Гимназистки Книга 2 Петербург

– Зимой? Светка, не лезь на рожон! Нет, это опасно с ним наедине оставаться, я против, – отрицательно замотала головой Наташа.

– Я тоже против, – согласилась Таня.

– Тогда что? Ждать, когда он мне предложение руки и сердца сделает? – возмутилась я. – Надо быстрее решать проблему.

– Не в ущерб своему здоровью, – возразила Наташа.

– Ладно, завтра к Эльге съезжу, посоветуюсь, – согласилась  я не пороть горячку. – Труп нам светить и правда не стоит. А вообще он точно так же, как и мы, должен будет остаться в коме. Может, полиция подумает, что убийца всё тот же, что и на нас напал и Лукерью убил?

– Надо подумать. Ой, а что это у тебя за новый медальон? Какой красивый! Но он ведь не золотой, да и на серебро не похоже? – заметила наконец Таня мое новое украшение. Я щелкнула крышкой локета, и у меня в руке оказался подаренный Эльгой кувшинчик.

– Заказала локет у ювелира из свинца, – сказала я. – Подумала, вдруг он радиацию излучает, светится как-то уж больно подозрительно. И себя обезопашу, и, возможно, колдун его не почувствует.

– Да, не лишним будет! Молодец, что об этом подумала, – похвалила меня Наташа.

– Завтра на Эльге испытаю, почувствует она его или нет.

– Может, нам тоже к Эльге съездить? – предложила Наташа Тане.

– Давайте к обеду у неё соберёмся, – договорились мы.

***

– Здравствуй, а ты кто? – удивилась я новому лицу.

– Есения. А ты? – ответила девчонка.

– Я, Светлана, подруга травницы, – представилась я. Шустро Эльга себе ученицу нашла.

– А лет тебе сколько?

– Тринадцать, – ответила зеленоглазое, худенькое создание с золотистыми завитками, выбивающимися из-под шали.

– А чем ты тут занимаешься?

– Помогаю тетке Эльге. Она меня из приюта забрала.

– Ясно всё с тобой.

– Привет, это кто? – вышла из подъехавшей кареты Татьяна.

– Новая ученица Эльги.

– Наташка еще не приехала?

– Как видишь, ни кареты с гербом дома Медякиных, ни фаэтона. Может, опять с Евдокией воюет. Прикинь, если та за ней увязалась?

– Да, скорее бы уж свадьба. Сергей Иванович вроде адекватный, да и спокойнее за Наташу будет. Всё-таки защита.

По дороге несся фаэтон, бравый Харитон погонял коней, полозья легко и быстро скользили по наезженной колее.

– Ха, раньше резину летнюю на зимнюю меняли, сейчас у карет колеса на полозья меняем, – усмехнулась Таня.

– Осторожнее! – ткнула я её в бок, показывая глазами на девчонку.

Танька демонстративно прикусила кончик языка.

– Вот, вот.

Из фаэтона вышла Наташа, не дожидаясь, когда Харитон подаст ей руку.

– Что ж вы, барышня, так торопитесь? – попенял он ей на расторопность.

– Опоздала? – спросила она.

– Нет, мы недавно тут, вот с Есенией познакомились. – Обернувшись к новой знакомой, мы не заметили, что её и след простыл.

– Побежала Эльге докладывать о прибывших гостях, – решила Таня.

– Ты что такая красная? – поинтересовалась я, разрумянившейся Наташке.

– Еле от этой дуры отбилась, пожелала со мной к травнице ехать. Пришлось припугнуть её порчей. Мол, я Эльге скажу, и она на неё порчу наведет. Вот она и испугалась. Это она после того случая стала бояться ведьм.

– Это когда она на тебя цыганку натравить решила? – вспомнила я.

– Ага, проклятие ведь к ней вернулось, она тогда на крыльце оступилась и ногу подвернула. Долго потом хромала и дома сидела.

– Заходите, гости дорогие, – выскочила на крыльцо Есения.

