Гимназистки Книга 2 Петербург

 Его отец, Фома Игнатьевич, уже чувствовал себя лучше, но по какой-то причине отказался от приглашения на бал и дожидался сына дома.

– Ты ненадолго задержался на танцах, – заметил отец, входя в комнату.

– Я не ради танцев ездил на бал, отец. Вёл переговоры с высокопоставленными чиновниками, налаживал связи. Получил приглашения на ужин. Если мы их примем, надо подготовить ответные визиты. Значит, мне нужно нанять прислугу и привести дом в порядок.

– А вы-то что, батюшка, отказали себе в удовольствии поехать на бал? Костюм вам в ателье успели пошить. Так в чём истинная причина?

– Не хочу, чтобы на меня смотрели с сочувствием и осуждением. Высшее общество этого провинциального городка прекрасно знает, почему я здесь оказался. Почему мы здесь оказались.

– В таком случае, батюшка, советую как можно скорее заняться делами в Кошкино. Вы уже достаточно здоровы, чтобы управлять хозяйством.

– Ты прав, сын мой. Но для восстановления хозяйства нужны средства, а я не знаю, в каком состоянии наш цех.

– Я дам денег.

– Тихон, готовься к отъезду, – крикнул Игнат Фомич слуге.

Старый слуга вошел в кабинет хозяина с мятым картузом в руках.

– Звали, барин? – обратился он к Игнату Фомичу, не взглянув на старшего из Егановых. "Потерял уважение даже перед прислугой. Нужно злиться не на слуг, а на себя," – подумал Фома Игнатьевич.

– Собирайтесь с Ефросиньей в поместье. Батюшка будет занят делами в Кошкино, но ему нужен присмотр, чтобы вовремя принимал лекарства и не забывал поесть.

– Да как же, барин? Ведь по вашей милости мы домик купили, все деньги туда вложили, до копейки.

– В аренду его сдай.

– Как же я успею аренду уладить?

– Хорошо, я приказчику новому скажу, чтобы сдал и присматривал за ним, деньги за аренду получишь, когда из Кошкино вернётесь. Или оставайтесь там с батюшкой, а я деньги с нарочным перешлю.

– За что милость такая, барин. Да зачем приказчику нашим домом заниматься? Его ли это дело?

– Прикажу, его будет. Ты служил батюшке верой и правдой, и в трудные дни нас не оставил. Так это плата тебе за верность.

Слезы навернулись у Тихона на глаза от таких слов благодарности. Грубой рукой он вытер шмыгнувший нос, покинул кабинет и пошел искать Ефросинью.

– Разжалобил ты старика, Игнат. Не узнаю я тебя. Другим ты стал, добрым, – внимательно смотрел на него старший  Еганов.

– А перед кем мне бисер метать? Перед слугой? – с удивлением произнёс сын.

Отправив батюшку и старых слуг в Кошкино, Игнат Фомич занялся поиском нового персонала. На базаре царила суета.

– Чего изволите искать, барин? – подошел широкоплечий, ещё молодой мужик с руками-кувалдами.

– Дом мне потребуется отремонтировать, взял бы кого, – сказал Игнат Фомич, осматривая здоровяка.

В течение пары часов к Игнату Фомичу подошло ещё несколько мастеровых. Каждый из них предлагал свои способности: один был каменщиком, другой – маляром. Сговорившись с бригадою о работах и оплате, он отправился подать объявление в "Губернские ведомости" о поиске приказчика. Также он решил принять приглашение на ужин от нынешнего предводителя дворянского собрания, прежнего отставного майора, Матвея Тарасовича Обухова.

– Здравствуйте, Игнат Фомич. Что же, вы один? Слышала, ваш батюшка оправился после удара, – приветствовала его Мария Антиповна Обухова с самой светлой улыбкой.

