Тысяча ключей Мерлина

– Кега тяжелая, вряд ли ее кто-то утащит. Я вон и то не смог даже до подсобки дотащить, – произнес Топор, смотря словно сквозь барную стойку на кегу, о которую я ударился.

Выйдя на улицу, я ухватился за ручки кеги, принялся заносить ее вовнутрь.

– А почему они вообще там оказались? Доставка же обычно заносит их прямо в подсобку? – произнес я, затаскивая кегу в подсобку, после чего вышел и оттащил ту, о которую ударился ногой, под кран с пивом, приготовив ее для смены, после того как закончится установленная.

– Да хрен их знает, – непринуждённо ответил Топор, сделав глоток пива.

Вынырнув из-под барной стойки, я посмотрел на него строгим взглядом, после чего произнес:

– Уверен, что не знаешь?

– Ну не знаю, может, они обиделись, когда я их обматерил за то, что они опоздали с доставкой на пять минут.

– Ну ясно тогда, – произнес я, закатив глаза и направившись за следующей.

– Ой, ты еще скажи, что я в чем-то не прав! – возмущенно произнес Топор.

– Да нет, конечно, – максимально серьезно ответил я, перетаскивая очередную кегу в подсобку.

– Не ври! Я же видел, как ты закатывал глаза! – слегка раздраженно сказал Топор.

– Ну хорошо, я считаю, что не надо грубить людям, которые тебе помогают.

– Ну кеги ведь в подсобке, верно? – спросил Топор, глядя, как я затаскивал последнюю кегу в подсобку.

– С тобой и не поспоришь, – выдавив улыбку сквозь напряженное лицо от тяжести кеги, сказал я.

– А вот и не надо со мной спорить! – произнес Топор, сделав глоток пива, после чего, отрыгнув, добавил, – никому!

Отдышавшись после «легкой» кардиотренировки, я принялся натирать бокалы, а в тоже время в бар начали заходить гости.

Через час зал бара был заполнен людьми, за каждым столиком сидело много народа, от которого в баре стоял гул разговоров, который порой был даже громче, чем музыка. Девчонки-официантки относили килограммы картошки фри, жареных куриных ног, крылышек, бедрышек и прочих частей жареных животных и изделий из них типа колбасок из помещения кухни, дверь в которую была по другую сторону от барной стойки напротив входной двери.

Наливая очередной бокал пива, я поднял глаза, и мое сердце вмиг сжалось, и в груди растекалось какое-то теплое чувство и одновременно заполняло мой мозг волнением. За столиком, где час назад сидел Топор, я увидел Вику, Алину и еще несколько их подруг, вероятно, не из университета, потому что я их не видел раньше.

Вика и Алина сверлили меня взглядом и с издевкой улыбались. После чего они позвали официантку и, делая заказ, указывали куда-то в сторону бара. Я старался делать вид, что я их не знаю, но делал огромные усилия, чтобы не пялиться на Алину.

Когда Катя – девушка официантка подошла ко мне, она, указывая на самую верхнюю полка с алкоголем, которая была за моей спиной, произнесла:

– Заказали вон тот самый дорогой виски, пять порций.

Я развернулся и удручающе посмотрел наверх. Полка была на самом верху почти под трехметровым потолком. Там стоял самый дорогой алкоголь, который никто за мою недолгую тут работу не заказывал.

Обернувшись, я увидел, как Вика, Алина и остальные заливались от смеха, внимательно смотря на меня. Я понял, что вечер будет не из легких, они пришли поиздеваться надо мной.

Выдохнув, я поднял с пола деревянную лестницу, лежавшую возле полок с алкоголем, и, уперев ее на одну из полок, полез на самый верх за бутылкой, на которую указала Катя.

Весь оставшийся вечер и ночь они гоняли меня по бару как муху между оконных рам, заказывали сложные коктейли, даже те, которых не было в меню, уговаривая Топора своим кокетством и вызывающим видом. Вика то и дело спускала лямку лифчика, демонстрируя голое плечо, отчего он не мог им ни в чем отказать.

Достаточно набравшись, под утро они, наконец-то, ушли из бара в сопровождении охранников Алины, которые сидели весь вечер за столиком рядом, слившись с местными завсегдатаями, и следили, чтобы никто к ним не приставал. Однако их маскировка рассыпалась почти сразу, когда через полчаса их нахождения к ним начали приставать мужики.

