Путь к счастью. Как преодолеть депрессию и начать новую счастливую жизнь

– Иди, – произнес, не замедляя шаг.

На кого я стала похожа? Где моя самооценка? Где уважение? Нет ничего. Он идет впереди с гордо поднятой головой, самодовольный, самоуверенный, а я плетусь сзади, словно рабыня. Да, мы сами выбираем свою судьбу! Но как быть, когда любишь настолько сильно, что не представляешь себя без любимого человека? Когда он – центр Вселенной…

…Ты меня отравил сам, противоядия не дав.

Ты сделал меня рабой, ни слова не сказав…

Не могу больше молчать.

– Димочка, может, зайдем в бар «Floridita»? Выпьем по коктейлю. Мне очень хочется попробовать, какой здесь готовят daiquiri, ведь в этом месте его любил пить Хэмингуэй, – я улыбнулась, старясь выглядеть жизнерадостной.

– Меня не интересует, что ты хочешь! Я только и слышу последний год одно и тоже: «Я хочу, я хочу, я хочу…». Меня не касается больше, чего хочешь ты! – пробурчал он, но все-таки остановился у входа в бар и вошел. – Будем общаться только на тему аэропорта и возвращения домой. Вопросы есть?

– Нет.

Он сел к стойке и заказал два коктейля.

– Ты и мне заказал?

– Еще чего! Перебьешься.

Я подозвала бармена, сделала заказ и стала рассматривать посетителей, веселящихся и подпевающих музыкантам.

– Вкусно, да? – обратилась к Диме, сделав глоток. Коктейль был великолепный!

– Это касается темы аэропорта?

– Нет.

– Ну, так и молчи тогда.

Заиграл знакомый мотив, и кубинка запела мою любимую песню «Hasta Siempre Comandante». Я включила камеру на фотоаппарате, чтобы снять происходящее.

– Добрый день! Вы откуда?

Я повернула голову. Слева от меня сидел молодой человек, лет двадцати.

– Добрый! Из России!

– Здорово! А мы с дядей из Мексики. Нравится Куба?

– Да, очень!

– Нам тоже. Ты здесь одна или с семьей отдыхаешь?

– С молодым человеком. Рядом со мной сидит, – показала взглядом на Дмитрия, сидящего справа от меня.

Молодой мексиканец протянул мне свой бокал, чтобы чокнуться и хотел дотянуться до Димы, но тот посмотрел на него таким взглядом, что единственная фраза, которую сконфуженный бедняга смог произнести: «Извините!».

– Простите, он не в настроении сегодня, – мне было очень неудобно.

Протянула мексиканцу свой бокал, чтобы чокнуться еще раз: «Хорошего отдыха!».

– И вам того же!

Когда вышли из бара, Дима прочитал лекцию по поводу того, как я при своем молодом человеке общаюсь с посторонними мужчинами.

– А что такого в том, что я общаюсь с людьми? Я, если честно, не понимаю тебя. Ты со мной не разговариваешь. Ко мне обращается человек, и я должна его игнорировать?

– Да, должна. Вот такая ты и есть, лживая и двуличная. Говоришь, что любишь, а сама знакомишься в барах со всеми подряд.

– Дима, перестань! Это глупо! – я взяла его за руку, притянула к себе, обняла и поцеловала в губы. Он не сопротивлялся.

– Ты красивая, конечно, но в тебе нет ни капельки доброты, – произнес он, оторвавшись от поцелуя.

– Хорошо, пусть будет по-твоему, во мне нет доброты. Давай только не будем больше ссориться.

Я продолжала держать его за руку, а он не пытался высвободить свою руку.

– Ну, может тогда еще до «Bodeguita del Medio» дойдем, и там опробуем коктейли? Пройдем по всем известным местам Хэмингуэя! – мне больше не хотелось портить отдых выяснением отношений.

– Пойдем.

Варадеро

Наконец-то белоснежный пляж и песок. Мы в раю!

– Солнышко, тебе принести коктейль?

– Да, cuba libre, por favor, и еще намажь мне спину кремом от солнца, Котенок.

