Тёмный маг. Книга 5. Осознанный путь

– Посылка для господина Гаранина, – совершенно равнодушным голосом произнёс он, глядя куда-то мимо хозяина кабинета.

– А ты кто такой? – Немного успокоившийся Роман подозрительно покосился на коробку. – Оля! – С дальней стены сорвались несколько ножей и тут же полетели в разные стороны, лишь чудом никого не задев.

– Это курьер доставил важную посылку, – отчеканила залетевшая в кабинет девушка.

– И её никто не проверил? – здание ощутимо тряхнуло. Похоже, он не успеет доехать до Твери, надо было засунуть все опасения в задницу и ещё вчера рвануть к Наумову. А теперь, похоже, поздно. – А если это бомба? Или ещё что-то в том же духе? Кто отправил посылку.

– Не знаю, мужик какой-то, – пожал плечами курьер, всё ещё глядя перед собой стеклянным взглядом. – Сказал, что открыть её может только господин Гаранин. И приказал мне уйти только тогда, когда господин Гаранин вскроет посылку и получит подарок.

– Понятно, тебе явно мозги промыли, а менталистов я знаю только троих: Клещёв, Демидов и Рощин. Ну что ж, посмотрим, кто мне удружить захотел, – проговорил Роман, уже не обращая внимания на то буйство стихий, которое происходило вокруг него.

Со стены сорвалась картина, и Ольга вскрикнула, присев, пропуская её над собой. Ожогин молча пытался не дать разлететься бумагам на столе, навалившись на них почти всем телом.

Рома же подошёл к столу. Едва прикоснувшись к коробке, он ощутил исходящую от неё ауру Тьмы. Она впитывалась в него через руки, сразу же давая хотя бы видимость контроля. Ветер стих, а в помещении сразу же стало заметно теплее.

Дрожащими руками Гаранин лихорадочно сорвал бант и вскрыл коробку. На красном бархате лежал массивный перстень, с оскаленной мордой волка вместо печатки. Именно от него исходила эта аура, и она была намного сильнее, чем от всех артефактов вместе взятых, которые у него когда-либо были.

Роман осторожно взял перстень в руки и чертыхнулся, проваливаясь в медитативное состояние, закрывая глаза, как губка, впитывая в себя исходящую от кольца Тьму. Он рассматривал свой источник. В него уже вплеталась тёмная нить, полностью его утихомиривая. Рома невольно сравнил ощущения. Тёмные нити подавляли источник. Они заставляли его находиться в спокойном состоянии. Но даже этого было недостаточно. Даже с этой тёмной нитью, нужно было контролировать себя и свои эмоции. С Вандой было не так. Рядом с ней его источник сам сворачивался в компактный клубок и мирно засыпал, даже не пытаясь возмущаться.

– Ничего себе, – голос Жени вырвал Романа из транса. Ожогин уже слез со стола и теперь подошёл к Гаранину, рассматривая перстень. – Этот артефакт делал Эдуарда Лазарев. Видишь гравировку. Даже не думал, что тёмные артефакты того периода могут сохраниться в таком отличном состоянии.

– Я тоже, – пробормотал Роман и надел перстень на палец, теперь уже с облегчением выдыхая.

– Я даже представлять себе не хочу, сколько он стоит, – покачал головой Евгений. – Интересно, кто и самое главное, за что дарит тебе такие подарки.

– Чаевые за хорошо выполненную работу, – язвительно ответил Роман, весьма демонстративно покосившись на пистолет. Женя поднял руки и отошёл от него, давая понять, что понял и отстал.

Курьера уже не было. Рома даже не заметил, как тот ушёл. Внутри коробки лежала записка. Развернув её, Гаранин уставился на знакомый почерк. Именно этим почерком была написана записка, приложенная к заряженным пистолетам для дуэли Наумова и Полянского. На том месте, где должна была быть подпись, располагался отпечаток большой волчьей лапы.