Мы зашли вместе со слугами, не на улице же их зимой морозить. Всё-таки ноябрь в Вятке – это зимний месяц.

Эльга накрыла слугам стол возле печки, чтобы они согрелись. А мы ушли в нашу бывшую комнату. Накинув заклинание тишины, мы пересказали ей свои новости.

– Тогда, Светлана, тебе всё время надо с собой сосуд носить, чтобы в случае опасности был шанс спастись. Помнишь слова заклинания на перемещение его души?

– Помню.

– А ты чувствуешь, что сосуд сейчас со мной?

– Нет. Думала, ты его дома хранишь.

Я отщелкнула крышку локета, и в руку выпал кувшинчик.

– Как ты это сделала?

– Свинец не пропускает даже радиацию.

– Что такое радиация?

– Не важно, главное – ты его не почувствовала.

– Как тебе новая ученица?

– Способная, а ещё она подходит Феденьке. Я видела, что они будут счастливы вместе.

– Опять травку курила! Ты вообще знаешь, что она вызывает привыкание? Так люди становятся наркоманами.

Эльга отмахнулась от меня.

И мы стали думать, где лучше напоить Еганова сон-травой и прочитать заклинание.

– А если он тебя на прогулку позовет и лихое задумает?

– Скажусь, без компаньонки не пойду.

– Хорошо.

– Смотри, чтобы фамильяр был с тобой всегда рядом, – предупредила Эльга.

– Я не понимаю, как твой отец на него согласился. У них ведь всё состояние проиграно, – удивилась Наташа. – Он что, в Петербурге не мог кого поприличнее дочери присмотреть?

– Отец сказал, что он его обратно выкупил.

– А денег где взял? Ограбил кого?

– Сказал, в карты выиграл.

– Ага, и вы поверили? Он же убийца.

– Отцу эту информацию не расскажешь.

– Может, к нему домой ночью прокрасться под заклинанием невидимости и в воду подлить снотворное? Или просто над сонным Игнатом Фомичом заклинание прочитать?

– Он, как и вы, видит людей и под заклинанием невидимости, и под мороком. И слуги, думаю, шум поднимут.

– То есть, он знает, что ты не старуха? – спросила я Эльгу.

– Конечно.  И дом у него защищен скорее всего обережными рунами.

– Ясно. Ладно будем действовать по ситуации. Так ни до чего не додумавшись мы разъехались по домам.

***

“… – Шаман, ты должен спасти мою дочь, – потребовал вождь племени инуитов.

– Она не сможет жить в этом мире, но мой верный Равенс может перенести Юргэ туда, где её вылечат, и она будет счастлива, – пообещал шаман.

– Я согласен, – печально опустил вождь свою голову на грудь. По его щеке пробежала скупая слеза… (примечание * Равенс – магическая черная птица с мощными лапами и большими когтями, служит шаманам).

  Строчка за строчкой выходили из-под моего пера. Почерк становился всё аккуратнее, а шишка на среднем пальце правой руки становилась всё толще.  Со школы такого не было.

Снова вспомнился компьютер, на котором я печатала свои романы. Стоп, нет, не надо давить на больную мозоль. Интересно, а когда мы выполним свою миссию, избавимся от колдуна, мы снова сможем переродиться в своих телах в двадцать первом веке? Интересно, будем ли мы помнить прошлую жизнь? Наверное, нет. По сути, мы и так уже живём вторую. А если всё же вспомним, то ту, которую жили до этого, или эту, времен Николая II? Если бы, да кабы. Пиши, не отвлекайся, – сказала я себе.

  “…Байгу нес молодую девушку нежно прижимая к своей груди. Его сердце билось в такт его быстрым шагам. Какая она хрупкая, и как сюда попала, – думал он, иногда поглядывая на ее милое личико, такое бледное и почти безжизненное….

– Где я? – спросила она молодого охотника, очнувшись.