– Конечно, любимый. Как здесь чудесно! – взяла в руки его ладони и поцеловала; намазала спину и широкие плечи кремом от солнца и побежала к бару.

– Держи, – протянула коктейль, улыбаясь. – А давай выпьем и пойдем куда-нибудь на безлюдный пляж, займемся любовью в океане, – промурлыкала я Диме на ухо.

– С удовольствием!

– За наш отдых! За тебя и за нас! – я поднесла свой пластиковый стаканчик к Диминому, чтобы чокнуться.

– Да, за нас! – он улыбался, настроение было приподнятое.

– Я так люблю, когда ты улыбаешься, когда светятся твои глаза. Ты становишься совсем другой…

– Какой?

– Солнечный, милый, добрый, ласковый, нежный… Как же я тебя все-таки обожаю! – крепко-крепко обняла и прижалась к его любимой колючей щеке.

Мы почти залпом допили коктейли, не терпелось поскорее оказаться наедине.

– Маша, положи кепку на свое полотенце, а я на свое – крем.

– Зачем? У нас же лежаки сдвинуты вместе. Вдруг кепка улетит от ветра? Оставим только какой-то один предмет, хорошо?

– Ну, смотри сама. Тогда пойдем, – взял меня за руку и мы оправились на поиски безлюдного пляжа.

Теплый, ласковый бирюзовый океан укрывал нас, словно покрывало. Нежные прикосновения и страстные объятья… такая близость… Это прекрасно!

Волны ласкают…Любовь вдыхая,В такие минутыСебя забываю.Ты жизнь моя!И любовь без края…И знай, без тебяНе надо мне рая!

– Было так здорово, любимый! Спасибо тебе! – я продолжала целовать Диму, пока мы возвращались к оставленным вещам.

– Ты вся светишься, Котенок!

– Я очень счастлива с тобой! Спасибо за то, что ты рядом!

– Дима, мое полотенце исчезло… – я подошла к лежакам и застыла в растерянности.

– Ну вот! Ты меня не послушала, не положила кепку, теперь разбирайся сама. Плати двадцать баксов за полотенце, – Дима переменился в лице.

– Хорошо, разберусь и заплачу.

– Ты никогда не слушаешь никого и всегда поступаешь по-своему.

До отеля мы шли молча.

Зайдя в номер, Дима взял банку пива из мини-бара и вышел на балкон. Я села на кровать и включила телевизор.

– Мне нужно сходить в центр Варадеро, снять денег в банкомате; наличные закончились, – произнес он, вернувшись в комнату через пятнадцать минут.

– У меня еще осталось немного денег, нам хватит.

– Это твои деньги. Ты пойдешь со мной?

– Да, конечно. Пять минут и буду готова, – отправилась в ванную, чтобы принять душ и переодеться.

– Все, я готова, – подошла к Дмитрию. Он стоял у зеркала и выбирал рубаху. Его лицо было холодным, а взгляд – стеклянным.

– Зато я еще не готов. Ты взяла страховку?

– Нет. Я никогда ее с собой не носила раньше.

– А почему ты не думаешь ни о ком? Опять твой эгоизм налицо! А если тебя по дороге собьет машина? Что я буду делать?

– Я знаю, что ты всегда с собой носишь свой экземпляр, а мы в него вписаны оба…

– Черт! Это невыносимо! Почему я должен думать обо всем? Я никуда не пойду, – он снял рубаху и отправился на балкон, взяв из мини-бара еще одну банку пива.

Я постаралась предотвратить ссору.

– Димочка, прости, что я у тебя такая непутевая… Но ведь ты мужчина! – попыталась его обнять, но он оттолкнул меня.

Я разделась, легла на кровать и укрылась одеялом.

Так, не разговаривая, мы просидели в номере до ужина. В семь он оделся и ушел.

Я умылась и привела себя в порядок. Надела черное платье, вставила в волосы черную розу. Положила в сумочку пачку кубинских мини-сигар, купленную еще в Гаване, и вышла из номера.

Зашла в ресторан. Аппетита не было. Выпила бокал шампанского и отправилась на пляж.

