Психолога вызывали?

Кассандра Хаос

Психолога вызывали?

Глава 1

Меня ударили по щеке!

Потом еще.

И еще…

Кто-то, рванув меня за волосы, хлестал по щекам с такой силой, что казалось, голова не выдержит и оторвется. Что за черт?

– Хва-тит! – вырвалось из моего осипшего горла.

Я с трудом разлепила глаза и увидела чье-то расплывающееся лицо.– Очнитесь же! – Женский голос доносился до меня как будто издалека.

Щеки горели. Еще и дикая боль в желудке.

Меня вывернуло чем-то белым на красное бархатное платье.

Стоп. В мгновение между приступами мелькнула мысль: «Какое на фиг, красное бархатное платье?»

Следующий виток адской боли опять заставил меня согнуться в три погибели, и я рухнула на белый с черными прожилками мраморный пол.

Откуда, мать твою, взялся мраморный пол?

Меня снова вырвало.

Упершись руками в белые скользкие плиты, и не в силах ни на чем сосредоточиться, я подняла голову и увидела в метрах двух от себя стоящую на четвереньках совсем молодую, толстую девушку. Красное средневековое платье, сальные неухоженными волосы. Она смотрела на меня ошалевшими глазами. Трясущейся рукой я убрала с лица прядь волос. Девушка в точности повторила мой жест. С ужасом я поняла, что смотрюсь в зеркало. В огромное старинное зеркало, от пола до потолка, в искусно вырезанной раме из черного дерева.

В следующий момент дикая судорога боли, снова заставила меня выгнуться дугой. Когда через несколько секунд наступило просветление, я уставилась на толстые руки, упирающиеся в мраморный пол. Несколько вычурных колец врезались в пухлые, как сосиски, пальцы, с обгрызенными под мясо ногтями.

Нет! Это были не мои руки! Это было не мое лицо! Это была не я-яяя!

И когда резкая боль снова скрутила все тело, я провалилась в спасительное забытье.

За полчаса до…

Семьдесят пятый этаж, башня Меркурий, Москва-Сити.

Я стояла на балконе и смотрела на расстилающуюся передо мной Москву. Сверкающая тысячами огней столица готовилась к встрече Нового года.

Чашка кофе приятно согревала руки. Кто-то уже отдыхает. Тридцать первое декабря, однако, но только не я. Хороший психолог, как караул у Мавзолея, всегда на боевом посту.

Я сняла эти апартаменты, по сути, только из-за этого балкона, единственного во всем здании. Усмехнулась, вспомнив, в какую сумму мне обходилась аренда. Ну и что? Я уже большая девочка и могу себе это позволить, да и после развода у меня много чего осталось.

До прихода нового клиента еще оставалось время.

Я вернулась в комнату. Закрывать или не закрывать балкон? Но в воздухе все еще витал приторный аромат духов предыдущей клиентки. Чуть не задохнулась на сессии, и, главное, не встать – окошко не открыть, этика, блин, не позволяет. Сидела как стойкий оловянный солдатик все полтора часа. Поэтому решила – пусть проветрится.

Повесила в шкаф дизайнерскую шубку за такую сумму, что самой страшно вспоминать, и пошла на кухню сполоснуть чашку. Дребезжащий звонок в дверь заставил взглянуть на часы. Кого принесло? Клиент явился раньше назначенного времени?

Интересно.

Я распахнула входную дверь.

– Вероника? Вы же не против, что я чуть раньше?

Родной мой, даже если бы я была против, что бы это изменило? И с широкой дежурной улыбкой в тридцать три винировых зуба я предложила ему пройти в кабинет и располагаться, сама же замерла в проеме, внимательно наблюдая.

Высокий, широкоплечий мужчина, не побоюсь этого слова – секси. Светловолосый, по-нордически красивый, он внимательно смотрел на меня, улыбаясь. Только голубые глазки у тебя как у рыбы из морозилки. Сколько ему? От силы лет сорок. Мой любимый возраст! Пиджак, натянувшись, подчеркнул тугие мускулы. Боже, он ещё и по спортзалам ходит!

Прежде чем войти, он так внимательно всмотрелся в мое лицо, что я, не удержавшись, спросила:

– Мы знакомы?

Мало ли где мы с подружками праздновали периодически и с ним пересеклись?

Он тряхнул головой :

– Нет, но вы очень похожи на одну мою старую знакомую.

Вот именно после этой фразы у меня почему-то похолодело внутри. Попа почуяла – запахло жареным. А мужчина, как ни в чем не бывало, осмотрелся и, увидев приоткрытый балкон, спросил:

– Можно глянуть?

