Королева

– Прекрати! – Она яростно качает головой.

– Кора…

– Я сказала – прекрати! – Она поднимает руку. – Мне плевать на то, что нас с тобой, по-твоему, объединяет общее прошлое. Я хочу всего лишь узнать, почему ты решил, что заставить меня выйти за тебя замуж – это нормально? У тебя даже не хватило смелости сказать мне об этом или хотя бы спросить.

Джейс делает шаг по направлению к Коре, и я заслоняю ее собой.

– Не смей! – предупреждаю я.

– Я бы не причинил ей вреда, – говорит Джейс, останавливаясь.

– Тебе повезло, что он позволяет хотя бы смотреть на нее, – рычит Аполлон.

– Ладно, – хмыкает Джейс. – У Цербера был контракт, и он был близок к тому, чтобы выяснить, кто она такая. Приезд ее родителей в город на время выбил его из колеи, но…

– Но что? – шепчет Кора у меня из-за спины. – Ты все равно хотел привязать меня к себе? Ты стремился не освободить меня от власти Цербера, а заключить в клетку, которую сам же и построил?

Мое сердце бешено колотится, и, потянувшись рукой назад, я провожу ею по бедру Коры, просто чтобы убедиться, что она все еще рядом со мной. Кора касается лбом моей спины, и я решительно встаю между ними. Я знаю, что она выдержит этот разговор, но все равно готов убить его за это.

– Я не хотел, чтобы ты возвращалась в Стерлинг-Фолс, – наконец говорит Джейс.

Тем временем Кора берет с журнального столика стакан, оставленный кем-то из них, и швыряет его прямо в него.

Джейсу удается поймать его, но жидкость из стакана все равно попадает на его лицо, и я прячу ухмылку, вспоминая похожую ссору, произошедшую между мной и Корой, которая закончилась сексом. Почему-то я не думаю, что в этот раз Кора также охотно раздвинет ноги перед Джейсом, как в прошлый раз передо мной.

Отлично.

Впервые мы с Джейсом стоим по разные стороны баррикад, и, судя по неловкому выражению на лице Аполлона, он думает о том же самом. Ведь с детства мы втроем всегда выступали вместе против всего мира.

Джейс смотрит на Кору с шокированным выражением лица, и его ноздри раздуваются от гнева. Вопреки здравому смыслу он бросается вперед и, хватая ее за плечи, заставляет отступать назад, пока она не ударяется о стену.

– Не надо! – рычит Джейс, оглядываясь на меня через плечо.

Джейс переключает свое внимание на Кору, которая стоит у стены откинув голову назад. На ее лице – спокойствие, хотя глаза говорят об обратном. Если бы взгляд мог убивать, Джейс был бы уже мертв и мы покинули бы эту комнату с решенной проблемой.

– Это дерьмо ты на мне уже испробовал, Джейс Кинг, – выдыхает она. – Я поняла, что в твоем мозгу сформировалась какая-то извращенная идеология, но все, чего я хочу, – это узнать причину, почему ты не стал бороться за мою свободу. Почему вместо этого ты решил привязать меня к себе?

Пока Джейс раздумывает над ответом, я слышу рык Аполлона, и мне требуется все мое самообладание, чтобы не вырвать руки Джейса из его тела.

– Джейс, – обращается к нему Кора низким голосом. – Конечно, я виновата в том, что не прочитала контракт, но ты…

– Он что? – внезапно вклиниваюсь в их разговор я.

– Ты попросил меня довериться тебе, – говорит Кора, не отрывая от него глаз. – И я доверилась.

Черт.

Джейс хмыкает и убирает от нее свои руки, словно обжегшись.

– Но это не значит, что ты должна была мне доверять.

– Но я доверяла! – Кора не позволяет ему уйти.

Это ее битва, и она к ней готова.

– Так скажи мне, супруг, почему ты решил жениться на мне? Потому что ты знал, что я стану наследницей… – Она машет рукой, словно охватывает весь Стерлинг-Фолс.

Мы понятия не имеем, что сулит нам происхождение Коры. По крайней мере, Аполлон и я. Возможно, это известно Джейсу, но он молчит, а я больше не могу этого выносить. Я оттаскиваю от него Кору и выталкиваю ее из комнаты вместе с Аполлоном, и она неохотно следует за мной. Я рад, что мы не рассказали Джейсу о змее и новой записке с угрозами, потому что все, что он делал с тех пор, как мы с ней познакомились, идет к чертям.

