Король должен умереть. Книга третья. Часть первая

Они остановились перед дверью в каюту Ларка. Егерь-сопровождающий со всей деликатностью, которую мог позволить ему двух с половиной метровый бронескафандр, застыл на почтительном расстоянии.

– Будешь меня навещать? – спросил Ларк, поражаясь неожиданно проснувшейся в нем смелости.

– Конечно, – Валери кивнула, как ему показалось, немного смущенно. – Здоровье моих пациентов для меня очень важно. К тому же ты обещал мне свои истории.

Приподнявшись на цыпочки – Ларк в экзоскелете, был выше ее почти на голову, доктор коснулась его щеки мягкими губами, пахнущими мятой.

– До встречи, королевский свидетель Ларк, – прошептала она. – Осторожней с призраками.

– Входи, входи, мальчик, – не оборачиваясь, сказал король. – Располагайся. Я сейчас закончу. Так как ты оцениваешь ситуацию с генераторами искривления, Вигар?

– Паршиво оцениваю, Ваше Величество, – ответила голограмма, с которой в настоящий момент общался владыка Альбии, Тиндагола и прочая, прочая. – Девяносто восемь стандартных часов потрачено, и я бы рассчитывал, что оставшиеся  работы займут как минимум столько же времени. Ублюдок-rompe, простите мой согнитский, который подстроил аварию, знал свое дело. Всего четыре микрозаряда, размещенных в критических узлах, а разрушений больше, чем от попадания торпеды.

– Вигар, – проникновенно сказал монарх. – Ты был старшим инженером, когда эту развалину поднимали с океанического дна. Ты вернул «Пендрагон» космосу после того, как он тридцать лет служил домом крабам. Теперь ты хочешь сказать, что тебя остановит какой-то диверсант?

– Не остановит, – собеседник короля, седовласый мужчина с тяжелой челюстью, придававшей дополнительно упрямое выражение его суровому лицу, поднял кривой палец. – Замедлит. Не забывайте, что во время упомянутых вами событий ваш покорный слуга трудился на дне океана не в одиночку. Мне помогали ведьмы.

– На этот раз ведьмы не на нашей стороне, – мрачно заметил Его Величество. – И помня об этом, нам не стоит болтаться столько времени в какой-то Аннун забытой системе. В любой момент нас могут навестить нежеланные гости.

– Намек понял, мой сэн, намек понял. Семьдесят два часа. Если потребуется хотя бы минута больше, у вас будет новый бортинженер.

– Ты каждый раз так говоришь, – король вздохнул. – И каждый раз оказывается….

– Плохо вас слышу, Ваше Величество, – Вигар протянул руку в сторону, и по его трехмерному изображению побежали помехи. – Какие-то проблемы с внутренней связью. Немедленно ей займусь, как только починим генераторы Шварцшильда. Вы куда-то про… па… да… ете.

– Мерзавец, – с выражением сказал монарх, когда голограмма старшего бортинженера растворилась в воздухе. – Но совершенно незаменимый мерзавец. Если кто-то нас вытащит из ччерковой задницы Рогатой, в которой мы оказались, то только он.

Почтительно внимавший Его Величеству Ларк не мог не отметить, что сейчас король куда больше, чем на владетельного сюзерена, походил на капитана пиратского судна. Что-то такое прорезалось в его интонациях, его осанке, когда он стоял посреди пустого мостика, заложив руки за спину и смотрел на изображение безымянной звезды, вокруг которой обращался поврежденный «Пендрагон».

«Не пролегла ли дорога к трону в том числе через корсарские бухты дикого космоса?» – подумал Ларк и ощутил привычный скриптору зуд любопытства.

– А чем ты занимался, малыш Ларк, пока мы с тобой не виделись? – спросил король. – Слышал, что ты жив-здоров и доктор Валери прочно поставила тебя на ноги. Про твои успехи в помощи моей доблестной контрразведке корпус-командор Увейн сообщил, как только наша согнитская целительница разрешила ему пользоваться связью. Ничего не хочешь добавить?

– С успехами пока скромно, Ваше Величество, – сказал Ларк. – Я смог подключиться к внешней памяти покойного наставника Блеза, но не извлек оттуда ничего существенного.

– Увейн сказал, что ты видел одного из заговорщиков, – король обернулся, цепко взглянул на скриптора. – Значит, не все воспоминания о том, как готовилось покушение на меня, были стерты.

