Ферма

Они уже пробовали внедрять искусственный интеллект, но результат был далёк от ожидаемого. Он искал и не находил, но не терял надежды. Жизнь без страданий была его мечтой, и в этом он видел свою великую миссию.

Моха покинул лабораторию, вошёл в зеркальный лифт, не глядя, нажал на кнопку. Он столько сетов провёл в этих катакомбах, что мог бы ходить здесь с закрытыми глазами. "Дети подземелья", в памяти всплыло название. В детстве он много читал, всё, что попадалось под руку.

– Смешно, – хмыкнул Моха, – все мои дети – дети подземелья! Подземный бункер был определён системой, с точки зрения безопасности, как лучшее место для лаборатории. В той книге, Моха помнил, девочка чахла от серых камней и отсутствия солнца. Когда он был маленький, он плакал, когда читал. Он тряхнул шевелюрой, отмахиваясь от бесполезных воспоминаний. Но мысль о том, что, быть может, отсутствие солнца является причиной отсутствия искры в его экзистах, закралась ему в голову. И постулат фермы: «природность» не об этом ли?!

– Бред, – отмахнулся он и закрыл глаза рукой. – Я хочу отключиться!

Он задыхался от усталости и безысходности. И этот выход в Эдем вместе с Джи, окончательно доконал его. Джи. Откуда вообще она взялась?! И эти её голубые глаза, разжигающие в нём странные чувства. Так глупо и сумбурно всё вышло! Она была нужна ему для выхода в Эдем, это понятно. Но что толку! Он столько возлагал на это путешествие, но встреча под куполом не принесла ему ничего!

Резкая боль пронзила виски. Моха скривился.

– Мне нужно на Ферму, к солнцу. Хотя бы на несколько сетов! Я смертельно устал! Моха вышел из лифта и направился к тёмному коридору, нужно было предупредить о своём отъезде кого следовало.

Глава 5. Непреодолимое притяжение

– Где твоя любовь? Покажи мне её? – кричала она, и по её смуглому, искажённому обидой, лицу текли жгучие слезы. – Я не верю тебе больше, ты лжец! Не хочу тебя больше видеть, никогда! Уходи туда, откуда пришёл!

Столько сетов прошло с тех пор… А её последние слова до сих пор терзали его Solo. И почему, интересно, все солисты так носятся с этой Solo?! Нужно будет спросить у Джи, чем этот рудимент столь ценен, если от него одни неприятности. Что в Solo такого, что заставляет его терпеть все эти беспорядочные, мучительные всплески колебаний?!

– Ах, Лу, – печально вздохнул Моха, – почему всё так? И почему всё так оборвалось? Тогда мне казалось, что я любил тебя, но теперь уже не знаю… Что такое «любовь»? Зачем она? Я знаю многое об удовольствии и боли, я испытывал голод, страх, желание, злость, удовлетворение, и ещё много чего, но любовь… Какая в ней необходимость, если даже толком невозможно объяснить, что это?

В кромешной темноте на сверхскоростной капсуле Моха направлялся на Ферму. Каждый раз, когда он нёсся туда руслами подземных тоннелей, рассекая плоть земли, в его теле творилось что-то неописуемое. Он чувствовал себя как младенец в утробе матери, которому вот-вот предстояло появиться на свет самым что ни на есть, первобытным способом. Сердцебиение учащалось, на лице появлялась непроизвольная улыбка. Он сжимал руки в кулаки, и колени инстинктивно подтягивались к груди. Его душа, в необходимости которой он сильно сомневался, возвращаясь в Мегаполис, в эти моменты заявляла о своём присутствии с особенной силой. Иногда ему казалось, что в этой темноте только одной Solo он и был, и она ликовала, предвкушая возвращение на Ферму. Волнение, страх, тревога, радость, печаль, предчувствие боли, распирающее чувство счастья – букет противоречивых чувств. Состояние, неподдающееся логическому объяснению, колебания далеко за пределами нормы, ощущения близкие к эйфории. Возвращаясь на Ферму, он чувствовал, что возвращается домой, в живое лоно матери, точно знающей, что такое любовь. На Ферме всё было иначе: другой воздух, свет, вода. Там всё было чистым, исходным, первородным.

Ферма, так называли особую закрытую территорию удалённых от Мегаполиса земель, с сохранённой природной растительностью, отведённую для лабораторных исследований «Assol». Там обитали первобытные женщины, условно «первобытные». Мохе больше нравилось определение – первоначальные женщины, такие, какими они были в прежние времена, до всемирной вакцинации и сепарации. Эти женщины жили в примитивных условиях: без электричества и связи, занимаясь собирательством и земледелием. Ферма существовала как тайный оазис. Эта территория представляла собой в некоем роде заповедник ценных существ, которые находились под охраной и пристальным наблюдением системы – иллюзия безопасности и свободы.

