Тёмный маг. Книга 5. Осознанный путь

Алекс Ключевской (Лёха)

Тёмный маг. Книга 5. Осознанный путь

Глава 1

– Осторожней! Давай, развали эту башню к демоновой матери! – это было первым, что услышал Андрей Николаевич Громов, выйдя из машины возле ворот Столичной школы магии. – Востриков, мать твою! Убери этого криворукого болвана, или здесь восстанавливать уже нечего будет!

Громов решительно вошёл в распахнутые ворота. Во дворе школы гремела техника. Внутри здания что-то визжало и стучало, а Троицкий стоял, забравшись на огромный камень, и орал на прораба. Прораб, в свою очередь, что-то доказывал директору, используя размахивания руками и богатую ненормативную лексику.

Троицкий обернулся, почувствовав направленный на него внимательный взгляд, отмахнулся от прораба и спустился вниз к другу и соратнику. Во дворе было слишком шумно, поэтому они вышли с территории школы и сели в машину Громова.

– Как продвигается реставрация? – спросил шеф Службы Безопасности, поворачиваясь лицом к директору школы.

– Лучше не спрашивай, – Троицкий стиснул зубы. – Я предупреждал, что здесь много законсервированных чар, и что лучше всего не жмотиться, а нанять хороших мастеров, которые точно не доломают остатки. Да, дорого. Но явно не дороже, чем строить подобное здание с нуля, а всё к этому и идёт, если мы наткнёмся на очередную ловушку.

– То есть сроки открытия школы отодвигаются на неопределённый срок? – сочувственно посмотрел на директора Громов.

– Если не выделят деньги, то, чувствую, мы не откроемся больше никогда, – поморщился Вячеслав Викторович. – И ведь с деньгами-то проблем по факту быть не должно. Можно хотя бы среди представителей Первого факультета спросить. Многие тратят большие суммы на благотворительность. И школу под ту же статью можно было бы подвести. Им, по сути, какая разница, в какой фонд деньги переводить. Всё равно это уход от налогов. Но нашему Министерству виднее, и самодеятельности они не допустят.

– И почему не разрешили? – Громов невольно нахмурился.

– Идиоты, потому что, – Троицкий скривился. – Здесь, думаю, даже Димка с Эдуардом большие суммы выделили бы. Всё-таки замок когда-то принадлежал Лазоревым.

Когда Вячеслав произнёс имя Эдуарда, Громов так поморщился, будто у него заболели все зубы разом.

– Я с вашим министерством дел не имею, так что ничем помочь не могу, извини, – Громов развёл руками, покосившись на Троицкого. Но Вячеслав не обратил на его извинения внимания. – Да и тебе, как никому другому, должно быть понятно, почему они оттягивают восстановление престижной школы магии.

– И главное слово здесь – магии, – выдохнул Троицкий. – В министерствах вообще какие-то нездоровые шевеления начались. Да ещё Клещёв активизировался. И нет, чтобы с президентом Яковлевым сблизиться, он, похоже, начал ему угрожать. – Троицкий покачал головой.

– Да, я в курсе, – Громов потёр шею. – Наш незабвенный Савелий Юрьевич прибежал ко мне с воплями о том, что Клещёв пообещал его убить. Причём обещал сделать это максимально жестоко, если президент будет вставлять ему палки в колёса и убирать министров, с которыми он уже договорился.

– Я поверить не могу, что они все действуют так открыто, – Троицкий покачал головой. – Скоты. – Он помолчал, а потом добавил: – Чего Яковлев хотел-то?

– Чтобы я увеличил ему охрану, – хмыкнул Громов. – Мне с трудом удалось его убедить, что за его охрану отвечает специальная служба. В итоге Савелий Юрьевич ушёл, громко хлопнув дверью, и пообещал, что сам со всем разберётся. И лично я даже думать пока не хочу, как именно он будет разбираться. Всё равно у него вряд ли получится что-то сделать с таким сильным магом, набирающим всё больше популярности среди аристократии, не привлекая внешние силы. И я в догадках теряюсь, кто на сегодняшний день сможет противостоять Клещёву из тех, кого сможет привлечь Яковлев.

– Андрей, что произошло на этом ежегодном сборище у Руслана Муратова? – Вячеслав пристально посмотрел на друга.

– Не знаю, – Громов покачал головой. – Так получилось, что никто из нас не владел информацией в полной мере.