На доли секунды Ларк снова оказывается в мемозаписи своего покойного наставника, в том фрагменте, который хранится теперь на его собственном носителе.

Он сидит за столом, разглядывая свои узловатые старческие руки. Между его ладонями стоит тарелка с остатками еды, рядом высокий бокал с жидкостью цвета чернозема под шапкой белой пены. Вателинский темный эль, любимый напиток мастера Блеза. Почему-то он к нему даже не прикоснулся.

– Колеблетесь, мой друг? – слышит Ларк голос, искаженный акустическим скремблером.

Он поднимает взгляд. По другую сторону стола, окруженного изолирующей завесой, сидит человек в кричаще-ярком габлете и маске Шута. Уголки нарисованного на маске рта подняты в усмешке, глаза в прорезях внимательно разглядывают собеседника.

«Мы не в Объединенном Королевстве, – думает Ларк. Это его собственные мысли, не память наставника. – Здесь носят маски».

Он чувствует маску и на своем лице. Как и полагается заговорщику, старый скриптор тоже носит личину.

– Колеблюсь? – говорит Блез. – Нет, нисколько. Всё решено. Другого шанса поквитаться с Палачом Икаруса у меня не будет.

Ларк ощущает вспышку чувств мастера. Ненависть. Старый скриптор ненавидит короля – давно и тайно, что крайне непросто для человека, который генетически не способен лгать. Но, кроме ненависти, он ощущает горе, бескрайнее, как океаны мира Восстания – Катраэта.

– Понимаете, – продолжает Блез, – когда мы встречаемся с вами, когда я возвращаю себе заблокированную память, я вижу их так же ясно, как вашу любимую маску. Мою дочь. Моих внуков. Всех остальных, кого Палач обрек на смерть.

«У мастера была семья», – понимает Ларк. Его не удивляет это безобидное отступление от устава Ордена, на которое идет каждый второй скриптор высокого градуса. Ларк поражен тем, что никогда, ни одним словом наставник не обмолвился о том, кого потерял, когда старая станция Икарус была уничтожена по приказу короля.

– Мне знакома ваша боль, – тихо говорит Шут.

Блез как будто его не слышит.

– Я бы хотел помнить, – произносит он, выламывая пальцы. – Хотел бы видеть их лица, когда ваш вирус будет пожирать его нейроны. Это не вернет их. Мне не станет легче. Такое нелепое желание.

– Вы же знаете, что без блокировки памяти вас разоблачат при первой же проверке. Корпус-командор Увейн и его пес-ауран знают свое дело.

Опустив глаза, Блез молча начинает ковыряться в тарелке.

Ларк, незваный гость в сознании наставника, пытается осознать, насколько плохо он знал старого мастера. Всегда жизнерадостный балагур и скабрезник, любитель эля и продажных женщин спрятал себя от всего мира. Скрыл настоящего Блеза во внешней памяти, чтобы подобраться вплотную к человеку, которого он винил в гибели своей семьи.

– Обещайте мне, – хрипло просит старый скриптор. – Обещайте, что сохраните копию моей памяти для Всеобщего Либрариума. Сохраните их лица и имена.

– Можете на меня рассчитывать, – говорит Шут. – Всецело. А теперь, если не возражаете, обсудим одну крайне важную деталь, касающуюся вашего пребывания на борту «Пендрагона».

И фрагмент мемозаписи обрывается.

– Технически содержимое внешней памяти невозможно стереть, – сказал Ларк. –  Только если физически повредить сам носитель. Воспоминания хранятся в блокчейн-базе данных, защищенной квантовым ключом. У меня, как у оператора низкого уровня, есть к ней только частичный доступ. Поэтому я смог увидеть какие-то обрывки, но не полную картину. Возможно, если у меня будет больше времени, получится нащупать что-то еще. В противном случае нам потребуется помощь кого-то из мастеров-скрипторов высшего градуса.

– Жаль, до ближайшего из них сейчас парсеков восемьсот, не меньше, – сказал король. – Ладно, посмотрим, что удастся извлечь аналитикам Увейна из того, что ты увидел.

Его Величество бросил взгляд на виджет часов, плавающий над его комм-браслетом.

– Скоро совещание со старшими офицерами, – озабоченно сказал он. – Готовь оборудование, Ларк. Много записать не успеем, но по крайней мере начнем.

Ларк послушно раскрыл свой кейс и протянул королю нейронную тиару.