– И вам добрый вечер, уважаемая Мария Антиповна. Матвей Тарасович, рад, очень рад нашей встрече. Батюшка уехал в поместье, дела, знаете ли, дела. Вот как поправился, так сразу и уехал. В Кошкино его мудрый пригляд нужен.

– Да? А я слышала, что поместье вроде бы не ваше оно… – пыталась подобрать слова Мария Антиповна, но Матвей Тарасович пришёл на выручку.

– Говорят, вы его обратно выкупили?

– Так точно, Матвей Тарасович, в карты деньжат выиграл и  выкупил.

– Так, стало быть, вы тоже играете, и печальный опыт вашего батюшки вас не смущает?

– А что у вас в дворянском собрании, любезный Матвей Тарасович, какие новости? – сменил тему Игнат Фомич в нужное ему русло.

– Вы же слышали, в этом году в России проводилась реформа медицинских учреждений, связанная с принятием лечебного устава. Мы занимались введением новых правил организации медицинской части. Для этого создали особую комиссию, в состав которой, наряду с врачами и членами местной управы, вошёл и я, – с гордостью поведал Обухов.

– И что же нового нам ждать в местном госпитале?

– Сложились средствами на строительство нового здания губернской больницы. Не желаете присоединиться?

– Всенепременно, тысячи рублей будет достаточно? А что ещё?

– Добились улучшения санитарных условий от господина Вострокнутова: потребовали менять бельё у больных два раза в месяц,  не как не реже. Будем регулярно проверять, чтобы всё содержалось в чистоте и порядке.

А вы видели фармацевт Юлий Фабер открыл на Острожской аптеку?

– Да, к сожалению, пока батюшка болел, мы были частыми гостями этого заведения. Мария Антиповна, не подскажете ли, как прислугу в дом обученную набрать? Батюшка к старым слугам привык, они с ним в Кошкино уехали.

– Конечно, любезный Игнат Фомич. Завтра же пошлю к вам дочку нашей поварихи, она замечательно готовит. А вы видели нашу Оленьку на балу, Игнат Фомич?

– Это та милая барышня, которая стояла подле вас? Ольга Матвеевна весьма скромной особой мне показалась.

– Ах, как жаль, что вы не свиделись. Она на две седмицы уехала к тётушке в Орловский уезд. Та просила прислать племянницу в помощь – стара стала. Собственная дочь у неё чахоткой померла в прошлом году. Так Оленька сейчас ей помогает, ухаживает.

– Говорят, на тракте бандиты свирепствуют?

– Что вы, Игнат Фомич, ваши новости устарели. Наша доблестная полиция банду Копытина поймала, – отозвался Обухов.

– Да что вы говорите, Матвей Тарасович, какая хорошая новость, – улыбнулся Игнат Фомич. "Как же, полиция их поймала"– про себя усмехнулся он.

Вечер подошёл к концу, и Игнат Фомич окинул прощальным взглядом гостеприимный дом. Выезжая на извозчике домой, он устало плюхнулся на сидение – изрядно утомился от бесцельных разговоров. Одним утешением стало то, что договорился о поварихе, хотя ещё неизвестно, понравится ли она ему. Неужели и далее придётся проводить вечера, столь бесцельно блуждая по гостям или принимая их у себя? Хотя, без связей не обойтись. Придется посещать благородную публику. Когда был охотником, такой проблемы не стояло, – сам себе усмехнулся он. Думал, буду барином, все мне служить будут, подчиняться, в рот заглядывать, ан нет, куда все сложнее оказалось.

Игнат Фомич очнулся от глубоких раздумий, когда извозчик остановил лошадь у его дома. В голове его роились мысли, не давая ни минуты покоя. Первоначально его ум был занят устройством быта, ведь предстояли визиты и ужины, которые требовали тщательной подготовки. Но образы выживших девушек, вновь и вновь возникали перед его глазами, не позволяя сосредоточиться на делах. Он решил, что необходимо установить за ними наблюдение, но как успеть всё, если он не может раздвоиться, а тем более – разделиться на три части? Очевидно, нужны были верные слуги.