Яркие южные звезды освещали черный океан и безлюдный пляж. Сняла босоножки и отправилась вдоль прибрежной полосы. Песок еще сохранил дневное тепло. Свежий соленый ветер раздувал подол платья, путал пряди волос на голове. Тишина… ни одного человеческого звука, только я и стихия…

Я легла на песок, перед моим взором было лишь черное звездное небо. Не знаю, сколько прошло времени, час или всего несколько минут, я растворилась в этом бесконечном небе.

Вдали увидела приближающийся мужской силуэт. Интуиция подсказывала – это он. Фигура приблизилась и остановилась на расстоянии десяти метров, села на песок. Я встала и направилась в его сторону.

Я не ошиблась…

Подошла и села рядом. Дима смотрел куда-то вдаль за черный горизонт, не обращая на меня внимания.

Я взяла его правую руку и приложила к своим губам. Он повернулся, посмотрел на меня злыми, холодными глазами, в которых я прочла: «Не трогай меня!». Встал и пошел с пляжа.

Достала из сумочки мини-сигару и закурила.

Не говори ничего

Утром Дима проснулся и, естественно, не дожидаясь меня, ушел.

Я неторопливо собралась и отправилась в ресторан. Когда возвращалась с завтрака, встретила его. Он прошел мимо с каменным лицом; был одет в черную рубаху с длинным рукавом, черные брюки, черные туфли (на улице в ранее утро было где-то около тридцати градусов!).

Зашла в номер, надела купальник и отправилась на пляж.

До полудня я гуляла по прибрежной полосе, дегустируя кубинские коктейли. Дима на пляже так и не появился. Я волновалась. Куда он мог пойти в таком наряде?

Льдинки мгновенно тают в коктейле… Когда же его сердце и душа оттает? Сколько еще должно пройти времени?

– Почему такая красавица одна и скучает? – передо мной стоял мужчина лет сорока в забавной ямайской шапочке.

– Я не одна.

– Ну как же? Я пока еще доверяю собственным глазам.

– Просто молодой человек сейчас не рядом.

– Это тот мачо в черном твой молодой человек? Я видел, как он утром выходил из отеля.

– Да, это он.

– Так ты не переживай. Наверно, в таком наряде по кубинкам отправился, – видимо, он посчитал эту шутку уместной и решил меня развеселить.

– Ага, спасибо.

– Правда, присоединяйся лучше к нашей компании. У нас все люди открытые и веселые. Милости просим! Такой красавице не пристало грустить! Ты должна радоваться жизни. Поняла?!

– Да, конечно. Спасибо! Я, пожалуй, пойду, – на разговоры меня совершенно не тянуло, да и не дай Бог, Дима увидит меня общающейся с представителем мужского пола!

– Хорошо, еще увидимся!

Зашла в номер, чтобы переодеться и пойти в ресторан на обед. Дима сидел на балконе, пил пиво.

Я подошла к нему.

– Привет! Ты где был? Я тебя потеряла, беспокоилась…

Он посмотрел на меня все теми же холодными и злыми глазами. Казалось, что был готов разорвать на части.

– Я шел по жаре целый час до банкомата, а он, оказалось, не работает! Потом шел обратно! А у тебя даже не возникло желания предложить мне денег на дорогу! Эгоистка проклятая!

Я стояла, словно немая.

– Ну, что? Нечего сказать, да?! Язык проглотила, что ли? Ты никого не любишь, кроме себя! Все твои слова о так называемой любви – пустая болтовня! – сколько в нем было ненависти, он старался уколоть меня как можно больнее.

– А откуда я могла знать куда ты собрался? Ты же мне не сказал ни слова о своих планах.

– Если бы ты была нормальной и заботливой девушкой, то знала бы! А ты эгоистичная дрянь! Что ты вообще в жизни сделала хорошего и для кого? Ничего и никому! Мне так точно ничего хорошего… только жизнь отравляешь!

Я тайком взяла со столика маникюрные ножницы и забралась под одеяло. Я со всей силой втыкала острие ножниц в левую ладонь. Мне необходимо заглушить душевную боль, боль физическая должна заместить собой боль души.

