главное – дать Анне время восстановиться и прийти в себя. А остальное… остальное покажет время.

Глава 8

Глава 8. Возвращение домой

Три дня в регенерационной капсуле растворились в блаженной пустоте восстановления. Анна пробудилась с ощущением, будто каждая клетка её тела омылась в источнике вечной молодости. Малахитовый браслет на запястье сверкал обновлённой силой. Инженеры базы превзошли себя – устройство не просто восстановили, но и усовершенствовали.

Николай ждал её у медицинского блока, неизменно сдержанный, с той особой выправкой, которая выдавала в нём ветерана спецслужб:

– МР-1, генерал велел доставить вас домой. Транспорт готов.

– Николай, зови меня просто Анной, – устало попросила она, садясь в аэромобиль. – И скажи дяде, что он слишком заботится. Это даже неловко – я же могла добраться домой и сама.

– Исполняю лишь приказы, – невозмутимо ответил Николай, заводя двигатель. – Кстати, генерал ещё хотел, чтобы я встретил вас с букетом цветов, но я решил, что это уже перебор. Вы бы этого не оценили.

Анна фыркнула, и её накрыла волна истерического смеха:

– Боже мой! А он бы ещё Круглова попросил меня встретить с духовым оркестром! – она вытирала слёзы смеха. – Кстати, как там наш дорогой полковник? Небось страдает?

– Ещё как страдает, – усмехнулся Николай, поглядывая в зеркало заднего вида. – Все лавры достались вам, а не ему. Ходит мрачнее тучи и бурчит что-то про «везучих выскочек».

Сквозь тонированные стёкла аэромобиля утренняя Пермь предстала перед ней в золотистом сиянии рассвета – стеклянно-титановые исполины устремлялись к облакам, между ними изумрудными оазисами раскинулись рукотворные парки, а воздушные магистрали только просыпались, готовясь к дневной суете. Казалось бы, всё как прежде, но мир изменился – или изменилась она сама. Новое восприятие, дарованное аномальной зоной, превратило её в живой радар: она ощущала каждый электронный импульс светофоров, слышала симфонию городских систем, чувствовала эмоциональные вибрации редких прохожих в соседних машинах.

Аэромобиль коснулся посадочной платформы её башни мягко, словно перо. Домой – это слово обрело особый смысл после пережитого кошмара в тайге. Николай проводил её до лифта с неизменной военной учтивостью:

– Приятного отдыха, Анна. При необходимости – к вашим услугам.

– Спасибо тебе, Николай, – Анна тепло пожала ему руку. – И ещё одна просьба – присматривай за дядей, хорошо? Чтобы не пил. Когда я вернулась из аномальной зоны, обнаружила у него в крови полторы промилле алкоголя. Это меня настораживает.

Николай кивнул с пониманием:

– Буду следить.

– И никому ни слова, что я вернулась домой, – добавила она, входя в лифт. – Пусть все думают, что я улетела в отпуск на какие-нибудь тропические острова. Мне нужно побыть в одиночестве.

Квартира встретила её радостным пением сенсоров – дверь распахнулась при малейшем приближении браслета, панорамные окна залило утреннее солнце, превращающее строгий интерьер в светлое убежище.

– Феликс, активация, – её голос прозвучал мягче обычного.

Из док-станции с безукоризненной грацией материализовался четвероногий спутник – произведение инженерного искусства, ставшее для неё больше чем просто машиной.

«Анна! Время разлуки тянулось как вечность!» – восторженный сигнал прокатился прямо в её сознание, изумрудные сенсоры засияли радостным светом.

– Взаимно, мой верный друг, – Анна наклонилась к прохладной титановой голове, находя в этом прикосновении утраченное равновесие. С Феликсом не нужно было притворяться – здесь она могла быть собой.

– Феликс, активируй режим «Строгий фильтр», – произнесла Анна, устраиваясь на диване. – Все входящие звонки переводи на себя. Отвечай только на звонки дяди и все экстренные. Если звонят Александр, Даша или Настя – скажи, что я в отпуске. А вот Полине можешь сказать правду – что я дома, но пока не хочу ни с кем говорить. Остальных вежливо отправляй.