Он развернулся и вытащил газету. На второй странице под громким заголовком «Проблемы в раю?» расположилась фотография. На ней молодой мужчина целовал укутанную в куртку девушку. Качество фотографии было ужасным, понять, где кончается голова мужчины и начинается небо, было практически невозможно. Да даже девушка была не слишком понятно во что одета. Зато её лицо получилось очень чётко, и все, кто следил за светскими новостями, прекрасно узнали в ней девушку Дмитрия Наумова, чьё имя всё ещё оставалось в секрете.

– Я видел, – Троицкий поморщился. – Весьма неприятная ситуация. Потому что только слепой не заметит, что это не Димка. Кто это, кстати? – и он указал на темноволосый затылок – всё, что можно было разглядеть, кроме подтянутой фигуры в майке и брюках явно военного образца.

– Гаранин, – Громов откинул газету обратно на заднее сиденье. – И это был тот компромисс, на который пошли борзописцы. Иначе они такое бы наваяли. Пришлось им фотографию отдать.

– Прости, а кто сделал фото? – Троицкий прищурился.

– Слава, ну неужели ты думаешь, что я отправил бы ребят в это логово разврата одних? – Громов покачал головой. – Мой человек до сих пор в шоке оттого, что они там творили, совместно с Гараниным, кстати. Роман так смотрел на Ванду, что окружающим жарко становилось. Она, кстати, тоже за него весь вечер цеплялась и, как говорит мой человек, явно его провоцировала. И вот мы подошли к первому пункту моих претензий. Слава, почему ты мне не сказал, что Гаранин как минимум знаком с Вандой, а как максимум… – и Громов снова указал на фото целующейся парочки.

– Я не знал, – Троицкий покачал головой. – Если бы Роман позволил себе лишнее с этой девочкой в школе, то меня сразу оповестил бы Контроль. Да и с первокурсницами Гаранин никогда не встречался. Конечно, они друг друга знали, сложно не знать, проживая в сравнительно небольшом пансионате. Но чтобы вот так…

– А то, что Роман с Дмитрием хорошие друзья, ты тоже не знал? – Громов стиснул руль так, что у него костяшки пальцев побелели.

– Хорошие знакомые, да, об этом многие знали, но чтобы друзья? – Троицкий снова покачал головой.

– Так, ладно, ты не знал, а у ребят я не спросил. Сам дурак, что уж теперь делать, – Громов вытащил из кармана небольшой лист бумаги. – Скажи мне, кто описан в ориентировке? Ты его точно знаешь, так что проблем с опознанием быть ни должно.

– Хм, – Троицкий принялся читать то, что было написано в документе. Наконец, он отложил бумагу в сторону. – Я не знаю этого человека, как бы ты не утверждал обратное.

– Отлично, – процедил сквозь зубы Громов, достал телефон и набрал номер. Как только ему ответили, он быстро произнёс: – Тимур, ты уволен.

– Жёстко, – Троицкий не отводил от него взгляда. Громов же в который раз протёр шею.

– Нормально. Кстати, это Гаранин, – и Андрей Николаевич указал на ориентировку.

– Да ладно, – Троицкий снова схватил бумагу и принялся её читать, а потом покачал головой. – Нет, Андрей, это кто угодно, но точно не Рома.

– И я только что уволил того барана, который мне её составил, – Громов откинул голову на подголовник и прикрыл глаза. – А ведь она разослана ещё несколько месяцев назад по всем отделениям полиции и филиалам Службы Безопасности нашей не такой уж и маленькой республики.

– Почему ты её сам не проверил, или мне не показал? Ладно, с психотипом ты мог ошибиться, всё же он мальчик довольно скрытный, да и общался ты с ним всего пару раз, точнее, с его отцом. Но внешность… – Директор столичной школы магии вновь покачал головой, не сводя с Громова пристального взгляда.

– Я сплю по три часа в сутки. И чудовищно устал. Ещё и это… Слава, ты можешь как-то оградить меня от Эдуарда?

– И как ты себе это представляешь? – вздохнул Троицкий. – Ты вообще понимаешь, что сейчас в мире нет мага, который смог бы сравниться с ним по силе и умениям? Особенно Тёмных. Нас же плющили всё время после падения империи. Уровень магического образования упал до неприличных величин. Нет, я прекрасно понимаю, почему это было сделано. Но теперь мы получили мага, которому никто не сможет ничего противопоставить. И, боюсь, если кто-то решит отправить Эдуарда туда, где он уже много веков должен находиться, а именно в фамильный склеп, то Лазарев просто утащит за собой полпланеты. У него проблем с учителями, образованием и умением управлять своей чудовищной силой, как ты понимаешь, не было.

