Дым вчерашних костров

– Дадите выстрелить парочку раз… мастер?

– Хорошо. На обратном пути. Не хочется сейчас нарушать тишину.

Они остановились на берегу заводи, где развесистые кусты ивы подобрались вплотную к воде. Хотя день был и не жаркий, девушка сказала, обращаясь даже не к Эрвину, а просто в пространство:

– Хочется погрузиться в воду.

– Ну погрузись. Я отойду туда, встану по ту сторону кустов.

– Это кто же это так дерево поломал? – девушка указывала куда-то вперёд. Подойдя ближе, Эрвин увидел неподалёку лиственное дерево, которое было толщиною, пожалуй, в половину аршина, ствол которого был переломлен на высоте примерно полутора человеческих ростов. Крона дерева лежала на кустах с другой стороны.

– Не то, что все дерево упало, ветром с корнем выворотило, а пополам сломало! – пояснила Николь.

Они пошли к этому дереву. Ручей здесь, миновав заводь с бочагом, круто поворачивал влево, Эрвину и Николь предстояло пройти несколько саженей по глинистой, лишенной растительности полоске берега. Вдруг они встали, как прикованные.

На земле, в двух шагах от воды, отпечатался чей-то здоровенный след. Это не был след ноги в обуви, нет – это был след лапы с длинными, чуть растопыренными пальцами. Но самое примечательное – это то, что след достигал почти аршина в длину и половины такового в ширину. При этом он на соответственную глубину был вдавлен в глину – не менее, чем на дюйм.

– Это что такое? Кто прошел? – в недоумении задал Эрвин риторический вопрос.

– Это – след, да? – пробормотала Николь.

– Похоже на него.

Они прошли еще немного вперед, оглядываясь по сторонам, и саженях в четырёх обнаружили еще один след – такой же по размеру и форме, но менее вдавленный в землю, поскольку находился он уже на более упругом, нежели глина, дёрне. Далее они увидели пролом в ряду ивняка: смятый куст, сломанные ветки.

– Кто-то прошел, – уже утвердительно сказал Эрвин. – Что, не расхотелось купаться?

Но тут Николь упрямо заявила:

– Нет! Кто бы здесь не проходил – он давно уже ушёл! Если вы, мастер, подождёте вот там, я зайду в воду хотя бы по пояс.

Эрвин сел на траву. Когда Николь зашла за иву и стала там раздеваться, он достал револьвер, выдвинул в сторону барабан, убедился, что патроны вставлены во все ячейки, и задвинул его обратно. Конечно, не подходящее оружие против кого-то по-настоящему большого, но… всё же лучше, чем совсем ничего. И лекарь пообещал себе, что к следующей вылазке на природу – а хотелось бы, чтобы за этой последовали бы и другие – он купит оружие помощнее. На всякий случай.

– Мастер Эрвин, ты можешь ждать меня здесь, поближе! – позвала Николь. Видимо, девушке все-таки было не по себе, когда она не видела никого рядом. Завязав концы сорочки под грудью, она стояла по пояс в воде. Чуть присев, Николь на некоторое время погрузилась по плечи и прокомментировала, что вода тёплая. В это время в лесу по другую сторону ручья прозвучал громкий треск. Один миг – и помощница Эрвина, подняв фонтан брызг, выскочила из заводи и оказалась рядом с ним. Вода ручьями стекала с накидки, которой были обёрнуты ее ноги и туловище и плотно облепившей её фигуру. Шестизарядный «Шквал» моментально оказался у Эрвина в руке. Но звук более не повторялся.

– Вытирайся – замерзнешь! – сказал мужчина девушке минуту спустя.

– А? Нет, не замёрзну… – рассеянно произнесла Николь, озираясь по сторонам, но потом всё же отошла за куст, сняла мокрую накидку и натянула сухую одежду. Какой-то громкий звук снова донесся из леса на другом берегу, но его источник, явно, находился уже значительно дальше.

– Что бы это могло быть?