Я, сглотнув, кивнула. Тот выглянул и вернувшись, развалился по-хозяйски на диване, заняв собой практически все место.

В комнате стояло два кресла, стул и диван, и по тому, как человек выбрал, где сесть и как, о нем многое можно было сказать. Первое впечатление – самое сильное и верное. И у меня оно было сейчас двояким: с одной стороны – брутальный мужик, а с другой – уверенный в себе хищный зверь.

– Расскажите свою историю, – присела я в кресло напротив, включив профессионала.

Мужчина начал рассказывать с того, что отец бросил их с матерью ради красивой любовницы…Старо как мир, вот только когда он говорил, я невольно поежилась – как-то очень не комфортно стало от его пристального взгляда. Мое тело прямо вопило об исходящей от этого мужчины опасности. Хоть полицию вызывай! Я рефлекторно потерла грудь. В ней что-то защемило от напряжения. Когда он замолчал, я озвучила вопрос, задаваемый всеми психологами:

– Чем я могу быть вам полезна?

И в следующий момент какая-то жуткая гримаса исказила его лицо:

–Тварь! С помощью таких, как ты, я мщу!

–Простите, что? – не поверила я своим ушам. Мать честная! Неужели я на маньяка напоролась?

Клиент мой психанутый подскочил, как в попу ужаленный. Бросившись ко мне с визгом, схватил мою тушку в охапку. В два прыжка преодолел путь на балкон и швырнул меня вниз, крича:

– Вы все с той стервой на одно лицооо!

У меня было несколько секунд, пока я, как лебедь белая, вошедшая в штопор, пролетала мимо стеклянных стен, за которыми стояли украшенные игрушками елки. Я даже выругаться не могла – ветер залетал в рот и раздувал щеки. В этот момент я могла только мысленно молиться:

– Господи, не хочу! Ну дай мне еще шанс! Крохотный! Ну, пожаалуйста!

И, ударившись о чье-то окно, я даже успела увидеть изумленное мужское лицо. Интересно, я хоть не сильно страшно в этот момент выглядела?

Другой мир.

В следующий момент меня хлестали по щекам.

Когда я снова смогла приоткрыть глаза, мне показалось, что к векам прицепили десятикилограммовые гири. Сквозь маленькую щелку я увидела малиновый балдахин с расплывающимися по нему золотыми узорами.

– Откуда в больнице малиновый балдахин? Или я где-то еще? – зависла в голове тягучая мысль, и в следующую секунду я вспомнила и красное бархатное платье.

–Что происходит? Где я?

– Я притянула тебя из другого мира. Я – душа этого тела. Я не справилась. Я не могу, я хочу уйти. Я устала, а у тебя получится. – Раздался в голове грустный девичий голосок.

–Эй, подожди! Стоп. Послушай, я же здесь ничего не знаю!

– Прости. У тебя останется часть моих воспоминаний.

И девочка исчезла, ушла.

А меня накрыло обрывками воспоминаний семнадцатилетней Никафондоры О’ Лог. Вот, мать честная, дал же Бог имечко! Настолько кратких флэшбэков, что они были больше похожи на сводку боев: «Родился, переехал, сражался, убежал, плакал».

Это что получается? Я попала в чужое тело в другой мир? А мое? И сама ответила: а моё разбилось в лепёшку там, в другой жизни, после того как меня скинул с балкона тот псих. Похоже, у кого-то на небесах на меня оказались другие планы.

Я снова открыла глаза. Теперь у меня это получилось лучше, и я долго пробовала сфокусировать взгляд на золотой вязи балдахина. Когда это удалось, скосила глаза в сторону и, чуть повернув голову, увидела дремавшую на стуле служанку – молодую деваху лет двадцати трех, крепко сбитую темноволосую девушку в сером платье. Крупные черты лица не портили ее, а наоборот, приковывали внимание. Как там, бишь, ее зовут-то?

– Кира, – из моего горла вырвалось сдавленное шипение.

Все болело: и горло, и грудь, и живот. Память милостиво подсказала, что эта малолетняя дурында, бывшая владелица тела, нажралась крысиного яда, и если бы меня не стало так полоскать, второго шанса выжить мне не грозило.

Служанка подскочила и ,по-дурацки хлопая со сна круглыми глазами, уставилась на меня, видимо соображая, не послышалось ли ей.

– Пить, – прохрипела я.