Закрыв бар в шесть утра, мы с девчонками официантками еще полчаса убирали зал, после чего они пошли домой, а я задержался, начав разговор с Топором по поводу аванса. Топор достаточно набрался к утру, но оставался в сознании и все-таки выплатил мне аванс, как и договаривались. Аванс я попросил именно под утро, зная, что, когда он выпьет, он становится добрым.

Усталый, но в тоже время радостный я вышел из бара и направился в ближайшую работающую аптеку с нетерпением потратить свежеотслюнявленные Топором купюры.

Купив лекарства для мамы, я довольный прыгнул в метро и удовлетворенным ехал в сторону дома, хотя я прекрасно понимал, что сегодня мне придется еще идти в университет, но меня успокаивало, что мне нужно было не к первой паре, отчего у меня было несколько часов для сна.

Когда я подошел к дому, я заметил стоявшую возле моего подъезда машину скорой помощи. Что-то в моей груди сжалось, но не так как при виде Алины, а совсем по-другому. Стало тревожно, очень тревожно. Я гнал от себя плохие мысли, но быстро поднимался на свой этаж.

Поднявшись, я увидел распахнутую дверь своей квартиры. Что-то внутри меня упало, разбившись вдребезги. Я забежал в квартиру и, кинув рюкзак возле двери, увидел, как двое санитаров тащили носилки, на которых была мама, а рядом с носилками шла женщина – врач.

– Что с ней? – выкрикнул я, срывая голос, глядя на врача.

В голове моей помутнело, и я отрывками слышал, что женщина говорила, что что-то произошло с сердцем, и ее срочно нужно везти в больницу, иначе она может умереть.

Врач постоянно поглядывала на часы, держа маму за руку, видимо, измеряя ее пульс. В промежутке между этим она выпалила фразу, которую я четко расслышал:

– Вы ее родственник?

– Да, сын, – произнес я, после чего спросил, – я могу поехать с вами? Я не могу оставить ее одну, у нее кроме меня никого нет.

Врач посмотрела мне в глаза и, выдохнув, сжалившись, произнесла:

– Поехали…

Схватив рюкзак, я вышел вслед за врачами и, закрыв дверь, последовал за ними в машину скорой помощи.

Затащив носилки в машину, один санитар сел к водителю, а второй вместе с врачом сели с обеих сторон от носилок, где лежала мама. Они стали ее подключать к каким-то аппаратам и делали какие-то уколы. Я не мог на это смотреть, поэтому опустил голову, устремив взгляд на пол, коря себя за то, что не смог заработать денег, чтобы начать лечить ее как можно раньше. Терзаясь мыслями, что было бы, если бы я все сделал по-другому, я в какой-то момент понял, что мне нужно перестать себя во всем винить и отвлечься. Я не помогу ей, если уйду в какую-нибудь депрессию или еще хуже, сам чем-нибудь заболею, доведя себя мучениями.

Открыв рюкзак проверить на месте ли лекарства, я неожиданно обнаружил конверт, который вытащил из двери еще утром.

Открыв конверт, я достал из него ключ, по всей видимости, от двери и письмо.

Положив ключ в рюкзак, я открыл письмо и принялся его читать.

«Дорогой Андрей!

Пишет тебе твой дед Петр Семенович Осипов. Вероятно, ты меня не знаешь, а если и знаешь, то слышал явно не очень хорошее. Самое первое, что я хочу тебе сказать, это – прошу, чтобы ты меня простил за то, что меня не было в твоей жизни. Ты должен знать, что я бросил твоего отца и его маму, твою бабушку, в том же возрасте, что и он тебя, но у меня была веская причина, о которой я не мог сказать никому, дабы сохранить вам, да и себе жизнь. Видимо, твой отец взял с меня пример и покинул вас, за что я тоже прошу прощения. Сейчас я тебе могу открыть тайну, всю свою жизнь я был одним из хранителей ключей Мерлина, отчего и пришлось покинуть семью.»

Читая письмо, я не понимал, что за тарабарщину нес в нем дед про магию, какие-то «карманы» и Мерлина. Наверное, он совсем выжил из ума, оттого, наверное, бабушка с ним и не жила, пока смерть не пришла за ней.

Однако, дочитав письмо до конца, грудь вновь сжалась, осознав, что дед, вероятно, умер, если верить письму. Хоть я никогда его не видел и слышал только плохое и оттого подсознательно ненавидел его, все же мне стало его жалко. В тоже время меня сразу посетила мысль, как письмо оказалось в нашей двери? Достав из рюкзака странный старинный ключ, который явно был выкован очень давно, а узоры на нем завораживали и заставляли внимательно разглядывать, чем я и занимался, пока машина скорой помощи не остановилась, и ее задняя дверь не открылась санитаром, который успел выйти и оббежать машину.