Не зная ответа, Эрвин и его спутница зашагали в сторону дома.

– Надо бы местных поподробнее порасспрашивать, что тут происходит, кто тут водится, – поделился Эрвин мыслями.

– До деревни добраться? Далеко же до нее.

– До Журы верст пять или шесть будет.

Покуда они ходили, их товарищи в доме выпили еще одну бутылку вина, и теперь встречали их в вяло-благодушном настроении. Веда вообще удалилась полежать в спальню.

– Ну ка-ак, нашли криптиду? – поинтересовалась Карина, вальяжно растянувшаяся на диване. Эрвин с Николь переглянулись. А что? В какой-то степени можно и так сказать.

– Почти. Во всяком случае – следы видели.

Эрвин отвел в сторонку Влада, который был почти что трезвым, изложил ему произошедшее событие и высказал предложение: дойти до охотничьей заимки, еще раз поговорить с охотниками Ефаном и Рихаром, а если они не смогут рассказать ничего полезного – спросить, нет ли у них какого транспорта – лошади с повозкой, например, чтобы съездить в деревню.

– Давай сходим, – согласился Влад.

– Это куда сходим? – подала голос Петра. – Вы что, нас тут одних оставить хотите? Или всем идти, или из вас кто-то пусть останется. Например – Влад.

– А мной? Кто будет заниматься мно-ой? – напомнила о себе пьяненькая Карина.

– Как же именно тобою заниматься? – улыбнулся Эрвин.

– Мне тоже надо уделить внимание. Выгулять меня. Погла-адить. Помять мне спи-инку…

– Веди себя прилично! – одёрнула её Николь.

– А я что? Я разве неприлично?

– Нет. Не очень.

Карина хмыкнула и задумалась. После короткого обмена мнениями решили, что Влад остается в доме с Петрой, Ведой и…

– А я тоже пойду через лес к охотникам! – вдруг заявила Карина.

– Ты уверена? – удивленно спросил Эрвин.

– Да-а-а! А чего мне тут сидеть?

– Ну пойди, проветрись! – напутствовала ее Николь.

Путь до заимки не был ничем примечателен, за исключением того, что Карину то и дело шатало из стороны в сторону, и пару раз она даже наткнулась на деревья, а один раз подвернула ногу и захромала. Эрвин попробовал взять ее на руки. Впрочем, Карина была тяжеловата, чтобы нести ее на руках перед собой, и он взвалил ее на плечо.

– Ну-ну. Сами не упадите, мастер! – предостерегла Николь.

– Обалдеть! Что происходит! – захихикала Карина, болтаясь вниз головой на плече у мужчины. – Меня так наизнанку вывернет! Отпусти меня! Поставь на ноги – я сама пойду!

Эрвин поставил ее. Шагов через пятьдесят девушка присела на землю, спиной прислонившись к стволу дерева.

– Я сейчас, подождите!

Николь стала прохаживаться в отдалении, подозрительно прислушиваясь к шумам и шорохам леса. Правда, деревья росли далеко друг от друга, подлесок был редкий и низкорослый, так что все вокруг просматривалось на большое расстояние. Эрвин присел рядом с Кариной.

– Всё хорошо?

– Всё хорошо! А было бы еще лучше, если бы молодую и красивую девушку кто-нибудь окружил заботой и лаской…

– Карина, мы тебя не бросим! Заботой…

– …то есть, попросту говоря, вступили бы с дамой в интимную связь!

Эрвин поперхнулся на полуслове. Но, в итоге, нашелся, что ответить:

– Но – не здесь же, в лесу, под деревом?!

– Ты прав! Заимка! Мы же идем туда! А-а-а там охотники!

Эрвин помог ей встать, и они продолжили путь. К тому времени, как впереди показалась избушка, Карина притихла, перестав нести всякую ерунду. Их сегодняшние знакомые были на месте. Один колол дрова под деревянным навесом, другой ощипывал птицу.