– Это моё жилище – моя кегда,– ответил Байгу, согревая ее ладошку в своих. – Кто ты, красавица?

Какая удивительная у них речь, будто нараспев – подумала она.

– Я Юргэ, – ответила незнакомка. – Меня принес сюда Равенс. А ты здесь живешь? – спросила, и сама удивилась, что понимает их язык. Может это такие же люди, как и на планете Земля?

– Я приезжаю сюда охотиться. А по весне мы сядем на корабль и поплывем в столицу нашего государства. Ты будешь жить в самом красивом замке в нашем городе.  А в сердце юноши билось лишь одно, только бы она согласилась. Еще никогда он не видел таких красивых девушек с лисьим прищуром.

– А как называется ваше государство? – спросила она, разглядывая его своими небесно голубыми глазами.

– Это государство Темерия, а столица – Петра.

– А как зовут вашего короля?

– Его звали Устарым II, а сейчас у нас Совет всем правит.

– А какой у вас год?

– Сейчас на дворе первое число суховея 1925 года от Рождества Пресветлой матери.

– Богородицы?

– Прародительницы Устимы.

– Ясно. Расскажи о своём государстве.

– Ну, слушай. История Темерии полна насыщенных событий, включая революции и войны.

  С 1894 по 1917 у власти был король Устарым II.

В 1905 в Темерии произошла революция. В результате погромов и восстаний Устарым II вынужден был предоставить талопаям гражданские свободы. Однако оставалось ещё много недовольных.

Талопаи – это, наверное, крестьяне или рабочие, – подумала Юргэ.

Отец часто выезжал торговать из стойбища к русским и знал как они обманывают жителей племени. Поэтому отдал свою дочь в обучение в Хабаровске. Но кроме знаний она подхватила там болезнь, от которой в их мире умирали. Верный Равенс шамана перенес Юргэ в другой мир, где ее должны были вылечить.

– А в 1914 году началась Большая война и длилась четыре года.

Во время войны мы несли огромные потери, что ещё больше усилило недовольство в обществе, – продолжал тем временем Байгу.

– В 1916 году был страшный голод, а потом в 1917 году – новая революция.  В результате которой Устарым II отрёкся от престола. К власти пришли безграмотные талопаи.

В 1918 году началась война братьев. Талопаи начали войну против варакасов.

– Варакасы – это похоже  их дворяне, – подумала Юргэ, но вслух спросила: – И кто победил?

– В 1922 году победили талопаи. Многих варакасов расстреляли за то, что они угнетали когда-то талопаев.

И сейчас Темерию называют союзом свободных талопаев.

– А ты сам из талопаев или варакасов?

– Я из семьи варакасов. Моя семья очень важна. Чтобы выжить среди других империй и стран, нужен грамотный правитель. Мой отец – глава Совета. Ему оставили жизнь, чтобы он вывел новую свободную Темерию из экономического кризиса. Мы уже три года ни с кем не воюем, а налаживаем торговые отношения.

Но я вижу, что ты очень слаба, я позову шамана местного, он поможет тебе встать на ноги, – сказал Байгу и вышел из кегды…”

Как же быстро заканчивается световой день! Тускло горящая электрическая лампочка не спасала положение. Я вышла из отцовского кабинета и позвала Пелагею.

– Мне нужно переодеться и лечь спать. Поможешь?

– Да, барышня. А что это вы всё пишете и не устаете вовсе?

– Как же не устаю! Очень даже устаю.

– Так чего же тогда весь день, как приклеенная к стулу, сидели? Только на обед и выходили.

– Принеси мне бутерброд и чашку чаю. Я в спальне перекушу.

– Чего это принести? Какой такой бутерброд? Я, барышня, иностранных слов не знаю.

– Хорошо, принеси хлеб и сыр.

– А, вон оно что! Это тот, который вы намедни сами изволили готовить? Так его нету, ваша маменька его в первую очередь и приказала подавать к завтраку. Сказала, что очень вкусно, и повелела поварихе ещё купить. Так где же она его, смиренная, купить сможет? Придётся вам ещё раз нам показать, как его делать надобно. Вы не переживайте, мы сами потом будем его готовить.