«Режим активирован. Буду выполнять функции секретаря и фильтровать контакты согласно указанным приоритетам», – подтвердил Феликс, его сенсоры мягко замигали в знак понимания.

«Энергетическая аура изменилась кардинально. Биоэлектрическая активность превышает норму на 67%. Настоятельно рекомендую комплексную диагностику», – тревожный анализ прозвучал в её голове.

– Всё в порядке, Феликс. Просто я… стала немного другой. Хочешь прогуляться?

Собака-робот радостно завилял хвостом – настолько реалистично, что порой Анна забывала о его искусственной природе. В этом движении была такая живая радость, что сердце невольно отогревалось.

Они спустились в парковую зону военного гарнизона – их маленький зелёный мир среди стальных громад. Феликс трусил впереди, его сенсоры работали в привычном ритме разведки, а данные мягким потоком поступали на браслет Анны.

Казалось бы, всё как всегда – те же извилистые аллеи, те же могучие деревья-гибриды, победившие капризы климата. Но новое восприятие превратило знакомую прогулку в лавину информации. Анна мгновенно вычислила три дополнительные камеры слежения, искусно вплетённые в крону старого дуба, зафиксировала изменения в составе клумбовой земли – теперь там процветали фитонцидные добавки для естественной дезинфекции воздуха. Каждый лепесток, каждая веточка нашёптывали ей свои секреты: влажность, минеральный баланс, фазы роста.

«Периметр контролируется: 2 белки в секторе Б, трое сотрудников службы озеленения в северной зоне, один патрульный дрон стандартного образца», – методично докладывал Феликс.

– Принято, продолжай наблюдение, – отозвалась Анна, но голова уже гудела от информационного цунами.

Каждый шаг приносил новую порцию данных: молекулярный анализ воздуха, эмоциональные биоритмы случайных прохожих, техническую документацию на каждую скамейку и урну. Анна поняла с пронзительной ясностью – необходимо срочно овладеть искусством фильтрации, иначе этот дар станет проклятием. Всезнание оказалось не благословением, а энергетическим вампиром, высасывающим жизненные силы.

Спустя тридцать минут они вернулись с прогулки, и Анна ощутила себя выжатой губкой.

Едва они вошли в квартиру, как зазвучал мелодичный сигнал входящего звонка.

«Входящий вызов от генерала Громова», – сообщил Феликс, перехватывая сигнал.

– Переключай на себя, – кивнула Анна, опускаясь в кресло.

Феликс активировал голосовой модуль – редкую функцию, которой пользовался только в экстренных случаях:

– Добрый день, товарищ генерал. Анна находится в отпуске и чувствует себя хорошо. Передать ли какое-либо сообщение?

Послышался удивлённый голос дяди:

– Феликс? Ты умеешь говорить? Ладно… передай племяннице, что я волнуюсь и жду её звонка.

– Сообщение будет передано, товарищ генерал.

Через полчаса позвонил Александр. Феликс снова перехватил вызов:

– Доктор Александр, Анна находится в отпуске. Её самочувствие в норме, дополнительная медицинская помощь не требуется.

– А ты… говоришь теперь? – в голосе Александра слышалось недоумение.

– Выполняю функции секретаря по просьбе Анны.

Через час Феликс подошёл к Анне:

«Докладываю: доктор Александр звонил уже десять раз за последние два часа. Оставил несколько визуальных сообщений с просьбой перезвонить. Настаивает на том, что беспокоится о твоём состоянии после возвращения. Последнее сообщение содержало фразу: "Феликс, передай Анне, что я понимаю – ей нужно время, но я всегда рядом, если понадоблюсь"».

– Умничка, Феликс, – тихо похвалила Анна, слушая отчёт. – Лаконично и по делу. Александр всегда был заботливым. Но сегодня мне действительно нужно побыть одной.

– Феликс, я умираю от голода. Что у нас есть из съестного?