– А и снова здравствуйте, новые знакомцы! – издалека приметил их Рихар, тот, что высокий. – А впрочем, вот эту даму мы не имели чести видеть!

– Хе. Чести меня видеть… – вполголоса повторила Карина.

– И вам снова удачного дня. Вопрос вот у нас появился, – подходя, начал объяснять Эрвин.

– Появился вопрос – спрашивайте. Возможно, мы на него и ответим.

Рихар поставил топор на землю и приготовился слушать.

– Скажите: тут водится кто-нибудь крупный? Кто мог бы оставить огромные следы. Вот такие! – лекарь руками изобразил – какие именно.

– Это ты сейчас, уважаемый, не преувеличил?

– Ничуть. Гляди.

Эрвин принялся загодя срезанным прутиком рисовать на лишенном травы участке земли контур следа, как он его запомнил.

Оба охотника подошли и с интересом смотрели.

– Ну… Что-то ты нарисовал… – неуверенно протянул Ефан. – Я думал, когда ты спросил про крупного, что имеешь в виду тура, лося или, скажем, медведя. А тут что?

– Тут кто-то двуногий, что ли? – поддержал Рихар. – Как, скажем, прошла бы исполинская обезьяна, как сидит в вольере в зоосаде в Поставе.

– И там еще кусты сломаны были, и даже дерево, во-от на такой высоте ствол переломлен.

Охотники переглянулись.

– Что мы тебе можем сказать? – развел руками Рихар. – Мы не встречали тут ничего подобного. Где это, говоришь?

Эрвин объяснил.

– Надо бы взглянуть.

– Хотя видели мы однажды на озере, на Йоктуле, там, где с обратной стороны берег твёрдый, что кто-то через заросли ивняка проломился, будто тоннель в нём проделал. Мы тоже тогда гадали – кто это?

Ефан еще подумал, усмехнулся и добавил:

– Местные старожилы бы обрадовались и рассказали вам историю про погубленного колдуна. Они любят её… Только уже их никто не слушает, а тут – на тебе…

– Что за история? – требовательно спросила Николь.

– А так… Вам её лучше в деревне расскажут. В Ясноречье, а хоть бы и в Журе. Мы-то так, тоже от них знаем. Да вы на нее много внимания-то не обращайте.

– А вот уже интересно!

– Да ну её к праматери всего зла, да и добра тоже – сказку эту! – эмоционально махнул рукой Рихар. – Кто-то развлечения ради придумал её, да вот времени оно не стоит – повторять!

– Ага! Вы, уважаемые, у себя в городе еще больше историй таких услышите, да и поинтереснее.

Помолчали.

– А как бы нам до Журы добраться? Или до Ясноречья? У вас лошади нету ли, мы бы заплатили? – спросил Эрвин.

– Лошади нету. Повозка вот есть.

Николь посмотрела на охотников пронзительным взглядом. Казалось, она прикидывала: если их обоих запрячь в эту повозку, сколько человек они смогут катить в ней?

– Для чего же вам повозка без лошади?

– Лошадь Сазон забрал. Наш третий товарищ. Он на ей в округ, в Поставу уехал. Должен вернуться не то завтра, не то послезавтра.

– Так не расскажете, что за история с колдуном? – настойчиво напомнила Николь.

– Ты у деревенских поспрашивай. Они хорошо знают. Мы еще попутаем чего.

– Так чего же ты сам её тогда к слову вспомнил?! – удивился Эрвин.

– Так это… Просто на ум пришло. Ты сказал про следы эти – я и подумал… – неуверенно заговорил Ефан.

– Это ему просто к слову пришлось! – подсказал Рихар.

– Да! Это мне именно к слову пришлось!

– Да как же! – вознегодовала Николь. – Почему же именно эта история тебе в голову пришла?!

– Да много тут их – баек всяких! На любой вкус.

– Да вот мы бы и рады в деревню съездить, да не на чем! В условленное время за нами приехать должны. Не пешком же нам столько идти?

