Королева

В следующие несколько минут Вульф объясняет нам, что стипендия, которую получила Кора, была учреждена Цербером для того, чтобы найти наследника Стерлингов. Вульфу удалось узнать, что Корин попала именно в тот конкретный приют, и он надеялся, что наследница Стерлингов проявит себя, попытавшись получить эту стипендию. И это сработало.

Но возможно ли, что Джейс отобрал стипендию у Коры за несколько месяцев до начала занятий по случайности? А иначе как он мог скрывать от нас то, что ему известно?

Я недоуменно потираю подбородок.

– А что еще хуже, – буквально шепчет Вульф, – Джейса приняли в банду, потому что мой отец думал, что через него сможет найти ее.

– Но как? – вздрагивая, спрашивает Кора. – Разве ему тогда было не десять или одиннадцать лет?

– Я думаю… – Вульф смотрит вниз на свои ноги. – Возможно, вы были с ним в одном приюте.

– Что?! – вскрикиваю я.

– Но он никогда не упоминал о какой-то приемной семье или приюте, – протестует Кора. – Он говорил лишь о своем отце.

– Об отце-бездельнике, который на самом деле и отцом-то ему не являлся? – сердито спрашивает Вульф. – Который, скорее всего, отказался от Джейса, когда умерла его мать?

– Черт, – вздыхает она. – Это…

– …чудовищно, – заканчиваю я.

К концу тирады Вульфа я уже готов бросить все и вернуться к дому Антонио, чтобы обрушить на Джейса целый ад.

О чем, черт возьми, он думал? Сколько еще секретов стоит между нами?

– Я умираю с голоду, – внезапно вздыхает Кора, и я оживляюсь.

Мне с детства внушали, что кормить свою семью – это и есть проявление любви. К тому же я вечно голоден, а сегодня не ел ничего кроме тоста с маслом, который Витория сунула мне в руки, перед тем как я вышел за дверь.

Когда я думаю о том, что у Коры в животе не было даже этого, меня охватывает чувство вины. А у нас ведь здесь тоже нет еды.

– Мы что-нибудь придумаем, – обещаю я ей и, взяв за руки, тяну вверх.

– Ты в порядке? – спрашиваю я Вульфа, который остается сидеть на диване.

– Ты ведь собираешься вернуться к Антонио? Мне нужно возвращаться в клуб. Я и так отсутствую слишком долго.

Вульф на мгновение застывает, и, заметив это, Кора опускается обратно на диван, обнимая его за шею. Он обнимает ее в ответ, но я понимаю, что прежде чем он сможет полностью открыться нам, ему предстоит пройти еще очень долгий путь. Ведь долгие годы в ответ на боль и обиду он только вымещал на ком-то свою злость и гнев. То, что теперь он проявляет другие эмоции, – достойно восхищения. И все это заслуга Коры.

– Все будет хорошо, – шепчет она ему на ухо. – Мы освободим тебя от них.

Когда я встречаю взгляд Вульфа, у меня что-то переворачивается внутри, но я киваю, подтверждая слова Коры. Даже если на самом деле не знаю, сможем ли мы сдержать ее обещание. У нас нет рычагов давления на Цербера, а без Кроноса он наверняка попытается захватить весь город.

Оставив нас с Вульфом наедине, Кора идет к входной двери, и я кладу руку на плечо Вульфа.

– Она права, – говорю я. – Так или иначе…

– Я знаю, что значит это иначе, – Вульф качает головой. – И я к этому не готов.

Он имеет в виду, что не готов к убийству своего отца.

Я воздерживаюсь от каких-либо комментариев, потому что мой собственный отец был трусом, продавшим меня Адским гончим в качестве возмещения долга, а несколько лет спустя сделал с Тэм нечто гораздо худшее. В итоге он получил то, что заслужил, но Цербер – другое дело. Его нельзя назвать злом или добром. Он настолько прочно засел в серой зоне, что его устранение граничит с нашими собственными моральными принципами.

Внезапно раздается крик Коры, и мы с Вульфом бросаемся к двери. Я добегаю первым и сразу замечаю прибитую к входной двери черную змею. Змея все еще дергается, истекая кровью, и я таращусь на нее, не в силах отвести взгляд, но затем замечаю бумагу, прибитую выше.

«Тебе следовало держаться подальше от города».

Я вижу, как Кора содрогается, и быстро разворачиваю ее к себе, обхватив за плечи, чтобы она не видела ни проклятой змеи, ни написанных на бумаге слов. То, что эта записка адресована ей, – ясно как день. Как и то, что это сделал человек, подложивший обезглавленную змею в ее постель, пока я находился в наркотическом опьянении[1].

