Гимназистки Книга 2 Петербург

Господи, ну почему я попала в мир, где нет сотовой связи? Могла бы Эльге позвонить или девочкам, – думала я.

– Ах, мне так неудобно, – склонился он в поклоне перед моей матушкой. – Лилия Сергеевна, Сергей Николаевич, прошу простить меня. Я совсем забыл о срочном деле. Мне нужно покинуть вас. Но я непременно вернусь, как только решу ряд срочных вопросов, – картинно скорчил он физиономию скорби.

“Фигляр, Большой по нему плачет, да и Малый бы от такого актера не отказался. Слезу еще пусти”, – злорадно подумала я, а вслух сказала: – Что, и даже чаю не попьете?

– Но мы же только что пили чай? – не понял он.

“Ах, да, он же наш стеб не понимает. Так стоит ли метать бисер, да, да, именно перед колдунами, которые ведут себя по-свински?”

– А как же предложение руки и сердца? Уже передумали? – не могла удержаться от шпильки я. Матушка охнула, прикрыв ладошкой рот, а отец переводил взгляд то на меня, то на Еганова, то на жену.

– Просто хотела упростить вам задачу. Я не согласна на наш брак, – выдала я. Пока родители под моей защитой и могут думать адекватно, надо пользоваться случаем. А то еще придет в гости, пока меня дома не будет. А родители согласятся на брак без моего ведома. По мне резанул взгляд холодных глаз, злой, пронизывающий. Но я его выдержала.

“ Нашел, чем напугать, по сути, взрослую тетку, прожившую большую часть своей жизни. Интересно, он может чувствовать мой реальный возраст? Бог его знает, может Эльгу спросить”.  В комнате повисла неловкая пауза.  Каждый думал о своем.

– Что ж, не буду вам более докучать, Светлана Сергеевна, – поклонился Еганов мне и вышел.

– Как ты себя ведешь? – зашипела на меня матушка.

– Зато честно, лучше сразу отрезать, чем потом со свадьбы сбегать. Ты ведь помнишь, дорогая, как помещика Коровина дочка из-под венца сбежала?

– Помню, еще бы, столько позора родители натерпелись. Она говорят в Марка Вайса влюблена была, за него Светланина подруга Танечка Лепехина замуж вышла, – переключилась на сплетни матушка.

– Вот видишь, а мы такого позора смогли избежать. Наша дочь очень мудрая, она не станет тешить свое самолюбие безнадежными ухаживаниями и морочить жениху голову, – встал на мою сторону отец.

– Но ей уже девятнадцать! Еще год, и она останется в старых девах, – попыталась возразить матушка. – Других девушек из гимназии в шестнадцать-семнадцать лет забирали родители для заключения брака. Это Светлана осталась в своей альма-матер до девятнадцатилетия. Боюсь, что она будет как моя тетушка, Надежда Аксакова – старая дева.

– Давайте поужинаем, – предложил отец уходя от скользкой темы. Мы все согласились и пошли в столовую.

***

– Как же вы так умудрились, дорогой Сергей Николаевич? – спрашивал врач.

– Григорий Павлович, вот сам не знаю, как так простыл, – шмыгая носом и прикрываясь платком, прогундосил Холодковский.

– Надеюсь, Лилия Сергеевна и Светлана здоровы? А то знаете, как эта зараза быстро распространяется. Я уже и у Штефана Вайса побывал, он тоже, скажу я вам, не в лучшей форме. И у Петра Павловича Клобукова. Такие люди болеют,  эта зараза никого не щадит, ни бедных, ни богатых. Ей ведь все равно, в кого вселяться. Вот и страдают лучшие умы города, – философствовал врач Лепехин.

– Светлана и жена, слава Богу, в добром здравии. Так я уж их и не беспокою.

– У нас вот зять заболел, так Танюша быстро его на ноги поставила. Заставила полоскать горло сульфаниламидом. И помогло, знаете ли, – хвастался врач.

– Наследственность. Был бы у вас сын, пошел бы по вашим стопам.

– Да у меня и дочка справляется неплохо. В прошлое воскресенье зять с дочкой в гости приезжал, так Марк рассказывал, что у Танечки так хорошо получается лечить животных и уколы делать.

– Да, у некоторых дочери умнее сыновей получаются.

– Ну, не буду вас утруждать разговорами. Пейте микстуру, полощите горло и побольше отдыхайте, – попрощался врач. А я решила зайти к отцу.

– Что с тобой? – испугался отец, увидев меня.

– Это маска, она задерживает бактерии, так я смогу за вами ухаживать и сама не заболею, – поправила я самодельную медицинскую маску, вырезанную из холстины. – Что вам прописал доктор? Так, сульфаниламид, а это что? Мда… Я, пожалуй, сама сейчас заварю вам травок. Я наготовила их летом достаточно, пока у Эльги обитала, – вышла я из комнаты больного.