– Нешто же вы собрались ради одних только страшилок здешних туда ехать? Вот еще блажь! Оно бы еще ладно, когда у вас там иные дела есть, а так…

– А и пешком дойти не так и далече – не более пяти вёрст, за пару часов дошагать можно. Мы вот ходим. А уж обратно и повозку нанять! – вставил Рихар.

В это время до сей поры молча следившая за разговором Карина фыркнула:

– Что-то вы, ребята, какие-то мутные, а?

– Почему это мы мутные, а, красавица? – обиделся Рихар. – Лучше давай – мы тебе свежий травень заварим?

– Не-ет! – отрицательно помахала Карина указательным пальцем. – Я сюда шла-а-а, и думала: не угостят ли девушку травнем. А теперь – не хочу.

– Ладно, это лишнее, – Эрвин мягко отодвинул Карину назад. – Так ты можешь просто сказать: какая связь между кем-то большим, который через лес ломится, и вашей этой сказкой?

– Это не сказка! – решительно возразил Ефан.

– Это, скорее, придание! И оно не наше! – поддержал его Рихар, и, видимо, почитая вопрос проясненным, отошел к поленнице с дровами.

– Между. Этим. Преданием. Про колдуна. И тем. Кто. Ходит. По лесу! – отчеканила Николь.

Ефан тяжело вздохнул.

– Ну что тебя так заинтересовало? Ну, подумаешь? Эвон какой ерунды люди не пересказывают… Ну, говорят, вскоре после восстания окоёмов, то есть, значит, лет 80 или 85 назад, жил тут один странный человек. Особняком жил, на выселках. И почитали того человека местные жители колдуном. Всё хотели, чтобы он ушел. И как-то он что-то им сделал – тут по-разному всякий рассказывает, что именно… А правда сделал, или это показалось только – теперь уж не узнаешь! И вот тогда собрались местные толпою, пошли – и заперли этого человека в его доме и так сожгли. Делов-то…

Ефан помолчал, подумал, глядя куда-то вдаль, потом продолжил:

– Время-то какое было? Жестокое. Во время восстания окоёмов крови много пролилось в этом воеводстве. И потом, когда порядок наводили, тут не церемонились. Вешали, расстреливали, просто саблями рубили. Ну и этого вот так. А он, как в доме заживо сгорал – кричал оттуда. Страшные проклятия кричал. Что спустя десяток лет поселится в этом краю погибель, что сживет со свету всех тех, кто его сжигал. А народ тут такой, к этаким посулам чувствительный: проклятие мертвеца, что вы – сбудется непременно!

– Отчего же они ему дали такое кричать, а не пристрелили его сразу? – очень рационально подошла к вопросу Николь. – Сжечь можно было потом и труп.

– Какой-то резон был – не меня о том спрашивай! – Ефан развел руками. – Вот и все. Теперь все плохое, что ни приключится вокруг, можно на проклятие это списать.

– А где же это было? – спросил лекарь.

– А мы не знаем! – заверил его охотник. – Нам зачем? Где-то возле Журы.

Эрвин покачал головой.

– А в Журе ружье купить можно?

– Хо. Есть один торговец – он там всего один-единственный, всем торгует. И едой, и спичками, и одеждой – всем. Десять дней назад видел у него два ружья. Верно, есть еще. А что? Поохотиться решил? Ну, коли купишь – расскажем, где тут какой зверь и какая птица водится. На всех хватит.

– Пошли! – сказал Эрвин девушкам, повернулся и пошел прочь.

– Мы сейчас закончим свои дела, и пойдём, поглядим, что там за следы! – заверил его Рихар.

Но не успел лекарь сделать и десяти шагов, как услышал вдали звук приближающейся повозки. Дорога вела к заимке с противоположной от них стороны. Отдыхающие чуть задержались, и через минуту из-за деревьев показалась бричка, запряженная парой лошадей, в которой сидел полный мужчина в тёмно-синем полукафтане с красными отворотами, какие носили служившие в сыске и сельской страже.