«Роман, этот артефакт тебя стабилизирует. Но ему иногда будет требоваться подзарядка. Не тяни до последнего и обратись уже к Диме».

– Как интересно, похоже, Гвэйн не погиб при разрушении школы, – Роман вытер со лба пот и осмотрел разгромленный кабинет. Переведя взгляд на сидящую на корточках девицу спокойно сообщил. – И да, Оля, ты уволена. Займись ею, – он повернулся к Жене. Бывший полицейский в это время с любопытством рассматривал странную записку. Услышав адресованную ему фразу, Ожогин встрепенулся.

– Эм, ну я знал, что будет проверка, – он пожал плечами, разглядывая опешившую девушку изучающим взглядом. – Только вот у меня нет оружия: табельное сдал, а другим не обзавёлся. Но, согласно пятому пункту второго параграфа устава Гильдии, всем необходимым оружием и снаряжением Гильдия обеспечивает своего сотрудника в полной мере.

– Ты что, псих? – Роман посмотрел на него, с удивлением выпрямляясь. – Она же просто секретарша…

– Согласно третьему пункту восьмого параграфа устава все члены Гильдии, приближённые к главе, могут уйти со своего поста только одним способом. К приближённым членам Гильдии относятся ближайшие советники, помощники, секретари и члены гильдии первого и второго звена.

– Женя, ты меня пугаешь. Я же просто хотел, чтобы ты подготовил бумаги на увольнение, – Гаранин подошёл к шкафу и вытащил толстенный талмуд с верхней полки. Стряхнув с него пыль, бросил на стол поверх бумаг.

– Прежде, чем сюда прийти, я подготовился, – ответил Ожогин, глядя, как глава Гильдии открывает книгу на какой-то странице, внимательно вчитываясь. – А ты что, устав своей Гильдии не знаешь?

– Я изучал карманную версию, – рассеянно проговорил Роман. – Слушай, Оля, не повезло тебе, – он поднял взгляд на попятившуюся девушку. – Кто же знал, что Евгений Дмитриевич так сильно захочет занять твоё место.

– Козлы, не подходите ко мне, – прошипела секретарша и, быстро подняв с пола нож, направила его в сторону мужчин. – Даже не думайте. Я пережила двух глав и просто так не сдамся!

– Вот, Оля. Именно так ты должна охранять вход в мой кабинет, – выдохнул Гаранин, захлопывая книгу. – Иди работай. И переоденься уже. Ты принят личным помощником, – обратился он к Евгению. – Сколько ты там зарабатывал?

– Сто двадцать золотых, должен был, – Ожогин недоверчиво посмотрел на Романа. Гаранин поднял куртку с пола, накидывая её на себя.

– В месяц? – уточнил Роман.

– В год. Потом обещали повышение…

– Как вы живете на такие деньги? – фыркнул Гаранин. – Сходи с Ольгой в отдел кадров, там оформят все бумаги. Озвучишь клятву Гильдии и получишь метку. Потом разгреби эти бумаги. Через два часа вернусь, посмотрю, как ты с работой справляешься.

– А…

– Работай, Женя, – с этими словами Гаранин вышел из кабинета, закрывая за собой дверь.

***

Я стоял напротив матери, не зная, как правильно реагировать на её такое внезапное появление. Нас практически сразу оставили наедине, и я одновременно был этому рад, и жалел, что остался без поддержки.

– Ты изменился, вырос, – улыбнулась мама и подошла ко мне, крепко обнимая и целуя в лоб.

– Ты тоже изменилась, – не стал я скрывать очевидного. Она словно помолодела лет на десять, да и одеваться стала по-другому. Причёску сменила. Было непривычно, но ей шло. И мне даже было неинтересно, почему, когда был жив Саша, она не экспериментировала со своей внешностью. И время, и средства позволяли ей это делать. – Ты приехала без звонка.