– Хочу салат «Цезарь» с настоящей курочкой! – начала театрально декламировать Анна, лениво потягиваясь на диване. – С теми самыми хрустящими сухариками, которые делали наши прабабушки! И обязательно политый классическим соусом с анчоусами! А запить всё это стаканом свежевыжатого апельсинового сока прямо с дерева! – она мечтательно закатила глаза к потолку. – Только чтобы всё это уложилось в четыреста десять килокалорий – немножко поднабрала в этой проклятой капсуле!

Анна прекрасно знала, что дразнит бедного робота – ведь они оба помнили времена, когда такие деликатесы ещё можно было найти в ресторанах для избранных. Теперь даже в «Любимом месте» подавали лишь искусные имитации былой роскоши.

«Провожу инвентаризацию запасов», – робот-собака деловито направился к кухонному модулю и вскоре вернулся с изящным подносом: стакан фруктового сока и тарелка под серебристой крышкой.

Анна приподняла крышку и обнаружила два аппетитных кубика – изумрудный и нежно-розовый, переливающиеся как драгоценные камни.

– Какая красота, Феликс! Ты настоящий шеф-повар!

Она отправила в рот первый кубик, затем второй, запила прохладным соком. Новые способности тут же выдали полный химический анализ.

– Боже мой! – воскликнула она с театральным ужасом. – Четыреста двадцать килокалорий! Феликс, ты что, хочешь превратить меня в толстушку?

Робот виновато поник, опустив металлическую голову, и издал звук, удивительно похожий на настоящее собачье скуление.

– Ох, ну хорошо, прощаю тебя, обжора, – рассмеялась Анна, ласково потрепав его по холке. – Зато теперь займёмся генеральной уборкой – давно пора разобрать все эти завалы.

В её квартире царила система хранения нового поколения: вещи упаковывались в сферы-контейнеры размером с теннисный мяч, внутри которых технология пространственного сжатия творила чудеса – целый гардероб помещался в ладони.

Анна распахнула встроенный шкаф, где рядами покоились десятки переливающихся сфер с голографическими ярлыками: «Зимняя форма», «Архив 2080-2090», «Спортивное снаряжение», «Библиотека».

– Феликс, помогай разбирать. Что оставляем для музея, что отправляем на молекулярную переработку?

«С удовольствием. Начинаем систематизацию», – робот принялся за дело с методичностью компьютера.

Внезапно рука Анны замерла над сферой цвета тёмного янтаря. На ней не было никаких опознавательных знаков, но сердце болезненно сжалось – она точно знала, что внутри.

– Андрей, – прошептала она, и сфера дрогнула в дрожащих пальцах. Там были все его личные вещи, которые остались у неё после гибели – его форма, книги, подарки, фотографии… всё, что напоминало о их совместной жизни.

«Анна, твои биопоказатели…», – встревоженно начал Феликс.

– Всё в порядке. Просто… пока не готова. – Она бережно поставила сферу обратно, словно это был хрупкий птенец. Утилизировать? Никогда. Но и вскрыть… ещё не время.

В следующую минуту её внимание привлекла другая сфера – матово-серая, без опознавательных меток, затерявшаяся в дальнем углу полки.

– А вот это что за загадка? – пробормотала она, поднимая находку.

«Сканирую… Возраст изделия двадцать лет. Материал – мемориальный сплав повышенной прочности. Содержимое имеет максимальную степень защиты», – доложил Феликс после паузы. – «Дополнительная информация: данный контейнер был передан генералом Громовым в честь твоего восемнадцатилетия. Содержит всё, что удалось спасти из разрушенного дома твоих родителей после бомбардировки западников. Ты отказалась его вскрывать тогда – слишком сильной была эмоциональная травма от потери».

Сердце пропустило удар. Бомбардировка… Да, она помнила рассказы дяди о том кошмарном дне, когда западники нанесли точечный удар по дому её семьи. Дом был практически стёрт с лица земли, а из всего их семейного гнёздышка чудом уцелели лишь крохи.

Анна осторожно активировала сферу. Она растворилась в воздухе, высвобождая содержимое – изящный металлический бокс с выгравированными словами «Семейный архив».