Потомство первобытных женщин было единичным и оттого имело особую ценность. Девочек, рождённых на ферме, оставляли для дальнейшего использования в научных целях, в частности, для размножения первобытных. Мальчиков – забирали в лаборатории Мегаполиса для проведения опытов по исследованию эффектов сепарации. «Assol» не оставляла попыток в поиске возможностей управления энергий бессмертия Solo. Эта субстанция, отделённая от её природного носителя, обладала многослойной оболочкой. Solo оказалась не такой примитивной структурой, как предполагалось изначально. Причём количество слоёв Solo у каждого конкретного индивида могло отличаться. Максимум было обнаружено шесть слоёв, но не исключено, что их могло быть и больше. Исследования продолжались.

Создателя Фермы интересовали не только исследования Solo , но и сами женщины. Право посещать данный объект имели лишь избранные по особому назначению «Assol», то есть, по приглашению Отца. Приглашение выдавалось в том случае, если существо обладало какими-то выдающимися способностями, необходимость в которых возникала на ферме, либо по каким-то иным причинам, никому не известным кроме жителей Фермы и самого создателя. Ферма являлась секретным объектом, по факту она существовала, как полноправная вотчина Отца, его закрытый клуб. Он первый обнаружил этот оазис в девственных лесах на подвластной ему территории и затем силой захватил его, установив свои жёсткие порядки. Главный альфа, гений, создатель «Assol», присвоил себе статус – Отец. Он считал себя родоначальником нового мира, а потому во всех официальных источниках именно так его и называли. Моха восхищался могуществом его аналитических способностей, его амбициями и умением создавать игру жизни по своим правилам. Личность Отца увлекала его своей уникальностью. Он мечтал исследовать ДНК создателя «Assol», чтобы понять, какой фактор повлиял на его величие. Моха подозревал, что Отец, существо не сепарированное, обладающее Solo, но стопроцентной уверенности в этом у него не было. Разгадки всех тайн хранила Ферма, но её оберегали от воздействий извне с особым пристрастием. Об этом тайном оазисе ходили легенды, но только избранным удавалось проникнуть в святая святых, и Моха им стал.

В процессе изучения феномена первобытности женщин Фермы, обнаружилась важная особенность. Исходные женщины, то есть, выросшие в природных условиях, обладающие Solo, не подвергавшиеся вакцинации, чипированию, сепарации и стерилизации, имели особую частоту вибраций, которая отсутствовала у женщин Мегаполиса. У мужских особей, прошедших все процедуры, таких явных отклонений частотности не наблюдалось.

Женщины с фермы обладали уникальной привлекательностью и повышенной притягательностью. Эта удивительная сила притяжения, исходившая от них, не определялась одной лишь внешностью, это чувствовалось на уровне частотности их специфических колебаний. Даже с закрытыми глазами, находясь с ними в одном помещении, существо всей кожей ощущало их возбуждающее присутствие. Всё в этих первобытных женщинах было иначе начиная от их запаха, заканчивая частотой вибраций вне диапазона самописцев системы. Они словно существовали на других волнах, и их обетованный оазис вполне мог оказаться обителью ангелов на земле. Система с пристрастием брала пробы их крови, образцы волос и ногтей, частицы кожи, пытаясь понять, что же способствовало их уникальности.

Ежедневно женщины занимались тяжёлым трудом на свежем воздухе, палимые лучами солнца, озаряющими их непокрытые головы и едва прикрытые набедренными повязками тела. Они носили воду из источника, заготавливали дрова, обрабатывали землю, плели корзины, изготавливали одежду, укрепляли свои хижины, готовили пищу. Их смуглые худощавые тела излучали силу и здоровье, а длинные, заплетённые в тугие косы волосы, обвитые вокруг голов, напоминали нимбы. Моха предполагал, что сама земля, по которой они ежедневно ступали босыми ногами, наделяла их силой. Они и в самом деле были исходными, истинными детьми природы, поддерживающими с нею непрерывный энергообмен.

Моха попал на Ферму, когда проходил врачебную практику. Его пригласили ассистентом на роды. Это были первые роды в его жизни, первые и самые запоминающиеся. Ибо всё тогда с ним случилось впервые. И путешествие в сверхскоростной капсуле по подземным тоннелям, о которых он даже не подозревал, и посвящение в тайну Фермы, и трепещущая плоть женщины производящая на свет человека, и ЕЁ пронзительный взгляд.