Кора хватается за мою футболку и, тяжело дыша, зарывается лицом в мою шею. Я поднимаю голову и осматриваю деревья, растущие неподалеку, а когда Вульф подходит ближе, протягиваю ему нож, вынутый из кармана. Бормоча ругательства, он спокойно добивает змею, но не снимает ее с двери. Вульф просто выходит на крыльцо, жестом призывая нас следовать за ним, но мы оба безоружны, и мне снова хочется ругаться. Я злюсь, потому что мы так увлеклись Корой, что забыли о мерах безопасности. Только вот никаких опасностей мы не ожидали. Кронос мертв, а Цербер не хочет иметь с ней ничего общего.

– Шериф… – внезапно говорит Вульф в телефон, который держит у уха, и Кора снова вздрагивает, прижимаясь ко мне.

Я даже не видел, как он достал телефон и набрал номер.

– У нас здесь возникла одна ситуация… и я был бы не против, чтобы сюда приехал кто-то еще… Ой, да ладно тебе. – Вульф закатывает глаза и называет Натану Брэдшоу наш адрес.

Он кладет трубку и всего на две секунды убирает телефон обратно в карман, потому что телефон звонит снова.

– Да, – отвечает Вульф, тяжело вздыхая, а на другом конце раздается хриплый, низкий голос. Грубый тон того, кто звонит Вульфу, мне слышно лучше, чем произнесенные слова. – Хорошо, я скоро буду, – говорит Вульф заканчивая разговор.

– Тебя вызывают? – спрашивает Кора и, подойдя к Вульфу, обхватывает руками его талию. – Тебе нужно идти?

– Звонил Малик, – вздыхает Вульф. – Мой отец хочет, чтобы я вернулся в клуб.

Кора прижимается лбом к его груди, и Вульф машинально поднимает руки, чтобы обхватить ее затылок. В таком положении они стоят несколько секунд, а затем Кора отпускает его.

– Мы с Аполлоном дождемся Нейта, – говорит она. – А потом все тебе расскажем.

– Береги ее, – говорит Вульф, смотря сначала на нее, а потом на меня.

Я иду к своему мотоциклу и достаю пистолет, который лежит в багажнике вместе с набедренной кобурой. Пристегнув ее, я поднимаю руки, чтобы этот засранец понял, что переживать не о чем, но Вульф только качает головой. Он целует Кору в лоб, одновременно проводя большим пальцем по ее нижней губе. Вся та радость, спокойствие и облегчение, которые мы видели на его лице, пока он был с нами, медленно исчезают, будто он снова надевает на себя маску равнодушия.

Надев шлем, Вульф садится на мотоцикл, и мы отступаем назад. Заведя двигатель, он разворачивается, и, смотря на то, как он отъезжает, я ощущаю эту потерю так же остро, как и Кора.

– По крайней мере, на этот раз ты не под наркотиками, – облегченно говорит она, взяв меня за руку.

Черт возьми.

Глава 9

Кора

Ждать, пока приедет Нейт, – сущее мучение. Мы не покидаем крыльца на случай, если кто-то прячется среди деревьев и хочет уничтожить улики. Хотя я не чувствую, что рядом кто-то есть. Но Аполлон говорит, что это ощущение – лишь моя интуиция и она может ошибаться.

Кто бы ни оставил нам это послание, он сделал это идеально, рассчитав момент, когда мы были слишком заняты друг другом. Ведь в любое другое время мы бы по-любому услышали, как он забивает гвозди в дверь. Поэтому я думаю, он сделал это либо пока мы с Вульфом и Аполлоном занимались громким сексом, либо пока мы принимали душ, закрыв за собой дверь спальни. Она тоже находится в задней части дома, и, возможно, этого времени хватило, чтобы совершить задуманное.

Черт.

Пока Аполлон пристально осматривает деревья, погрузившись в свои мысли, я провожу пальцами по своим влажным волосам, распутывая их. Мне не нужно было мыть голову без использования расчески, но я бы сделала это снова, чтобы почувствовать, как их пальцы вымывают шампунь с моей головы. Но теперь даже этого было бы недостаточно, чтобы отвлечь меня от наших проблем.