– Арктурианин вернулся на Катраэт из похода за пределы обитаемого космоса, – начал король, пока Ларк включал запись и подгружал сохраненный профиль настроек. – После прощания с Идер он отправился на секретную базу Воронов на внешних рубежах системы, где его ждала встреча со старым знакомцем. Там же Арту предстояло узнать чуть больше о добытом им палеотек-артефакте и получить новое задание лидера Восстания.

Монарх закрыл глаза, и вместе с ним так же поступил коронный свидетель.

Погружаясь в фиксирующий транс, Ларк никак не мог избавиться от тягостного чувства, что, помимо него и короля, на мостике незримо присутствует кто-то еще. И этот кто-то не сводит с него, Ларка, своего пристального холодного взгляда.

Эмиссар Катраэта. История сорок вторая. Старый приятель

По прибытии в карантинную зону Арктурианина встретил сам Берилак. Ладонь Арта, покинувшего шлюз малого когга, привычно утонула в огромной лапище главы контрразведки Восстания. Двое сопровождавших Берилака Воронов, в такой же, как у него, зеленой солдатской форме без знаков различия, вытянулись, отдавая катраэтскую честь – левым кулаком к правому плечу.

– Добро пожаловать, – сказал Берилак с радушной и, как показалось Арту, немного усталой улыбкой. – Теперь, когда ты прибыл, все в сборе. Весь оперативный штаб. Прости, что не дали тебе отдохнуть, но генерал настаивал, что тебя надо ввести в курс дела вместе с остальными. Ты как, держишься?

Арт подумал, что за почти два года их знакомства Берилак совсем не изменился внешне. Все тот же рыжеволосый, всегда приветливый гигант с вечно всклокоченной бородой. Если бы не форма и не приросший к бедру «Тайфун», его можно было бы принять за фермера с одной из сельскохозяйственных планет в окрестностях Бетельгейзе. В Берилаке легко было ошибиться, недооценить проницательность бывшего имперского проконсула, умение разбираться в людях и абсолютную безжалостность к тем, кого он считал врагами Восстания.

Однако в последнее время Арту стало казаться, что убедительный, выстроенный годами фасад, за которым личный следователь и палач генерала Врана скрывает свое истинное нутро, дал трещину. Сквозь него проглядывал человек, не чуждый сомнениям и мукам совести, прячущий свои колебания за показным ожесточением. С одной стороны на Берилака давил чудовищный груз ответственности за выстроенную им грандиозную махину противодействия тайным агентам Империи и Высоких Домов. С другой его сжирала невозможность разделить это бремя, довериться хоть одному человеку в своем окружении.

Арт, несмотря на смешанные чувства, которые он испытывал к Берилаку, готов был бы стать для него если не другом, то хотя бы собеседником. Но любые попытки сближения неизменно наталкивались на стену, которую контрразведчик выстроил между ними после возвращения Арта с Гаргаунта. Арктурианин не знал, что конкретно было тому причиной. Подозрения, которые Берилак рутинно питал на его счет? Отношения Арта с его приемной дочерью? Стремительный взлет теперь уже командора Катраэта – от простого наемника до выбранного самим лидером Восстания члена секретного оперативного штаба?

Так или иначе, никакого тепла в их отношениях не было. Поэтому, улыбнувшись дежурной улыбкой, заученной еще вольным торговцем, не желающим быть застреленными во время передачи товара, Арт ответил:

– Я в порядке. Перевел дух во время перелета от Икаруса, – он не удержался и добавил, – Большая честь, что наш лидер так скоро обо мне вспомнил .

– Честь, – с непонятным выражением повторил Берилак. – Пойдем, немного прогуляемся, Арт. До совещания еще почти два часа. Есть время немного поболтать.

Прогулка увела их от причальной зоны в лабиринт не отличимых на вид коридоров. Двое сопровождавших Воронов как-то незаметно отстали на один-два поворота. Об их присутствии напоминали только чмокающие звуки магнитов на подошвах – на станции не было искусственной гравитации. Для такого крупного объекта военного назначения, каковой представляла из себя карантинная зона, было удивительно безлюдно. Один раз Арт увидел в боковом проходе скучавшего бойца в «Ларде» с поднятым забралом, он охранял дверь с красными предупреждающими надписями. Пару раз их обгоняли маленькие киберы-ремонтники, суетливо перебирающие паучьими лапками.