В ту жаркую пору случился аврал, и видимо поэтому выбрали именно его. Мохе оформили пропуск, и после бесконечных тестов и проверок направили на Ферму, предварительно получив согласие Отца. Два месяца, проведённых в тайном оазисе на лоне природы, показались ему жизнью в раю. Два месяца и один день.

Те дни на Ферме, были, пожалуй, лучшим его воспоминанием за последние годы. Там, в этом райском оазисе, затерянном в тропических лесах, ему казалось, словно Ферма была его забытым домом из детства. Странное ощущение. Запахи леса, нагретой на солнце земли, вкус воды в реке, аромат простой живой пищи, и, конечно, прекрасные женщины. Казалось, от них исходит свет. Жители Мегаполиса, в сравнении с этими излучающими силу и здоровье женщинами, напоминали Мохе грязные, закопчённые стёкла, утратившие способность пропускать солнечный свет. Женщины Фермы, напротив, ощущались кристально чистыми, словно изготовленными из горного хрусталя. Ферма вполне могла бы стать раем на земле, если бы удалось абстрагироваться от мысли, что все её обитатели – подопытные кролики «Assol».

Лу. Её сияющие глаза, длинные волосы цвета спелой пшеницы, мгновенно погрузили его в забытье. Он забыл обо всём в тот же час, как только поднял глаза от импровизированного операционного стола и увидел её. Рожала сестра, той девушки которая пленила Моху с первого взгляда. Одной рукой Лу держала сестру за руку, а другой как будто сжимала его сердце, едва касаясь лица Мохи своим искрящимся взглядом и нежной загадочной полуулыбкой. Эта улыбка словно выстроила мерцающий мост между ними. И позабыв обо всём: кто он, где он и зачем, он ринулся ей навстречу. Он не бежал, нет, он летел! И крылья за его спиной развивались, высекая искры при каждом касании лучей её сияющей ауры.

А потом всё схлопнулось в одночасье. Сейчас он осознавал, что жизнь на Ферме была иллюзией, коротким чувственным сном, после которого просыпаешься в реальности, леденящей своей безжизненной пустотой. Иногда после окончания смены, он поднимался на шестьдесят шестой этаж, на крышу здания, в котором под землёй находилась его посевная лаборатория. Моха медленно подходил к очерченному железными перилами краю, долго и сосредоточенно смотрел вниз. То, что было между ними, напоминало ему прыжок с этой высоты: те несколько секунд пока ты летишь, объятый пеленой тумана, кажется, что за спиной крылья. А потом…

Его командировка на Ферму закончилось. После выполненной работы он не мог оставаться дольше, чем предусмотрено сроком пропуска. За несоблюдение режима Фермы полагалась принудительная высылка, с последующим перенаправлением туда, откуда не возвращаются. Отец утверждал, что система устойчива, лишь в том случае, если наказание за нарушение правил достаточно велико. И тогда у существ, живущих под неустанным надзором «Assol», даже мысли не возникнет, чтобы совершить преступление. Так оно и было. Желание остаться на ферме обуревало Моху нещадно. Но Отец всё предусмотрел: испытав магию притяжения первобытных женщин на себе.

Сроки пребывания на Ферме нарушать запрещалось категорически. Позже Моха узнал, что оказался далеко не первым из тех, кто возжелал задержаться, не устояв против чар ангельских женщин. Но Ферма, пока стоит система, была и остаётся режимным объектом, остальное – иллюзии. По факту, Ферма – та же тюрьма, зоопарк, где в роли красивых зверей – живые люди. Вот что было истинной реальностью, о которой так глупо поспешил забыть Моха, влюбившись в Лу. Но тогда, в то своё первое посещение, он ничего об этом не знал. Теперь всё изменилось, падение с небоскрёба иллюзий не может пройти бесследно, и свет этих прекрасных женщин заметно угас в его глазах после пережитого потрясения.

Срок его пропуска вышел. Моха знал, что его ждёт, если он нарушит правила. Он знал, но он забыл всё, когда увидел ЕЁ. А в последний день – вспомнил, точнее ему напомнили.

– Где твоя любовь? Покажи мне её! – кричала она, и по её искажённому обидой и яростью смуглому лицу, текли жгучие слёзы.

– Ангелы плачут так же, как и люди,– подумал он тогда. Её слёзы терзали его сердце. Мохе казалось, что оно, это пульсирующее сердце, по-прежнему зажато в её маленькой крепкой ладони, куда он поместил его, в первый миг их встречи.

– Я не могу остаться, ты же знаешь, – едва шевеля губами, говорил он, целуя её тёплые, нагретые солнцем волосы.

– Если бы ты любил меня, ты бы остался! – подняв на него большие заплаканные глаза, всхлипывала она. – Мы можем сбежать, я уже говорила тебе! Лес большой!