– Хорошо, завтра покажу, если молоко кислое осталось,  – зевнула я и, не солоно хлебавши, ушла спать.

Глава 4 Приказчик

– Держите, держите его, он мошенник, – кричал прилично одетый господин на базарной площади.

– Чего это вы так голосите, уважаемый, – подбежал к нему городовой.

– Тут давеча купец кофе продавал, уверял, что оно от всяких высокомерий спасает, – возмущался потерпевший.

– А что ж вышло? Не помогло? – усмехнулся в усы  городовой.

– Да нет, вашбродь, это же подлог, это он желуди обжарил да перемолол, и за кофе то выдает. Надобно, чтобы деньги возвращал, – настаивал господин, не отступаясь.

– Мда… Как же выглядел тот пройдоха?

– Как китаец, глаза узкие, черноволосый, молодой, без бороды и усов. Приодетый, как купец состояние имеющий.

– Да ну, зажиточные-то, сами на базаре не встанут, своих продавцов нанимают, – задумчиво молвил городовой. – А проживаете-то где вы, сударь, сами?

– Да тут поблизости, ваше благородие.

– А зачем же крик такой подняли? Ежели он не сегодня товар вам сбыл?

– Так в толпе его заприметил, вот и закричал, чтоб, значит, сцапали, – объяснялся господин.

***

– Доброе утро, а не знает ли уважаемый, проживает ли здесь барин Еганов? – почтительно поздоровался молодой мужчина азиатской наружности, обращаясь к дворнику, подметавшему каменную дорожку.

– Чего изволите? – спросил Спиридон, оглядывая прилично одетого китайца.

– Так к барину вашему я, по объявлению прибыл, – пояснил мужчина.

– Приказчиком, стало быть?

Тот кивнул.

– Погодь, я сейчас узнаю. – И дворник проворно поднялся по каменному крыльцу. Его не было около десяти минут, в это время гость оглядел ухоженный двор и отремонтированные постройки.

“Не бедствует барин”, – подумал он.

– Заходи, Игнат Фомич принимает тебя, в кабинет ступай.

– А как попасть в кабинет барина?

– Аринушка проводит, – указал дворник на нового гостя горничной.

– День добрый, барин, – начал гость, войдя в кабинет. – Видел ваше объявление в газете. Приказчика ищете? Чем заниматься предстоит? И какова будет плата? – осведомился он.

– Грамотен ли? Что сам умеешь? Вижу, ты не местный, откуда прибыл? Как тебя звать? – прервал его Игнат Фомич.

– Намжил я. Прибыл от Священного озера. Шаман предсказал, что тут судьбу свою найду.

– Сколько тебе лет, говоришь? – приподнял правую бровь Еганов, вспоминая, когда оставил Хандаму и сына.

– Тридцать шесть, – ответил Намжил.

– Выходит, ты бурят, – утвердился в догадках Еганов.

– Да, а как вы это поняли? Обычно меня все китайцем кличут, – удивился Намжил.

– Имя у тебя монгольское, – объяснил Еганов.

– Так ведь буряты от монголов и произошли, – согласился Намжил.

– А мать одну оставил?

– Мать умерла, похоронил. Вот шаман и направил меня сюда, в Вятку.

– Будешь слушать меня да не воровать, сговоримся. Где живешь ныне?

– В гостевом доме комнату снимаю.

– Будешь жить в доме на Архангельской улице, собирай вещички и переезжай. Спиридон тебе дом покажет, аренду за него десять рублей в месяц с тебя буду брать, – сказал Игнат Фомич, вручая ключ от дома. – Вот и дом Тихона пригодился.

– Так что ж делать-то? – снова спросил Намжил.

– Позже разберемся. Грамоте обучен ли ты? – снова спросил барин.