– Когда разберешься со всем, дай нам знать, – говорит Аполлон Джейсу.

– Это будет тот еще денек, – усмехаюсь я.

Глава 11

Джейс

Пятнадцать лет назад

Что бы ни означало слово «своенравный», в приют Святой Терезы поступали именно такие дети. Своенравные и проблемные, как гласит табличка на стене.

Я сижу на полу возле своей кровати и, кажется, уже в сотый раз распаковываю вещи, потому что очередная приемная семья не захотела оставить меня у себя. После очередной неудачи мне кажется, я начинаю понимать, что означает слово «проблемный». Потому что оно про меня.

Пока я распаковываю вещи, в комнату входит мисс Уилкокс. Комнаты в приюте Святой Терезы небольшие. С четырьмя двухъярусными кроватями и комодами, в каждом из которых детям выделено по два ящика для вещей, если у них столько имеется.

– Джейс, – говорит она, заметив меня. – Это…

Я засматриваюсь на девочку намного младше меня, которую мисс Уилкокс буквально запихивает в комнату, и пропускаю мимо ушей ее имя. У девочки оранжево-красные волосы, а по всему лицу рассыпаны веснушки.

Мисс Уилкокс выходит из комнаты прежде, чем я успеваю ей сказать, что не особо лажу с детьми, и оставляет дверь открытой.

Отлично.

Поскольку я замечаю, что девочка, стоящая в нескольких шагах от двери, выглядит совсем потерянной, я приглашаю ее сесть рядом со мной. Я с любопытством рассматриваю босую худенькую девочку, одетую в комбинезон, под которым видна белая футболка с нарисованными на ней божьими коровками и цветами. В руках она сжимает белую сумку, в которую обычно складывают продукты на рынке.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я, все еще медленно вынимая свои вещи из черного мусорного пакета.

Девочка проводит пальцем по одной из перекладин двухъярусной кровати и прикусывает нижнюю губу. Внезапно она подходит слишком близко, отчего мне кажется, что она вот-вот упадет на меня, но девочка лишь касается синяка на моей шее.

– Держи руки при себе! – кричу я, дергаясь, и от неожиданности она падает назад, приземляясь на задницу.

Мгновение мы пристально смотрим друг на друга, а затем ее глаза наполняются слезами.

Видите, почему я не лажу с детьми?

– Я не должна говорить людям свое имя, – шепчет она, вытирая щеки.

Девочка засовывает большой палец под цепочку на ее шее и, потянув, вытаскивает ее из-под футболки. Посередине цепочки висит кулон с черным камнем. Она проводит пальцем по обратной стороне кулона, а затем прячет его обратно под футболку.

Это странно, но, пожимая плечами, я пытаюсь притвориться, что ситуация нормальная.

– Ладно, а как ты хочешь, чтобы тебя называли? – спрашиваю я, но она снова не отвечает.

Вздохнув, я достаю из пакета последнюю вещь и комкаю ее в руках, оценивая свои скудные пожитки. Кое-что из вещей мне купили последние приемные родители, кое-что досталось от других детей из приюта, но здесь ничего нет из моей прошлой жизни. Хотя так даже лучше. Я не хочу думать о своей матери.

Я запихиваю все в один из ящиков и, поднимаясь с пола, медленно протягиваю девочке руку, нарушая свои же собственные правила.

Девочка колеблется, и от этого у меня щемит в груди.

Неужели я стал таким же придурком, как мой отец?

Спустя какое-то время она все же берет меня за руку, и я помогаю ей встать на ноги.

– Мальчики спят здесь, – говорю я и веду ее в соседнюю комнату. – А девочки здесь.

Заметив пустую койку на одном из вторых ярусов, я указываю на нее:

– Все уехали на экскурсию, так что сейчас в приюте только мы и Уилкокс.

Почему наш арт-терапевт[2] не показал девочке ее комнату – мне совершенно непонятно.

Я скрещиваю руки на груди и жду, пока она поднимется по лестнице на свою новую койку. Девочка не утруждает себя распаковкой своей сумки, а просто оставляет ее у изножья и спускается обратно.

Несколько секунд она смотрит на меня, а затем скрещивает руки на груди, копируя мою позу, и гримасничает.

Прекрасно!

– Сколько тебе лет? – спрашиваю я.

– Пять и три четверти.

На целых пять лет младше меня.

Я качаю головой и выхожу обратно в коридор, но замечаю, что она следует за мной.

– А как мисс Уилкокс тебя называла?

