Иллюзия свободы

– Нееет… пока.

– Вооот! А о супружнице своей как отзывается?

– О Кате? – задумалась Настя. – Сказал однажды, что, если б заседал в синодской комиссии, то обязательно бы ее канонизировал. Потому как она – святая.

– Что и требовалось доказать! – втерла Алька окурок в серебряную пепельницу. – Жена, дочка и теща – святое семейство, а ты – черт-те кто и сбоку бантик. Пройдет еще лет пять, ты и папикам уже не будешь нужна – зубастые и наглые подрастают. Им по барабану, сколько лет деду – у них в глазах счетчик щелкает. Твое «люблю – жить не могу» юной поросли не ведомо. Там – четкая жизненная стратегия: квартира-машина-дача, раздел имущества, алименты. Лучше, конечно, вдовство.

– И что мне делать?

– Ставить вопрос чемоданом: или – или.

– А если он выберет не меня? – задрожали губы у девушки. – Однажды я это уже проходила.

– Се ля ви! Спасибо этому дому, идем к другому.

Настя нервно теребила сережку – расстаться с Денисом она была не готова.

– Не дрейфь, подруга! Правильно брошенный любовник возвращается, как бумеранг, – сверкнула Алька своими зелеными глазами. – Но остается при этом уже на твоих условиях.

– А если я зависну в одиночестве, как муха в глицерине?

– В положении «одиночки» тоже есть масса плюсов. Можно: тусоваться с любым понравившимся самцом; разгуливать по квартире в неглиже, бигуди, грязевой маске; не стоять часами у плиты, гладильной доски и прочих хозяйственных агрегатов; устраивать дома девичники; ни перед кем не отчитываться за время, проведенное вне дома и деньги, потраченные на себя, любимую.

Это тебе говорит не какая-то тетя Мотя, а специалист по выстраиванию межличностных отношений.

– Так я, на минуточку, – твоя коллега, – хихикнула Настя.

– Учились все, да не все выучились. Это, во-первых. А, во-вторых, мой жизненный опыт на 10 лет длиннее твоего. То, что ты недавно постигла, я уже успела забыть. В общем, выдвигай папику ультиматум: или живете вместе, или расстаетесь.

5

Вспомнив новогоднее наставление подруги, Настя напряглась. Она знала, каким жестким иногда бывает Смирнов, и как он относится к ультиматумам. Может статься, Дэн отреагирует совсем не так, как ей хотелось бы. И как тогда без него жить?

От жалости к себе девушка всхлипнула. Денис оторвал взгляд от дороги и вопросительно посмотрел ей в глаза.

– Что стряслось, малыш?

– Да нашло что-то, – размазала она слезу по щеке. – Мне вдруг показалось, что это – наше с тобой последнее совместное путешествие.

– Вот те здрасьте! – приобнял Смирнов девушку. – Если форс-мажор не помешает, в мае дернем в Таиланд. Наши с тобой путешествия только начинаются.

– Ты это серьезно?

– Клянусь! Ныне и присно, и во веки веков.

Глаза Насти засветились счастьем. Заявление Дениса она истолковала как гарантию перехода их отношений в русло стабильности.

Дорога резко пошла под горку. Машина с легкостью покатилась вниз. Девушка взвизгнула от удовольствия. Спустя пару минут парочка заметила, что встречные машины мигают им дальним светом.

– Дэнчик, отчего они иллюминируют? Здороваются, что ли?

– Предупреждают о какой-то опасности. Не иначе, у работников ГИБДД сегодня операция «перехват» – надо срочно перехватить денег до зарплаты, – и тут же сбросил скорость.

– А разве сейчас, после всех своих реформ, они взятки берут?

– Добрая половина берет. А злая еще и права отбирает.

