Полная версия
Верная Богу, Царю и Отечеству
О роли Г. Е. Распутина в деле прославления святого свидетельствует телеграмма, посланная им Анне Александровне из Тобольска:
«25 апреля 1914. Дворец Ливадии из Тобольска
Тоболяне депутацией просят меня о мощах Ивана Максимовича не забудь в Москву на могиле Гермогена и Грозного скажи папе [т.е. Царю] все усиленно просят здесь благодати более Москвы нужно сделать»100.
Эта телеграмма как нельзя лучше отражает глубинные устремления духа православного русского крестьянина Григория Распутина. Чтобы лучше это понять, позволим себе сделать небольшое пояснение к словам телеграммы. Как истинно русский человек, т.е. глубоко верующий и православный, верный сын своего Отечества, беззаветно преданный своему Царю, обнаруживая духовную зрелость и опытность, Григорий Ефимович призывает Анну Александровну в сем важном деле, где по глубокому убеждению русского сердца духовные чаяния сливаются воедино с государственным благом, прибегнуть к помощи небесных покровителей Земли Русской, имеющих сугубую благодать предстательствовать пред Святой Троицей за Русский Народ – Царя Иоанна Грозного и Патриарха Ермогена, давно и с любовью почитаемых в народе, о чем и свидетельствует данная телеграмма.
Патриарх Ермоген был прославлен в царствование Николая II, при его активной поддержке, тогда как утвержденные на высочайшем уровне планы всецерковного прославления Царя Иоанна, как и боярина Михаила Романова (по свидетельству Сергея Фомина) были перечёркнуты революцией. Отметим, что Царь Иоанн Васильевич Грозный почитался православным русским народом как святой не только в Москве, но и в других пределах Русской земли101.
Вслед за святыми заступниками русского народа Григорий Ефимович возлагает свои надежды на Батюшку Царя, не сомневаясь в его полном понимании народных чаяний и скорой поддержке народных инициатив.
В последних словах телеграммы Григорий Ефимович намекает на те трудности, которые связаны с торможением дела прославления со стороны Святейшего Синода. Это сопротивление было вызвано тем, что инициатива прославления, как считали члены Святейшего Синода, исходила от Распутина, одно имя которого вызывало чувство неприязни и протеста как со стороны светской общественности, так и со стороны некоторых представителей церковных кругов. Однако, это было ошибочное мнение. Инициатива, как уже было сказано, на высочайшем уровне принадлежала Н. А. Ордовскому-Танаевскому. Григорий Ефимович выступал лишь в роли ходатая пред Царем, или ходока от простого православного народа по этому делу. Обращение же его к Царю через Анну Александровну Вырубову связано с надеждой, что Царское вмешательство, как это было не раз, позволит скоро преодолеть сопротивление вольных или невольных противников канонизации великого сибирского святого и тем самым удовлетворит сокровенным духовным чаяниям православных земляков. Что и произошло к великой духовной радости тоболян и всего русского народа, несмотря на то, что эта канонизация предварила начало страшной революции, явившись последним великим духовным событием в царствование Николая II, которое по Промыслу Милостивого Бога призвано было укрепить дух русских людей перед началом великих испытаний.
Архиепископ Варнава ТобольскийПричинами, изложенными выше, объясняется также и враждебное отношение со стороны тех же кругов к Тобольскому епископу (с 1916 г. – архиепископу Тобольскому и Сибирскому) Варнаве (Накропину), выходцу из семьи олонецких крестьян. Владыка на своем уровне, в Святейшем Синоде, поднял вопрос о прославлении святителя Иоанна Тобольского.
Как хорошо известно, епископ Варнава был дружен с Г.Е. Распутиным, пользовавшимся его святительским благословением и поддержкой. Дружба с Распутиным, которая ставилась в вину Тобольскому владыке, явилась причиной торможения со стороны обер-прокурора Св. Синода А.Д. Самарина и некоторых членов Синода вопроса о прославлении святителя Иоанна, несмотря на то, что постановление о его канонизации было принято Синодом еще в 1914 году. Но поскольку никаких конкретных указаний от Св. Синода в течение длительного времени не последовало, то летом 1915 года владыка Варнава обратился непосредственно к Государю с просьбой разрешить прославить святого в Тобольской епархии. Его Величество не замедлил дать Высочайшее разрешение, и святитель Иоанн был канонизирован.