– Я не могу приехать в собственный дом, чтобы повидаться с сыном? – нахмурилась она отстраняясь. – И да, я тебе звонила раз десять, но ты так и не взял трубку.

– А, так вот чей это незнакомый номер был, – прошептал я, косясь на телефон, предательски лежавший на столе. – Ты приехала одна?

– Да, Герман тяжело переносит дальние перелёты, – тихо ответила мама и, подойдя к столу, взяла в руки газету со скандальной статьёй. – Я тебя не узнаю, Дима. Как ты вообще мог допустить подобное? «Все задаются вопросом, как Дмитрий Наумов отнесётся к предательству своей невесты? И не является ли это причиной того, что он начал вести разгульный образ жизни, растрачивая состояние своего отца». – Прочитала она концовку статьи, где говорилось, что Ванда сбежала в неизвестном направлении с нанятым специально для неё охранником.

– Не думал, что ты веришь всему, что пишут в газетах, – я продолжал стоять, не зная, что делать дальше.

– Гомельский обещал, что за тобой присмотрят и у тебя будут лучшие учителя. Но, судя по тому, что я вижу, тебя самого твоё образование и будущее мало волнуют, – она обвела гостиную странным взглядом. – Кто все эти люди? Я видела, что твоя невеста всё ещё живёт с тобой под одной крышей. Как это вообще допустили твои советники? Такой позор.

– Ванда не моя невеста, – пояснил я. – Никогда ею не была, и вправе встречаться с тем, с кем захочет. Что касается остальных, это мои друзья и наставники. И все они, включая Ванду, не бросили меня в тот момент, когда мне больше всего было нужно их присутствие, – довольно жёстко ответил я. – Зачем ты приехала? Убедиться, что твоему безлимитному счёту ничего не угрожает?

– Дима, ты мой сын, и я за тебя волнуюсь! Что бы ты обо мне не думал. – Она немного повысила голос.

– Что-то незаметно, мама, – я стиснул зубы так, что во рту появился привкус мела. – Вот все люди, которые находятся сейчас в доме, включая дворецкого, обо мне волнуются. А тебя я рядом с собой не вижу уже очень давно.

– Дима, это несправедливо с твоей стороны, – она бросила газету на стол. – Я приехала, чтобы забрать тебя во Фландрию. Туда, где сейчас находится твой дом. По телефону ты обсуждать со мной это не хочешь, поэтому я лично выволоку тебя отсюда. Не позволю, чтобы ты позорил себя и своё имя.

– Мой дом находится здесь! И Саша прекрасно понимал, насколько мне важно жить в доме, принадлежащему Лазаревым! А ты снова завела эту шарманку про переезд, – я сложил руки на груди. – А эта статья не про меня, а про моих друзей. Нам было выгодно преподнести данную информацию именно в этом свете. И да, если ты не в курсе, я вывел практически все предприятия в Россию. Осталось совсем немного. И мне даже по семейным делам во Фландрии делать нечего. Почему ты отказала Гаранину в опеке? – резко сменил я тему.

– Я не знаю этого мальчика, и это были дела Саши, а не твои и тем более не мои, – ответила она довольно резко.

– Ты должна была посоветоваться со мной! – теперь уже я начал повышать голос. – Ты понимаешь, что своим безрассудным решением ты сломала жизнь как минимум двум близким мне людям? Ты даже последнюю волю папы не уважила! Так стремилась уехать? Наверняка, если бы не купол, то улетела бы ещё раньше. Я не прав?

– Не смей говорить со мной в таком тоне! Собирайся. Мы через час улетаем. – Она повторила мой жест, сложив руки на груди.

– На том частном самолёте, покупка которого довела Гомельского до нервного срыва? – уточнил я. – Или ты успела ещё что-то прикупить за те две недели от последней покупки яхты и двух квартир на побережье? И ты меня после этого попрекаешь в тратах?

– Я даже представить не могла, что вырастила такого мелочного сына, – в сердцах бросила мне мать.