Наутро Игнат Фомич встретился с новой поварихой. Олька оказалась молодой, но весьма опытной девушкой, которая с невероятной ловкостью принялась за своё дело. Игнат Фомич остался доволен её стряпней и обрадовался, что хотя бы этот вопрос решился.

Весь следующий день он провел в поисках необходимых ему людей. Оказалось, что нанять персонал – дело не из лёгких. Дворник и горничная нашлись на базаре, где продавались услуги работников. На объявление о поиске приказчика не поступило ни одного ответа. Вероятно, репутация его семьи отпугивала грамотных и знающих служащих. И то верно, городок провинциальный, все всё про всех знают.

Вечером же Игнат Фомич отправился на Большую Кикиморскую. Мысль о том, чтобы идти к Эльге и расспрашивать её с пристрастием, мелькнула, но он отмел её. Нет, он ещё не был готов раскрываться перед ней, особенно с учётом того, что неизвестно, какой магией она владеет. Просто прогуляться и посмотреть, чем она живёт. Сказано, сделано.

Вот к её дому подошла женщина, передала корзину с яйцами и крынку молока. Затем прибежал какой-то постреленок и передал свёрток. И вот они вместе с мальчонкой направились к соседям. Интересно, как долго она будет отсутствовать; может, стоит заглянуть к ней в гости, пока её нет? Но только он приблизился к крыльцу, как над ним закружил ворон и закаркал так, что в ушах зазвенело. Пришлось срочно ретироваться. Чертова ведьма, видно, и воронов приманила на свою службу.

***

В доме Егановых, расположенном на тихой окраине Вятки, царило оживление. Повариха суетилась, накрывая барину завтрак в гостиной. Игнат Фомич в это время разглядывал нового дворника.

Спиридон Смирнов прибыл в дом с садом по улице Владимирской ранним утром. Его фигура, хотя и склонялась к полноте, все ещё сохраняла крепость и силу, выдавая в нем человека, привыкшего к тяжелому физическому труду. Возраст его приближался к сорока пяти. Одет он был скромно, но добротно. Лицо было загорелым и обветренным – явный признак того, что он большую часть своей жизни провел на улице. Глаза Спиридона – глубокого серого цвета – до краев были наполнены жизненным опытом. Аккуратно подстриженные, начинающие седеть усы и борода придавали ему респектабельности.

Рассмотрев его как следует, Игнат Фомич произнес: – Значит, смотреть будешь за чистотой во дворе и в саду. Мусор лишний уберешь и деревья пострижешь, да польешь. Какой инвентарь по уходу надобен, мне скажешь, пока я сам всем хозяйством ведаю. Вот приказчика найду, тогда он и будет вами командовать.

– Глянуть для начала надо, что в доме есть, а потом уж остальное скажу, что надобно будет, барин.

Игнат Фомич кивнул и остался доволен своим выбором.

– Барин, завтрак остывает, – отозвалась Олька.

– Позови эту, – приказал он поварихе, макая пышный оладушек в варенье и отпивая горячий чай.

В комнату вошла белокурая, голубоглазая, бедно одетая, ещё не старая женщина и низко поклонилась.

– Напомни, как тебя зовут?

– Аринушка я.

– Давно ли в городе?

– Семнадцать лет, как выдали замуж, да только солдатка я. Мужа на турецкой войне убили, вот и вдовствую.

– Лет тебе сколько?

– Тридцать пять будет по осени.

– Арина, тебе надлежит в доме убирать, бельё менять и стирать. И одежду мою в порядок приведи. Живу я один, так что не перетрудишься.

– Слушаюсь, барин, – поклонилась женщина и вышла из гостиной.