Вскоре, и в самом деле, у криво вкопанного щита с надписью: «Продукты. Напитки. Похоронные венки – 500 метров» они увидели двух мужчин в форме дорожной полиции. Стражи порядка явно скучали, опершись на капот служебного автомобиля. Увидев новенькую иномарку, один из них поднял вверх жезл на вытянутой руке.

– М-да, – вздохнул Смирнов, останавливаясь. – Садясь за руль трезвым, ты лезешь в карман государства.

Блюстители порядка с места не сдвинулись. Видать, привыкли, что деньги им подносят на блюдечке с голубой каемочкой. Вытянув из кармана бумажник, Денис двинулся на разбор своего «полета». Отсутствовал минут двадцать.

– Ну, что там за возня была? Я уже извелась вся, – проныла Настя, когда он вернулся.

– За превышение скорости на шестнадцать кэмэ потребовали пять косых. Причем, немедленно, иначе поставят авто на штрафную стоянку.

– Заплатил?

– Щаааз, – ухмыльнулся мужчина. – Подозрительно долго тянули с составлением протокола, но, получив две штуки, неприлично быстро о нем забыли.

«Через пятьсот метров – поворот налево, после перекрестка – два километра прямо», – сообщил мелодичный женский голос навигатора.

За поворотом метрах в двадцати замаячили силуэты двух девушек, одетых совершенно не по погоде: в короткие меховые курточки, куцые юбчонки, тонкие колготки.

– Дэн, давай подбросим девок. Околели ведь совсем, – пожалела их Настя.

– Ну, ты даешь! – засмеялся Смирнов, дивясь наивности любимой. – Барышни – на работе.

Глаза девушки округлились.

– На какой еще работе? Мы же – в чистом поле.

– Мы – на трассе. А это – сотрудницы фирмы «Сосулька».

– Проститутки? Да ладно тебе! – махнула рукой Настя. – Они где-то праздновали, хлебнули лишку, теперь домой добираются.

– Да чтоб мне стать для голубей мишенью! – перекрестился Денис, тормозя рядом с девицами.

Те тут же перестали стучать зубами, натянув на аляповато накрашенные губы кокетливые улыбки. Придерживая рукой кукольный парик, «рыженькая» наклонилась к открывшемуся со стороны пассажирки окошку. Увидев Настю, помрачнела. Наличие в салоне лиц женского пола нарушало привычный рабочий сценарий.

– Работаем? – поинтересовался Смирнов у девушки.

– Работаем, – ответила та без особого энтузиазма.

– А как насчет выезда на дом?

– Неееее! – передернула плечами жрица любви. – Мы работаем только на этом месте.

– Жаль. Видно, сегодня не мой день, – включил Дэн зажигание. – Ну, удачи вам!

Настя сидела как на иголках. Лицо ее было пунцовым, уши горели, на лбу выступили капельки пота. То, как запросто общался Смирнов с проституткой, свидетельствовало об опыте получения им платных сексуальных услуг. Девушка понимала: он не сегодня родился и успел повидать всякое, но ревность бесцеремонно вонзала в ее душу свое жало. Анастасия не могла отделаться от мысли, что в момент их ссоры Денис может легко удовлетворить свои потребности с профессионалкой.

Прочитав мысли любимой, мужчина произнес:

– Кто-то из великих сказал однажды: «Проститутки так же неизбежны, как канализации и свалки. Они поддерживают порядок и спокойствие в обществе». Если задуматься, то все мы, так или иначе, платим за секс. Путанки хотя бы сразу называют цену.

Обида прочертила меж бровей девушки горестную складку. Последняя реплика Дэна была, по меньшей мере, некорректной. По всему выходило, что она, Настя, та же подстилка, только ручной работы. А ведь Алька говорила, что поездка эта расставит все по своим местам. Кажется, процесс пошел.

Подавленного состояния подруги Денис не заметил – продолжал балагурить на тему проституции. Лекцию Смирнова прервал рингтон его мобильника: «Здравствуй, Барин! Теща на проводе!».