Дима ходил кругами по комнате, перебирая в голове, что еще сказать, чтобы окончательно добить меня.

– Что ты там делаешь? – он подбежал к кровати и сдернул с меня одеяло. – Идиотка! Отдай немедленно! – он со всей силой сжал запястье, и ножницы выпали на пол, поднял их и отправился с ними в ванную.

Я бросилась за ним следом.

– Обещай, что больше никогда этого не будешь делать.

– Обещаю.

– Тебе надо лечиться. Ты – сумасшедшая!

– Я просто больна тобой…

Он убрал ножницы в косметичку.

– Чтобы я больше этого не видел!

Мы стояли и смотрели друг на друга через зеркало. В одно мгновение наши руки потянулись, чтобы заключить друг друга в объятья.

– Димочка, я не могу без тебя жить!

Он прикрыл мои губы рукой: «Не говори ничего».

Последний день на Кубе

Пришло время покидать мою любимую страну.

Дима еще валялся в постели, а я вышла на балкон. Тяжесть и холод на душе, какое-то нехорошее предчувствие. Проплывающие облака словно подают сигналы: «Смерть близко». Что это?

– Котенок, ты что там стоишь? Что увидела?

– Так, ничего… Просто нехорошо мне и тревожно как-то.

– У тебя что-то болит?

– Нет, все в порядке. А как твое самочувствие сегодня?

– Вроде нормально.

– Я рада, Солнышко, – подошла и присела на край кровати; погладила Диму по голове и поцеловала. – Пойдем на пляж, искупаемся последний раз.

– Иди умывайся, Котенок, я тоже сейчас встану.

– Не забудь выпить альгинат калия, я его уже достала из холодильника, он на столе.

– Хорошо.

Солнце, голубое небо, бескрайний океан, белый песок… Просто сказка! Так не хочется уезжать! Остаться бы здесь… Хотя бы полгода пожить в этом раю. Люди бедные, но счастливые, искренние и простые. Как этого не хватает в моем городе, где каждый сам за себя, сидит в своей каморке, не знает соседей. У меня такое ощущение, что у моего родного города не стало души. Все вокруг настолько меркантильны, все думают исключительно о материальном достатке. А где другие ценности? Кажется, что все они стали незначительны для общества. Куда все мы катимся?! Каждый сам за себя, нет никакого единения! Каждый живет в своем мирке и не думает о ближнем. Хотя так практически везде где я была… Видимо, такое время…

– Вода сегодня чудная, ласковая, как никогда, правда, Димочка?

– Да, но пора собираться. И ты все еще не разобралась с украденным полотенцем.

– Я прочла, что за утраченное полотенце нужно заплатить двадцать долларов на reception. Будем делать checkout, и я заплачу.

– Давай лучше сделаем по-другому. Я сейчас, когда буду сдавать свое полотенце, спрошу про твою ситуацию, а там уже посмотрим, как поступить.

– Хорошо.

Дима договорился с кубинцем, заведующим пляжными полотенцами, что мы заплатим пятнадцать долларов ему на руки, и проблема будет решена.

– Котенок, доставай деньги, я договорился.

– У меня нет с собой… я не брала деньги на пляж. Сейчас схожу до номера.

Дима злобно посмотрел в мою сторону. Так, что я была готова провалиться сквозь землю: «Давай быстрее!».

Сбегала в номер, принесла деньги. Расплатилась. Специально засекла время на часах – прошло ровно пять минут.

– Что так долго? Почему ты так себя ведешь?

– Как «так»?

– Как эгоистка! Почему ты не взяла деньги на пляж? Почему тебя должны все ждать?

Я не хотела больше оправдываться.

– Мне кажется, ты перегибаешь палку. Что случилось страшного? Я не планировала платить сейчас, поэтому логично, что не взяла с собой денег. Почему в таком случае было не заплатить тебе?

– У меня тоже не было денег с собой. И я не обязан за тебя платить, так как уже говорил, что это твоя проблема. Скажи спасибо, что договорился.