– Ох ты ж! Госпожа очнулась, а я уж думала, всё – отправится Кира обратно в деревню детишек братовьев нянчить. Уже и вещички стала собирать в узелок,– суетливо забормотала девушка, подскакивая с чашкой воды. Придержала голову и помогла выпить глоток.

Живительная влага холодком проскользнула в горло и опустилась в ноющий от боли желудок. Я откинулась на подушку, прислушиваясь к ощущениям. Полегчало. Сделала еще глоток.

– Помоги приподняться.

Кира потянула меня за плечи и подложила под спину пуховую подушку.

Кровать была огромная, два на два точно, с высокой мягкой периной, обтекающей мои бока. Я чувствовала себя утонувшей в этом скопище не особо свежих сероватых простыней и тяжелом одеяле в кружевном пододеяльнике, грубо заштопанном на самом видном месте.

Я принюхалась.

Мама родная, как же от меня воняло! Потом, застарелой рвотой и мочой. Судя по всему, в моем желудке было пусто, иначе бы меня опять затошнило. Даже глаза резало от такого запаха.

Мне нужно помыться, срочно, но сил нет, даже руку приподнять от постели. Пухлую руку с пальчиками-сосисками. Дайте тогда затычки для носа!

– Кира, принеси мне зеркало,– вместо этого потребовала я.

– Что? – служанка оторопела и уставилась на меня во все глаза.

– Кира, я попросила тебя принести мне зеркало.

Я же должна понять, в какое тело меня занесло.

Та даже на стул плюхнулась с размаху.

– Так вы это, госпожа, вы же ненавидели зеркала, даже это, – мотнула она головой на дверь в соседнее помещение – просили занавесить как-нибудь. А как же я его занавешу, когда оно огромадное такое? Может, вы того? Головой повредились? Я вас так сильно била по щекам? А что делать-то было— вы как побелели, да на стол рухнули…

Тебе, детка, руками ковры выбивать, а не в чувство приводить. Я вздохнула и молча, но требовательно взглянула на говорунью.

– Ну ладно, – обиженно протянула она, – пойду поищу.

Не прошло и десяти минут, как она притащила зеркало. Я даже вздремнуть успела. Небольшое зеркало формата А1 в причудливой рамке, то ли из бронзы, то ли ещё из чего-то. Плохо я разбиралась в металлах. Но тяжелое, зараза, еле сил хватало удерживать. В итоге я его чуть не уронила, когда из зазеркалья на меня взглянуло распухшее лицо с ужасной прыщавой кожей, заплывшими глазками и губами-варениками. Таким губам позавидовали бы все мои няшные клиентки, тратящие баснословные деньги на косметологов.

Потрогала, наверное, месяц не мытые волосы, кряхтя, отложила зеркало и откинула одеяло.

Блин. В грязно-белой ночнушке, больше похожей на парашют, был упакован натуральный окорок.

Я застонала. Память девушки услужливо приоткрылась, показала мне стол, заставленный блюдами с едой, и то, как быстро вся эта еда исчезала у нее во рту. У Никафондоры было явное РПП, расстройство пищевого поведения.

Откуда оно взялось? И я закрыла глаза, переворачивая в уме страницы памяти улетевшей души.

Как медицинскую карту пролистала. Вот оно. У бедной девочки в семь лет мама умерла. И она застыла в своем горе. Все говорили:

–Успокойся, все будет хорошо. Все умирают.

И она не плакала и смотрела сухими глазами на гроб. Отец года через два женился снова и уже не обращал на неё внимания. Только бабушка по маме любила её, писала длинные письма и перед смертью завещала небольшую предгорную деревушку, правда, почти не приносящую дохода. И еще, самое главное, бабуля зачем-то договорилась, что в семнадцать лет её заберут фрейлиной к императорскому двору. Где я в данный момент и находилась.

Ладно, с этим разберёмся, у моей-то души РПП нет, но с растянутым желудком поработать придётся. Он, как будто услышав мои мысли, заныл. Ох.

Я свернулась калачиком, чтобы как-нибудь нивелировать боль. Боюсь, этот крысиный яд мне ещё долго будет аукаться. Обиженная на весь белый свет девочка стащила его в конюшне и решила свести счёты с жизнью. Не любил её никто, а сама? Сама-то ты себя любила?

Боль утихла, и захотелось в туалет. Так, стоп, только не в золотой горшок! Покопавшись в памяти, выдохнула. Туалетно-ванная комната в этом мире присутствовала.

– Кира, помоги мне дойти до туалета.