– Обучен я. И русский язык, и бурятский ведаю. Считать тоже умею, матушка велела в школу приходскую при храме к русским ходить.

“Да, дела, вот уж не думал, что сына увижу”, – усмехнулся судьбе колдун.

– Платить буду для начала тридцать рублей, а там видно будет.

Обустроившись на новом месте, Намжил решил ознакомиться с окрестностями. Улица была оживленная, санные повозки беспрестанно сновали туда и обратно, прорезая в глубоком снеге колею. Он шагал по утоптанной обочине, оглядываясь вокруг. По обеим сторонам улицы возвышались деревянные дома и купеческие лавки, украшенные резными наличниками и затейливой деревянной резьбой. Дым из печных труб клубился над крышами, плавно опускаясь к земле.

– Глянь-ка, дым-то как к земле льнет, видать, к морозам! – пробасил дюжий мужик в тулупе и меховой шапке, обращаясь к прохожему. Тот лишь согласно кивнул, раскланялся и поспешил дальше, будто его гнало вперед то ли дело неотложное, то ли мороз трескучий. Женщины, укутанные в теплые шубы и шали, быстро перебирали ногами, спеша к лавке купца Молчанова. Деревянные сани, запряженные лошадьми, сопровождались звоном бубенцов. На той стороне улицы торговцы предлагали горячий чай из самовара для согрева промерзших прохожих.

Снег, искрясь на дневном свету, похрустывал под валенками с каждым шагом.

“Хорошо тут на Вятке, морозным воздухом пахнет, – произнес сам себе новоявленный приказчик. – Интересно, чем займется барин: велит ли слугами управлять или какую мануфактуру заведет”.

***

Утром Намжил был у барина как штык.

– Вот изучи хозяйственную книгу, отмерь, сколько кому из прислуги положено платить. Сколько на дрова надобно, сколько на хозяйство. Продуктами Олька сама ведает: покупает и за деньги потраченные отчитывается. Обедать можешь со слугами на кухне. Спиридон следит за порядком во дворе и саду, да еще и дом топит. Аришка за порядком в доме смотрит, да и прачка она знатная. Если будут вопросы по содержанию дома, обсудим. Посчитай, сколько надобно денег на содержание в благопристойном состоянии комнат. Иногда я на ужин приглашаю важных гостей, но и только. Балов я не устраиваю.

– А отчего, сударь, выезд свой не имеете? – поинтересовался приказчик.

– Смысла не вижу, по весне все равно в столицу перееду. Вопрос намедни со своей "невестой" решу, да и перееду.

– А нам тут пребывать прикажете?

– Посмотрим, особо расторопных с собой возьму.

Намжил обошел комнаты, полюбезничал с Аришкой, выпил чаю на кухне, вызнал у поварихи когда обед и вышел во двор осмотреть хозяйственные постройки.

– Зимой день короток, а вечер долог, – пробубнил сам себе Спиридон и понес лопату в пристройку. Снег перестал валить, дорожку он расчистил от крыльца до самой дороги. – Пора и отдыхать.

Повариха оставила ему ломоть хлеба, да кружку молока на ужин. Сытый и довольный он уже собрался ложиться спать, как в дверь его комнаты постучали.

– Чего тебе, Ариша? – удивился он незваной гостье.

– Да спросить хотела, зачем это барин ради нас троих приказчика нанял?

– А я почем знаю, может, сам куда собрался.

– Не русский он, не нашинский, а ежели чего чудное умыслит, не по-христиански это. Чего ж он русского-то не взял?

– Да кто ж его знает, Ариша. Но ты не бойся, тебя в обиду не дам. А повариха у нас девка хоть и молодая, да шустрая, за себя постоять сумеет.

– Боязно мне, как зыркнул на меня давеча своими узкими глазенками, аж сердце в пятки ушло. Лыбится, да все расспрашивает про всех: и про барина, и про прислугу.

– Не бойся. Иди спать в свою комнату, а то еще барин заметит, надумает чего непотребного.