– Спасибо! – зашла в номер и сразу прошла в ванную. Это невыносимо! Уже три недели мне читают лекции по поводу моего нескончаемого эгоизма.

Дима постучал в дверь: «Можно войти?».

– Да, открыто.

– Ты обиделась, что ли?

– Я просто устала, что-то у меня нет настроения.

Он провел ладонью по моей щеке и вышел.

Мы собрали вещи и покинули номер. На часах был полдень. Через два часа за нами должен приехать автобус, который заказали накануне. Вечером самолет из Гаваны в Москву.

– Маша, давай оставим вещи в багажной комнате, посидим в баре, а потом пообедаем. У нас еще достаточно времени.

– Хорошо, давай.

Мы зашли в специально отведенную комнату, чтобы оставить багаж.

– Дима, подожди минутку, я достану документы и кошелек из сумки. Не оставлять же их здесь!

Он был недоволен: «Почему ты опять всех заставляешь ждать? Почему нельзя было об этом позаботиться заранее? Сейчас время checkout!».

– Но ведь в настоящее время здесь больше никого нет, кроме нас. Кого я задерживаю?

– Меня, чертова эгоистка!

Он вылетел из комнаты и сел за столик в баре. Я подошла и села рядом. Ссориться не хотелось: «Дима, что тебе заказать?».

– Виски с колой.

Я отправилась к барной стойке, взяла два коктейля.

– Ты вообще ни черта не делала в этой поездке. Совершенно бесполезное существо!

– Я ничего не делала?

– Да, абсолютно. Ты эгоистка и мне с тобой не по пути. Ты не считаешься ни с кем. Вернемся домой, и я тебя больше никогда не хочу видеть.

Слезы не заставили себя долго ждать. Я взяла свой коктейль и отправилась к океану.

У меня больше не было сил. Я просидела полтора часа, уставившись в линию горизонта. Когда стрелки часов показали без четверти два, отправилась в багажную комнату. Проходя мимо ресторана, заметила Дмитрия, завершающего обед.

Через пять минут он тоже подошел в холл. Я оставила свой багаж недалеко от Диминого и отправилась в туалет.

– Где тебя носит?! Наш автобус уехал! – он начал кричать, как только я вышла из дамской комнаты.

Ничего не понимаю… до автобуса еще десять минут.

– Я отсутствовала всего две минуты. Он не мог так просто уехать! Если ты был здесь, то почему не задержал его, в таком случае?

– Я не обязан задерживать автобусы, пока ты по туалетам шляешься. Я тебе не обслуживающий персонал. Я лично сейчас сниму деньги с карты и поеду на такси. Из-за тебя теперь мне придется обналичивать деньги на reception с большой комиссией.

– А как же я?

– А на тебя мне плевать. Можешь здесь оставаться, – развернулся и ушел.

За что мне все это? Я отправила свой вопрос в пустоту, зная, что не получу ответа.

Прошло какое-то время, он вернулся. Вызвал такси и дозвонился до перевозчика, который должен был предоставить автобус и отвезти в аэропорт. Оказывается, никакой автобус не подъезжал к нашему отелю, о нас просто забыли.

Подъехало такси. Я продолжала стоять, не двигаясь.

– Тебя что, пыльным мешком ударили? Тебе нужно особое приглашение? Садись в машину, хватит уже вести себя как идиотка! – от его голоса у меня стоял звон в ушах и разболелась голова.

В такси мы ехали молча.

Когда сели в самолет, он заговорил: «Отдавай мне сто долларов. Я заплатил двести. И ты мне должна быть благодарна за то, что я вытащил нас. На тебя невозможно ни в чем положиться».

Достала сто долларов и передала ему: «Спасибо!».

– Вот, эгоистка! Ты ничего не ценишь. Хочу, чтобы как можно скорее завершился полет, расстаться с тобой навсегда и больше никогда не видеть!

Говорить не было сил, я просто молчала.

Сегодня утром умер дедушка. Облака не зря шептали: «Смерть близко».