Глава 2

«В целях безопасности общества хранителей ключей информацию о самом обществе, корпусе или хранителях передавать не хранителям запрещается.

Наказание за нарушение определяется ключником корпуса, в котором находится хранитель. Рекомендованная мера пресечения – смертная казнь хранителя. Для лиц, получивших информацию – безоговорочная смертная казнь»

Статья 3 «Кодекса хранителей»

***

Неожиданно мои кошмары прервались механическим шумом. Открыв глаза, я лежал в белом мягком кресле посреди больничного коридора. Повернувшись направо, я заметил стоявший в нескольких метрах кофейный автомат, перед которым стоял врач, внимательно наблюдавший за тем, как в стакан машина выдавливала из себя коричневую жижу, называемую кофе.

Достав из кармана свой телефон, я его включил и между двумя большими трещинами увидел время. Было четыре часа дня. Я проспал часов шесть, наверное.

Продирая и почесывая глаза, я смотрел по сторонам от двери, на которую мне указал врач, когда мы прибыли в больницу. Он тогда сказал, что мама будет в этой палате, когда придет в себя, после того как они закончат свои манипуляции и стабилизируют ее состояние.

Достав из кармана несколько купюр, я встал с кресла и медленно подошел к автомату, от которого уже отошел врач со стаканом ароматного варева бездушной машины. Засунув деньги в автомат, я что-то выбрал, кажется, это был капучино, и нажал на кнопку «Сахар» так много раз, что надеялся, его будет полстакана. Мне срочно нужна была глюкоза, чтобы проснуться и запустить свой мозг. Машина запустилась, и из нее начали издаваться жужжащие звуки. Коричневая жижа тоненькой струйкой лилась в бумажный стакан, пока не заполнила его доверху и в тот же миг отключилась, высветив на своем экране фразу «Ваш напиток готов».

Взяв стакан, я сделал несколько глотков и тут же почувствовал, как бодрящий напиток и сахар начали растекаться по организму. Сердце начало биться чаще, и я клянусь, словно услышал, как шестерёнки у меня в голове со скрипом начали вертеться, оживив мой мозг.

Оторвав глаза от напитка, я поднял их на дверь и увидел, что дверь открылась, и из палаты вышел врач, оглядываясь по сторонам, после чего уставившись на меня. Сделав несколько шагов, он подошел ко мне с папкой в руках.

– Ну что, как она? – встревоженно спросил я.

– Пока стабильно, у нее был приступ. Мы сделали ряд анализов, и, если не вдаваться в подробности и специфические термины, то ей требуется установка искусственного клапана сердца, – спокойным голосом произнес врач, словно он сообщает подобные новости каждый день, хотя, возможно, так и есть, но все равно меня это немного раздражало.

– У нее что-то серьезное? Сколько это стоит? Сколько у нас есть времени? – с нескрываемой паникой и тревогой выпалил я.

– Сейчас все стабильно, но сердечная недостаточность прогрессирует, и времени есть немного, пара недель может месяц, но, чем быстрее, тем лучше. По стоимости точно сейчас не скажу, зависит от многих факторов, но диапазон варьируется от двухста до шестиста тысяч рублей.

– Диапазон весьма значительный, – удивленно и одновременно расстроенно ответил я.

– Большая часть стоимости зависит от стоимости операции, а точнее от ее сложности и от типа клапана. Однако могу сказать сразу, у нас в больнице очередь на операцию длинная, и, боюсь, вам придется искать другую больницу, где могут это сделать.

– А может как-то можно устроить, чтобы она осталась здесь и подвинуть ее место в очереди и сделать операцию самую лучшую и из лучших там клапанов, или что там еще нужно? – спросил я, не желая лишний раз ее катать по больницам.

– Ну в целом можно освободить одно местечко, но стоимость будет, сами понимаете, ближе к шестиста тысячам, – сказал врач, посмотрев на меня серьезным взглядом с легкой хитрецой.

– Хорошо, я принесу деньги. Когда нужно? – уверенным голосом сказал я, а сам уже раздумывал, где их достать.

– К следующему понедельнику край. Операция будет ориентировочно в следующий четверг.

– Хорошо, я принесу деньги до конца следующей недели.