Прежде всего меня интересует эта история с Корин Стерлинг. Я не уверена, как внезапное раскрытие моей настоящей личности может на что-либо повлиять. Они что, отдадут мне место олдермена? Двадцатиоднолетней девушке? Проведут тест ДНК и наденут мне на голову чертову корону? И это я еще не учитываю того, что кто-то убил мою биологическую семью. Во-вторых, в этом городе явно есть кто-то, кто хочет, чтобы я держалась подальше от Стерлинг-Фолса.

Обхватывая себя руками, я пытаюсь вспомнить все предостережения, которые были мне посланы: змеи на двери и в моей постели, фотография, на которой я была мертвой.

Я вспоминаю о мертвом Патрике и о Джейсе, который является не только лжецом, но и моим мужем. Если Вульф прав, то Джейс знал меня еще ребенком и все, что произошло после нашей первой встречи, кардинально изменило его жизнь. Неужели я украла у него шанс на нормальную семью? Думая, что Джейс может знать меня, Цербер забрал его из того приюта, но мальчишке не удалось меня найти, а это значит, что либо десятилетний ребенок знал и хранил мой секрет, либо мы просто ошибались и я никогда не встречала Джейса прежде.

Вот же хрень.

От этого кошмара у меня так сильно начинает болеть голова, что я не могу сосредоточиться ни на чем другом, кроме боли, давящей на глаза, и голоде, который, как демон, скручивает мой желудок.

Я бросаю взгляд на Аполлона и прикусываю губу. Я не хочу спрашивать его о том, что пришло мне на ум, но мне нужна уверенность в том, что Паркер мертв. Что он не вынырнет из воды и не попытается убить меня за то, что мы с ним сделали.

Думаю, Вульф сломал ему ногу или повредил колено, но даже если Паркера не найдут, это не отменяет того факта, что мы убили агента Управления по борьбе с наркотиками, и это нам еще аукнется.

– Кора. – Аполлон прерывает мои размышления и переживания, указывая на подъездную дорожку, по которой едет машина шерифа, и мое внимание возвращается к змее.

Она напоминает мне до чертиков пугающую змеиную маску, в которой был человек, похитивший меня и вернувший приемным родителям. Когда-нибудь мне придется снова встретиться с ними лицом к лицу, а мне до сих пор не дает покоя мысль о том, что они бросили меня на Райском острове. Знали ли они, кто я? И специально ли они спрятали меня там?

Я прикасаюсь к подвеске с инициалами «К. С.» и прячу ее под футболку, чувствуя себя более безопасно, когда прохладное серебро касается моей кожи.

Нейт вылезает из машины, оставив в ней свою темно-зеленую шляпу. Он одет в форму, а на его поясе висят огнестрельное оружие, наручники, электрошокер, фонарик и рация.

Подойдя ближе, Нейт обменивается взглядом с Аполлоном, но все равно сначала обращается ко мне.

– Ты в порядке? – спрашивает он меня, и я киваю. – Вульф сказал, что это срочно, – его тон не то чтобы обвиняющий, но…

Я провожу большим пальцем правой руки по двери.

– Кто-то оставил мне послание, и это происходит уже не в первый раз.

Замечая прибитую к двери змею, Нейт краснеет. Смотря на него, я не совсем понимаю, что могло вызвать такую реакцию, но потом он просто проходит мимо меня, взбегая по ступенькам крыльца, и останавливается прямо перед дверью. Змея, которую Вульф недавно избавил от страданий, держится на нескольких гвоздях, а листок бумаги над ней развевается на ветру.

– Ты выглядишь так, будто увидел привидение, Брэд, – говорит Аполлон.

– Не называй меня так! – дергается Нейт, хмуро оглядываясь через плечо.

– Конечно, – усмехается Аполлон.

Пока шериф осматривает змею, я подхожу к Аполлону. Он обхватывает меня за плечи и прижимает к себе, в ответ я крепко обнимаю его. Даже не потому, что мне нужна поддержка, а потому, что я, словно наркоман, жажду его прикосновений.

– Еще одну змею вы обнаружили в вашей постели? – спрашивает шериф. – Несколько месяцев назад, верно?

Я киваю, прикусывая внутреннюю сторону щеки, чтобы не сболтнуть лишнего. Например, не сказать ему, что он увидел ту змею только потому, что Вульфа и Аполлона арестовали. Или чтобы не задать вопросы, на которые у него, скорее всего, нет ответов.

Вздохнув, шериф разворачивается и идет к своей машине, а затем возвращается уже с перчатками и пакетами для улик. Он делает несколько снимков, а после аккуратно снимает с двери змею с запиской и складывает все в пакет. Через несколько минут он обращает внимание на рану, от которой умерла змея.