А в ответ тишина. Эта зараза куда-то свинтила, видимо, обрадованная, что ей не придется возвращаться в деревню. Кстати, а почему она не замужем? Потом поинтересуюсь, сейчас бы до туалета добраться. Я попробовала перекатиться, но, запутавшись в одеяле, застряла на животе. Да что ж за беда такая!

– Кира! – я чуть не выругалась.

– Ой, да здесь я, здесь. На минутку отлучилась, и уже шум подняли. Как-то вы, госпожа, сама не своя после болезни. Чем вы так отравились-то? Я все попробовала перед обедом и, видите, жива здорова.

Мне хотелось взвыть !

– Кира, я хочу в туалет. Помоги мне быстро.

–В купальню, что ли?

Служанка начала меня разматывать.

– Ну вы прямо как гусеница, собравшаяся окуклиться, в одеяло замотались.

Спустя минут пять, когда я уже готовилась опозориться, меня освободили из кружевного плена и на трясущихся ногах отвели в ванную комнату .

Размерами она даже превосходила мою московскую. Тут и унитаз имелся, смешной – в виде кресла, раковина огромная, похожая на желоб, и то, что меня порадовало,– маленький бассейн, видимо, та самая купальня. На противоположной стороне огромное окно. Я надеюсь, мы не на первом этаже живем.

Фух!

– Кира, готовь ванну.

В дверь заглянула оторопевшая служанка:

– Что готовить?

– Ванну. Или, как там, купальню.

Она уже ничего не говорила, только когда наполняла мини-бассейн, постоянно оглядывалась и всматривалась в мое лицо, видимо, решала, могла ли я сойти с ума после её пощечин.

Конечно, вечно молчащая Никафондора с куском булки в одной руке и книгой в другой, не смотревшая в зеркало и не любившая мыться, чтоб не видеть своё расплывшееся тело, разительно отличалась от новой меня.

А я, оглядев купальню, отделанную белым мрамором, мрачно размышляла, как мне смыть с себя вековую грязь.

На полочках выстроились батареей разноцветные баночки с косметикой. Отвинтила крышку одной из них, понюхала – ну очень даже ничего. Ливанула в воду. Она запузырилась, и мыльные пузыри заполнили помещение, сверкая радужными оболочками. Решила, отмокну вначале в пене, а потом спущу воду и уже начну мыться по-человечески.

– Как, кстати, воду тут спускают?

Кира так ошалело посмотрела на меня, что похоже служанка скоро начнет креститься с криком: «Изыди!».

Кстати, а что здесь с религией?

– А ничего. Магия есть, религии нет. Удивительно. Недоразвитые они здесь какие-то. Так что никто меня на костре не сожжет.

– Иии? – повторила я вопрос.

– Что и, госпожа?

– Кира, не тупи. Воду как спускают?

– Вот. Ткните её и она спустится. – Кира нажала на кнопку. Налившуюся воду с рёвом всосало в открывшееся отверстие.

Я уставилась в опустевшую ванну. То есть купальню.

– Ой, простите. Вы такая странная стали после болезни, а я, наверное, от вас заразилась. Может, это не я вас всё-таки, а проклял кто.

– Воду налей, пожалуйста. Быстро! – от запаха собственного тела мне хотелось выкинуться в окно. Благо, вот оно, огромное в черной раме, со слюдянистым стеклом, слегка искривляющим реальность.

Интересно, а мы все-таки на каком этаже? Я по стеночке подошла к окну и выглянула. Второй.

Солнце закрыла огромная тень. Туча налетела? И я посмотрела наверх. Над дворцом в пронзительно синем небе кружили огромные черные драконы.

– Мать моя женщина, – я сглотнула комок в горле, а память подхалимски подсказала: «Драконы, настоящие, императорские, две штуки».

Господи, в какой мир меня занесло?

– Готово, – буркнула Кира, – извольте мыться.

Она помогла мне раздеться, и, оглядев свои необъятные телеса, я с облегчением отметила упругую кожу. Ну не должно с таким тургором сильно все обвиснуть, когда худеть начну, а вот физкультура мне светит в больших количествах.

Кира помогла спуститься по ступеням и лечь в горячую, полную пеной воду.

Есть на земле счастье!

– Иди, Кира. Если мне что-то понадобится, я тебя позову. И да, – крикнула я практически в спину, – будь добра, замени постельное белье. И не забудь как следует постирать и его, и рубашку, и то красное платье. Плохо постираешь, —ласково добавила я, мило улыбаясь, – отправлю выпороть на конюшню.