– Что? – я чуть не поперхнулся. – Мелочного? Тебе напомнить, сколько денег ты вывела за последний год со счетов и чего мне стоило успокоить моего поверенного? Гомельский как белка в колесе крутится, стараясь, чтобы мы не ушли в минус, не говоря уже о какой-то прибыли. И мне теперь интересно, ты была знакома со своим новым мужем, когда ещё с Сашей жила? Или это любовь с первого взгляда? В твоём возрасте после двух законных браков?

– Тебя это не касается, – прошипела она, и сейчас мне всё стало предельно ясно.

– Надеюсь, твой муж обеспеченный человек, – процедил я, хватая телефон. – И, я очень надеюсь, что ты всё же не изменяла Саше.

– Дмитрий Александрович, что-то случилось? – в трубке раздался спокойный голос Гомельского.

– Да, Артур Гаврилович, можете открыть бутылку самого дорого шампанского и отпраздновать то, о чём мечтали весь последний год. Заблокируйте все счета моей матери.

– Все? – недоверчиво уточнил он. – Вы имеете в виду, чтобы я установил лимит…

– Нет. Я хочу, чтобы со счетов семьи больше не ушёл ни один медный рубль на оплаты счетов моей матери. Тем более что Анна Александровна уже давно не Наумова, – я не смотрел на мать, прекрасно чувствуя напряжение, которое сейчас царило в гостиной.

– Я всё сделаю. Хочу напомнить, что покупки, сделанные в течение последнего месяца, по законам Фландрии можно аннулировать. – Гомельский даже для приличия не скрывал своей радости.

– Делайте всё, что считаете нужным, – сказал я и отключился.

– Ты не посмеешь, – проговорила мать, сжав кулаки.

– Я уже это сделал. Хочешь жить как раньше? Возвращайся сюда и живи со мной, если, конечно, всё ещё считаешь себя моей семьёй. Кормить и купать в роскоши незнакомого мне мужика я больше не собираюсь. Тем более что купленного тобой хватит на всю оставшуюся жизнь, – отрезал я. Перегнул ли я палку? Нет. Это нужно было сделать уже давно.

– Дима, прости, что отвлекаю, – в гостиную заглянула Ванда и окликнула меня, не глядя на мою мать. – Тебе звонит Рома. Мы сейчас в библиотеке, так что, если хочешь поговорить с ним наедине, то…

– Я понял, Ванда. – Ответив подруге я повернулся к матери. – Это очень важный звонок, который я не могу проигнорировать, благодаря тебе и твоей неприязни ко всему, что касалось моего отца. Да, можешь смело уезжать, считай, что я с тобой попрощался, – бросил я застывшей на одном месте матери и вышел из гостиной, направляясь в библиотеку.

Глава 5

Я не собирался идти в кабинет или в какую-нибудь другую комнату, чтобы поговорить с Ромкой, а потом пересказывать наш разговор несколько раз. Поэтому направился прямиком в библиотеку. Ванда зашла следом за мной и аккуратно прикрыла дверь. После чего встала рядом с Егором, который на одном из столов что-то чертил на листе бумаги. Рокотов с остальными волками стояли в стороне, негромко переговариваясь. Как только я вошёл, разговоры сразу стихли.

– А где Громов? – обведя всех напряженным взглядом, поинтересовался я.

– Отбыл по важным делам. Он не знал, сколько продлится твоя встреча с матерью и решил больше не задерживаться, – ответил за всех Эдуард. Он как обычно стоял возле окна, заложив за спину руки. Стоял очень прямо, гордо вскинув голову. – Судя по всему, разговор у вас не задался.

– Зато мы всё наконец выяснили без недомолвок и увиливаний, – я направился к столу, на котором стоял телефон.