– Она была еще жива, – говорю я. – Это Вульф прекратил ее страдания.

– Хорошо, – кивает шериф.

– Хорошо? – повторяет Аполлон. – И это все?

– Можно тебя на минуту, Кора? – шериф кивает мне в сторону своей машины.

Я колеблюсь. Что бы ни сказал шериф, он может сделать это и в присутствии Аполлона. Но, кажется, Нейт не рад видеть нас с Аполлоном вместе, и мне становится любопытно, о чем именно он не хочет говорить при нем. Поэтому я прошу Аполлона подождать меня на крыльце, а затем следую за Нейтом к багажнику его машины. Открыв его, шериф укладывает пакеты с уликами в специальный ящик, а затем прислоняется к бамперу.

– О тебе ходят разные слухи, – говорит он низким голосом. – Вернее, о твоей личности.

Несмотря на то что мое сердце начинает биться быстрее, я усмехаюсь.

– О моей предполагаемой личности. А выдвинул это предположение, возможно, безумный человек.

Шериф медленно кивает, не сводя с меня глаз.

– Верно. То есть это не ты посещала библиотеку с целью изучить старые документы, касающиеся смертей представителей рода Стерлингов?

Я молчу, чувствуя, как в горле возникает комок, который трудно проглотить. Полагаю, этого молчания достаточно, потому что в глазах шерифа появляется блеск, говорящий о том, что он докопался до истины.

– Я могу ответить на любые вопросы, которые ты хочешь задать о своей семье, – говорит он. – И…

– И?

– Ты не хочешь позвонить родителям?

От внезапного приступа страха мой желудок сжимается, и я хватаюсь за машину. Совсем недавно я предполагала, что они могут что-то знать о моих биологических родителях, но…

– Чтобы я не смогла вернуться сюда, они отправили меня в тюремный лагерь на гребаном острове, – тихо говорю я. – И ты хочешь, чтобы я просто позвонила им и посмотрела, будут ли они честны со мной?

– Это важно, – говорит Брэдшоу, не сводя с меня взгляда.

– Нет! – возражаю я, отступая назад. – Это ничего не изменит, тем более для этого города.

Нейт оценивающе смотрит на меня, но я уже разворачиваюсь и возвращаюсь к Аполлону. Когда я снова смотрю на Нейта, то замечаю, что он просто молча отдает нам честь и садится в свою машину.

Мы наблюдаем за тем, как он разворачивается и уезжает прочь по подъездной дорожке.

– Еда, – внезапно говорит Аполлон, и я выдыхаю. – Нам нужно поесть, а потом мы вернемся к Джейсу и тумаками выбьем из него ответы на некоторые вопросы.

– Отличная идея. Во всяком случае, лучше, чем звонок моим родителям.

Глава 10

Вульф

Я стою у бара Титанов «Спуск», к боковой стене которого прибили обезглавленное тело какого-то парня. Кто-то изрядно искромсал беднягу, из-за чего под его телом растеклась лужа крови, а грубые порезы на шее навели меня на мысль, что его смерть была мучительной. Чем дольше я смотрю на тело парня, тем сильнее меня тошнит. Теперь, когда Титаны, можно сказать, практически покинули корабль, разбираться с этим происшествием предстоит мне.

Наконец я отвожу взгляд от мертвого парня и заставляю себя осмотреть окрестности. Мне странно находиться в Вест-Фолсе при свете дня, не опасаясь нападения. Малик и другие Адские гончие рассредоточились вокруг квартала, ожидая неизбежного прибытия полиции.

Шесть месяцев назад три Адские гончие были найдены обезглавленными, и мы понятия не имеем, кто и почему совершил это преступление. Конечно, мы попытались провести расследование, но из этого ничего не вышло, тем более полицию совершенно не волновали убитые члены банд. Такова цена за жизнь в неблагополучном районе города – если ответ на вопрос, кто совершил то или иное преступление, не приходит сразу, то дело уходит в долгий ящик еще до того, как высохнут чернила в папке.

Однако этот мертвый парень кажется мне знакомым.

– Зацените, – говорит Малик. – Эти буквы были вырезаны и на других телах.

У меня перехватывает горло, когда я вижу на коже запястья парня вырезанные буквы «К» и «С».

– Уничтожьте это, – приказываю я, и Малик смотрит на меня так, будто я спятил.

Эти буквы были вырезаны и на других телах.