Денис выдохнул и нажал на зеленую кнопку.

– Физкульт-привет, Динька! Ты сейчас где? – донеслось из наушника.

– В Караганде, Петровна, где ж еще…

– Не груби старшим, накажу.

– Как, если не секрет?

– Вычеркну из завещания, – пригрозила та. – Не киллерам же тебя заказывать.

– Да с вас станется. Как говорится в анекдоте: «К нам по выходным захаживает теща. Международного масштаба в этом событии, конечно, нет, но элементы терроризма присутствуют».

– Засранец ты неблагодарный! – залилась хриплым смехом Галина Петровна. – Ну, ничего. Мои внуки за меня отомстят. Особенно такие, как твоя наследница…

– Что опять? – напрягся Денис, изрядно уставший от фортелей дочери.

– Да забегала сегодня ко мне в офис. Деньги канючила на школу фотомоделей. Вцепилась, как репей в собачью задницу: «Дай и все!». Певицей быть она уже не хочет. Мечтает красоваться на подиумах да на обложках гламурных журналов.

– Ну, и…

– Разъяснила ей, что на фотомодель она не тянет, только на фоторобот. – Денис прыснул от смеха. – Нет, правда, иссохла девка до состояния воблы. У меня на складе мешок сахара весит больше, а Витка – мешок бракованный, с недосыпом в два кило. И в кого она у нас такая дистрофичная? Может, у нее глисты завелись, все время ведь ногти грызет? Надо ей клизмы делать с теплым молоком и чесночком.

– Не чудите, Петровна, – продолжал хохотать Смирнов. – Лучше скажите, чем визит закончился.

– Да тем, чем и всегда, – зевнула теща и тут же рявкнула на кого-то: «Ты че торчишь тут, как забытая клизма? Стекла помой! Замызганы так, что ценников не видно! И пересчитай коробки с просроченным зефиром, пока я в ярость не впала!».

– Так о чем мы, зятек, толковали? – вернулась она к прерванной беседе. – Ну да, о Вичке. Так вот, выла твоя дочь, как потерпевшая, билась в истерике, орала, что все мы ее уже достали. Завершилась гастроль угрозой: «Возьму и повешусь!».

От страха у Дениса аж руки вспотели.

– Ну а вы… что вы?.. – просипел он совсем чужим голосом.

– Я-то? Посоветовала ей брать только пеньковую веревку, так как синтетическая сильно растягивается. И намыливать ее детским мылом, поскольку от щелочного шея сильно зудит. Довела до сведения будущей мисс Мира, что у висельников вываливается язык, синеет и раздувается лицо. Поэтому на похоронах, куда придут все ее одноклассники со своими смартфонами, выглядеть она будет, как кикимора болотная… Такую и в Социальные сети выставят.

Денис тяжело вздохнул. Ему было стыдно за поведение дочери, но жесткие меры по отношению к ней он так ни разу и не применил.

– Нет бы, книжечку умную почитать, сканворд разгадать, – хрустнула Петровна яблоком, – так оно, умишком скорбное, сутками в каком-то дерьме чатится. Весь словарный запас состоит из четырех слов: «Вау!», «Упс!», «Йес!» и «Фак!». Что с ущербной взять, кроме анализа?

Смирнов молчал, не решаясь в присутствии Насти комментировать услышанное. Догадываясь об этом, Галина Петровна намеренно устраивала подобные провокации. Для профилактики. Дабы любовница понимала, что находится на нелегальном положении. Что последнее никогда не изменится, потому как у Дениса – проблемный ребенок, больная жена и скандальная теща.