Но затем на пост обер-прокурора Св. Синода вместо В. К. Саблера был назначен Александр Дмитриевич Самарин, крайне отрицательно относившийся к Григорию Распутину. Эта неприязнь переходила на епископа Варнаву и его благое начинание. Тобольского владыку за неправильные действия привлекли к ответу. В конце концов Самарин был уволен. Как о том рассказывает А. И. Спиридович, уделивший этой истории некоторое внимание в своих мемуарах, «Святейший Синод командировал в Тобольск архиепископа Тихона (будущего Всероссийского Патриарха), который обследовал мощи Святителя, и канонизация святого Иоанна была совершена по всем правилам Церкви и без ущерба престижа верховной власти».
По свидетельству А. И. Спиридовича, Варнава еще будучи игуменом «слыл за очень хорошего, деятельного и умного человека. Религиозный Петербург знал его. Он был вхож к Великому князю Константину Константиновичу, был даже представлен Их Величествам, но на его беду уже давно, еще по Сибири, был знаком и дружил с Распутиным»102. Сам владыка, по свидетельствам современников, вёл строгий, аскетический образ жизни, а потому по достоинству мог оценить подвижнический дух, присущий Григорию Ефимовичу Распутину. Одинаковая духовная настроенность была причиной их сближения и дружбы.
На добрые отношения между этими людьми указывает телеграмма, посланная епископом Варнавой Анне Александровне в трудный период выздоровления Григория Ефимовича после полученного тяжкого ранения. В ней владыка информирует Вырубову, а через нее Царя и Царицу о состоянии здоровья их Друга. При этом владыка проявляет чувства искреннего переживания, доброты и участия, с которыми он отнесся к ранению своего духовного единомышленника и друга:
«Рейд Штандарт
Фрейлине Вырубовой
Из Покровского 2 июня 1914
Благодарение Богу друг бодр болезнь идёт хорошо отправляем Тюмень верю сила Божия победит вражию молитесь Мир всем, епископ Варнава»103.
Подобные настроения разделяли все, кто, не гнушаясь простым происхождением Г. Е. Распутина и отметая всякую злобную молву в его адрес, питал к нему бескорыстные, добрые чувства, кто был к нему искренне, сердечно расположен, пользуясь его духовным опытом и советом. Многие испытывали к нему чувство благодарности, получив по его молитвам чудесное избавление от недугов не только душевных, но и телесных, т.к. Г. Е. Распутин-Новый был щедро наделен от Бога даром целительства, как, впрочем, и даром прозорливости, что отмечает в своих воспоминаниях Анна Александровна и что вынуждены признать многие из его недоброжелателей.
Круг людей, духовно близких к Г. Е. Распутину-Новому, злые языки презрительно называли распутинским кружком, вкладывая в это название самый порочный смысл. На самом деле этих людей объединяла прежде всего общность духовных интересов. Их отличала верность самодержавному идеалу, преданность и любовь к Государю и Государыне. Недаром именно Анне Вырубовой и одному из близких к этому кругу людей – офицеру русской армии Борису Соловьеву, ставшему зятем Григория Ефимовича, довелось оказать последнюю реальную помощь Царственным Узникам, как об этом будет рассказано ниже. Никто из верноподданных огромной империи не смог сделать для своего плененного Государя и его Семьи более, чем эти люди, крайне ограниченные в тот момент в своих возможностях и материально, и физически.
Епископ Исидор (Колоколов)Все, кто был так или иначе близок к Григорию Распутину, подверглись со стороны «общества» поруганию. Орудия травли всегда были одни и те же – сплетни, клевета, вымыслы. Цель – не только причинить боль, не только отравить жизнь, как бы просто наказать. Формируемое общественное мнение перечеркивало человека совсем, исключало его из жизни полностью. Пощады не было. Потому и клевета была беспощадная, злобная, убийственная, рассчитанная на то, чтобы сломить дух человека, его волю, нанести удар как можно сильнее и болезненнее. Так был оклеветан епископ Варнава (Накропин). Не миновал этой участи и митрополит Питирим (Окнов). Особенно жестоко «общество» обошлось с епископом Исидором (Колоколовым) за его близость к Распутину, дружбу с Анной Вырубовой и благосклонное отношение к нему со стороны Царской Четы.