При этом, даже не замечая никаких направленных на них камер, он не мог избавиться от тягостного чувства, что за ним с Берилаком наблюдают с той самой секунды, как перед Артом распахнулся шлюз.

– Это был один из постов раннего предупреждения и база перехватчиков, – рассказывал Берилак, кивая на остатки имперской инсигнии на металле переборки, небрежно вытравленной новыми хозяевам станции. – Их в катраэтском поясе Койпера больше двух десятков, это если считать только те, что пережили рейды Коронного Флота и Канторов. Когда встал вопрос, где разместить вашу находку для безопасного изучения, я сразу предложил устроить здесь карантинную зону. Интуиция подсказывала, что не стоит тащить ее в Гнездо.

– И как, интуиция, – с любопытством спросил Арт, – не подвела?

Берилак посмотрел на него, приподняв кустистую бровь. В этот момент он стал удивительно похож на Эктора Кинира. Арт даже вздрогнул.

– Она меня никогда не подводит, – значительно сказал контрразведчик. – Я, бывает, ее подвожу, сложно все время слушать внутренний голос. Иногда так и тянет сделать что-нибудь ему вопреки. Но тебе это должно быть знакомо, так, корпус-командор?

Арт прочистил горло.

– Пока еще просто командор, – сказал он.

Берилак усмехнулся.

– Это пока. До официального объявления. Наш лидер хотел его сделать лично. Но я злоупотребил своим положением, чтобы поздравить тебя заранее. Вот, поздравляю.

– Спасибо, – сказал Арт. – Снова же горжусь оказанной честью.

Несмотря на то что Идер заранее предупредила его о повышении, он все еще чувствовал некоторую растерянность. И сильное беспокойство. За его продвижением стояло не только желание генерала Врана отметить успех нескольких важнейших для Катраэта операций. Здесь был и другой, скрытый от Арта мотив.

«Ненавижу интриги», – подумал он, глядя в прищуренные глаза главы контрразведки.

– Гордись, – сказал Берилак. – И вот тебе еще один повод для гордости. Министерство Спокойствия внесло тебя в списки самых опасных врагов Трона. Думаю, они наконец отследили твой след от Пустоши, от могилы каэр Мидаса до бегства с каторги и сговора с ведьмами Икаруса. Может быть до них дошли и слухи об операциях, в которых я тебя задействовал после Гаргаунта.

– Да уж, что ни день, то праздник, – медленно произнес Арктурианин.

– Награда за твою поимку или устранение – полмиллиона империалов, – заметил Берилак. – Безумные деньги. От щедрости Императора Геона Третьего захватывает дух.

Арт промолчал. Во времена, когда охотник за головами Арктурианин добывал себе нелегкий хлеб на Периферии, контракт в пятьдесят тысяч был пределом его мечтаний.

– Кстати, Ланс опережает тебя на каких-то жалких сто тысяч. За него, правда, есть еще отдельная награда от Дома Кантор, но думаю, и в твоем случае черно-желтые не останутся в стороне. В конце концов ты первый и последний человек, который побывал в Рексеме и оказался на свободе.

– Давай сменим тему, – предложил Арт.

При упоминании Рексема у него сразу заворочалась боль в районе затылка.

– Давай, – согласился Берилак. – Тем более я уже не твой начальник и темы не выбираю. Ты теперь не полевой агент и даже не временно переданный мне в подчинение командор. Ты, Арт, с сегодняшнего дня отчитываешься перед самим генералом, вот так. А мы с тобой просто гуляем и беседуем, как старые добрые приятели.

Арт покосился на старого доброго приятеля и одного из самых опасных людей, которых он встретил за годы космических скитаний.

– Как дела в столице? – спросил он. – Слышно что-нибудь интересное?

Некоторое время они шагали в молчании. Берилак, как будто не расслышав вопрос, задумчиво поглаживал рукой бороду и мыслями был где-то очень далеко и от Домус Ауреус и от карантинной зоны.

– В столице? – наконец сказал глава контрразведки. – Столица, дорогой мой Арт, знавала лучшие времена. На всей планете объявлено военное положение и введен комендантский час. По нарушителям стреляют без предупреждения. Гвардия удерживает Стеклянный Дворец, Сенат и кварталы нобилей, но жилые ульи превратились в поле битвы всех со всеми. Городские банды дерутся с силами порядка и верными присяге войсками. Наемники переходят то на одну, то на другую сторону, но большую часть времени занимаются мародерством. Работа правительственных учреждений в основном парализована. Если кризис не разрешится в ближайшее время, Империю ждут очень тяжелые времена.