Разобравшись с прислугой, он задумался, что же делать с девицами. Может, в гости с визитом кого пригласить. Вот на балу у Холодковских был, значит, надо бы устроить званый ужин и семейство пригласить. Тем более что барон Холодковский фигура знатная, самого цесаревича знает. И чтобы непременно, так сказать, с дочкой приехали. Может, он, также как и Обуховы, изъявят желание кровиночку свою побыстрее замуж отдать. А то подружки её уже, вон, к свадьбе готовятся: одна за Вайса замуж побежала, вторая баронессой быть пожелала. А ей, наверное, завидно, что её никто не зовёт. Вот и поухаживаю, так сказать, присмотрюсь к будущей "невесте", – хихикнул он. Однако радость его угасла от воспоминания о том, сколько ещё нужно сделать, чтобы дом выглядел прилично. Строители красили свеже-оштукатуренный фасад дома в бледно-жёлтый цвет. Дворник нашёл обивщика, который в спешном порядке занялся перетяжкой старых продавленных кресел и диванов. Дом постепенно приобретал презентабельный вид: комнаты обустраивались новой мебелью, а окна радовались модным портьерам. У купца Сафронова пришлось втридорога купить китайский фарфоровый сервиз, чтобы не пугать приличных гостей треснутыми пожелтевшими чашками, которые перекочевали в комнаты прислуги. Август пролетел за трудами как один день.

***

3 сентября 1894 года в доме Лепехиных царила суета.

– Уберите же этого пса, – раздраженно приказала Муза Карловна, обращая внимание к вертящемуся под ногами Чарли. – Дашка, вынеси его на улицу.

– Нет, – твердо и тихо произнесла Таня, чем вызвала укоризненный взгляд матери. Даша тем временем продолжала наряжать невесту в пышное кружевное платье, которое неимоверно раздражало.

– Неужели нельзя было сделать меньше оборок?

– Я не желаю краснеть перед твоим будущим свекром за свою скупость. Выйдешь замуж – будешь одеваться как вздумается, если муж позволит, – не уступала Муза Карловна.

– Конечно, зато теперь я выгляжу, как расфуфыренная кукла.

– Барышня, потерпите один денечек! Что вы все недовольны маменькой? Видите, как она старается, – возразила Дашка, защищая барыню.

– Вот, хотя бы прислушайся к прислуге. И вообще, Татьяна, ты стала другой, с тех пор как от ведьмы этой вернулась. Тебе только девятнадцать, жизни не видела, а туда же – меня учишь, – с упреком произнесла мать.

"Ага, молодая, да я старше тебя, «маменька»," – подумала Татьяна.

Когда последний штрих был завершен, в прическу были вплетены живые цветы,  на шею надет фамильный медальон, передаваемый в семье Музы Бауэр из поколения в поколение, женщина шумно выдохнула и вышла из комнаты дочери.

Церемония венчания проходила в Александро-Невской церкви, стены которой были свидетелями многих союзов. В атмосфере торжественности Татьяна и Марк обменялись кольцами, скрепив свои судьбы навеки. После венчания родственники и друзья собрались в просторном зале ресторана «Эрмитаж», где проходил свадебный пир. Столы ломились от традиционных блюд: пирогов, блинов с икрой, жареного молодого поросенка и, конечно, вина. Гости желали молодым счастья и долголетия.

В завершение вечера родители Татьяны и Марка благословили молодых, подарив икону, что считалось залогом долгой и счастливой семейной жизни. Муза Карловна постаралась, чтобы свадьба стала не просто событием, но настоящим праздником для всей вятской общины. Платье невесты оценили все, ну или почти все.

Глава 3 В гостях у Вайсов

Поместье Успенское, новое пристанище Татьяны и Марка Вайсов, перешедшее к молодой семье в качестве приданого, располагалось недалеко от Вятки по Слободскому тракту. По тому самому, по которому длинной вереницей в  свое время шли каторжные декабристы.  Ветеринар по образованию и призванию, Марк Вайс открыл здесь свой пункт лечения животных, пользующийся доброй славой как среди местных жителей, так и проезжающих с торговых ярмарок купцов.