– Я всё это прекрасно понимаю, – Громов легко ударился затылком о подголовник. – Но это уже становится невыносимым.

– Терпи, Андрей. Пока Эдуард зациклился на тебе и Службе Безопасности, и пока на нём лежит воспитание трёх подростков, он не вникает в то, что творится в мире. Так что, ты наш общий громоотвод, – и Троицкий засмеялся, похлопав Громова по плечу.

– Вот ты меня сейчас просто охрененно обрадовал. – Громов чуть слышно застонал и завёл мотор. – Ты вернёшься или тебя до дома подбросить?

– Поехали, – махнул рукой Троицкий, – а то я убью здесь кого-нибудь ненароком, потом проблема прятать труп возникнет… Сомневаюсь, что болотники согласятся на такую маленькую услугу для меня.

– А твоя машина, кстати, где?

– В гараже. Я сюда порталами перемещаюсь, потому что обычно на таком взводе ухожу, что вполне могу на столб намотаться, – поморщился Троицкий. – Что ты решил с Гараниным?

– Он совершенно непредсказуем, – Громов покачал головой, выворачивая на дорогу. – Визитку он мою взял, но настаивать на встрече с ним я больше не буду. Да и, учитывая его нежные отношения с Вандой, знакомство с Эдуардом – это вопрос времени. Жаль, конечно, но ничего не поделать. Времени, благодаря тому же Роману, у нас сейчас предостаточно, чтобы подготовиться к натиску Клещёва на Совет Гильдий. Возьму в разработку Вариса. Он далеко не герой, да и клятва у нищих не такая изощрённая, как у убийц. Может, что и получится.

– Я думаю, что ты можешь довериться моему чутью и всё-таки положиться в некоторых важных вопросах на Романа, даже не давя на него. Он Клещёва ненавидит лютой ненавистью только по одной причине: его отец в своё время был главным спонсором нашей оппозиции и наседал на сына, чтобы тот примкнул к группировке Клещёва. Гаранин сделает всё от него зависящее, будет идти против всех, с кем у Георгия были тёплые деловые отношения, просто в пику отцу, – тихо проговорил Троицкий, глядя на дорогу.

И они замолчали, думая каждый о своём.

***

Я искал Эдуарда. Его любимая гостиная находилась на реставрации, и теперь он мог находиться где угодно. Подходя к библиотеке, я остановился, услышав знакомые голоса.

– Неужели ничего нельзя сделать? – голос Ванды звучал жалобно.

– Я вообще не понимаю, что ты хочешь, чтобы я сделал, – в голосе Эдуарда слышалось удивление.

– Ага, вот они, – пробормотал я и вошёл в библиотеку.

Огромное полутёмное помещение всегда выглядело уютно из-за множества ламп, создающих локальный, направленный строго в одно место, свет. Эдуард стоял в тени, а Ванда – напротив него, сложив руки на груди в молитвенном жесте.

– Не помешаю? – спросил я, подходя ближе.

– Нет, – Эдуард покачал головой. – Мы как раз обсуждали проблему Гаранина. Ванда просит меня ему помочь, но я не понимаю, с чем. Это был его выбор, совершенно сознательный и добровольный. По-другому это не работает.

– Помоги ему снять привязку к Гильдии, – прошептала Ванда, протянув к нему руки.

– Ванда, я не вижу здесь Романа, говорящего, что он совершил глупость и просящего ему помочь, – Эд прервал несчастную Ванду очень мягко. – Тебе не приходило в голову, что он не хочет ничего менять и его вполне устраивает существующее положение?

– Да, но… – Ванда замолчала, а затем опустилась на диван, закрыв лицо руками. М-да, если Эд сейчас прав, то получается очень нехорошая перспектива, в которой главе Гильдии убийц запрещено иметь постоянные привязанности, а Ромку это абсолютно устраивает.

– Эд, я как раз о Роме хотел с тобой поговорить. Он эфирит, да? – спросил я его, а Ванда подняла голову, с удивлением посмотрев на меня.

– Да, он эфирит, – нехотя проговорил Эдуард. – А какое это имеет отношение…

– Прямое, – перебил я его. – Золотые нити второго дара Ванды как-то влияют на его источник. Они его словно укрывают, блокируют практически всё, кроме серебристой нити. – Быстро проговорил я и повернулся к уставившейся на меня подруге. – Ты же ничего не делала осознанно?