Служанка покрылась красными пятнами, подхватила лежащую на полу рубашку и молча покинула ванную комнату. Эта расслабившаяся зараза месяцами не стирала ничего Никафондоре, и девочка, каждый день появляющаяся в дворцовых покоях императрицы-матери, естественно, вызывала насмешки и обидные замечания. А что ты хочешь – когда от тебя несет как от бомжа.

Но самую большую боль, как оказалось, причинил ей принц-дракон!

Я закрыла глаза, погрузившись в воспоминания того рокового дня. Бедная девочка начиталась “Золушки”, и где-то в глубине ее большого тела зародилась надежда, что прекрасный вьюноша разглядит за необъятными розовыми щечками ее золотое сердце. Кстати, внешность прынца память мне не показала, это было что-то светящееся, ослепительное, как солнце, высокого роста с длинными черными волосами.

И этому сияющему принцу, на Новогоднем балу представили, среди нескольких фрейлин, и Никафондору. А он, высокомерный гад, оглядел ее, одетую в самое лучшее малиновое платье, правда немного потертое от времени, и громко фыркнул, что, естественно, было замечено всем двором.

Убивала бы таких типов. Ну как можно одним фырканьем размазать самооценку девочки, так что ей жить больше не захотелось. Не нравится – не смотри. Стрекозел!

Ладно, насчет принца я подумаю завтра. Первый шаг на этом пути – моё тело.

И, набрав полные легкие воздуха, я нырнула под воду. Не забыть бы только вынырнуть.

Глава 2

Кира помогла мне вытереться, и я, отскобленная, оттертая, с замотанными в полотенце волосами, практически повиснув всем телом на служанке, кое-как смогла доползти до кровати. Чудо-то какое – с поменянным чистым бельем. Розовым айсбергом рухнула я в это белоснежное кружевное море и отключилась. Как говорят в нашей среде:

– В любой непонятной ситуации дыши, медитируй или спи. Я остановилась на последнем.

Когда я проснулась, в комнате было уже темно.

– Кира, раздобудь мне, пожалуйста, бульон с сухим хлебом.

Желудок болел, но уже не только от яда, но и от голода. Девушка сбегала на кухню и притащила трехлитровую кастрюлю с караваем. Аппетиты были, однако, у Никафондоры. Ну, я тоже в прошлой жизни не была тощей воблой, но жить полной жизнью телеса мне совсем не мешали.

– Один черпак супа и кусочек хлеба.

– А хватит ли, госпожа? – она глянула на меня искоса с недоверием, но все-таки послушно налила, сколько я просила.

– Сама- то ела?

– Что. госпожа? Во всех непонятных для неё случаях служанка начинала хлопать ресницами, навевая на меня ветер.

Я, закутанная в ветхий халат, кое-как смогла дойти до стола. Меня качало, да, но не штормило.

– Кира, я тебя спросила, ты сама ела?

– Да, сбегала- покушала, пока вы спали.

– Прекрасно. Расскажи, приходил ли кто интересоваться моей персоной? Может, соскучились, и им кусок хлеба в горло не лез без меня?

Служанка икнула:

–Распорядитель слугу присылал узнать, почему вас не было на приеме с обедом. Ну, я и сказала: так и так —заболела госпожа. Не знаю, говорю, сколько еще пролежит.

Черпая маленькими ложками суп, я все не могла припомнить, за какие грехи меня сослали к этому двору. Из памяти Никафондоры я могла выяснить, что это бабушка устроила. Вопрос – зачем? Что она такое сделала? Сидела себе девочка в деревне- книжки читала, а тут нате вам… Да если бы еще наряды выгуливать , но тех у нее было с гулькин нос. Я покопалась у себя в закоулках мозга- три, о нет, пять платьев. Офигеть! Так все-таки, зачем её? Стоп. Зачем меня сюда отправили?

–Кира, дружочек,– ласково обратилась я к служанке. Та вздрогнула от моего вкрадчивого тона. В глазах явно читалось стремление сбежать сейчас же, хоть в ту же деревню.

– Понимаешь,– облизнула я ложку и хрустнула сухариком,– ты в самом деле меня так жёстко била, что,. знаешь, кажется, я даже память потеряла. Вот тут помню, а тут не помню. Девушка побледнела, её руки стали нервно теребить фартук.

– Нну, я же не специально, я же боялась, что с вами что-то случилось,– Кира была готова расплакаться.