Сначала обезглавленная змея в постели Коры, потом обезглавленные Адские гончие, а теперь еще и этот четвертый парень.

Что, черт возьми, происходит?

– Малик, – твердо говорю я, – срежь кожу с этими гребаными буквами с его запястья!

Выполняя приказ, Малик достает лезвие и хватает парня за запястье, поворачивая его под удобным ему углом. Он режет кожу, словно та кусок сыра, и не произносит ни слова, даже когда я протягиваю ему платок, чтобы он завернул туда срезанную плоть.

Он кладет в платок срезанную кожу, и я, борясь с отвращением, заворачиваю ее в мягкую белую ткань.

Малик должен был сказать мне о том, что инициалы Коры были и на телах других жертв.

Я пытаюсь вспомнить, что особенного было в тех обезглавленных парнях, и внезапно на меня находит озарение. Эти парни сопровождали Цербера и Кору на пресс-конференцию с мэром после пожара, а этот парень…

Я хватаю его за руки и переворачиваю их. На его костяшках синяки, выдающие в нем бойца, что в случае с Адскими гончими совершенно неудивительно, но лишь один боец за последнюю неделю оказался слишком близок к Коре. Тот, с которым она сражались на Олимпе. Нет ничего необычного в том, что некоторые парни выживают после падения с обрыва, но чем больше я думаю об этом, тем больше мне кажется, что мы его не сбросили со скалы. После того как Кора попросила в награду Олимп, в зале начался хаос и все поспешили убраться оттуда, а про ее противника все в спешке просто забыли. Я снова смотрю на Малика, раздумывая над тем, что для всех четырех Адских гончих встреча с Корой закончилась явно хуже, чем для нее.

Кронос уже мертв, а иначе я поддался бы сильному искушению спросить у него – не случалось ли чего-нибудь похожего с членами его банды. Если на кого-нибудь из них тоже напали…

Раздается резкий свист одного из наших парней, и Малик тащит меня к моему мотоциклу. Он толкает меня к нему и забирается на свой, после чего мы в мгновение ока скрываемся с места преступления, но я не могу побороть тошнотворное чувство, разрывающее меня изнутри. Все происходящее говорит о том, что либо у Коры есть свой темный ангел-хранитель, либо у нее серьезные проблемы, а возможно, и то и другое сразу.

Мне приходится собрать силу воли в кулак, чтобы проигнорировать приказ и не вернуться к отцу. Прежде чем Малик успевает меня остановить, я сворачиваю в узкий переулок и, нажимая на газ, мчусь вперед. Еще немного, и я вернусь в Норд-Фолс, к дому Антонио.

К черту моего отца! Я сам выбью из Джейса все интересующие меня ответы.

Подъехав к дому, я замечаю, что в гараже не стоит мотоцикл Аполлона, а значит, они с Корой еще не вернулись. Потому что я сомневаюсь, что они могли припарковаться где-то сзади. Вряд ли Антонио был бы рад, если бы они заехали прямо на газон, ведь испортить его – означает ударить по нашему имиджу в глазах Витории.

Спрыгнув с мотоцикла я мчусь ко входной двери, но она распахивается прежде, чем я успеваю коснуться ручки.

Из дома выходит Тэм и, увидев меня, бросается ко мне в объятия. Признаюсь, это удивляет меня, и, застыв на месте, я позволяю ей обнять меня и даже неловко похлопываю по плечу в ответ, ожидая, когда она меня отпустит. Ее глаза кажутся стеклянными от невыплаканных слез, отчего я чувствую дискомфорт. Артемида явно страдает от всего происходящего, и прежде всего из-за смерти Никс, но, отгоняя эти мысли, я прохожу мимо нее, намереваясь задушить своего лучшего друга. Я приму решение о том, что мне с ним делать, в зависимости от его придуманных жалких оправданий.

Я нахожу Джейса и Святого в гостиной. Не знаю, где находится Антонио, но Витория, вошедшая в комнату через другой дверной проем и посмотрев на меня, снова уходит.

– Вставай! – рычу я, глядя на Джейса, и на мгновение он удивленно поднимает брови.

Стиснув челюсти, через секунду он поднимается на ноги, и его лицо искажается от боли.

Хорошо, надеюсь, этому ублюдку чертовски неприятно стоять, двигаться, кашлять и даже дышать.

– Ты лгал нам! – Я делаю шаг вперед и останавливаюсь, едва не коснувшись его. – У тебя есть всего один шанс, чтобы все исправить.