Кухня наполнилась запахом череды, отвар уже настаивался, когда в нее вбежала Пелагея:

– Барышня, у нас Сенька у тетки Фроси заболел, наверное, уже не выживет. Может, посмотрите мальчонку?

– Чего несешь, то? Пошли, покажешь своего Сеньку. Отвар все равно еще горячий. Позже его батюшке отнесу. – Я прошла на половину, где жили слуги. Малыш рыдал, мать качала его уговаривая.

– Дай посмотрю, – взяла я у Фроси мальчика и потрогала лоб. Он весь горел.

– Так, самогонка есть?

– Да, барышня.

– Протри его самогоном, температуру скинешь.

– Чего сделаю?

– Ничего, делай, что велю, – прикрикнула я. По комнате разнесся специфический запах. В комнату заглянул вездесущий Григорий: – Ты чего это, Фрося, придумала? Зазря самогонку переводишь?

– Барышня так велели, – отозвалась та, косясь на меня.

– Это ж надо чего удумали. Люди ею лечатся, вовнутрь принимают, а вы, Светлана Сергеевна, ребенка в ней купаете, – покосился на непутевую барышню Григорий.

– Гриша, когда спирт испаряется, то поглощает тепловую энергию из окружающей среды, то есть из тела ребёнка, вызывая тем самым снижение температуры, – поумничала я.

Он тряхнул головой и вышел из комнаты Фроси: – Одно горе от этих гимназий. Полчаса спустя, температура снизилась, и я принесла отвар для малыша. Велела Фросе отпаивать ребенка заваренными травами, а сама направилась лечить батюшку.

– Светланушка, почитай мне свою рукопись, – попросил отец, отпивая из кружки отвар.

– Ложитесь, папа, я почитаю, – поправила я ему подушки.

“…– Расскажи, что ты видела, – спросил Байгу.

– Видела я, как тысячи талопаев, с женами и детьми, вышли на мирное шествие к Дворцовой площади без оружия, с верой в государя Устарыма II, в надежде, что он спасет и избавит их от нужды. Однако жестокий разгон разметал их веру в доброго короля. Портреты его, ещё утром почитаемые, взбудораженная толпа талопаев рвала и топтала на улицах. Многие варакасы считали, что расстрел безоружных талопаев был большой ошибкой, чреватой последствиями.

– Это да, мой отец тоже был того мнения. Мы живём в современном мире, нуждаемся в новых порядках, я согласен, но не такой ценой, когда брат идёт на брата. Именно последствия Черного воскресения спровоцировали порыв к вооруженной революции 1917 года, – был в раздумьях Байгу…”

– Да уж, Светлана, – отец хмыкнул и продолжил: – Мне казалось, что девицы любят читать любовные истории, а у тебя какой-то политический роман. Для кого ты его пишешь, дорогая?

– Разве ты не видишь, папа? Грядут перемены. Думаю, нашу империю это же ждет в скором будущем, – призналась я.

– Что? К власти придёт народ? Да никогда, ни царь, ни армия не допустят этого. И мне кажется, что наша цензура запретит тебе печатать такой роман, посчитает его провокационным, – усомнился отец.

– Значит, издам его во Франции, – безапелляционно заявила я.

– Ну как знаешь. Вообще, мне нравится твой слог. Но тема… могла бы написать что-то более романтическое.

– Любовь меж Байгу и Юргэ тоже будет, так что романтики роман лишен не будет.

 Через неделю мои подопечные почувствовали себя лучше, хотя кашель еще оставался как остаточное явление.

Глава 5 Баронесса Медякина

Декабрь радовал морозами, а то как вспомню кировскую зимушку 2024 года в слякоти и лужах. Хотя, думаю, год на год не приходится, даже у Пушкина написано о капризах природы:

…В тот год осенняя погода

Стояла долго на дворе,

Зимы ждала, ждала природа.

Снег выпал только в январе…,

Александр Сергеевич зря писать не станет.

Вот мы и дожили до Наташиной свадьбы, и быть ей теперь баронессой Медякиной. Её венчальное платье было безупречно белым, как и снежное покрывало зимы. На удивление, Евдокия Ивановна расстаралась, помогла заказать в ателье мадам Кики наряд, который Наташе очень шел. Похоже, смирилась с неизбежным и решила, что её новоявленная родственница должна выглядеть под стать её брату. Глафира Петровна потом ещё долго вспоминала, какую они пышную свадьбу для любимой племянницы устроили. Петр Людвигович Давыдов тоже остался доволен торжеством.