– Отлично. Мы пока проведем дополнительные обследования и начнем подготовку к операции. Ладно, мне пора идти, а вы, если хотите, можете зайти, но ненадолго. Ей сейчас нужен покой, – сказал врач, указывая на дверь палаты.

Я улыбнулся и кивнул головой, после чего осторожно вошел в палату. Мама лежала, подключенная к аппаратам, но уже в сознании, увидев меня, она устало улыбнулась. Я подошел к ее койке и, взяв ее за руку, спросил:

– Ну как ты себя чувствуешь?

– Слабость и усталость, но терпимо. Что врач говорит? Мне он не особо много сказал, только твердил, чтобы я больше отдыхала и меньше стресса. А как без него, если я не понимаю, что со мной? – слегка взволнованно ответила мама.

– Он прав, тебе нужно отдыхать и не волноваться. Врач сказал, что все нормально, просто у тебя немного расшалилось сердце, но все поправимо. Тебя оставят тут на пару недель, сделают еще несколько анализов и обследований, – поглаживая ее руку, сказал я.

– Андрей, я вижу, что ты мне чего-то недоговариваешь. Я нормально все восприму, обещаю.

Выдержав паузу в несколько секунд, я собрался с мыслями и, не поднимая глаз, произнес:

– Тебе нужна замена сердечного клапана.

– Что? – встревоженно произнесла мама.

– Но ты не переживай, я уже обо всем договорился! Операция будет через полторы недели, – пытаясь успокоить, произнёс я, посмотрев маме в глаза. В них была паника и страх.

– Она же явно небесплатная, верно? – расстроенно спросила мама.

– Не переживай, я найду деньги. Мы обязательно тебя вылечим, – произнес я, поцеловав ее в лоб.

Мама промолчала, лишь в уголке глаз я заметил налившиеся слезы, которые она вмиг вытерла, чтоб я их не увидел.

Внезапно мой телефон завибрировал. Я достал его и увидел, что пришло сообщение от Паши, и тут же я вспомнил про занятия, которые я пропустил в университете.

– Ладно, мам, врач сказал, что тебя нельзя долго беспокоить, поэтому я побегу домой, а потом на работу. А ты отдыхай и выполняй все, что будут говорить врачи, хорошо? – спросил я, с трудом натянув улыбку, чтобы не расстраивать маму.

– Хорошо, Андрей, – вновь устало улыбнулась мама, крепко сжав мою руку.

Положив ее руку на кровать, я поспешил выйти из палаты, открывая сообщение от Паши.

Выйдя в коридор, я его прочитал. Он интересовался, почему я не пришел на учебу. Я не стал тратить время объяснять ему, просто попросил передать преподавателям, что я отсутствую по семейным делам и выполню все задания вовремя.

Получив от меня сообщение, Паша тут же мне позвонил. Я поднял трубку, произнеся:

– Алло.

– Здорово. Я все передам, конечно, и старосте скажу. Так скажи мне, что случилось то на самом деле? – произнес Паша с интересом.

– Паш, сейчас нет времени рассказывать. Мне надо спешить домой, а потом бежать на работу. Если хочешь, можешь прийти в бар, я там все расскажу.

– Понял, значит, так и сделаем. Давай заканчивай дела, и встретимся в баре, – серьезным голосом произнес Паша.

Я завершил звонок и убрал телефон в карман джинс и, подхватив рюкзак, все также лежавший на кресле, в котором я спал, направился на выход из больницы.

Оказавшись в метро по пути домой, я несколько раз перечитал письмо деда и внимательно осмотрел ключ, который был в конверте. Мне никак не давали покоя слова деда о каком-то тайном обществе хранителей каких-то ключей. И причем там был персонаж сказок – Мерлин. Если, конечно, речь вообще о нем. Единственное, что я понял, что ключ весьма ценный, о чем дед несколько раз упомянул в письме, поэтому я решил его держать поближе к себе и переложил в карман джинс.

Ненадолго забежав домой, проверив, все ли там в порядке, а то мы уходили впопыхах, когда приехала скорая, после чего сразу поспешил в бар.

Выйдя из дома, я заметил на лавочке у подъезда пожилого мужчину, который уставился на меня и не сводил взгляд. Я, делая вид, что не придал этому значения, направился дальше. Пройдя мимо лавочки, я услышал, как он меня окрикнул.

– Андрей? – спросил мужчина.