– Спасибо, Спиридонушка. Вот утешил ты, так и на сердце спокойнее стало, – вышла горничная из комнаты дворника и пошла к себе.

Утром на кухне в доме Егановых.

– Ты чего вчера ночью к Спиридону шастала? Али у вас любовь? – полюбопытствовала Олька, подливая Аришке чай.

– Он мне и вправду нравится, да только разве ж он на меня посмотрит? – запечалилась Аришка. – А ходила я по поводу нашего приказчика поговорить.

– А чего не так? Али приставучий он? Так с этим к барину идти надобно, – посоветовала Олька.

– Да нет, не нужна я ему. Только вот я слышала, что барин по весне уехать хочет. А как нас тут с этим нехристем оставит, чего делать-то будем, – запечалилась Аришка. – Только работу денежную нашла, да и барин приличный, даром не кричит, не бьет. А этот, не наш он. Чую, хлебнем с ним горюшка.

– О каком горюшке ты печалишься? – вошёл неожиданно Намжил в кухню. Аришка вздрогнула и опустила глаза в пол.

– Ну, чего молчишь? – переспросил Намжил.

– Не о каком, – тихо ответила она и выскочила из кухни. Намжил усмехнулся, глядя ей вслед.

– Ты тоже нехристей боишься? – спросил он кухарку.

– А чего мне их бояться? Осеню крестным знамением так и выйдет весь сатана вон из человека. Он жуть как крестного знамения боится, – высказалась смелая кухарка.

– Ах, хахахаха, – рассмеялся Намжил. – Так осени меня крестным знамением, и закончим на этом с вашими бабскими страхами.

– А что это у тебя за украшение на шее? Али ваши мужики носят такие же украшения, как и бабы?

– Это защитный амулет, мне его мать вышила, он с обережными рунами.

– Я такой у нашего барина видала, прям один в один, – вспомнила Олька.

– А он что, в наших местах бывал? Если на Священном озере бывал, то мог и у шамана нашего такой себе выкупить, – задумался Намжил. – Надо бы расспросить.

***

“… Шаман пел над телом Юргэ мантры, гремел амулетами, разгоняя злых духов, давал пить горький отвар. Через неделю Юргэ почувствовала себя лучше. Стала вставать, помогать шаману по хозяйству.

– Как она? – вошёл Байгу к шаману, чтобы справиться о здоровье Юргэ.

– Она здорова, но будь осторожен. Она не из нашего мира, и моё лечение необычно отразилось на её здоровье.

– Что? Она не человек? Она из потустороннего мира? Что с ней будет?

– Успокойся, Байгу, она человек, но прежде жила в другом мире. И теперь она сможет предсказывать будущее и видеть прошлое.

– Но как это возможно?

– А ты сам проверь. Вчера она впала в транс и рассказала о том, чего знать не могла. Она рассказала про Чёрное воскресенье, произошедшее в 1905 году. Ты рассказывал ей об этом?

– Нет, – сознался Байгу и отдернул штору, за которой стояла кровать Юргэ.  Она с надеждой посмотрела на него своим небесным взором.

– Я могу её забрать? – шумно сглотнул Байгу комок тревоги вместе со слюной.

– Да, она уже сможет самостоятельно освоиться в нашем мире. И мой тебе совет: не говори никому, что она не из нашего мира. Если не хочешь, чтобы её расстреляли. Ты же знаешь этих талопаев, они безграмотные и суеверные.

– Да, я понял. Спасибо, шаман.  И Юргэ вернулась в кегду к Байгу.…”

Я писала книгу в кабинете отца, когда в дверь заглянула Пелагея и сообщила, что в гости пришел Игнат Фомич. Амулет на груди начал медленно нагреваться, а мой фамильяр зашипел и ощетинился. "Черт, он идет сюда," – подумала я.

– Тихо, Макс, – я начала читать заклинание защиты от ментального воздействия и собирать листы черновика моей книги.