В моей голове полно вопросов, но, похоже, мне нравится тайна, окружающая эту девочку. Она отвлекает меня от моей собственной дерьмовой ситуации.

– Я не помню, – хмурится она. – Оно…

– Оно что?

– Оно похоже… – девочка пожимает плечами.

– На твое настоящее?

– Джейс! – вскрикивает мисс Уилкокс, когда я едва не врезаюсь в нее. – Осторожнее, – говорит она, удерживая меня за плечи на расстоянии вытянутой руки.

– Извините, мисс Уилкокс.

Пару секунд мисс Уилкокс смотрит на меня, а затем кивает.

– Время обедать. Ты голодна, Кора?

Кора.

Пока я прокручиваю это имя в своей голове, девочка кивает и снова прикусывает нижнюю губу.

– Не присоединишься к нам, Джейс? – спрашивает мисс Уилкокс, когда Кора берет ее за руку.

– Я не могу, – лгу я, после чего они идут в одну сторону, а я в другую.

Это к лучшему. Устанавливать связи, особенно в таком месте, – только навредит мне.

Кора уверенно находит дорогу ко мне среди длинных рядов скамеек в часовне. Глядя на нее, я осознаю, что она начинает мне нравиться. Она – единственная, кто проявляет ко мне хоть какое-то дружелюбие. Правда, учитывая ее возраст, я не уверен, понимает ли она это или просто считает меня кем-то вроде лидера. Когда меня нет рядом, девочки из приюта пристают к ней. Они треплют ее ярко-рыжие волосы, насмехаются над ее пухлыми губами и веснушками, а также дергают за одежду, будто раньше не видели комбинезонов, хотя должны были привыкнуть к нему, за два-то месяца.

В один из дней стирки мисс Пирсон пыталась заставить Кору надеть что-то еще, и могу сказать, что никогда не слышал такого громкого крика. Коре пришлось сделать укол успокоительного, после которого она проспала весь остаток дня.

Несмотря на то что на следующий день Кора вела себя как ни в чем не бывало – не проявляла страха и не показывала слез, – все же я думаю, что теперь она опасается мисс Пирсон, которая, к слову, является директором Святой Терезы. Усыновление ребенка – это сложный процесс, в котором участвуют приемная семья и детский приют. Однако окончательное решение остается за мисс Пирсон. Она обладает большой властью и может как способствовать продвижению документов по усыновлению, так и замедлить его. Это особенно важно для детей, подобных нам.

– Ты веришь в Бога? – спрашивает меня Кора, думая, что шепчет, но вопрос произнесен настолько громко, что я вижу, как дергаются плечи мисс Пирсон, и жду, когда она повернется и отругает нас за то, что мы не слушаем проповедь.

В приюте Святой Терезы все дети каждое воскресенье проводят два часа в часовне, слушая, как старый полуглухой священник разглагольствует о каком-то конкретном уроке из Библии, а потом начинает молиться. То вслух, то молча, то стоя на коленях, то стоя на ногах. Но это просто смешно.

– Нет, – шепчу я в ответ. – И говори тише.

– А в кого-то веришь? – хмурится она.

Целую минуту я решаю, что ей ответить, потому что не уверен, что меня поймет шестилетний ребенок.

– Я верю в себя, – наконец отвечаю я.

За последние несколько недель Кора периодически мне рассказывала что-то о себе, но она открывалась лишь на самую малость, а потом снова уходила в себя. Видимо, держать свои мысли при себе ее заставляет что-то похуже страха.

Однажды она рассказала мне, что ее родителей больше нет, и я решил, что они либо бросили ее, либо умерли. Когда я ответил ей, что у меня тоже больше нет мамы, Кора обняла меня, и мне это понравилось. Этот физический контакт разительно отличался от приставаний моего отца или шлепков моих приемных родителей, которые думали, что так смогут исправить меня.

Теперь Кора хихикает, и мисс Пирсон все-таки оборачивается. Она сверлит нас долгим недовольным взглядом, и девочка прижимается ко мне.

Я пытаюсь не улыбнуться, и мне удается сохранить невозмутимое выражение лица, пока мисс Пирсон сердито смотрит на меня. Довольно быстро она оставляет нас в покое и отворачивается.

Это потому, что на скамьях позади нас полно народа. Сегодня День семьи – массовая рекламная акция для того, чтобы кого-нибудь из детей усыновили.