Я повернулся, уже внимательно и с подозрением посмотрел на мужчину, оглядев его с ног до головы. Это был человек лет между шестьюдесятью и семидесятью. Он был среднего роста в сером, даже пепельном пиджаке и такими же тканевыми штанами. Из-под пиджака виднелась желтоватая рубашка, а на голове его красовалась кепка, которая вышла из моды лет эдак тридцать назад. Он был похож на советского инженера с фотографий старых газет, которые я разглядывал в детстве, когда гостил у бабушки. Она почему-то собирала эти газеты. У нее были целые огромные стопки подобной макулатуры.

– Андрей. Вы что-то хотели? – с просил я, продолжая взглядом изучать мужчину.

Он встал с лавки и, подойдя ко мне, протянул руку со словами:

– Петренко Геннадий Иванович! Но ты меня можешь называть Иваныч, как и твой дед.

Протянув руку и пожав мужчине, я внимательно смотрел на него, после чего с подозрением произнес:

– Вы знаете моего деда?

– Петр Семенович Осипов, – произнес Иваныч.

Я осекся, мысленно думая, что этот Иваныч поначалу ошибся и перепутал меня с кем-то.

– Допустим, – осторожно ответил я. – Вы что-то хотели?

– Ты получил письмо?

– Какое письмо? – сделав невозмутимое лицо, спросил я.

– То, что с ключом было. Не стоит меня обманывать. Я знаю, что ты его получил.

– Возможно, а вы следили за мной? – с осторожностью спросил я.

– Возможно, – прищурив глаза, ответил Иваныч. – Успокойся, это я вложил письмо в твою дверь, – с улыбкой продолжил мужчина.

– Так и что насчет деда? Это правда или ваш дурацкий розыгрыш? – недовольно спросил я.

– Смотря о чем ты спрашиваешь. Если о том, что он мертв, то да. Он «умер» два дня назад, – строго ответил Иваныч.

– Странный акцент на слове «умер» …– сказал я и, сузив глаза, посмотрел на Иваныча.

– Это неважно. Ты сейчас не на то ставишь акценты.

– А на что нужно их ставить?

– Ты все письмо прочитал?

– Да.

– И у тебя ничего не вызвало вопросов? – с интересом спросил Иваныч.

– Я полагаю, вы имеете в виду ту чушь про магию и ключи Мерлина?

– Это не чушь…к сожалению… – глубоко выдохнув, произнес Иваныч.

– И что это значит? Что все, что там было написано, правда? – с усмешкой спросил я.

– Все… – сказал Иваныч, внимательно посмотрел мне в глаза. Я почувствовал, что он не шутит, но верить в чушь про магию я тоже не собирался.

– Видимо, вы, как и мой дед, сошли с ума, раз верите в чушь! Простите, но у меня нет времени на эти бредни, меня ждет работа, – сказал я и, уже развернувшись, хотел идти в сторону метро.

– Если не веришь, я могу тебе доказать! – уверенно произнес Иваныч.

Я повернулся и посмотрел на него. Лицо его выражало уверенность в сказанном, и не было ни единой капли того, что он может быть сумасшедшим.

– Вот! – вновь произнес он, протянув кусок бумаги.

– Что это? Спросил я, посмотрев на кусок бумаги у него в руке.

– Это адрес квартиры деда. Я знаю, что ты сейчас спешишь на работу, но прошу тебя, приходи завтра после смены туда, и я тебе немного расскажу о жизни твоего деда.

Я посмотрел на кусок бумаги, потом в глаза Иванычу, потом вновь на бумагу, после чего выхватил ее из рук мужчины, засунул в карман джинс, кинув безразличную фразу:

– Я подумаю.

После чего я уверенным шагом направился к метро, изредка оглядываясь назад, наблюдая за тем, как мужчина продолжал стоять на том же самом месте, глядя мне вслед.

Его персона меня одновременно успокаивала и заставляла волноваться, но сейчас у меня есть проблемы посерьезней, которые не требуют отлагательств. Мне срочно нужны деньги! С этой мыслью я направился в бар.

Прибежав в бар за десять минут до открытия, я поймал внимательный и на удивление серьезный взгляд Топора, который, как и вчера, протирал бокалы. Я кивнул головой, после чего быстро переоделся и вышел в бар, сменив Топора, который уже, налив кружку пива, сидел за тем же самым столом, что и вчера, внимательно смотря на меня.

– Ты сегодня какой-то не такой, – сказал Топор, прищурив глаза, словно хотел заглянуть мне в душу.