Чувствовал ли я что-то большее, чем обиду? Нет, вряд ли. Меня даже совесть не мучила за то, что я так поступил. Что это? Взрослею? Или уже свыкся с тем, что она больше не является частью моей жизни? А ведь если разобраться, то и не являлась никогда. Рядом всегда были Саша и крёстный. Мать появлялась периодически. Она даже не интересовалась, где я пропадал целыми днями, когда связался с бандой Быка. Даже Громова это больше интересовало, чем её.

– Хочу напомнить, Дмитрий Александрович, что вас на линии ожидает господин Гаранин. – В библиотеку совершенно бесшумно зашёл дворецкий, отвлекая меня от размышлений. – Вас соединить здесь или вы пройдёте в кабинет, и звонок перевести туда? – Николай подошёл к столу, у которого я стоял, снял трубку и нажал пару кнопок.

Телефоны все в доме были новенькие и присутствовали теперь во всех комнатах. И даже номера имели разные, чтобы не создавать путаницы и избегать подслушивания. Так что в разбитой в хлам гостиной внезапно обнаружился ещё один плюс.

– Здесь конечно. Я же не просто так сюда пришёл, – я забрал трубку и нажал на вызов, тут же переключаясь на громкий звук. – Рома?

– Привет, Дим, – по библиотеке разлетелся знакомый голос. Правда, мне показалось, что голос был каким-то чересчур спокойным. Я даже удивился. Никогда не думал, что Гаранин может быть настолько отстранённым, даже холодным. Ему же всегда «б-з-з» в одном месте жить спокойно не даёт. – Я могу поблагодарить тебя за подарок?

– Наверное. Но всё зависит от того, что ты имеешь в виду, – уклончиво ответил я.

– Гвэйн не погиб при разрушении школы? – Задал Рома самый странный вопрос из всех, которые мог задать.

– Нет, но это очень запутанная история…

– И, наверняка очень трагичная и печальная, – хмыкнул Гаранин. – Он Тёмный?

– Это не телефонный разговор. – Быстро ответил я. – Рома, может, ты приедешь ко мне, и мы поговорим? – Ну же, соглашайся. Ведь именно этого я хочу добиться от нашего разговора.

Я задумчиво посмотрел на усмехнувшегося Эда. Интересно, что он сделал и как преподнёс перстень, раз Ромка сразу же подумал о Гвэйне? Надо было всё-таки до конца оставаться с ним и проследить, что именно тот наворотил, когда артефакт упаковывал. Чтобы не выглядеть сейчас идиотом, не понимающим, о чём идёт речь.

– Нет, я не думаю, что наше общение стоит продолжать, – после некоторой заминки ответил Роман. – Это не принесёт ни тебе, ни ей ничего хорошего. Мы по разную сторону закона находимся и слишком далеко отошли друг от друга в социальной иерархии. Твой подарок, ты не поверишь, пришёлся очень кстати, и получил я его чертовски вовремя. За него можешь просить, о чём угодно, кроме нашей скорой встречи. На это я не могу пойти, извини. Я так понимаю, ты узнал о проблемах с моей магией, учитывая характер артефакта?

– Да, и не только об этом. Я знаю, как тебе можно помочь, и я не о клятве Служения, – я покосился на Ванду, напряженно вслушивающуюся в каждое слово.

– Я научился сам справляться с этой небольшой проблемой, спасибо за предложение. Я, пожалуй, откажусь, – мне показалось, что и на этот раз он слегка затянул с ответом, вероятно, действительно обдумывая то, что я сказал.

– Почему ты сразу ничего не сказал об опеке? Я об этом узнал за десять минут до твоего звонка чисто случайно из разговора с матерью. – Я чувствовал, что он сейчас отключится, и поэтому говорил всё, что приходило в голову.

– Твой поверенный прислал отказ, – холодно ответил Гаранин. – А встретиться нам так и не удалось.