– Я чего звоню-то, – прорезал тишину голос Петровны. – Ты там в оба смотри. Не оставляй в авто ценные вещи. На сигналы водителей, показывающих на якобы спустившее у тебя колесо, не останавливайся. Машину без присмотра не оставляй – дворники сопрут. На заправках следи, чтоб не сняли с карточки лишнее. Да, и «Ролекс» свой, пока едешь, надень на правую руку. Босота же на трассе рассуждает как? Рассекаешь на «Ауди», значит, и часы имеешь нехилые. Один на моцике, объезжая тебя, прижимает зеркало к корпусу машины. Ты выставляешь клешню в окно, чтоб его поправить, и тут напарник урки, проезжая мимо, срывает твои котлы. Обидно? Еще как! Часики-то теща любимая подарила.

Настя фыркнула, демонстрируя Денису свое раздражение. Галина Петровна зафиксировала звук и, удовлетворенно крякнув, сделала «контрольный выстрел»:

– Надеюсь, изделие номер два2 в «командировку» прихватить не забыл? СПИД, он не спит!

Смирнов аж поперхнулся от возмущения.

– Что за гнусные намеки?!

– Не кипятись, сынок. Девок, вешающихся на женатых мужиков, нынче пруд пруди. Так и зыркают, на передок слабые, под кого подлечь.

Глаза Насти мгновенно округлились.

– Она что… в курсе наших отношений? – едва слышно прошептала девушка.

– Хэ зэ3, – сдвинул он плечами.

Насладившись возникшей паузой, Петровна продолжила:

– Ну, счастливого пути! Береги себя. На красоток за рулем не засматривайся. Не хочу тебе носить ни передачи в тюрьму, ни цветы на могилу.

– И вам не болеть, тещенька, – выдавил из себя Денис.

– Не тещенька, а мама, – поправила его Петровна. – Уж сколько лет бьюсь с тобой за эту поправку, а ты все упираешься.

– Да я припомнить не могу: когда это вы меня родили…

– Не родила, Динька, – усыновила. Ага! – совершенно неприлично заржала женщина. – Я тебя усыновила, а ты меня уматерил, га-га-га-га…

Смирнов поморщился, припоминая это усыновление.

6

Денис встречался с Катей уже полгода. Любовью назвать свои отношения с ней он не мог. На данном отрезке жизни девушка его просто устраивала. Она не давила ему на мозги, не обременяла просьбами, не навязывала своего общения. Если он не отзывался неделю-другую, Катя его не разыскивала. При встрече не интересовалась, где он был и чем занимался. Никогда не ревновала. Потому после интрижек с другими девицами Смирнов всегда возвращался к ней.

Измотанный капризами сокурсниц, постель с которыми следовало заслужить подношениями, с необремененной комплексами Катей он просто отдыхал. Не столько душой, сколько телом. К сексу девушка была «всегда готова». Причем, там, где прозвучала заявка – на природе, в лифте, на крыше, в телефонной будке…

Доступность и безотказность Кати, отсутствие у нее чувства собственного достоинства не позволяли Денису рассматривать ее кандидатуру в качестве будущей супруги. Но с ролью девушки по вызову она справлялась, как нельзя лучше. К тому же, на нее не нужно было тратиться. Катя сама оплачивала культурную и гастрономическую программы, что для Смирнова в его финансовой ситуации было немаловажно.

Летом Денис с однокашниками проходил практику на местном авиазаводе. Серьезных поручений им не давали. Ребята слонялись по цехам в роли «старших куда пошлют». Посылали, как правило, «на три веселых буквы». И, спросив для проформы: «Вам помочь или не мешать?», студенты неслись в дальний ангар. Прятались за растяжкой с лозунгом: «План – закон! Выполнение – долг! Перевыполнение – честь! Качество – совесть!» и пили там разведенный спирт с механиком дядей Кондратом.

Именно от него под большим секретом Дэн узнал о подпольном бизнесе, который без пяти минут пенсионер развернул перед уходом на заслуженный отдых. Кондрат потихоньку таскал с завода жидкость с радиоактивными добавками. Выносил ее в герметичном термосе. Дома разводил, разливал в литровые пластиковые бутылки и продавал дачникам. Прозрачная, не отличимая от воды жидкость, обладала убийственным для колорадских жуков свойством. Как только огород окропляли этой дрянью, вся нечисть тут же эмигрировала на соседние участки, и хозяева последних вынуждены были идти на поклон к Кондрату: «Спаси, кормилец, картоха пропадает!».