 Дверь открылась, и на пороге кабинета остановился мой бывший учитель – Игнат Фомич. Так о нем думали мои родители, и только я знала, что он колдун. Я и мои подруги.

Листы легли в папку, я обернулась, чтобы поздороваться, но одно неверное движение – и перо, выпавшее из чернильницы, покатилось по столу. Суконка, покрывавшая его поверхность, быстро впитала в себя растекшуюся чернильную кляксу. "Отец заругает за грязь на столе," – невпопад подумала я, пока мой “жених” стоял и рассматривал меня. Потом его взгляд упал на Макса.

– Вы держите в доме детеныша гепарда? – удивился он агрессивному поведению моего фамильяра.

– Нет, это детеныш дикой кошки, родом из Тай…. Сиама, – сказала я, нисколько не слукавив, и чуть не выдала себя, потому как Сиам переименовали в Таиланд намного позже.

– Уважаемый Игнат Фомич, проходите в гостиную, сейчас будем пить чай. Ужин будет в семь вечера подан. Надеюсь, вы дождетесь Сергея Николаевича? – положение спасла матушка.

– Светлана, будь добра, развлеки нашего гостя, – сказала Лилия Сергеевна. – Увы, моя дочь утратила умение читать ноты после своей травмы и теперь снова овладевает этим искусством. Однако, она пишет книгу. Узнав об этом, Сергей Николаевич выразил одобрение и даже любезно предоставил ей возможность работать в своем кабинете.

– Ничего страшного, что я не могу музицировать. Думаю, Игнат Фомич простит мне такую малость. Мы можем поговорить с учителем о творчестве Салтыкова-Щедрина, – предложила я тему.

– Вы ведь знаете, Игнат Фомич, что он жил какое-то время у нас в Вятке и имел честь ухаживать за Лизонькой Болтиной, дочкой нашего губернатора, – вела я светскую беседу. – А про нашу Вятку написал в романе «История одного города».

– И о чем же этот рассказ? – спросил меня колдун.

– Этот роман – сатирическая аллегория. Город Глупов становится символом общества, где глупость просачивается во власть и правление. Жители города инертны и пассивны, они привыкли к диктату, – рассказывала я. – Игнат Фомич, а вы и сейчас преподаете в Мариинской гимназии?

– Нет, я отказался преподавать в гимназии. Я планирую весной переехать из Вятки. Но сегодня за ужином хотел бы попросить вашей руки у Сергея Николаевича.

После этих слов меня охватила паника. "Что же делать, он прочитает заклинание ментального воздействия и родители полностью будут в его власти. Пообещают ему всё, что он попросит". А матушка, сидевшая рядом со мной,  прошептала:

– Ах, как это неожиданно.

Через час нашего милого светского общения дворецкий Григорий объявил, что вернулся Сергей Николаевич, и ужин будет подан через полчаса. Надо успеть прочитать заклинание защиты, но так, чтобы колдун ничего не заметил. Или уже все равно: он всё знает, он ведь чувствует мою защиту. Что же делать, что…

– Дорогой, у нас гость, – встала поприветствовать мужа Лилия Сергеевна. Отец в ответ поцеловал ее ручку. Пока гость отвлекся на вошедшего, я взяла чашку с чаем со стола, большим глотком отпила чай и начала читать защитное заклинание – из-за чашки мои шепотки не были заметны. Но Игнат Фомич обернулся, пристально посмотрел на меня.

 “Точно, он почувствовал, как защитный контур обволок зашедшего в гостиную отца, а затем и мать”.

Колдун всё смотрит и смотрит прямо в глаза, он чувствует эманации магии. Что это мне даст, кроме того, что я выдала себя, что могу пользоваться их с Эльгой магией? Защита родителей? Даже не смешно, это временно. Что ещё? Он проболтался матушке про свои планы, наверное, не думал, что что-то пойдёт не так. А значит, он попробует поговорить с отцом, возможно, наедине. Но сейчас отец под защитой.