Я, не поднимая глаз, протирал оставшиеся стаканы, ответил:

– Так, кое-что произошло дома.

– Я так и знал! – с радостью воскликнул Топор, затем ударил ладонью по столу.

Я поднял глаза на него, с трудом сдерживаясь. Сегодня он и его радость меня чрезвычайно бесили, как, наверное, и любой другой довольный человек. Неожиданно я кинул взгляд на его запястье правой руки. Вмиг у меня из рук выпал бокал, я едва успел его поймать, чтобы тот не разбился.

– Что-то не то? – спросил Топор, заметив мою неловкость и разглядывая меня изучающим взглядом.

– Нет-нет, просто выскользнул бокал, остались следы мыла, – сказал я, и чтобы прикрыть свое вранье, подошел к раковине и еще раз вымыл бокал.

Пока я мыл бокал, меня не оставляла мысль о том, что на запястье Топора была татуировка с ключом точь-в-точь такого же, что оставил мне дед. Придя в бар, у меня была мысль попросить денег у Топора в счет будущей работы на годы вперед, но, увидев эту татуировку, меня словно обдало холодом, и на коже проступили капли пота. Я даже сам не понимаю почему, то ли я поверил в ту чушь, что писал в письме дед, то ли то, что татуировка Топора была чрезвычайно похожа на ключ, то ли все вместе. Еще из головы не выходила встреча с Иванычем и его словами о правдивости всего, что было в письме. Мысленно у меня сложилось впечатление, что я начинаю сходить с ума, если всерьез во все это верю.

Домыв бокал, я быстро вытер его и достал ключ, внимательно разглядев его, освежив в памяти его вид. Заметив, что в бокале Топора заканчивалось пиво, я мимоходом кинул ему фразу:

– Еще пива налить?

– Ты словно читаешь мои мысли! – довольно ответил Топор, после чего допил остатки пенного топлива.

Налив полный бокал, я вышел из-за бара и вынес его Топору. Поставив бокал возле него, я незаметно уставился на татуировку на его запястье. Она была невероятно схожа с ключом вплоть до мельчайших узоров. Нет это не могло быть совпадение, думал я, возвращаясь обратно за бар, забрав со стола Топора пустой бокал.

Не успев захлестнуть мой разум мыслями, я вдруг услышал стук двери и увидел на пороге улыбающегося Пашу. Поздоровавшись с Топором, он уселся за барную стойку.

– Мы потом еще поговорим, – послышался голос Топора из-за спины Паши, после чего громкость музыки прибавилась.

– О чем вы там еще поговорите? – с улыбкой и тяжело дыша спросил Паша.

– Да неважно…рабочие моменты…– уходя от ответа, произнес я.

– Ну ладно. Так что там у тебя произошло? Давай рассказывай! – сказал Паша, внимательно на меня уставившись.

– Мама…у нее было что-то с сердцем, приступ, или как там это называется. Я возвращался с работы, когда встретил скорую, выносящую ее на носилках из квартиры.

– Охренеть! – удивленно выпалил Паша. – Как она сейчас? – обеспокоенно спросил он.

В бар начали заходить гости, заполняя неторопливо столики. К моей стойке начали подходить девчонки-официантки с заказами. Я наливал пиво и делал коктейли, выдерживая паузу перед ответом Паше. Отдав очередной заказ, я ответил:

– Она в больнице. Стабильное состояние, но ей нужна операция. Срочно нужна.

– Когда будут делать? – с интересом спросил Паша.

– Когда деньги достану, – ответил сухо я, наливая два бокала пива.

– Понял. А еще говорят бесплатная медицина. Много денег надо? – ухмыльнувшись, спросил Паша.

– Много…тысяч шестьсот…– ответил я, протирая бокал, полученный с мойки.

– Рублей? – с удивлением спросил Паша.

– Рублей, конечно! Если бы это были доллары, то… – ответил я, покачав головой.

– Все равно много! У вас есть деньги?

– Ты серьезно? Я в универе не ем, чтобы денег лишних не тратить, – сказал я, после чего, придвинувшись ближе к Паше, добавил, – и таскаю из бара еду по мелочи.

– Ну да, я как-то не подумал, – расстроенно ответил Паша, почесав макушку. – И что ты будешь делать?

– Пока не знаю, – ответил я, покачав головой. – Попробую попросить в долг у Топора.

– А может кредит взять?

– Ты серьезно? Кто мне его даст, тем более такую сумму? Я не работаю официально, мама на пенсии по инвалидности.