Дом их, построенный из добротного красного кирпича, обрамляли красно-желтые деревья, осеннего ухоженного сада. С раннего утра Татьяна, жена уважаемого ветеринара, неустанно бдила за хозяйством. Поговаривают, что не было никакого дела в доме или на дворе, куда бы Танечка не сунула свой любопытный носик. Под её надзором был весь дом.

– Хозяйка-то у нас молодая, да шустрая, всё она ведает, всюду доглядеть успевает, – удивлялась нанятая повариха Настасья, худая тетка средних лет, в сером льняном переднике. – И не скажешь, что ей девятнадцать годов, будто жизнь прожила.

– А Фроське-то вчера на день рождения сына носочки вязанные подарила, да Дашка, её горничная, сказывала, что она сама те носочки за полдня связала, – поделилась новостями Авдотья.

– Да неужто, сама! Ох и мастерица наша хозяюшка. С такой не пропадём.

– А уж барин-то как её любит, – покачала головой Настасья.

– А чего такую умницу, да красавицу не любить. Ладно, хватит лясы точить, пойду в сад. Барыня велела всю землицу с коровьим навозом вперемешку перекопать, – вышла из кухни Авдотья.

– Авдотья, погодь, а чего это она удумала посередь огорода дом строить, говорят, будто и фундамент велела залить.

– Она сказывала, там теплицу какую-то ставить хочет, будет там теплолюбивые культуры выращивать. Умная она, да и что говорить, в гимназиях училась.

***

Ноябрь 1894 года. Село Успенское Вятской губернии Слободского уезда.

У красного кирпичного дома остановилась карета с гербом дома Холодковских. Из неё вышли две барышни и служанка.

– Ахмед, ступайте, наша кухарка вас покормит, у печки на кухне погреетесь, – пригласила юная хозяйка кучера. Мужчина ловко спрыгнул с козел и пошёл следом.

– Дашка, покорми Ахмеда и Пелагею, пусть они подождут свою хозяйку на вашей половине, – распорядилась Татьяна.

– Да, барыня, – проговорила горничная и повела с собой слуг.

Нас пригласили в уютную столовую, стены которой были выкрашены в  нежный кремовый цвет, который в сочетании с позолоченными карнизами и лепниной придавал помещению солидный вид.

– Дорого, богато, – осмотрелась я.

– Замерзли? – обняла меня и Наташу новоиспеченная госпожа Вайс.

– Накиньте, быстрее согреетесь, – выдала она нам по красивой ажурной шали. В столовую занесли тарелки с еще пускающим пар, супом, и мы уселись за стол.

– А муж твой где? – спросила Наташа, заметив отсутствие Марка.

– В аптеку за стрептоцидом и новыми шприцами в город поехал, – ответила она.

– А что, стрептоцид уже изобрели? – удивилась я.

– Давно, ещё в 1908 году немецким химиком был изобретен сульфаниламид из которого потом синтезируют стрептоцид, по привычке его так называю. Зато шприцы только недавно появились. Марк ими пользоваться боится. А когда я псу купца Смолянинова сама укол белладонны сделала, он долго допытывался, когда вернулся, где это я научилась ими пользоваться, – смеялась Таня. – Тут сульфаниламид от инфекционных болезней используют, а белладонну для обезболивания. Псу на охоте  ногу прострелили. Охотники, блин, лису от пса отличить не сумели. Купец говорит, по ошибке. Ладно хоть не убили. Борзые нынче дороги, жалко ему пса, для охоты не сгодится, так он его для разведения оставил. И пускай, говорит, пёсьих детей теперь делает. Он при встрече, как на базаре увидит меня, всегда кланяется. Сам в Слободском живёт, пса привёз, а муж мой в это время в соседнее поместье уехал. Пса я и лечила. А ещё он больно уж интересовался, где я такого Чарли взяла, слыхал, дескать, что подобные псы до лис охочи.