К дому механика-алкаша народная тропа не зарастала, так как почти все дачники выращивали на своем «дураковом поле» овощи на продажу. Ни Кондрата, ни потребителей его зелья не смущал факт реализации продуктов, загрязненных радиацией. Никто из них не считал свои действия преступлением. Главное – прибыль.

Подпольный бизнес помог Кондрату накопить на автомобиль, но приобрести «железного коня» он не успел – помер от злоупотребления техническим спиртом.

Денис долго колебался: подхватить упавшее из рук алкаша знамя или воздержаться? Жадность победила. В конце концов, практика скоро закончится, и повторно подобный шанс вряд ли уже представится. Парень прикинул, что за оставшееся время он успеет наносить этой гадости не только на джинсы и дубленку себе, но и на импортные сапоги матери. На следующий день Смирнов явился на практику с бутербродами и маленьким пол-литровым термосом с чаем. В конце смены появлялся на проходной мокрый, как мышь. От страха стучали зубы, подкашивались ноги, сердце колотилось где-то в районе горла. Парень нервно вперился в затянутое пленкой объявление: «Предъявляйте пропуск в развернутом виде!», но взгляд предательски сползал вниз, к авоське, в которой сиротливо болтался термос с украденной отравой.

Волновался он напрасно. Охранники на него даже внимания не обратили, как, впрочем, и на остальной студенческий планктон. Что может вынести с территории завода практикант, которому, кроме метлы, ничего не доверяют? Как поется в частушке: «Неси с работы каждый гвоздь, ты здесь хозяин, а не гость!». Вот вам и режимное предприятие.

К концу практики у Смирнова набралось двадцать литров отравы. Разбавляют ее обычно наполовину. Стало быть, готового продукта – литров сорок. Если развести пожиже, то и все пятьдесят. Целое состояние! Денис разлил химикат в литровые пластиковые бутылки и стал искать покупателей.

Стоило парню появиться в дачном кооперативе в роли родственника покойного Кондрата, к нему тут же выстроилась очередь. За первый заход ушло пятнадцать «бомб», и Смирнов стал счастливым обладателем расшитых узорами ковбойских сапог и джинсов фирмы «Ли». Осталось и на «банкет», устроенный Дэном в честь удачного дебюта. Истинный повод он, конечно, не обнародовал, объявив таковым обмывку покупок.

Закупив дешевой снеди и недорогого пойла, парень, взял у Кати видак с кассетами и позвал в гости сокурсников.

Гуляли до утра: ели-пили, пели-танцевали. Ближе к ночи стали смотреть «Молодого тигра». Парни буквально прилипли к экрану. Девицы же изнывали от изобилия приемов боевых искусств, демонстрируемых Джеки Чаном. Катя та вообще выползла из-за стола и пошла на веранду. От «Молодого тигра» ее уже тошнило. Иное дело, «Греческая смоковница», которую она могла смотреть до бесконечности. Но Денис почему-то выбрал именно эту двухчасовую кассету.

Когда фильм закончился, компания обнаружила отсутствие девушки.

– Кэт, сеанс окончен, можешь возвращаться, – крикнул Смирнов в открытую дверь.

В ответ – тишина. Неужели обиделась и ушла по-английски? Подобного за ней раньше не наблюдалось. Денис поднялся и нетрезвой походкой двинул искать подругу. Ни в кухне, ни в ванной, ни в спальне Кати не было. Значит, смылась. Ну, флаг ей в руки, барабан на шею!