Епископа Исидора обвиняли в таких мерзостях, что невозможно их повторять. Мнение о нем было столь прочно закреплено, что и в настоящее время имя владыки Исидора подвергается поношению даже на страницах православных журналов. В одном из периодических изданий такого рода, не будем указывать его название, в статье, направленной против Григория Распутина, рассказывая о круге близких к Распутину лиц, слепо повторяются все гадости в адрес владыки Исидора, делается попытка унизить и оскорбить его как личность, опорочить его архипастырское служение.
Насколько все это справедливо, можно судить по той характеристике, которую приводит «валаамский летописец» монах Иувиан (в миру Иван Петрович Красноперов), который «еще трудником-богомольцем, в 1900 г., был определен в валаамскую канцелярию. С тех пор сложное монастырское делопроизводство стало его главным послушанием и несомненным призванием»104. Узнав в 1919 году о мученической кончине многих русских преосвященнейших архипастырей от рук безбожных палачей, а в их числе викария Рязанского Исидора, он пишет:
«Милейший владыка – епископ Исидор, – человек глубокого смирения и золотого характера, приявший при жизни всероссийское бесславие, – и он удостоился мученического венца. Преклоняясь благоговейным почитанием к памяти сих святителей-мучеников, ныне отошедших ко Господу и предстоящих пред Его Престолом, каждый в своем дерзновении, мы, кроме того, преклоняемся пред тяжелым жизненным крестом преосвященного епископа Исидора, принявшего венец бесславия, поношения и страдания.
Владыка Исидор очень чтил нашу обитель и сам был близок для нее. Проживая в 1911 году на Валааме, он оставил по себе очень добрую и светлую память, как человек редкой простоты, доступности, сердечности и глубокого смирения.
Мир его доброй и светлой душе!..
До праха земного преклоняясь пред мученическим подвигом преосвященнейших архипастырей, страдальчески венчавшихся, мы мним имети в лице их новых священномучеников и предстателей за их родину земную»105.
Телеграмма Григория Распутина из ПокровскогоКак бы благословляя этот святой союз ставших родными по духу людей, сам Григорий Ефимович за считанные минуты до совершения на него злодейского покушения шлет ободряющую телеграмму своим петербургским друзьям и прежде всего доверенному лицу и сотаиннику – Аннушке, а через нее всей Царской Семье и всем, кто его любит.
«Новый Петергоф из Покровского Вырубовой
29 июня 1914 г.
Радуйтесь покою величайте тишину крепко обнимаю и приветствую всех скажите когда выезжаете»106.
В этот же день, 29 июня 1914 года, отправив телеграмму, мысленно пребывая со своими духовными родными в Петербурге и благословляя их, Григорий Ефимович направился к своему дому, но был встречен подосланной убийцей, которая и нанесла страшный удар. Так отплатил мир Григорию Распутину за его любовь, молитву, помощь всем нуждающимся и страждущим.
На две недели раньше (15 июня 1914 г. ст. ст.) в Сараево произошло убийство австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанта, послужившее прологом развязывания Первой Мировой войны. Россия начала восхождение на свою Голгофу.
Глава 11. Накануне революции
К весне 1916 года здоровье Анны Александровны «не вполне окрепло». В связи с этим Государыней было принято решение послать Анну в Крым, точнее в Евпаторию, в окрестностях которой находилась единственная в Европе грязелечебница Саки. Благотворное влияние целебных грязей испытал на себе Наследник-Цесаревич Алексей Николаевич в 1913 году.
Поездка в ЕвпаториюАнна Александровна отправлялась 25 мая на «Полевом Царскосельском военно-санитарном поезде № 143 имени Её Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны». Поезд перевозил раненых и больных солдат и офицеров. Попутчиками Анны Александровны оказались незаурядные люди, общество которых помогло скрасить тяготы путешествия, вызванные военным временем. Ей представилась возможность впервые близко познакомиться с некоторыми из этих людей.