– Как я понимаю Канторы не собираются отказываться от своих притязаний? – спросил Арт.

– Эрцгерцог тверд в своем намерении усадить Лариену каэр Кантор на трон рядом Императором Пао. Противники шершней из числа старых нобилей во главе с Наместником Градаука проявляют неслыханную для сенаторов твердость. У их взявшихся за оружие сторонников в ульях существенный перевес, и все выглядит так, что им тайно благоволит Правящий Дом.

– Удивительно, – сказал Арктурианин. – Послушная марионетка черно-желтых внезапно решила оборвать свои нити. Как он не испугался, что свернет шею. Здесь чувствуется рука очень опытного придворного интригана.

– И мы оба знаем, чья эта рука, – кивнул Берилак.

«Ульфин каэр Градаук. Старая ты плотоядная черепаха. Ты выжидал столько лет. Сменилось несколько поколений Династии Пао, пока ты все-таки решился сделать свой ход в Большой Игре».

– Пэр Ульфин не стал бы действовать в одиночку, – Арт внимательно, не отрываясь, смотрел на Берилака. – Даже с поддержкой, которую он смог купить в столице и в Сенате. Он не рискнул бы пойти против Канторов, если бы не понимал, что им придется воевать как минимум на два фронта.

– Что ты хочешь сказать? – поинтересовался Берилак так невозмутимо, как будто они обсуждали результаты прошлогодних скачек на трансваальских дургах.

– Я хочу сказать, что все происходящее играет на руку Катраэту. Надо понимать, что на предстоящем совещании новоучрежденного оперативного штаба генерал Вран объявит массированное наступление по всей Периферии, контроль Империи над которой ослаблен переброской эскадр и военных гарнизонов в Золотые Системы. Как ты считаешь, Берилак?

– Вопреки всеобщему мнению я не посвящен во все планы нашего лидера, – сказал контрразведчик. – Но твое предположение звучит довольно разумно, учитывая нынешнюю обстановку.

– Тогда я выскажу и другое предположение, – сказал Арт. – Наш лидер в своей беспримерной прозорливости и дальновидности пошел на заключение сделки со старой аристократией, чьи интересы представляет Ульфин каэр Градаук.

– Ничего не знаю об этом, – пожал плечами Берилак, невинно глядя Арту прямо в глаза. – А если бы и знал, вынужден бы сказать, что не знаю. В Гнезде не существует уровня допуска, который позволил бы находиться в курсе тайных намерений и переговоров Брана Фендигайда. Но как бы то ни было, ты же понимаешь, что все, что делает генерал, он делает исключительно ради Восстания, во благо Катраэта и простых людей Периферии?

– Прекрасно понимаю, – кивнул Арт. – Поэтому я ни в малейшей степени не беспокоюсь. Просто захотелось немного ясности.

– Как и нам всем, мой друг, – сказал Берилак, похлопывая Арта по плечу. – Как и нам всем.

Давящее чувство, что за ними наблюдают, стало просто невыносимым.

– Хм, – сказал Берилак, пальцем проматывая текст сообщения, всплывшего над его комм-браслетом. – Гхм.

– Что там такое? – поинтересовался Арктурианин, бросая взгляд на собственный браслет.

Он автоматически подключился к сетевому сегменту Станции, как только покинул корабль, и час назад получил оповещение о предстоящем собрании штаба. К оповещению был прикреплен его сертификат доступа, в котором он все еще числился командором. С тех пор браслет молчал. Не было даже стандартной для секретных объектов рассылки, предписывающей соблюдать протоколы безопасности и не нервировать часовых и охранных киберов, пытаясь посетить закрытые для визитеров отсеки.

– Свежая оперативная сводка из столицы, – сказал контрразведчик. – Оборонные системы орбитального кольца только что разрешили посадку трем десантным гранд-баржам Канторов на закрытом космодроме Стеклянного Дворца. По сообщениям моих агентов, на борту не меньше двенадцати тысяч бойцов черно-желтых, включая пять центурий венаторов.

– О-го, – Арт покачал головой. – Эрцгерцог, похоже, решил перестать играть по правилам. Это же военный переворот.