В три ночи уселись «пить на посошок». В четыре утра закончили. Общаговских Денис оставил на ночевку, местные решили топать до центра пешком. В прихожей вдруг что-то стукнуло, раздался девичий визг. «Кто-то „поцеловал“ дверной косяк», – решил Смирнов, направляясь на звук.

На веранде он увидел странную картину: испуганно переглядываясь, компания городских стояла кружком над… распластавшейся на полу Катей. «Глюки! – подумал он. – Допился до зеленых чертей». Помотал головой, протер глаза – видение не исчезло.

Это, и в самом деле, была Катя, о тело которой споткнулись выходившие из дому ребята. Денис бросился к девушке. Пульс не прощупывался, дыхание отсутствовало, но при поднятии века зрачок среагировал на свет. Жива! Но почему она без сознания? Что с ней стряслось?

Хмель мгновенно улетучился. Смирнов бросился звонить в неотложку, потом вместе с Катей мчался на «Скорой» в больницу, затем сидел под дверью реанимационного отделения, моля о чуде Господа, в которого никогда не верил.

В восемь утра мимо него пронеслась упитанная дама в развевающемся, как флаг, белом халате. Последний был накинут на мощные плечи, обтянутые прозрачной ядовито-лимонной кофточкой. На женщине была не по возрасту короткая джинсовая юбка с красными. Ее необъятный бюст колыхался из стороны в сторону, парик на голове подпрыгивал, огромные серьги-кольца позвякивали в такт шагам.

Дама, которую Смирнов мысленно окрестил Светофором, по-хозяйски заколотила кулаком в дверь с табличкой: «Посторонним вход воспрещен!». Затем еще раз, уже ногой. В проеме показалась голова напуганной шумом медсестрички. «Сюда нельзя!» – замахала руками девушка. Но посетительница смела ее со своего пути одним движением бедра.

Вскоре женщина появилась в коридоре вместе с заведующим отделением.

– Не паникуйте, Галина Петровна, – увещевал ее доктор. – Мы делаем все возможное.

– А нужно сделать невозможное. Моя благодарность вам будет беспредельной. А пока… вот. – И дама-Светофор опустила в его карман какой-то конверт.

Заведующий замотал головой.

– Что вы, право! У нас в стране – бесплатное медицинское обслуживание!

– Лечиться даром – даром лечиться, – не отступала Галина Петровна. – Это – на нужды вашего отделения. Добровольное пожертвование.

– Тогда спасибо. Проведем его по графе «шефская помощь», – ощупал конверт реаниматор, прикидывая размер внеплановой премии. – Как только девочка выйдет из комы, я сразу вам позвоню.

Женщина упала на соседний со Смирновым стул, обдав его волной дорогих, крепко бьющих в нос духов. Отдышавшись, высморкалась в рукав белого халата, стянула с головы пепельный парик, стала им обмахиваться. Под париком оказались вполне приличные ярко-рыжие волосы, куда более симпатичные, чем искусственная кукольная прическа.

– Закурить есть? – хрипло спросила дама-Светофор, не глядя на парня.

Денис утвердительно кивнул.

– Тогда пошли на воздух!

В больничном сквере она нервно закурила, стряхивая пепел себе на колени.

– Стало быть, ты и есть тот самый Дэн, который трахает мою Катьку? – с рабоче-крестьянской прямотой поинтересовалась женщина.

Подавившись дымом, Смирнов долго прокашливался.

– Ну… это… мы… в смысле…

– Ты раком за камень не уползай. Отвечай на поставленный вопрос.

– В общем… да.

– А в частности? Чем девку траванул? Айболиты говорят, сильная интоксикация. Что она у тебя жрала?

– Да почти ничего, – напряг память Денис. – На столе были: картошка с говяжьей тушенкой, соленые огурцы, квашеная капуста, чайная колбаса, бутерброды с салом, плавленые сырки, салат из свеклы и моркови, конфеты «Банановый аромат», ванильные пряники… Катя жаловалась на отсутствие аппетита…

– Не мудрено, – фыркнула завмаг. – Это наш кот даже нюхать не станет, хоть и не бог весть какой аристократ. А пили что?