Венчание проходило в Спасском соборе, в который мы с девчонками теперь частенько захаживали на церковные праздники, но больше для того, чтобы иметь официальный повод встретиться и поговорить.

– Ну вот, Наталья Ильинична, теперь буду ждать вас с мужем в Петербурге, – обнял новую родственницу на прощание Петр Людвигович. – Говорят, вы с подругами вспомнили того лиходея?

– Вспомнили, это господин Еганов, наш учитель, да только у Сергея Ивановича доказательств нет. А просто так обвинить его не представляется возможным.

– Да, без доказательств никак не обвинить, надо же, а каким приличным прикидывался. Вот ведь прохвост, с Сатаной удумал связаться. Ну да ничего, подальше от этих Егановых в столицу переедете, уж мы о вас позаботимся. Так ведь, Сергей Иванович? – посмотрел он на племянника.

– Так точно, дядя, не дам свою Наташеньку в обиду никому, – пообещал новоявленный муж.

– Добротную ты мебель, Наталья Ильинична, придумала, и как только у тебя фантазии хватает. В столице не собираешься такую красоту творить? Али прикажешь нам всем к тебе в Вятку на мануфактуру ездить?

– Подумаю, – пообещала Наташа.

– Это ладно ещё по зиме на санях, сейчас вот со слугами лишние два обоза с новыми гарнитурами повезу.  Так ведь друзья да родственники в гости пожалуют, обзавидуются, и что прикажешь делать?

– В Вятку их отправляйте, – разулыбалась Наташа.

– Ну, посмотрим, посмотрим.

Граф Давыдов уехал, и Наташа стала собираться в Красное на мануфактуру.

– Наташа, ты опять в поместье? Выбери уже себе приказчика. Не верю, что на целую Вятку ни одного приличного приказчика нет.

– Я выбираю, Серёжа, пока нет подходящего. А что у тебя с доказательствами? – перевела она разговор. – Твой филёр Остап Громыко смог что-нибудь найти?

– Нет, Наташа, он только выяснил, что Еганов за вами по очереди следит. То за Татьяной Григорьевной  Вайс, то за тобой, то за Светланой Сергеевной Холодковской.

***

Еганов сидел злой как черт в своем кабинете. «Что она о себе возомнила? Принцесса нашлась. "Я не согласна на наш брак", вспомнил он ее высказывание. Да кому она нужна. Вон даже подружки ее замуж вышли. А она так и останется старой девой. Ведьма. А как умело она накинула на родственников защитное заклинание. И это ведь наша магия. Каллахианская магия, я ее везде узнаю. Эльга, это она их обучила, или их старая Варха в помощь Эльге прислала. Но почему именно сейчас. Эти девки, точно не люди. Я не чувствую их душ. Кто они. Может их послал отец Эльги за мной. Так и есть, значит они будут охотиться на меня. Ну что ж, посмотрим, кто кого».

– Намжил, – крикнул он.

Приказчик заскочил в кабинет хозяина: – Слушаю, барин.

– Завтра утром проследи за этой барышней,– передал он листок с адресом Успенского поместья. –  И хватит за поварихой ухлестывать. Если между вами это серьезно, женись. Мне тут байстрюки не нужны.

– А почему сразу я? Вон, Спиридон тоже на Аришку посматривает. Вы ему не предлагаете жениться на ней.

– Развели тут непотребство. Вот всех поженю – будет порядок, – ухмыльнулся Игнат Фомич.

– Что случилось, барин, Светлана вам отказала? – понял приказчик.

«Ох, черт глазастый, все видит и все понимает», – подумал Еганов, а вслух сказал:

– Да больно то она мне нужна. Скоро поедем в столицу, там найду себе партию получше.

– А повариху с собой брать будете? – поинтересовался приказчик.

– Буду, славно ведь она готовит.

– Так, может, и правда позвать ее замуж, вместе поедем, – намекнул Намжил.

– Да кто за тебя нехристя пойдет! Сначала веру христианскую прими, а потом уж жениться думай, – знатно повеселел Игнат Фомич. Право же, сам он в христианстве всего семнадцать лет, а туда же.

***

В январе 1895 года, накануне перед Крещением, мы, я и Вайсы, приехали к баронессе Медякиной в Красное. Наташа несколькими комнатами устроила выставку мебели: гостиная, столовая и спальная выглядели очень современно. Они с мужем сидели в кабинете и обсуждали нового приказчика. В уголке, на кресле, Евдокия читала сборник стихов Пушкина.

– Выбрали наконец-то? – поинтересовалась я, поздоровавшись.

– Да, выбрали, – кивнула Наташа.

– Я привезла конфет для детей, всё же Святки, – сказала я.

– Спасибо, я передам поварихе, пусть разделит всем поровну.