– Напротив, – отозвался Берилак с кривой ухмылкой. – По всем медийным каналам столицы транслируется послание эрцгерцога Армина, в котором он призывает прекратить кровопролитие и начать переговоры.

– Да-да, Канторы известные сторонники мирных переговоров, – кивнул Арктурианин. – Спросите жителей Бофора и Астарты.

– Это еще не все, послушай, – Берилак резко дернул себя за бороду, что, как знал Арт, было для него признаком крайнего волнения. – Дом Кантор, по словам эрцгерцога, готов выступать гарантом законности переговорного процесса между противоборствующими фракциями Сената. Также безопасность будет обеспечена сенаторам и правительственным чиновникам, которых душка Армин призывает вернуться на рабочие места. Именно для этого подразделения сил порядка и имперской гвардии будут усилены высадившимися на Домус Ауреус миротворцами Дома Кантор.

– Вот же ччерков мерзавец, – выругался Арт.

– Да-а. О, а вот это, прямо скажем, неожиданно, – Берилак замолчал, вчитываясь в новый фрагмент текста над коммом.

– Так, что там, – поторопил Арт, – Не томи.

– На одной из канторских барж, похоже, прибыл сам Император Геон Третий, – немного озадаченно сказал глава контрразведки. – А ведь еще десять минут назад я бы поставил свою левую руку на то, что он под охраной своих ауранов и ветеранов Алого Корпуса отсиживается на тайной планете-убежище Дома. Не ближе трех сотен парсеков от столицы.

– Может, это дезинформация Канторов? – предположил корпус-командор. – Чтобы предать вес демагогии эрцгерцога и высадке двенадцати тысяч карателей в сердце Империи?

– Мои агенты уверены, что Император и смешанный кортеж охраны из алых гвардейцев и венаторов действительно направляются в Стеклянный Дворец, – Берилак быстро зашевелил пальцами над браслетом. – Так, так, ага. После эрцгерцога транслируется послание Императора к Сенату и Народу. Коротко: он другими словами повторяет все, что говорил Армин каэр Кантор. Из новостей, Император впервые публично выразил согласие взять в супруги эрцгерцогиню Лариену. Заявил, что он просил Канторов оказать содействие в прекращении огня на улицах столицы и переходу к переговорам. Умолял Сенат проявить благоразумие и «не стоять на пути союза, который послужит благополучию и процветанию Империи».

Арт в нескольких неприличных выражениях на диалекте фавел Согна выразил свое мнение по поводу союза Домов Пао и Кантор.

– Жителям столицы обещаны празднества в честь помолвки, состоявшейся, пока Император находился за пределами планеты, продолжал Берилак. – Заявлены трехмесячные гладиаторские игры с участием лучших бойцов Империи. Цены на алкоголь и разрешенные наркотики будут снижены в четыре раза на время праздников, убытки продавцам компенсирует казна. Выглядит так, что наша марионетка снова на ниточках и пляшет вовсю под канторовскую дудку, а?

– Запугали, – сказал Арктурианин. – Взяли в заложники.

– Наш друг Ульфин каэр Градаук придерживается того же мнения. От записи видеопосланий он воздержался, но в Сети столицы распространяется подписанный им призыв не идти на поводу у Канторов, хранить верность Трону и отстаивать незыблемость имперских законов, если понадобится с оружием в руках. Отдельно он обращается к бойцам Алого Корпуса с требованием вспомнить присягу и сплотиться вокруг Императора, не допустить позорящего славное гвардейское знамя военного переворота.

«Ланса это наверняка изрядно веселит, – подумал Арт. – Если вспомнить, какое количество дворцовых переворотов совершили именно клятвенно преданные Трону и Династии гвардейские полки. Корпус начал свой славный путь с того, что утопил в крови столицу во время подавления голодных бунтов, а его старшие офицеры удавили в собственной опочивальне последнего Императора Девятой Династии».

– Неслыханные творятся дела, Арт, дружище, – сказал Берилак, сворачивая голографическое окно над браслетом. – Я, конечно, всегда верил в светлые идеалы Восстания, о которых столько говорил наш лидер, но, знаешь, больше, как в прекрасную идею. Равенство нобилей и простых граждан перед законом, новый Сенат с палатой народных представителей, в которую может войти и простой фермер из моего родного Пояса Ориона, и вольный торговец, и ганзер. Дивный новый мир, в котором будут жить наши внуки, но не мы.