– Ребята – «Солнцедар», девчонки – «Фетяску». Катя почти не пила. Она с самого начала чувствовала себя неважно, не в духе была. Даже фильм вместе с нами смотреть отказалась – ушла на воздух.

Галина Петровна задумчиво постукивала по скамейке массивными перстнями, унизывающими ее толстые короткие пальчики.

– На воздух, значит? А остальные как себя чувствуют?

– Да, вроде… А вон они! Сюда идут, – обрадовался Денис группе поддержки и, засунув в рот пальцы, пронзительно свистнул.

Услышав сигнал, компания сменила курс. Галина Петровна подняла на молодежь покрасневшие от слез глаза:

– Ну, здравствуйте, ребятки. Рассказывайте, как попировали.

Перебивая друг друга, девчонки по минутам восстановили картину вчерашней пьянки. Ребята поддакивали, кивая головами. Изрядно перебрав, вторую часть гулянки они уже помнили слабо.

Согласно их показаниям, Катя слегка поковыряла салат, затем стала хрустеть солеными поджаристыми гренками. Сославшись на головную боль, спиртного не пила совсем. Из-за стола ушла в самом начале фильма.

– Странно, – озвучила свои мысли Галина Петровна. – Вся компашка жива-здорова. Никто даже не проблевался, даром, что выжрали канистру помойного пойла. А Катька, выходит, от жареного хлеба скопытилась.

– Странно, – согласились ребята и, обсуждая версии происшедшего, двинули в кафешку по кличке «Опохмелка».

Смирнов же побрел домой отсыпаться. Последние два часа он уже сидел, «воткнув спички между век» и чувствовал, что вот-вот отключится. Слава богу, сегодня – воскресенье.

У калитки парня дожидалась тетка в цветастом платке, байковом спортивном костюме и молодежных пластиковых «мыльницах» на босу ногу.

– Я, милок, за опрыскивателем. Третий раз захожу, а тебя все нету.

Денис удивленно посмотрел на визитершу.

– За опрыскивателем, – повторила тетка, заискивающе улыбаясь. – Мы через Потапыча договаривались. Я – Варвара из Кизяковки, сваха его.

Ну да, как же он запамятовал! Еще вчера ведь приготовил «жукотрав» и поставил его на… Да вот же она, бутылка, – на окошке веранды.

– А чёй-то оно открытое? – спросила клиентка опасливо. – Небось, вся сила ейная уже выветрилась, а деньги-то немалые…

И правда: бутылка была открытой, крышечка валялась на полу. И наливал он под самое горлышко, а сейчас пальца на три не хватало. Видно, и впрямь испарилось.

– Дык я и говорю, – напирала Варвара, крутя в руках пластиковую тару с наклейкой «Лимонад сильногазированный», – может, скостишь троячок?

– Лады, – буркнул Денис раздраженно. У него не было сил торговаться. Сейчас он хотел только одного – поскорее бухнуться в постель.

Спал парень недолго. Вернее, совсем не спал – лежал с закрытыми глазами. Как заевшая пластинка, в мозгу крутились слова кизяковской свахи: «А чёй-то оно открытое?», «А чёй-то оно открытое?», «А чёй-то оно открытое?»…

И тут какая-то дьявольская сила пружиной подбросила Дениса вверх. «Да это ж Катька отраву надпила, перепутав ее с лимонадом!» – молнией пронеслось в мозгу.

Лоб Дэна покрылся испариной, руки задрожали, в глазах потемнело. Ждет его казенный дом, тут и к гадалке ходить не надо. И срок накрутят немалый: за Катьку, за кражу с завода, за спекуляцию… До кучи докинут всех тех, кто траванулся купленными на рынке овощами… Мама родная!