Бричка подкатила к избушке, и мужчина неторопливо вылез из нее. Эрвин уже направлялся к нему, девушки – следом за ним.

– Эгей, Рихар и Ефан, как нынче охота? – донеслись до лекаря слова вновь прибывшего.

Они о чем-то заговорили с охотниками, Эрвину не было слышно, покуда он не подошел поближе.

– …что еще может быть?

– …чего вы замечаете… это на дороге, в сторону Межи!

– А как это получилось?

Приехавший мужчина повернул голову к подошедшему Эрвину.

– А это у нас, так я думаю, жители гостевой усадьбы?

– Удачного дня! Оттуда мы.

– Пусть будет приятен ваш отдых. Я – сельский пристав Еремей. Из Ясноречья. Скажи, уважаемый, вы нынче не встречали ли кого-нибудь незнакомого?

– Ты что такое спрашиваешь, сударь Еремей? Все, кого мы здесь встречаем – люди нам незнакомые! – изумился такой постановке вопроса Эрвин. – Что пасечник, что вот, эти уважаемые Ефан и Рихар…

– Да, конечно. Но – кроме них вы кого-нибудь видели здесь?

Эрвин немного подумал.

– Вот приказчик от торговца приезжал, снедь всякую нам привёз. Вскоре после полудня.

– Это от Марона, из Журы?

– Нет, из Ясноречья.

– А, вот как. Хорошо. А он еще куда-то собирался, не знаете?

Эрвин пожал плечами, но тут заговорила Карина:

– Он не говорил нам, но-о-о у него в повозке еще товары какие-то были. Тюки вроде какие-то, что ли! И-и-и… Он что-то сказал про какие-то четыре дуба…

– Ах, «Четыре дуба»? Ну, это так харчевня называется, что стоит отдельно на дороге. Туда он, что ли, поехал… Может быть.

– А что же случилось? – полюбопытствовал Эрвин.

– Да вот, это, значит, мало было того, что пропал житель Тупилай, так теперь сообщили, что торговец из Межи куда-то запропастился…

– Что за Тупилай? – не поняла Николь.

– Ну, это Тюпа и есть – если по-простому! – объяснил Рихар.

– Да, верно. Так теперь сообщили, что лавочник из Межи поехал в Ясноречье на базар – и нет его нигде. Вот – ищем. Он, такое дело, условился с еще двумя мужиками подле Журы, вёрсты за две, где мост, встретиться. Они его ждали – а он не приехал.

Сельский пристав снял с головы синий картуз и вытер лоб платком.

– Так и что?

– Что! Подумали они – может, чего случилось. Например, повозка его сломалась. И поехали искать, в сторону Межи. А до Межи оттуда, не соврать мне вам… десять верст! Сначала – по тракту, да потом еще – в сторону. Доехали до самой Межи. На базар, понятно, уже не попали. А там говорят, что он утром еще выехал. Вот и смекайте – где он?

– Но, Еремей, ты что – думаешь, он сюда как-то заехал? – не понял Ефан.

– Да что ты?! Как бы он? Я просто ищу тех, кто мог что-то увидеть, что, так сказать… Что пролило бы свет! Вдоль всей дороги-то мы уж проехали сегодня! Вот, еще к «Четырем дубам» разве съездить? Может, и приказчика того повстречаю.

– А ты не поедешь ли потом в Журу? – спросил Эрвин.

– Я сейчас мимо нее поеду, а что?

– Может, подвёз бы нас? Надо нам туда попасть.

– А садитесь. Поговорим по дороге.

4

Сначала они ехали молча, но уже через половину версты Эрвин начал аккуратно расспрашивать Еремея о происшествиях. Тот, однако, отвечал, не вдаваясь в глубину событий: то ли и вправду обычный деревенский служака не видел в случившемся ничего выходящего за пределы обычного, то ли не хотел об этом говорить.

– Так мы слышали, пропавшего Тюпу-то нашли?