Я вздыхаю, когда священник начинает говорить что-то о спасении, понимая, что сейчас он начнет внушать кучке детей, что наши души могут быть спасены, если мы будем просто молиться.

Вот уж вряд ли.

– Я тоже не верю в Бога, – шепчет Кора через несколько минут. – Но мне нравятся греческие боги.

– Что? – от удивления я поднимаю бровь.

– Зевс, Аид и Пойзан.

– Кора! – злится мисс Пирсон. – Тихо.

Девочка хнычет и сползает ниже под скамейку, пытаясь стать невидимой; покачав головой, я тяну ее за руку. Некоторые взрослые хмуро смотрят на нас, пока мы встаем со скамьи и идем по проходу к задней двери, но Кора просто сияет. Никто нас не останавливает, потому что я довел практически до совершенства свой образ неприкасаемого. Мой взгляд говорит: «Тронь меня и умрешь». Ну, может, не умрешь, но получишь серьезную травму, потому что я ударю так сильно, как только смогу. Единственный, кто не поддается этому взгляду, – мисс Пирсон.

Пройдя через вестибюль, мы выходим на залитую солнцем лужайку, на одной стороне которой находится наш приют, а на другой – парковка, заставленная машинами. Над дверьми главного здания Святой Терезы кто-то повесил большую табличку «Приветствуем семьи».

Выйдя из часовни, Кора с облегчением вздыхает. Она откидывает голову назад и закрывает глаза, но при этом продолжает уверенно шагать за мной, словно верит, что я не поведу ее к краю обрыва или что-то в этом роде.

Странно.

– Посейдон, – внезапно говорю я.

Она открывает глаза, только когда мы оказываемся под деревом. Я опускаюсь на траву, и девочка плюхается рядом со мной. Мы скрываемся в тени, и солнце больше не освещает ее кожу.

– Не Пойзан, а Посейдон, – хихикаю я. – И что ты о них знаешь?

– У Зевса есть молния. – Кора наклоняется вперед и горстями загребает землю вместе с травой, а затем раскрывает ладони и позволяет ветерку сдуть часть земли. – У Пойзана вода.

– А у Аида?

– Он – царь подземного мира, где находят приют заблудшие души, – улыбается она. – Я думаю, он мой любимый бог.

– То есть тебе нравится дьявол?

Иногда я совершенно ее не понимаю.

Забудьте о том, что я только что сказал! Я никогда ее не понимаю!

Она приподнимает плечо, поправляя лямку комбинезона, хотя сегодня мисс Пирсон опять пыталась одеть ее во что-нибудь приличное. Например, в одно из платьев, которые были у Коры, когда она сюда приехала, или свежую футболку без пятен. На удивление, несмотря на возраст, Кора чертовски аккуратна, и ее комбинезон выглядит совершенно новым.

Пирсон не хотела пичкать Кору лекарствами, как в день стирки, поэтому позволила ребенку выиграть эту битву. Но не войну.

– Он не дьявол! – говорит Кора, хмурясь, и я снова обращаю на нее свое внимание. – Он защитник мертвых.

Я смотрю на нее и пытаюсь понять – откуда пятилетняя девочка (почти шестилетняя) так много знает о греческих богах? Но мне не выпадает шанса это выяснить, потому что внезапно кто-то хватает меня за ухо и поднимает на ноги. Краем глаза я успеваю заметить, что это мисс Пирсон, но она ведет меня не обратно в церковь, а тащит в сторону приюта.

– Возвращайся в церковь, Кора! – кричит она через плечо.

Боль в моем ухе не является для меня чем-то новым, но я все равно прижимаюсь к мисс Пирсон, пока она тащит меня в подвал.

Я упираюсь пятками, но мое сопротивление бесполезно. Мисс Пирсон ведет меня вниз по деревянной лестнице и толчком заталкивает в комнату.

– Никто не захочет усыновлять непослушного, конфликтного мальчика! – ругается она. – Так что ты посидишь здесь, пока все не уйдут, а если издашь хоть один звук – я сделаю так, что ты будешь спать здесь целый месяц! Так ты хотя бы не лишишь Кору шанса на усыновление.

Я чуть было не бросаюсь на мисс Пирсон, но внезапно ее слова будто врезаются мне в душу.

Она права. Меня никто не усыновит, но я не хочу, чтобы Кора лишилась шанса на нормальную семью. Я могу выжить не только здесь, но еще и в самых суровых приемных семьях. Но в отличие от половины ребят, которые живут здесь и которые слишком быстро повзрослели, Кора все еще остается невинным ребенком.