– Ты мог прямо сказать, что тебе нужно. Сразу, как только позвонил, чтобы договориться о встречи. У меня отец тогда только что погиб, и я плохо соображал, знаешь ли. В добавок ко всему у меня тоже начались проблемы с магией. Поэтому первое время всеми делами управляла моя мать, – довольно резко ответил я.

– В тот день, когда мы должны были встретиться, у меня оставалось меньше суток, чтобы оформить новое прошение. И о том, что ты жив, я узнал гораздо позже. – Гаранин проигнорировал ту часть, где я говорил, что он мог сказать мне обо всём сразу. Вряд ли в этом случае я потащился бы на встречу пешком. Мы бы с ним встретились как минимум в офисе Гомельского. Вот же баран упрямый!

– Ты вернулся в Род? – неожиданно спросила Ванда.

– Нет, я сумел найти опекуна, – в голосе Романа прозвучало удивление. Он, видимо, не думал, что при нашем с ним разговоре может присутствовать кто-то третий.

– И это…

– Варис. – Быстро ответил Рома. – Как понимаешь, у своих старых знакомых я не мог просить ничего подобного, – сейчас в его голосе послышалась горечь. – Да и никто из них не согласился бы идти против моего отца в открытую.

– Я даже представлять не хочу, что Варис попросил взамен, – тихо проговорила Ванда.

– Не стоит этим интересоваться, – на этот раз Роман ответил, не задумываясь. – И да, это всё в прошлом, поэтому я не хочу об этом вспоминать.

– Может, ты приедешь, чтобы свои артефакты забрать? – тихо вздохнув, спросила Ванда.

– Можешь их продать и стать очень обеспеченной девушкой, – слишком быстро ответил Ромка. – Кинжалы только оставь, они всё равно на рынке стоят, как пара столовых ножей не слишком хорошего качества. Они очень специфичны и это сильно снижает их стоимость. Ты же не трогала клинки?

– Нет, нам вовремя объяснили, что это такое, – ответила Ванда.

– Тогда, может, вы мне их вернёте? – мягко поинтересовался Гаранин. – Вам они всё равно могут только навредить, а мне нужны для работы.

– Они у Ванды в заложниках побудут, пока ты лично не придёшь и не попросишь их вернуть, – я поднял руку, не дав подруге продолжить разговор.

– Надеюсь, что к заложникам вы будете относиться крайне бережно и уважительно, – резко ответил Гаранин и отключился.

– Вот и поговорили, – выдохнул я, поворачиваясь к Эдуарду.

– А что ты хотел, это же Гаранин, – он закатил глаза. – У этой семейки есть две совершенно неискоренимые черты. Первая, это склонность к садизму. Проявляется она в разной степени, в зависимости от воспитания и окружающей обстановки. Вторая – вот этот мерзопакостный упёртый характер, передающийся из поколения в поколение с завидным постоянством. Пока он сам не решит, что ему что-то нужно и это правильно, вы будете об стену головой биться, но никакого результата не добьётесь.

– И какова вероятность того, что он придёт в итоге к осознанию необходимости хотя бы со мной нормально поговорить? – поинтересовался я у совершенно спокойного Эда.

– Когда пройдёт все стадии принятия, наступив по пути на одни и те же грабли, измазанные навозом. Как минимум трижды, – хмыкнул Эдуард. – Сейчас Роман явно находится на стадии отрицания. Вот когда он перейдёт к торгу с самим собой, нужно начинать периодически напоминать ему о себе, чтобы он не забыл и не переключился на что-то другое. Не поверишь, но он не только внешне напоминает мне Олега. У них даже судьба складывается одинаково, и всячески наталкивает меня на мысль, что история всё-таки циклична. Тот тоже из-за какой-то девки с отцом разругался. Только у Романа получилось не сдохнуть при этом в адских муках.

– Из-за какой девки Роман поругался с отцом? – хмуро поинтересовалась Ванда.

– Понятия не имею. У Гаранина в голове такой хаос был, что я так и не понял: он жениться хотел или наоборот всеми силами стремился отвертеться от женитьбы, – ответил Эдуард насупившейся девушке.