Облака не зря шептали «Смерть близко»

Нам всегда кажется, что мы еще успеем… Наивно полагаем, что наши близкие, наши родные, наши друзья всегда будут рядом. Говорим себе: «Что-то сегодня нет настроения, позвоню завтра…». А ведь «завтра» может и не наступить. Мы редко по-настоящему ценим то, что у нас есть… людей, которые нас окружают, которые нас любят…

Не могу спать. Ложусь каждый день в три ночи, потом долго ворочаюсь. Снова встаю с постели, открываю окно и курю. И так каждый день.

Сто раз я повторю себе «забуду»,Но знаю, не забуду никогда.И так хочу поверить в чудо,Ты помнишь, любишь, как тогда…И не могу привыкнуть, что твои родные рукиМеня уже не обнимают по ночам.Я просыпаюсь… страшный сон… немыслимые муки…Не сон… я здесь, одна в своей постели… ты – где-то там…

Только удалось уснуть, приходит сообщение от Дмитрия: «Ты должна мне вернуть сегодня картины из Парижа, воровка!».

«Мне не нужно чужого. Я принесу, как только появится свободное время».

«Нет, ты принесешь сегодня! Иначе ты пожалеешь!».

«У меня умер дедушка, сегодня девятый день».

«Меня это не касается. Картины должны быть у меня сегодня. Нечего было брать чужое».

Я не собиралась забирать эти картины. Дима дал мне их носить в тубусе, когда мы летели домой с Кубы. Он о них не вспомнил, прощаясь, а мне в том состоянии было, естественно, не до них.

«Хорошо, принесу».

Вечером подъехала к его дому, положила картины у двери, позвонила и отошла к лифту. Дождалась, пока он откроет. Увидела его профиль, села в лифт и уехала.

Мы расстаемся навсегда…Твои последние слова…Мы расстаемся навсегда…Разбито сердце… ерунда…Мы расстаемся навсегда…Я просыпаюсь… тошнота…Мы расстаемся навсегда…Обиды… ревность… пустота…Мы расстаемся навсегда…А я скучаю без тебя…Мы расстаемся навсегда…Зачем люблю и жду тебя?!Мы расстаемся навсегда…Навсегда…

Депрессия

Время идет, а мне с каждым днем становится только хуже. Совсем потеряла вкус жизни.

Постоянно заглядываю на страницу Дмитрия «ВКонтакте». Он в активном поиске: «ищу порядочную, добрую и ласковую девушку».

Сделал надпись у себя на стене: «Вернулся из путешествия: Париж—Гавана—Варадеро. Отдых прошел отлично. Единственный минус – неудачная попутчица».

Каждый день вижу на его странице девушек, которые оставляют восторженные комментарии к фотографиям и изъявляют желание стать его спутницей в путешествиях и по жизни. От всего этого становится тошно.

Уже две недели не вылезаю из кабинета психолога. Она заставляет меня сидеть в специальных цветных очках, чтобы избавиться от депрессии, и пить успокоительные таблетки. Если честно, пока мне все это совершенно не помогает. Меня все так же тошнит от жизни… Какая-то черная дыра, и я падаю, падаю, падаю… Погружаюсь все глубже и глубже в пустоту.

– Маша, может, все-таки, изменишь свой гардероб? Сколько можно каждый день ходить в черном!

– Мне все равно.

– Надо стараться.

– Хорошо, завтра прикреплю на черную жилетку красный цветок.

– Ну вот, уже хоть что-то…

Я сижу отстраненно, в своих мыслях…

Мне кажется, что в данном случае уже не могут помочь рекомендации типа шопинга или сделать для себя что-то приятное, чтобы поднять настроение; сходить куда-нибудь с друзьями, чтобы развеяться. Это все не помогает. Я не хочу ни с кем общаться, не хочу встречаться с друзьями, не хочу изображать улыбку на лице, и не могу выдавливать из себя радость по поводу того, какой сегодня замечательный солнечный день. Не могу и все, у меня нет на это сил!

– Скажи мне, ты считаешь допустимым физическое насилие со стороны мужчины, когда он позволяет себе избивать женщину? Ты бы стала терпеть, если бы тебя ударили?