 Таксу вывели в Германии для охоты на лис и барсуков, так и есть. У нас в городе на базаре я эту породу не видала, а в столице, наверное, можно найти. Надо знакомиться с заводчиками. Если самочку найду, тоже займусь разведением.

– Да, Чарли. Хочешь стать отцом песьих деток? – посмеялись мы с Натальей. Чарли гавкнул и выбежал из комнаты.

Выслушав новости Татьяны, мы принялись за начинающий остывать обед.

– У тебя опытная повариха, или ты сама учила слуг готовить лазанью? – спросила я.

– Я, конечно, учила. Странный вопрос. Здесь вообще такое готовят только в ресторанах. По крайне мере, у кого мы с Марком были в гостях, ее не подавали к обеду, – призналась Татьяна. – Сегодня всё утро им показывала, как слои теста чередовать с мясом и соусом бешамель и соусом болоньезе.

– Наталья, когда у тебя свадьба? – перевела разговор Татьяна.

– Да вот, в начале декабря. Дядя Сергея Ивановича согласился приехать в Вятку на бракосочетание. Раз уж его племянник не может убийцу поймать.

– А ты ему сказала, что это Еганов? – спросила Татьяна.

– А доказательства где? Наши нагревающиеся медальоны в его присутствии? – возразила Наталья.

– Да уж, – покачала головой Татьяна.

– Так что венчание и свадьба пройдут в Вятке. А в Петербурге устроим праздник в честь бракосочетания для родни, когда вернемся.

– А сразу все родственники в Вятку приехать не могут? – удивилась Татьяна.

– Там вся родня – это графья Давыдовы. Можно сказать, министр МВД по-нашему Пётр Людвигович Давыдов, вот он с семьёй и приедет в Вятку. А брат дяди, граф Павел Давыдов, говорят, слаб здоровьем, всё больше на водах в Пятигорске обитает. Вряд ли в Вятку поедет. Тут зимой холодно.

– А со стороны отца Сергея есть родня? – спросила я.

– Сергей сказал, что в Петербурге дед живёт, но он в ссоре с отцом был. С внуком дед не общается. Медякины торговлей занимались, богатая семейка, потому и единственную сестру, графиню Александру Давыдову, за него отдали. Барон ведь ниже по статусу по сравнению с графьями.

– А чего поругались-то? – полюбопытствовала Татьяна.

– Так отец Сергея в полицию служить пошёл, нравилось ему это занятие – хитроумные интриги распутывать. А дед хотел ему своё дело передать. Вот и поссорились.

– Как с Евдокией Ивановной отношения? – вспомнила я про сестру барона Медякина.

– Отношения двоякие. Сейчас я занялась налаживанием мебельного производства в Красном. Она пару раз со мной ездила, но ей там скучно. Я с поставщиками договаривалась, с Фёдором образцы мебели обсуждала, с людьми, которых буду нанимать, разговаривала. Вот она и плачется брату, что вместо того чтобы музицировать, танцевать да наряды к свадьбе выбирать, я не своим делом занята. Так что Сергей Иванович поручил ей вместе с Глафирой Петровной заниматься подготовкой к свадьбе.

– Как прекрасно, что он на твоей стороне, – кивнула я.

– Кстати, Федька согласился стать старшим мастером на производстве, – продолжила Наташа.

– Это Эльгин Федька? А как же дом в Кикиморской слободе, оттуда будет в Красное ездить? Далековато.

– И кто же будет травницей? – удивилась я. Она же вроде намеревалась с нами в Петербург переезжать.

– Найдет сиротку способную и обучит её, пока мы тут решаем свои проблемы, – поделилась Наталья.

За разговорами мы закончили обед и переместились в гостиную.