– Нет, Лу, ты не понимаешь, не будь так наивна, всё не так просто!

– Нет! – в сердцах крикнула она, и этот звук, словно меч рассекающий воздух, повис между ними. Она оттолкнула его. – Всё просто, МоХа! Всё просто! Это ты не понимаешь! Или ты любишь меня или нет! Или мы прыгаем вместе, или нас нет! – кричала она и в её глазах, расплёскивая огонь, бушевала ярость.

– Почему всё так категорично, Лу, ну почему?! – простонал он, обхватив голову руками. – Разве ты не понимаешь, всё так внезапно! Всё это, что случилось между нами…Ты здесь на этой Ферме, я там! Мы живём в разных мирах, слышишь?! Чтобы понять, как сделать лучше для нас обоих мне нужно время, пойми! Прошу тебя! Услышь меня! Я хочу, как лучше! Я обязательно найду выход из этой ситуации, дай мне время, прошу, пожалуйста! Сейчас я уеду, потому что иначе нельзя, но я обязательно вернусь, слышишь?!

– Если ты уедешь сейчас, – проговорила она, чеканя каждое слово, – нас больше нет. Нет никакой ситуации! Или «да», или «нет». Выбор за тобой!

Когда отношения начинаю выяснять, они стремительно заканчиваются. Ему и, правда, необходимо было время, чтобы всё основательно взвесить, понять, как дальше жить в новой реальности, но она не дала ему такой возможности. А может быть, он струсил? Выбор! Этот топор выбора, разделяющий всё на «да» и «нет», на «до» и «после»! Боже! Как же всё сложно…

И он ушёл, собрав все силы, чтобы не упасть к её ногам, обхватив её нежные сияющие колени, чтобы побыть ещё хотя бы миг рядом, а потом плевать: будь, что будет.

Он ушёл. Всё закончилось.

***

«Если ты слышишь голос Solo, проблемы выбора не существует». – занесла Джи в дневник, и, опустив крышку капсулы, прижала колени к груди. Ей нужно было вернуться на ферму, обнулиться. Как же долго не была она дома. Её волосы потускнели, кожа выцвела. Мегаполис лишал её сил, он словно вампир высасывал жизненные соки, и все эти под коверные игры, миссия… Да, конечно, служение, ответственность, "делай, что должно", но иногда очень хотелось забыть обо всём, положить голову на колени верховной матери и ни о чём не думать, только чувствовать её тёплые ладони.

Глава 6. Испытание болью: оазис шлюх

Солнечные лучи на лице, напоминали Джи о любви. Сепарированные утратили это чувство, потеряв связь с Solo, ибо любовь происходила непосредственно из неё. Земля стремительно приближалась к закату старой эры, ибо нет жизни в тех, кто отринул творца. В этом воплощался определённый замысел, и оценить его космический масштаб, сознание существ, порабощённых материей, вряд ли способно. Тайными путями следуя в лоно фермы на скоростной капсуле, Джи часто размышляла об этом, а также о том, что всё циклично и закономерно. Всё уже было не раз во Вселенной: великое разрушение из любви, и великое созидание из любви.

Моха… На мгновение его отрешённое лицо мелькнуло в её сознании. Джи тряхнула головой и тихо проговорила:

– Любовь – это расширение, желание отдавать, рождающееся из Solo, и через это – единение со всем сущим. Любовь – это энергия творения!

На Ферме рассказывали, что при вхождении в синергию с парной Solo плотность и мощь потока творения увеличивается в разы. Но, увы, Джи знала об этом только в теории, если не считать один теневой эпизод в недрах Мегаполиса, который очень походил на то самое.

– Всему своё время, – сонно пробормотала она и закрыла глаза, путь предстоял неблизкий.

Время. Его течение всё расставляет на места, и где ты окажешься на мели или на плаву, на берегу или в лодке без вёсел, доподлинно знает только оно – всемогущее время.

Моха сидел в приёмнике, проходя первичную обработку после Мегаполиса. Необходимо было пройти очистку и несколько шлюзов проверки, чтобы попасть на Ферму. После того как они расстались с Лу, он довольно долго избегал поездок туда. Боялся боли, боялся встретить её вновь, боялся не встретить. А потом, совершенно случайно, он узнал, что она покинула Ферму, и бояться стало нечего. Однако вместе с прошедшим страхом, умерла надежда, хрупкая и едва приметная, гнездившаяся, как тщедушный птенец, в тёмном углу его бесполезной Solo . И он как будто окаменел. Усмехнувшись, он подумал, что нашёл способ сепарации без вмешательства извне. В его душе что-то оборвалось, когда он понял, что её там больше нет. Но странное дело, он всё равно хотел вернуться на Ферму.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.