– Нет, – она покачала головой. – А что…

– Я понял, – Эдуард щёлкнул пальцами и вытащил телефон. – Егор, подойди в библиотеку. Сейчас!

Я недоумённо посмотрел на него, а потом сел рядом с Вандой.

– Так что с ритуалом Служения? Существует способ снять привязку? – спросил я, беря Ванду за руку и ободряюще сжимая её.

– Конечно, – Эд пожал плечами. – Не такая она и страшная, как её пытаются выставить. Например, все твои слуги приносили клятву Служения. И что, это как-то помогает содержать дом в идеальном порядке? – спросил он у меня ехидно.

Я насупился. Эдуард сдержал слово. Он ничего не сделал, чтобы заставить прислугу хорошо работать. Я же иногда что-то упускал из вида, как, например, уборку под шкафами. Обнаруживал я пыль случайно, чаще всего когда был занят, и потом забывал натыкать в неё Николая. И, по-моему, это не закончится никогда. Если только кто-то надо мной не сжалится и не выстроит уже моих слуг как положено.

– То есть ты можешь снять клятву с Романа? – в глазах у Ванды загорелись огоньки.

– Я этого не говорил, – Эд покачал головой и столкнулся с моим щенячьим взглядом. – Ну, хорошо. Мне нужно посмотреть, что там за привязка. Очень может оказаться, что конкретно я не смогу её снять. Принцип у любых ритуалов Служения один. Но зная Гараниных, которые и подмяли под себя в своё время убийц… Они вполне могли что-нибудь изощрённое добавить.

– Спасибо, – прошептал я, а Эдуард только вздохнул.

– Кто такие эфириты? – спросила тихо Ванда, но ответить мы не успели.

В библиотеку вошёл Егор. Он был взъерошенный, а на щеке у него был след от ручки. А, ну да, у него же сегодня занятия с приходящим рунологом.

– Что-то случилось? – сразу же спросил он, глядя на нас с Вандой. – У вас такие лица…

– Дима, иди сюда, – распорядился Эдуард и повернулся к Дубову. – Егор, сядь с Вандой.

Мы поменялись с Егором местами. Он сел на диван, а я встал рядом с Эдом. Прошла минута, другая… Мы недоумённо переглянулись.

– И? – наконец спросил Егор. – Мне что-то нужно делать?

– Нет, просто сиди рядом с Вандой. Можешь её за руку взять, чтобы тактильный контакт появился, – ответил Эдуард. – Дима, смотри внимательно.

Я недоумённо взглянул на него, а затем повернулся к друзьям, активируя магическое зрение, и чуть не упал. Потому что золотые нити дара Ванды перетекали в Егора. Но не укутывали серебристые нити, а, казалось, усиливали их, пристраиваясь рядом.

– Что это? – прошептал я, не в силах оторваться от завораживающего зрелища.

– Я должен был раньше догадаться, – Эдуард отошёл к окну, сцепив руки за спиной. – Просто уже даже в моё время носители золотого дара были редкостью. Золотые нити Ванды усиливают эрилей. Они для этого предназначены. Считалось, что больше эти нити ничего не делают.

– Усиливают эрилей? – недоверчиво спросил Егор и посмотрел на Ванду.

– Ну, конечно же, – я хлопнул себя по лбу. – Вспомни, в Дубках ты делал такие предсказания, которые даже опытные эрили не могут сделать. А ведь ты был всего лишь первокурсником! Егор, ты не мог их сделать, у тебя просто не хватило бы собственных сил.

– В этом есть рациональное зерно, – Егор нахмурился, а потом, прищурившись, посмотрел на Ванду.

– Но это не объясняет того, что Ванда делала с Ромкой, – я повернулся к Эду. А тот только усмехнулся.

– Как я уже говорил, дар Ванды усиливает эрилей. Он для этого предназначен. Уж не знаю, как произошла подобная связка. Скорее всего, когда-то эрили давали золотым что-то взамен. Не могу сказать. – Эд говорил, глядя в окно, а перед моими глазами снова возникла картина, как от Ромки отделяется какая-то нить и, в свою очередь, идёт к источнику Ванды. Неужели это он спровоцировал тот срыв, который сам же потом помог преодолеть?

– Я не понимаю, при чём здесь Роман, – очень тихо проговорила Ванда.

– Роман – эфирит. Так уж получилось, что из его источника выходят нити практически всех известных даров, кроме тёмных нитей, – продолжил Эдуард. – Есть и серебристые нити эрилей.