– Да я не виню тебя. Просто давай ты мне будешь разъяснять кое-какие вопросы. Согласна? И мы забудем это маленькое недоразумение.

Девушка шмыгнула носом и кивнула.

– Напомни мне, радость моя, вообще, для чего сюда присылают молодых девиц?

– А вы и это забыли?

– Кир, ещё раз повторяю: кто-то слишком жёстко меня бил, приняв аристократку за деревенскую бабу. Ты отвечать будешь? Или мне пожаловаться на тебя?

Кира замотала головой, опять подняв ветер.

– В общем, смотрите, девиц сюда присылают, чтобы они замуж вышли, ну например за принца или за придворных каких.

– Ха-ха, все разом за принца? – Ему плохо не станет от такого количества невест?

– Так у императоров гаремы – растерянно захлопала глазами Кира,– хоть на пятерых может жениться. У нашего вообще 10 жён. Правда, только одна сына родила, поэтому и императрицей стала, и главной женой считается. Бабушка ваша тоже всё мечтала, чтоб вы за принца вышли.

Я чуть не подавилась сухариком и, кашляя, замахала на Киру рукой с ложкой.

– Свят, свят.

В своей московской жизни мне уже посчастливилось попасть в гарем, правда, женой была единственной законной среди трёх гражданских. Я, как только меня тогда просветили о нашей большой семье, сразу на развод подала. Половинку совсем не маленького имущества я, конечно, отсудила, но осадочек остался. Не, не – идите вы, господа драконы, лесом.

Кира посмотрела на мои взмахи и покрасневшее лицо и обиженно проговорила :

– Ой, ну не хотите за принца – за кого другого пристроят. Ну конечно, хотелось бы, чтоб вас отдали за молодого, красивого, богатого, а не за старика какого-нибудь в глуши .

С этим я была полностью согласна.

Только о каких кавалерах можно мечтать, когда платьев только три штуки, а подбородков десять? Было б хотя бы наоборот.

За разговором супчик был подъеден, как и сухарики. У меня было ощущение, что жалкая мисочка упала в десятилитровое ведро и жалобно плещется на донышке. Есть хотелось до умопомрачения. Да, мне бы сейчас гипнопрактика очень не помешала. Даю установку: жру мало, насыщаюсь быстро. Меня же не прокормить. И спорт, спорт обязательно. Женихов же догонять надо, а я еле с кровати сползти смогла.

Когда боли окончательно пройдут, надо будет еще техникой сжатия желудка заняться.

– Кира, помоги одеться. Гулять пойдём.

Бедная служанка оторопела:

– Куда пойдём гулять?

–Куда-куда, где здесь гуляют, туда вместе и пойдём. А то, – я запела всю ту же песню – после твоих ударов ещё еле на ногах стою.

–Чего это после моих ударов, – ворчала служанка- ну два раза шлёпнула по щекам, а тут прям все Кира и Кира.

Хоть за окном уже стемнело, но во дворце жизнь кипела. Мы шли по широкому коридору, где с двух сторон находились покои многочисленных придворных, которые хихикали и перешептывались при моем приближении.

Я честно старалась идти как королева, гордо неся свою тушу в темно-зеленом платье и не обращая ни на кого внимания. Опираясь на руку Киры, мы вышли из дворца. Горели фонари. Парочки прохаживались по выложенным камнем дорожкам. Белые беседки скрывались за искусно подстриженными кустами.

Мимо нас по своим делам с озабоченным видом прошел чей-то слуга – рослый красивый парень в синей ливрее. Поравнявшись, он скосил глаза на Киру, но та, окаменев, смотрела только вперед и ускорила шаг.

– Да куда ж ты меня тащишь!

Дорожка вильнула, и я, набравшая скорость, по инерции врезалась в грудь, идущего навстречу мужчине. Запыхавшись, я подняла глаза и увидела перед собой красавца с длинными черными волосами, миндалевидными глазами, чем-то неуловимо похожего на гордых индейцев из вестернов. Еще перо тебе в голову – и вылитый Чингачгук – Большой Змей. Я поплыла.

Я любовалась его орлиным негодующем взором, красиво очерченными ноздрями, которые раздувались от гнева, тонкими губами, что-то шипящими. Что кстати?

– С ноги сойди, толстуха!

Блин, я наступила ему со всего своего немалого веса на ногу. Бедненький! Я сделала шаг назад.

– Упс.

Со всех сторон раздались смешки. Мой Чингачгук, быстроногий олень, хромая, обошел меня и двинулся дальше. Я ему ногу что ли повредила?