Руки тряслись, когда она открывала крышку. Внутри, словно реликвии после катастрофы, покоились жалкие остатки их прежней жизни: несколько пожелтевших фотографий конца XX – начала XXI века, которые уцелели только потому, что родители доверили их дяде Паше отнести на реставрацию, и в момент атаки они находились у него. На фото были запечатлены незнакомые ей люди, любимые родственники и совершенно случайные знакомые, лица которых она никогда не узнает.

Но настоящими сокровищами были два голографических кристалла – технология, которая хранила объёмные воспоминания. Анна осторожно коснулась первого кристалла, и он мгновенно активировался, проецируя в воздухе трёхмерное изображение такой невероятной реалистичности, что перехватило дыхание.

Перед ней материализовались мама и папа с маленькой Анной на руках. Голограмма была настолько живой, что казалось – стоит протянуть руку, и можно коснуться их лиц. Родители двигались, улыбались, мама что-то нежно говорила малышке, и от этого невыносимой реальности сердце разрывалось ещё сильнее.

– Мама… папа… – слёзы потоками катились по щекам, размывая границы между прошлым и настоящим.

Второй кристалл показал её чуть постарше – она стояла между дядей Пашей и его покойной женой, тётей Еленой. Голографические фигуры были такими осязаемыми, такими живыми, что Анна невольно потянулась к ним рукой, но пальцы прошли сквозь световые проекции, оставляя лишь пустоту и боль.

Рядом с фотографиями лежала потёртая металлическая ручка «Паркер» – некогда чёрная с золотыми вставками, теперь исцарапанная осколками, но всё ещё хранящая гравировку с инициалами отца. Анна представила, как взрыв швырял её по развалинам дома, и как дядя потом искал эти крохи памяти среди обломков.

И наконец, в углу бокса лежала странная коробочка в специальной защитной упаковке – единственный предмет, переживший катастрофу в идеальном состоянии. Анна осторожно вскрыла герметичную упаковку.

Внутри покоилась жевательная резинка «Love» в оригинальной обёртке конца XX века. Яркие жёлтые буквы на синей упаковке выглядели как послание из другого мира – мира, где её родители были молоды и полны надежд.

– Это же невероятно, – прошептала Анна, поднимая к свету удивительную находку.

«Подтверждаю. Жевательные резинки исчезли из производства в 2031 году в связи с экологической реформой. Сохранившиеся образцы – бесценные артефакты прошлой эпохи», – пояснил Феликс, его голос звучал почти благоговейно.

– Но почему она уцелела? – Анна вертела упаковку в руках, пытаясь разгадать загадку. – Почему именно эта маленькая вещица пережила то, что разрушило целый дом? И что она значила для моих родителей?

«К сожалению, в моих файлах нет информации об истории этого предмета», – сожалеюще ответил робот.

Анна нежно сложила все уцелевшие реликвии обратно в бокс, словно укладывала спать последние осколки разрушенного мира. Эти крохи были всем, что осталось от её детства – слишком дороги для простого хранения, им требовалось особое место в её жизни и сердце.

День пролетел незаметно в водовороте воспоминаний и открытий. Пережив такой эмоциональный накал, Анна чувствовала себя опустошённой и одновременно переполненной чувствами. Солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая квартиру в тёплые золотистые тона.

– Феликс, завари мне чашку кофе, – попросила она, направляясь к панорамным окнам. – Самого крепкого чёрного, какой только есть.

«Не рекомендую употреблять кофеин в вечернее время. Это может нарушить цикл сна», – заботливо предупредил робот, но уже направлялся к кухонному модулю.

– Сегодня мне всё равно не уснуть, – тихо ответила Анна, прижимая бокс с семейными реликвиями к груди.

Через несколько минут Феликс принёс на подносе дымящуюся чашку ароматного напитка. Анна сделала глоток – горький вкус показался ей сейчас именно тем, что нужно.

– Пойдём встретим закат, мой друг. Сегодня особенный день.