– Тупилая? Нашли, конечно! Рано или поздно всех находят – как же еще иначе? Только – да, неживого его нашли. Сильно покалеченного.

– И что же говорят – кто его мог так покалечить?

– Вот для этого мы дознание и ведём! Я и Юкон из окружного сыска. Но… пока непонятно.

– А кто мог бы здесь в лесу оставить огромные следы? – спросила любопытная Николь. – Есть ли тут такие большие существа, чтобы у них была во-от такая лапа, и они ломали бы деревья на высоте двух с половиной сажен?

Еремей посмотрел на Николь удивленно, потом веско ответил:

– Таких больших существ я тут не знаю. А оставлять такие следы может единственно одно существо: человек. Да-а-а, злокозненный человек! А кому же еще?

– Злокозненный?

– Да. Тот, который умысел злой имеет и намерение.

– То есть – подстроил это кто-то? Ничего себе… – недоверчиво покачала головой помощница лекаря. – Я, конечно, не знаю, на чей след это было похоже, но… Вот, есть такие исполинские обезьяны…

– До ближайшего зоосада, который в окружном городе, в Поставе, тридцать верст, и уж таких исполинских обезьян там не было никогда, а те, что поменьше, не сбегали оттуда.

– Ну, всё! – печально сказала не протрезвевшая еще Карина. – Сегодня заново будем играть в эту игру – кто с кем в комнате будет. Или ты, сударь Эрвин, или Влад за мною присматривать должны. Дабы меня злая обезьяна не утащила.

– Там только по две кровати, – напомнила ей Николь.

– А обезьянушке-то это совершенно безразлично! Две там кровати, три, или все пять…

– Что ты несёшь?

Между тем пристав замолчал, и некоторое время просто правил лошадьми. Потом начал рассуждать о рыбалке на местных водоёмах.

– А что за озеро Йоктуль? – вдруг всплыло из памяти у Эрвина название. – Там рыба ловится?

– Может, и ловится. Только ее там не ловят. Ближе есть места и удобнее. А там вот только некоторые… – Еремей мотнул головой куда-то назад, очевидно, подразумевая Рихара и Ефана. – Некоторые там охотятся на диких свиней или на косулю. Обмелело оно сильно… Короче, рыбаку делать там нечего.

И пристав продолжил живописать прелести рыбалки на двух ближайших реках и окрестных прудах.

– Так то есть там место безлюдное? – вернулся к заинтересовавшей его теме Эрвин.

– Где? Какое место?

– Вокруг Йоктуля.

– Да что тебе оно далось? Ну, да. По лесу народ за грибами ходит, за ягодами, на охоту, а в тот конец – не особо. Дальше, за Йоктулем, там начинается Большой Йоктульский Рям, который переходит в Грямзинскую болотину.

– Если бы кто-то захотел, скажем, спрятаться – там, значит, подходящее место?

– Это кто же там должен прятаться? Абай-лавочник, что пропал, или разбойники какие? Чего придумываешь?

– Уважаемый Еремей, доводилось ли тебе слышать о криптидах?

– О криптидах? Был тут один фантазер, из Поставы приезжал, лет десять назад, интересовался всякими местными рассказами и сказками. Исписал три тетради да уехал. Когда такой появляется – ему всё расскажут, даже то, что только что сочинили.

– А про погубленного колдуна есть история? – влезла Николь.

– Про колдуна? Хм. Про колдуна – это не сказка, а было это. Давно.