Окна, благодаря высоким стеклам и солнечной стороне, заливали комнату ярким светом. Оконные проемы были украшены роскошными портьерами из лугового шелка в тон стен, с богатой драпировкой и кистями.

– И здесь, дорого и богато, – не удержалась от шпильки я.

– Уютненько, – высказалась Наташа.

– Настасья, принеси нам чай, – распорядилась Татьяна.

Расположившись на резном, обитом гобеленом диване, я посмеялась: – Да, красиво, но жестковато. Не то что в наше время – поролон, пружины, – пыталась я устроиться поудобнее.

– Да, сейчас диваны и кресла набивают конским волосом, овчиной и шерстью, – сообщила знающая Наташа.

– Видите, она занялась мебелью и теперь знает всю технологию производства, – улыбнулась Таня.

– Ты тоже ветеринарию не забросила, вон как мужу помогаешь – уколы животным делаешь, – не осталась в долгу Наташа. – Главное сильно не умничай, себя не выдай.

А потом обе посмотрели на меня.

– Как у тебя дела? Чего ты молчишь? Книгу о ясновидящей пишешь?

– Пишу. Напишу, дам почитать.

– А ясновидящую Кассандрой назовешь? – поинтересовалась Таня.

– Мы тут “Бедную Настю” плагиатить собираемся? Нет, не Кассандрой.

– Ты не в двадцать первом веке, какой плагиат? Подумаешь, имя такое же выбрала – не одна ведь собачка Тузиком зовется, – усмехнулась Наташа.

– Нет, мою ясновидящую зовут Юргэ.

– Напоминает северное что-то, почему такое имя выбрала? – удивилась Наташа.

– Кассандра – это мифическая прорицательница, в злые предсказания которой никто не верил, – напомнила я.

– Если ты напишешь предсказания и они начнут сбываться, вопросы у читателя возникнут к тебе, а не к Кассандре, – поумничала Наташа.

– Я возьму псевдоним, – возразила я.

– Какой?

– Ну, это неинтересно, это секрет, узнаете, когда книга выйдет, – навела я интригу. – Но у меня есть и другие новости.

– Хорошие? – спросили по очереди подруги.

– Да как сказать. К нам на ужин приходил Игнат Фомич.

– И ты молчала? – вскинулись подруги.

– Он попросил у отца разрешение ухаживать за мной, – созналась я.

– Что? – на крик вбежала вездесущая Дашка.

– Звали, барыня?

– Нет, иди, гостей своих чаем напои, – пыталась отослать её Таня, да не тут-то было.

– Так накормленные они и напоенные! – не сдавалась Дашка. Услышав столь бурные эмоции, она поняла, что барышни обсуждают что-то очень интересное.

– Иди, сказала, – прикрикнула Таня и сама закрыла за ней дверь. А мы прочитали заклинание тишины.

– С ума сошла? И ты согласилась? Или отец заставил? Вот не повезло. Что делать будешь? Может, его как-то скомпрометировать, типа ведет себя неподобающе или ещё чего? – мысли Тани лились потоком.

– Погоди, она что-то задумала, по глазам вижу, – успокоила её Наташа, и они обе обратились в слух.

– Буду носить с собой сосуд. И когда он куда-нибудь меня пригласит, я прочитаю заклинание.

– Это опасно, Эльга же предупреждала, он ведь не будет стоять и ждать, когда ты его душу загонишь в этот кувшинчик, – напомнила Наташа.

– Может пригласить домой и напоить его сон-травой, пока родители в отъезде будут, – предложила я новый план.

– А слуги что, слепые и глухие? Скажут, что мол, зайти к Холодковским в гости зашёл, а вот как вышел – никто не видел?  А труп куда денешь?

– Да и его слуги скажут, что он к вам ездил и не вернулся, – Таня нервно наматывала выбившуюся из прически прядь на палец.

– Может, пикник на природе устроить? – предложила снова я.