Поэтому я смотрю, как мисс Пирсон поднимается наверх и закрывает за собой дверь, оставляя меня в темноте. Я сажусь на пол, и холод проникает сквозь мою поношенную одежду и кожу.

В подвале вокруг меня нет ничего мягкого или теплого. Ничего, кроме коробок и пыли на окнах решетки, которая установлена для того, чтобы сюда не могли проникнуть люди. Ну или чтобы никто не мог выбраться наружу.

К моим штанам прилипла трава, и я сердито смахиваю ее, пытаясь контролировать свои эмоции.

Это ад?

Нет.

Я прокручиваю в мыслях то, что рассказала мне Кора. Историю, которая застряла в моей голове благодаря всего нескольким словам.

Это не ад, а подземный мир. И я могу стать его правителем.

Глава 12

Кора

Вульф не успел рассказать мне обо всех возможных опасностях, которые, по его мнению, меня подстерегают, так как его срочно вызвал Цербер, и мы с Аполлоном остались вдвоем. Я сижу на его мотоцикле недалеко от Олимпа, на котором теперь точно водятся призраки, и из-за этого мне не очень хочется возвращаться в его глубины. К тому же солнце уже село, и все вокруг меня погрузилось в темноту.

Шаг первый. Позвонить моим родителям.

Я держу в руках мобильный телефон, который мы забрали у Антонио, и наконец набираю знакомый номер. Оставив меня одну, Аполлон сначала поднимается по склону к краю обрыва, но в конце концов я вижу, как он заходит в Олимп через боковой вход.

В этот момент я нажимаю на кнопку вызова.

– Кора? – слышу я голос отца.

– Как ты узнал, что это я?

– По заблокированному номеру. Но на самом деле я просто надеялся, что ты позвонишь. – Повисает небольшая пауза. – Позволь мне позвать твою маму. Подожди.

Я знаю, что звоню с определенной целью. Получить от них ответы. Но слышать их голоса – это больно, и в моей груди все сжимается, будто лезвие упирается мне в ребра. Если бы они только знали…

– Кора? – на этот раз я слышу мамин голос. – Ты в порядке?

– Имеешь в виду, в порядке ли я сейчас? После того как выбралась с того острова?

– Дорогая… – Мама вздыхает, и я представляю, как она вздрагивает.

– Забудь, – говорю я, закрывая глаза. – Мне просто нужно спросить вас кое о чем, и очень важно, чтобы вы сказали мне правду.

Они молча ждут, когда я продолжу.

В глубине моего сознания звучат два голоса. Один из них напоминает, что мы находимся на зыбкой почве и что один неверный шаг может привести к тому, что я потеряю их навсегда. Другой голос напоминает мне о том, что мы семья. И как бы ни было тяжело, я не могу оставить их в трудную минуту, даже после всего, через что они заставили меня пройти.

– Мы расскажем тебе обо всем, что ты хочешь узнать, – говорит папа.

– Вы знали, кто я, когда удочеряли меня?

В трубке повисает молчание, а затем папа говорит:

– Мы узнали об этом после того, как ты попала под нашу опеку. Да, мы знали об этом, когда официально начали оформлять усыновление.

– Но как? – шепчу я.

– Мы устроили вечеринку, – слышу я глухой голос папы. – Друг твоего отца из Стерлинг-Фолса приехал к нам в гости и узнал тебя, а ты узнала его.

В недоумении я отвожу телефон от уха. Я узнала их друга? Если это был тот же самый человек, который похитил нас с Джейсом, то я его не помню.

– Кто он? – наконец спрашиваю я.

– Твой дядя, – признается папа, и мое сердце замирает.

Стерлингов больше нет, но у меня остался дядя?

– Как его зовут? – спрашиваю я.

Это еще один кусочек головоломки, который мне предстоит…

Телефон вибрирует возле моего уха, и, посмотрев на экран, я вижу высветившееся на нем имя Натана Брэдшоу.

Откуда у него мой номер?

В мою голову закрадывается сомнение, и я нажимаю кнопку «отклонить вызов».

– Дорогая, ты должна понять…

– Я ничего не должна понимать, – огрызаюсь я. – Вы лгали мне и поставили мою жизнь под угрозу.

– Он всегда заботился о тебе, – объясняет папа. – Как насчет того, чтобы ты вернулась домой? И мы все обсудим.

– Нет, папа! Назови мне имя своего друга.