Они вышли на террасу, где вечерний ветерок нёс прохладу наступающей ночи. Анна устроилась в любимом кресле, Феликс лёг рядом в режиме тихого наблюдения. Город внизу зажигал первые огни, готовясь к ночному покою.

Солнце медленно погружалось за горизонт, расплавляя небо в алые и золотые переливы. А над ними, едва заметная в предвечерних сумерках, показалась луна – бледный серп, свидетель всех человеческих радостей и горестей.

Анна смотрела на неё и думала о том, что произошло в тайге. Смерть… она действительно была так близко к смерти. Тот момент, когда родители пришли за ней, когда мама сказала «ещё рано» – он изменил что-то глубоко внутри. Даже воспоминания об Андрее, которые обычно терзали её каждый вечер, сейчас отступили. Словно пережитая встреча с родителями залечила ту рану, о которой она даже не подозревала.

Где-то там, в глубинах космоса, среди звёзд, может быть, живут их души? Видят ли они, как выросла их маленькая девочка? Гордятся ли тем, кем она стала?

– Мама, папа, – прошептала она в ночную тишину, – я так скучаю по вам. Столько хочу рассказать, столько спросить…

Феликс тихо подвинулся ближе, его присутствие успокаивало в этот момент острой тоски по утраченному прошлому.

Анна ещё не знала, что её встреча с прошлым только начинается. Она не подозревала, что ей предстоит путешествие, которое перевернёт её представления о любви, жизни и смерти.

Луна поднималась всё выше, а где-то в параллельных мирах время уже готовило ей встречу с той, кто изменит её судьбу навсегда…

Глава 9

Глава 9. Женщина в чёрном

Часы показывали час ночи, когда Анна наконец решилась лечь спать. День был действительно очень насыщенным, и она чувствовала себя измотанной. Глаза начали слипаться, и она поняла, что пора идти спать.

– Феликс, режим охраны, – скомандовала она, устраиваясь в постели.

«Активирую режим охраны. Спокойного сна, Анна», – отозвался робот, занимая позицию у окна.

Усталость навалилась мгновенно. Организм, измотанный эмоциональными потрясениями и недавними приключениями в аномальной зоне, требовал отдыха. Анна провалилась в сон, едва коснувшись головой подушки.

Сначала был только блаженный покой – тёплый, обволакивающий, как нежное одеяло. Анна наконец-то погрузилась в долгожданную тишину, где не было ни мыслей, ни тревог. Но вдруг эту безмятежность разорвал ледяной озноб. Холод пронзил её тело с такой силой, что она затряслась даже во сне, словно кто-то облил её арктической водой. А затем… из этой внезапно наступившей пустоты донёсся голос – далёкий, словно сквозь многослойную завесу тумана, но отчётливо произносящий её имя.

– Анна…

Она обернулась и увидела женщину в траурной одежде. Длинное чёрное платье развевалось на ветру, которого не было. Лицо было размыто, словно смазанное рукой художника, но глаза… глаза горели болью. Странное ощущение охватило Анну – голос казался знакомым, но страх преобладал над попытками вспомнить.

Когда женщина заговорила, её голос прозвучал как крик души, разрываемой на части:

– Любовь – это боль! Любить нельзя! Все, кого мы любим, уходят от нас!

– Кто ты? – пыталась крикнуть Анна, но голос не слушался.

Женщина в чёрном словно не замечала её присутствия – она продолжала повторять свои слова с механическим упорством, погружённая в собственное горе.

Каждое слово падало тяжёлым камнем в душу Анны. В голосе незнакомки было столько отчаяния, столько первобытного ужаса перед любовью, что сердце сжималось от чужого страдания.

Анна проснулась с криком, который застрял в горле. Пижама прилипла к телу от холодного пота, сердце билось как бешеное, а малахитовый браслет пульсировал тревожным светом. Кошмар был настолько реалистичным, что казалось – стоит протянуть руку, и можно коснуться призрачной фигуры.

Феликс материализовался рядом с кроватью мгновенно:

«Анна! Критические показатели стресса! Пульс зашкаливает! Что случилось?»