– Ладно, пока можно главу Гильдии убийц на время забыть и приступить к более насущным проблемам, – хмуро заявил Рокотов. – Как выяснилось на практике, у нас образовались некоторые прорехи в обучении, и сейчас акцент будет делаться на ликвидацию этих недочётов. Ошибки мы учли и сейчас будем разрабатывать новую тактику. Вы к нам присоединитесь? А то всегда были недовольны тем, что подобные решения принимались без вашего участия.

– Я могу съездить на несколько дней к родителям? – неожиданно тихо спросила Ванда, поворачивая голову в сторону Андрея.

– Думаю, что это возможно, – после продолжительной паузы ответил Бобров, пристально глядя на девушку и о чём-то напряженно думая. – Время, проведённое рядом с родными, может помочь стабилизировать твой источник. Только нужно постараться избегать посторонних контактов, которые могут вызвать неадекватную реакцию.

– Роман и не планирует со мной встречаться, ты же слышал, – ответила ему Ванда.

– А я не об этом Гаранине говорю. Он-то как раз сможет сдержать твой выброс. Я переговорю с господином Вишневецким, и после этого отвечу на твой вопрос.

На этих словах Андрей вышел из библиотеки, на ходу доставая телефон из кармана штанов.

– А вы что хотите попросить? – с усмешкой в голосе поинтересовался Рокотов, глядя на Егора, вставшего в это время со стула.

– Я так понимаю, меня держали взаперти всё это время исключительно за компанию с этими двумя, – Дубов указал рукой на нас с Вандой. – Но сейчас-то Дима стабилен. Может, нам всё-таки можно хоть раз съездить в Тверь, чтобы немного развлечься перед тем, как на нас будут испытывать новую систему обучения?

– После того, что Дима отчудил в Колизее? – хохотнул Залман. – Я вот не уверен, что у него ещё парочки интересных знакомств со времен тяжелого детства нигде не припрятано.

– Идите, – махнул рукой Иван. – Лепняев с вами, побудет на время вашим телохранителем и водителем. Тоже развлечётся. Вы же в клуб собрались?

– Да мы же недалеко и ненадолго, – я попытался избавиться от навязанной опеки. Не понимаю, как можно будет отдохнуть и развлечься, когда за нами будет пристально наблюдать один из волков. Судя по погрустневшему виду Егора, он сейчас думал о том же.

– Это не обсуждается, – отрезал Рокотов. – Или так, или никак. Тем более, вы его даже не заметите, если целенаправленно не станете высматривать в толпе.

– Собирайся. Твой отец пообещал за тобой присмотреть. – В дверном проёме показался Андрей, обращаясь к молчавшей всё это время Ванде. – К вам, оказывается, в гости приехала сестра матери с дочерями. Женская компания будет для тебя как раз кстати.

Ванда не ответила, и быстро вышла из библиотеки, чтобы собрать немного вещей.

– У тебя есть какие-то идеи насчёт сегодняшнего вечера? – тихо поинтересовался я у Егора, выходя в коридор.

– Вообще-то были. В Твери сегодня какая-то закрытая вечеринка в новом клубе будет проходить. Для особо избранных. Думал, туда заглянуть, – тихо проговорил он.

– И это никак не связано с той картой вероятности, которую ты чертил? – я посмотрел на него, слегка наклонив голову.

– Не совсем. Ладно, Громов попросил составить прогноз на встречу Клещёва с главой Гильдии торговцев. Эта встреча как раз должна в этом клубе состояться. Но у меня немного не сходится. Похоже, базовые координаты опять даны с некоторыми неточностями, – выдохнул Егор. – Мне нужно только несколько секунд, чтобы убедиться в правильности расчётных данных. А дальше я полностью готов наслаждаться внезапно свалившимся отдыхом. – Улыбнулся он и даже потёр руки в предвкушении.