Я слышу раздавшееся на заднем плане бормотание моей мамы, но она говорит настолько тихо, что я не могу разобрать слов.

– Джереми… – наконец отвечает отец и, сжав челюсти, я жду продолжения, ведь имя Джереми ни к чему меня не приведет, – Брэдшоу, – заканчивает отец, и я чувствую, как весь этот гребаный мир с грохотом сходит со своей оси.

Словно в тумане, я осознаю, что мой телефон падает на землю, а в моих ушах звенит эхо удивления и понимания.

Посмотрев на Олимп, я думаю о том, чтобы взять с собой Аполлона, но после того, как я завожу мотоцикл и он не появляется в дверях, я наклоняюсь и, подняв телефон, пишу сообщение шерифу:

«Где ты?»

«В СФУ», – сразу отвечает он.

Сглотнув, я надеваю шлем, к чему, кажется, стала привыкать, и, убрав телефон в карман, поднимаю взгляд.

– Садись, или я уеду без тебя, – говорю я Аполлону, который приближается ко мне с растерянным выражением лица.

Нахмурившись, он перекидывает ногу через мотоцикл и, надев второй шлем, кладет руки на мои бедра.

Подняв подножку, я наклоняюсь вперед, и мы летим прочь от Олимпа. По моим венам несется бурлящая кровь, в которой таится безрассудство, но я не хочу быть безрассудной. Я должна быть на высоте, а потому мне нужна собранность.

Боже, как бы я хотела, чтобы сейчас рядом со мной была Никс.

При этой мысли я сбрасываю газ, и Аполлон руками сжимает мои бедра.

– Ты в порядке?

Я заставляю себя кивнуть, потому что мне нужно ехать дальше. Я подъезжаю к дому Антонио, и мы с Аполлоном слезаем с мотоцикла. Я снимаю шлем и чувствую, как у меня сводит челюсть.

Аполлон следует за мной с полным замешательством на лице.

Джейс не сможет дать мне ответы на мои вопросы, но мне все равно нужна его помощь. Очевидно, между ним и Корин Стерлинг существует какая-то связь. А возможно, и со всеми чертовыми Стерлингами в целом. Не знаю. Я бы спросила обо всем у Вульфа, однако опасаюсь, что он надолго останется привязанным к своему отцу.

Я нахожу Джейса на кухне, где он стоит, прислонившись к столешнице. Поскольку на нем нет рубашки, мне в глаза сразу бросается ряд швов на его боку. Паркер действительно изрядно его потрепал, и мне ненавистна мысль о том, что он смог подобраться так близко к Джейсу. К тому же мой бывший дрался нечестно.

– Пришла еще раз ударить меня? – спрашивает Джейс, откусывая кусок бинта и прижимая его к ране.

– Я подожду, пока тебе не станет лучше, – отвечаю я с легкостью, которую совершенно не чувствую. – Но я выяснила, кто тот человек, который нас похитил.

Аполлон шумно вздыхает позади меня, а Джейс медленно поднимает голову, и настороженное выражение на его лице тает.

– Кто это?

– Давай прокатимся, – говорю я, наклонив голову в сторону дороги за окном.

– Ты и я? – Он подозрительно прищуривается.

– В последнее время я неплохо управляю мотоциклом.

– И ты хочешь, чтобы я поехал с тобой?

– Неужели в это невозможно поверить, придурок? – Я складываю руки на груди. – Только потому, что ты испортил мою жизнь…

– Ничего я не портил! – огрызается он.

– Да, конечно. Тогда оставайся здесь со своими секретами, а я пойду и разберусь в этом сама! – выкрикиваю я, но, успев пройти лишь половину коридора, слышу, как он идет за мной.

– Отлично! – кричит он. – Я иду!

Я хмурюсь, чувствуя тесноту в груди, и уговариваю себя, что делаю это лишь по одной-единственной причине. Джейс заслуживает ответов. Джереми Брэдшоу поимел не только меня, но и Джейса. Он заставил меня думать, что собирается убить его.

Я пытаюсь представить человека, который вывез меня из Стерлинг-Фолса, и гадаю, кем он приходится Нейту. Братом? Отцом? Он называл меня Кей, будто знал, кто я.

– Ты в порядке?

Игнорируя Джейса, я направляюсь к мотоциклу, надеясь, что у нас не будет времени на разговоры. Но тут Джейс хватает меня за локоть и ведет к гаражу, где мы подходим не к машине Антонио, на которой я ездила раньше, а к вишнево-красному седану.