– Нет, мне кажется, это недопустимо. Но я никогда не была в такой ситуации и не могу ответить объективно.

– В нашем мире много женщин, которые терпят насилие. Не бросают мужа, потому что считают: «бьет – значит любит», и прощают все.

– Да, наверно.

– А почему, в таком случае, ты допускаешь насилие? Он тебя оскорбляет, унижает, а ты все это продолжаешь терпеть! Почему? Ведь порой психологическое насилие намного страшнее физического. Синяк прошел и все. А душевные раны заживают намного сложнее и дольше.

– Я не знаю. Наверно, считаю, что заслужила все это.

– Чем?

– Многим.

В кабинете психолога

– Доброе утро, если оно доброе! – я прошла через кабинет и опустилась в знакомое кресло.

– Доброе! С цветком гораздо лучше. Маша, я много думала… Не могу, конечно, давать стопроцентное заключение, не пообщавшись с твоим бывшим молодым человеком, но из твоего рассказа напрашивается вывод, что у него маниакально-депрессивный психоз.

Послушай, я тебе сейчас зачитаю: «Маниакально-депрессивный психоз – заболевание, протекающее в форме депрессивных и маниакальных фаз (приступов), в промежутках между которыми больной практически здоров. Другими словами, из приступа больной выходит без изменений личностных особенностей, с полным исчезновением всей психопатологической симптоматики.

Заболевание проявляется в виде депрессивных и маниакальных фаз, причем депрессивные отмечаются в несколько раз чаще, чем маниакальные. Депрессивное состояние определяется подавленным настроением, заторможенностью мыслительных и двигательных процессов. Больные жалуются на тоску (гнетущее чувство безысходности, душевную боль, щемящее чувство в области сердца, в эпигастрии – под ложечкой), безразличие к близким, ко всему тому, что раньше доставляло удовольствие. Больные заторможены, иногда обездвижены, сидят в одной позе или лежат в постели. Выражение лица скорбное, печальное. На вопросы отвечают односложно, с задержкой. Будущее кажется бесперспективным, жизнь – не имеющей смысла. Прошлое рассматривается только с точки зрения неудач и ошибок.

Больные чаще говорят о своей никчемности, ненужности, несостоятельности, сами себя унижают, недооценивают. В таком состоянии могут возникать мысли о самоубийстве, которые нередко претворяются в жизнь. Кроме того, у больных исчезает аппетит, пища кажется безвкусной, поэтому теряют в весе, иногда значительно. При неглубокой депрессии отмечаются суточные колебания настроения: самочувствие хуже с утра (просыпаются рано с чувством тоски и тревоги, бездеятельны, безразличны), к вечеру несколько повышается настроение, активность. С возрастом в клинической картине депрессии все большее место занимает тревога (немотивированное беспокойство, предчувствие, что «что-то должно случиться», «внутреннее волнение»). Маниакальное состояние выражается в повышенном, приподнятом настроении, чрезмерно активной деятельности. Больные находятся в превосходном расположении духа, ощущают необычайную бодрость, прилив сил. Нередко открывают у себя незаурядные способности, выдают себя за актера, поэта, писателя. Иногда покидают свою работу с целью заняться творчеством или просто сменить профессию. У больных прекрасный аппетит, однако, они могут худеть, так как слишком много расходуют энергии. Сон непродолжительный (три-четыре часа), но этого им достаточно. В тех случаях, если маниакальный синдром не очень выражен, говорят о гипоманиакальном состоянии. В гипомании больные бывают чрезвычайно продуктивны, так как нет еще повышенной отвлекаемости, расторможенности. Работоспособность хорошая, память прекрасная, настроение великолепное, никаких проблем – в таком состоянии человек готов свернуть горы. Люди творческого труда – композиторы, художники, поэты, ученые, будучи в подобном состоянии, создают шедевры в искусстве и выдающиеся труды в науке. Но, к сожалению, грань между гипоманиакальным и маниакальным состоянием очень нечеткая и переступить ее легко, а за этой гранью – уже тяжелое болезненное состояние».