– Они мешали ему, – прошептал я, прикрывая глаза. – Остальные нити мешали ему усиливать серебряные нити, и он просто накрыл их, на время изолировав. Но в таком случае, Рома должен был действовать более рационально, а он…

– Вот это для меня загадка, – Эдуард даже руками развёл.

– Кстати, я видел, как и нити дара воздуха, отделяясь от Романа, подпитывали источник Ванды. Это могло повлиять на то, что произошло в гостиной? – спросил я, не глядя на Ванду. Нам всем было необходимо это знать, чтобы больше не допустить подобного.

– Нет, – уверенно проговорил Эд, поворачиваясь ко мне. – Эфириты не подпитывают магов других направленностей, а усиливают их дар. Но только в одном случае: если они в этот момент стабильны. Как ты понимаешь, подобного добиться даже в условиях лаборатории было проблематично. То, что произошло с Вандой – исключительно её проблемы с магией и эмоциональной нестабильностью. Хотя, если смотреть на эту проблему с другой стороны, именно Роман спровоцировал Ванду на выброс, – сжал он недовольно губы.

– Ты же хорошо к нему всегда относился. Что-то изменилось? – тихо спросил я.

– Кроме того, что теперь я не могу просто избавить этот мир от Гильдий? – усмехнулся Эд. – Ванда, Егор, выйдите на пару минут, мне нужно поговорить с Дмитрием наедине.

Они переглянулись и без лишних разговоров вышли. При этом Егор обнял Ванду за плечи. Она выглядела потерянной и, похоже, начала чем-то себя накручивать. Дверь за ними закрылась, и я повернулся к Эдуарду.

– Как так получилось, что Ромка – эфирит? Вы же их уничтожили.

– Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, – Эдуард снова сцепил руки за спиной и подошёл к окну. – Я виноват перед Романом.

– В чём ты виноват? – я невольно нахмурился.

– В том, что он родился, – ответил Эдуард. И пока я пытался вникнуть в его заявление, он молчал, вглядываясь в собственное отражение в стекле.

Глава 2

– Я практически закончил работу над созданием Службы Безопасности, когда поступил приказ о ликвидации эфиритов. Слишком они были нестабильны, слишком много жертв было при их взрывах, которые начали происходить всё чаще и чаще. Тёмные, особенно Лазаревы, не могли находиться при них постоянно, тем более что эфир закрепился на генетическом уровне и передавался детям. Половая принадлежность не учитывалась, и девочки были ещё опаснее мальчиков, – начал говорить Эдуард.

– Тёмные могли их стабилизировать? – тихо спросил я.

– Да. Особенно Лазаревы, – Эдуард ответил, не поворачиваясь ко мне лицом. – Это мы создали полуразомкнутый контур и, как понимаешь, не могли не подстраховаться, – он замолчал, а потом продолжил: – Ты же видел, как Роман постоянно искал ваше общество, твоё и, хм, Леопольда. В Демидове, как ни крути, а течёт капля нашей крови через Веронику. Я даже не представляю тот предел самоконтроля, который выработался у этого мальчика. Но тут, как ни странно, надо сказать спасибо его безумному отцу. Роман уже в семь лет спокойно мог проваливаться в медитативное состояние, чтобы успокоиться и замкнуться, не давая чувствам выйти наружу. Поэтому он смог справиться и с первым выбросом, и со своим даром, не привлекая к нему внимания и ничего при этом не разрушив, – Он скривился, словно лимон съел. – Тем не менее, я всё равно жалею, что ты не дал мне удавить этого скота.

– Ты его читал? – задал я вопрос, прекрасно зная на него ответ.

– Разумеется, как и всех в гостиной Первого факультета, кроме Демидова, – как-то чересчур равнодушно произнёс он. – Я не переношу эту семейку из-за выкрутасов своей сестры, и совершенно ничего не хочу знать о Демидовых, в принципе.

– Как вообще это получилось? Среди Гараниных же не было эфиритов, – я обхватил себя за плечи. Меня никогда не били в детстве, пара вполне заслуженных шлепков не в счёт, без этого дети часто не понимают, что до них пытаются донести родители. Даже представить не могу, что перенёс Ромка.

– Он получил этот дар от матери, – спокойно ответил Эдуард и опустил взгляд. Теперь он разглядывал подоконник. Наверняка там было на что посмотреть, но меня интересовало сейчас другое.