За то время, покуда их повозка преодолевала оставшиеся две версты до Журы, Еремей успел вкратце рассказать следующее. Около 90 лет назад закончилось восстание окоемов, бушевавшее в этих краях, пожалуй, пять лет. Вернее – было оно беспощадно подавлено. В ту как раз пору вблизи Журы, на выселках, поселился пришлый человек, выстроил себе дом и жил. Поначалу жил мирно, знали люди, что сведущ он в лечении скотины: коров, овец, коз, да и лошадей, чем и пользовались. Да со временем стали замечать за ним странности. Уж какие – про то сейчас сказать сложно. И вот, спустя пару лет, постановили на сходе, что человек сей – колдун – некромант. Почему? А ассуры про то ведают. Поначалу предложили тому человеку уйти. А как он не согласился – пошли к нему толпой – бить и из дома изгонять. Что там произошло – по-разному говорят. Сходятся в том, что колдун пытался какое-то зло причинить пришедшим. Вот они его связали, заперли в его же доме, да запалили с четырех углов. А, сгорая, произнес он знаменитые 4 проклятия, которые и хранятся в памяти старожилов…

Что, уважаемые? Нет! Я же не старожил! Я их помнить не обязан. Что-то о том, чем впоследствии обернется содеянное для жителей Журы. А не обернется оно ничем хорошим. И будут им различные напасти и огорчения. Как-то так. Ну вот и приехали.

Сельский пристав высадил их в сотне шагов от лавки торговца и покатил дальше.

– А… А зачем мы сюда приехали? – озираясь по сторонам, задала вопрос Карина.

– Мне в лавку к торговцу надо, – отвечал Эрвин.

– А нам?

– А нам тоже.

– А, понятно.

Во вторую половину дня покупателей в лавке не было: обычно, кому что нужно, в деревнях покупали с утра, а дальше занимались своими делами. Лавочник был тут, тихо сидел в уголке и отмерял мерным стаканчиком что-то сыпучее. При виде незнакомых людей, он облокотился на прилавок и поправил пенсне на переносице.

– Приветствую вас. Вижу – издалека?

– Из Зоряны. Скажи мне, добрый человек, продается ли у тебя хорошее ружье?

– Хорошее? – пожал плечами лавочник. – Смотря по тому, какое ты почитаешь хорошим. Здешним охотникам обычно годится. Но я специально оружием не торгую. Так, заодно… Вы охотиться, что ли, приехали? В компании с дамами?

– А что же, уважаемый, тебе кажется, что в этом есть что-то предосудительное? – вызывающе произнесла Николь.

– Что же вы? Нет. Но для наших мест такое непривычно. А ружей у меня нынче всего два. Вон – вишь, на стене висит? Одностволка, заряжается с казённой части, стреляет пулями весом в 8 золотников. Ствол длинный, аршин и четыре дюйма! Из такого ты и косулю, и оленя убьешь. Можно и дробью стрелять. И стоит недорого.

– А второе?

– То дороже, поэтому в чулане оно. Местные редко такое берут. Штуцер, двуствольный. Калибром в девять гран. Стволы с нарезами, рассчитаны на стрельбу белым порохом.

– Ух! Сильное, верно?

– Неслабое. На медведя можно. И на буйвола, если бы они тут водились. Стоит полтора золотых солера.

– А патроны к нему?

– Эх. Мало. Восемь штук всего. Могу еще заказать.

– Покажи.

Через несколько минут лавочник вынес откуда-то из недр дома несколько грубовато, зато надёжно сделанный штуцер с красивой, гладко отполированной и покрытой лаком ложей.

– Куплю! – решил Эрвин, несколько раз приложив оружие к плечу.

– А на кого хочешь идти? Нешто на тура? Редко их встречают.

– Нет, не на тура. Ты – вот что… Давно ли живешь тут?

– С рождения, а что?

– Спросить хотел. Слышал ли ты историю о погубленном колдуне?

– Все знают историю о погубленном колдуне. Все четыре варианта.

– Четыре варианта?! – воскликнула Николь.

– Ну да, сударыня, четыре. Вас какой интересует?

– Но… А какие же это варианты? Нас интересует то, как было на самом деле!

– А, вас интересует вариант, как было на самом деле… – повторил торговец, протирая тряпочкой стёкла пенсне. – То есть – не рассказ старика Симеона, не то, как передают события потомки тогдашнего факуда, и не та версия, где горящий колдун, как живой факел, в конце концов убегает в рям… – торговец чуть заметно усмехнулся.