– Наверное, нам стоит подождать Кору… – вздыхает он, и эта фраза действует на меня как на быка красный цвет.

Мой кулак движется быстрее, чем мысли в моей голове, и я бью его прямо в лицо костяшками пальцев. Кажется, Джейс был готов к удару, но я задеваю его рот, отчего голова откидывается назад. Выпрямляясь, я чувствую боль в руке, которая немного приводит меня в чувство. Вместо того чтобы снова его ударить, я просто стою на месте, ожидая, что он скажет очередную ложь, от которой земля уходит из-под моих ног.

– Вульф… – бормочет Джейс, дотрагиваясь пальцами до своей губы. – Я должен был…

Я снова бью его в лицо, и на этот раз не готовый к удару Джейс отшатывается.

– Я могу делать это весь день, – говорю я, разжимая кулак.

Снаружи ревет двигатель мотоцикла, и, повернувшись к окну, мы оба видим, как на подъездную дорожку въезжают Аполлон и Кора. Она спрыгивает первой, встряхивает волосами и замечает мой мотоцикл, припаркованный у дома. Поджав губы, Кора смотрит на Аполлона, и они спешат внутрь. Уже через несколько секунд они оказываются позади меня и, вероятно, замечают кровь на лице Джейса и мою напряженную позу.

– Продолжай, – обращаюсь я к Джейсу. – Они уже здесь, и у тебя больше нет оправданий.

– Кора… – хрипло выдавливает он, и я даю ему такую сильную пощечину, что ее звук разносится по всей комнате.

– Сейчас ты разговариваешь со мной! – говорю я в ответ на его сердитый взгляд. – Не обращайся к ней и даже не смотри на нее, черт возьми.

«Предатель!» – добавляет шепот в моей голове.

Джейс морщится, но кивает, а затем переводит взгляд на Святого, который все это время неподвижно сидел на диване:

– Ты не мог бы ненадолго выйти?

Святой вскакивает на ноги и хватает за руку Тэм, которая, должно быть, вошла в комнату вслед за Корой и Аполлоном. Он тащит ее прочь, не давая высказаться; в итоге мы остаемся лишь вчетвером.

Аполлон закрывает французские двери, а Кора обходит Джейса, чтобы заглянуть в коридор, который расположен за аркой позади него. Похоже, она хочет быть уверена, что, несмотря на отсутствие дверей, нас никто не подслушивает.

– Объяснитесь, – говорит Аполлон, складывая руки на груди.

Джейс подходит к окну и прислоняется плечом к оконной раме. Какое-то время он просто молчит, потирая пальцами свою челюсть и разбитую губу, и мне кажется, что он собирается проигнорировать вопрос, но затем он вздыхает, и его плечи опускаются.

– Мне жаль, – говорит он, и мы молча ожидаем продолжения.

Он знает, что на этот раз простого извинения будет недостаточно.

– После смерти мамы мой отец стал очень жестоким по отношению ко мне. Ему уже не доставляло удовольствия избивать меня в одиночестве, и он начал делать это везде, где только мог: в машине, в переулке, возле продуктового магазина, за школой. – Взгляд Джейса становится отрешенным. – В конце концов, кто-то увидел, как он обращается со мной, и сообщил об этом в соответствующие органы.

– И тебя забрали? – догадывается Кора.

Она снова обходит его и, встав рядом со мной, берет меня за руку, проводя пальцами по моим костяшкам.

Я не хочу, чтобы она разговаривала с Джейсом, потому что он не заслуживает даже того, чтобы находиться с ней в одной чертовой комнате, но Кора должна узнать ответы, и мне приходится утешаться тем, что она держит за руку меня, а не его.

– В приют Святой Терезы, – с горечью отвечает Джейс. – Потому что ни один другой приют не хотел брать мальчика, который решает свои проблемы с помощью кулаков.

Я прищуриваюсь, узнав название приюта, в котором прошло детство Коры. Я прекрасно помню, как вытягивал из нее эту историю после нашего знакомства, ведь тогда я думал, что она солгала о своем детстве, чтобы получить стипендию. В конце концов, у нее просто замечательные родители, а так везет не каждому приемному ребенку.

– Я прожил там шесть месяцев, прежде чем встретил Кору. – Он смотрит ей в лицо. – Ты и я…

– Не надо… – Она закрывает глаза.

– Поначалу ты не отзывалась на Кору. Это было всего лишь имя, под которым тебя оформили. Так они тебя представили нам, но ты сама призналась, что это не твое настоящее имя.