– Ты не успел выполнить приказ, да? Ну, тот несчастный случай, все дела… – Говоря это, я старался не думать о том, что в плане отмороженности Эд спокойно даст фору не только Ромке, тот вообще щенок рядом с ним, но даже «Волкам».

– Я не… Я не смог выполнить приказ до конца, – он ответил не сразу, а спустя почти пять минут, во время которых продолжал рассматривать подоконник. – Оставался последний. Разведка доложила, что он находится в родовом замке, но была одна маленькая деталь. Он ещё не родился и был связан со своей матерью в почти сакральном смысле, – Эд повернулся и посмотрел на меня, жёстко усмехнувшись, а я смотрел на него расширившимися глазами. – Тем не менее, я был полон решимости выполнить свой долг до конца.

Он говорил, а я словно видел, как наяву, что тогда произошло.

Её звали Мария. Ей было всего семнадцать лет, когда её выдали замуж. Молодой супруг оказался эфиритом. Его не убили, он сам погиб, не справившись со своей магией, оставив молодую жену почти беззащитной перед Лазаревыми.

Взрыв где-то во внутреннем дворе замка, чей-то крик… Её воины склонились перед Великим Князем, признавая за ним право решать.

Мария опустилась на колени в большом зале. Она молилась своему богу, чтобы тот был к ней и её нерождённому сыну снисходителен, потому что в её замок только что вошла сама смерть в образе прекрасного молодого воина. Она его не видела, потому что глаза были закрыты, а по прелестному личику текли слёзы. Мария не просила о пощаде, это было бесполезно, и она это прекрасно знала. Она молила подарить ей лёгкую смерть.

Свист, и молодая женщина зажмурилась. Инерцию меча, посланного в полёт, невозможно остановить. Ну вот и всё.

Эдуард совершенно нечеловеческим усилием сумел отклонить удар, и клинок чуть не сломался, ударившись об пол в двух сантиметрах от коленопреклонённой Марии.

Она резко распахнула глаза и увидела перед собой Лазарева. Его светлые волосы растрепались, и несколько прядей вырвалось из хвоста, падая на плечи, закованные в лёгкую броню. Потрясающе красивое лицо было искажено какой-то внутренней борьбой. Он сорвал с руки перчатку и снял перстень, который на мгновение окутался самой настоящей Тьмой.

– Беги, – почти прошептал Великий Князь.

– Что? – Мария смотрела на него непонимающе неестественно светлыми глазами.

– Беги! Быстро! Сумеешь спрятаться, тебя не будут преследовать, – рявкнул Эдуард и бросил ей кольцо. Она схватила его автоматически, не соображая, что делает. – Это артефакт Семьи. Может быть, он сможет немного утихомирить твоего ребёнка, – добавил он хмуро.

И тут до Марии дошло, что он ей говорит. Так быстро, как позволял ей живот, она вскочила и бросилась к двери, прижимая к груди перстень.

Эдуард сдержал слово и не искал её. Но в тот же вечер, напившись в хлам, он схватил своего лучшего друга Гаранина и потащил его в самый отвратительный портовый бордель, какой только мог найти.

Закончилось это похождение оживлением в виварии в теле волка под испуганным взглядом мальчишки, оказавшемся его далёким потомком.

Я молчал довольно долго, после того как Эдуард закончил говорить. Наконец, когда молчание стало уже давить, тихо произнёс:

– Если бы ты её убил, то Ромка вообще бы не родился.

– Потрясающая дедукция, – Эд усмехнулся. – Не родиться или сдохнуть в итоге, возможно, мучительной смертью – это не одно и то же, знаешь ли. Так что я виноват перед Романом. И в виде Гвэйна я, как мог, пытался облегчить его состояние. Это кроме того, что он является потомком Олега. Конечно, то, что делает с ним Ванда, это… – ну, я так и понял, что Ромка тебе чем-то дружка Гаранина напоминает. А тут, получается, вообще комбо. М-да, с таким главой Эдуарду будет сложно сдержать данное самому себе обещание стереть Гильдии с лица земли. Сам того не подозревая, Рома спас эти странные образования одним своим существованием.

– А перстень помог? – спросил я, прикидывая, как можно помочь Ромке хотя бы контролировать себя.

– Понятия не имею, – Эдуард снова отвернулся к окну. – Но, судя по тому, что Роман всё-таки родился, можно сделать вывод, что хотя бы частично, но помог. Иначе бы девчонку с её отпрыском вычислили и доделали то, что я не смог сделать.