Начальником поезда был уполномоченный Её Величества полковник Дмитрий Николаевич Ломан, которого она хорошо знала и с кем была в добрых отношениях. Он был одним из тех, кто поддерживал знакомство с Григорием Распутиным. Ломан являлся одним из учредителей «Общества возрождения художественной Руси», основанном при Федоровском Государевом соборе в Царском Селе. Членами общества являлись Алексей Ремизов, Николай Клюев, Сергей Есенин, Виктор Васнецов, Михаил Нестеров, Иван Билибин. В Федоровском городке, который был построен вокруг собора при участии В. М. Васнецова, предполагалось создать коллекции древнерусских орнаментов и старинного оружия, но в годы войны в городке был размещен лазарет для раненых. Для них в лазарете часто устраивались концерты, на которых читали свои стихи Николай Клюев и Сергей Есенин107.
Молодой поэт Есенин был хорошо известен Царской Семье. Он читал ей свои стихи и впоследствии любил рассказывать, как запросто прогуливался по аллеям парка с Анастасией Николаевной. Сергей Есенин служил санитаром военно-санитарного поезда, приписанного к лазарету Федоровского городка, и в этом качестве ехал в Евпаторию вместе с Анной Вырубовой, но в шестом вагоне.
В приказе № 117 по военно-санитарному поезду № 143, подписанном комендантом поезда, значилось:
«Согласно Высочайшего Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны повелению, поезд завтра, 27-го апреля, отойдет в тридцатую поездку по направлению Москва – Курск – Симферополь – Евпатория, забрав раненых из Петрограда и Царского Села»108.
В этом же поезде возвращался на родину после высочайшей аудиенции городской глава Евпатории С. Э. Дуван, о котором подробно будет рассказано ниже. В далекую поездку с Анной Александровной отправились «сестра милосердия, санитар Жук и три агента секретной полиции – будто бы для охраны, а в сущности, с целью шпионажа»109.
Анна Александровна пишет, что «Государыня при проливном дожде приехала проводить поезд»110. Впечатлениями этого дня Александра Федоровна делится с мужем в письме от 28 апреля:
«Ну, вчерашний день доставил А. немало томления – никак нельзя было установить, когда прибудет мой санитарный поезд в Ц. С. из города для того, чтобы захватить её; – после бесконечных отмен мы, наконец, после 6 отвезли ее, прошлись по всему поезду, нашли в нем множество своих раненых офицеров, а также из большого дворцового лазарета и из города, – сына Гебеля и солдат, также 5 несчастных Аниных калек, 5 сестёр, едущих в отпуск в Ливадию и нескольких жен, сопровождающих мужей. Вильчк. также поехал, чтоб осмотреть все санатории в Крыму, принадлежащие к нашему Ц.С. пункту, – и Дуван поехал. А. провожала целая свита – Жук, Феод. Степан., Коренев, Ломан сопровождает поезд. Ее вместе с её горничной поместили в его прелестном купе в вагоне сестер, ее раненые в противоположном конце поезда. Наконец, в 7 1/2 они двинулись (она была ужасно грустна). Когда я ложилась спать, то получила от нее письмо из города, в котором она сообщает, что они простоят там еще до 10 1/2 – один Бог знает, когда они попадут в Евпаторию… Затем, не могли ли бы мы сьездить из Симферополя (оставив там часть вагонов) по жел. дор. в Евпаторию? Это было бы менее утомительно, и мы могли бы позавтракать в поезде, осмотреть санатории и повидать Аню»111.
Путешествие было довольно долгим, как и предполагала Государыня. «Мы ехали до Евпатории 5 суток, останавливаясь в Москве и других городах на несколько часов», – пишет Анна Александровна. Поездка была, конечно, утомительной для не вполне оправившейся от тяжелых травм женщины. Но она была щедро вознаграждена по приезде на место своего лечения и отдыха. «Городской голова Дуван дал мне помещение в его даче, окруженной большим садом, на самом берегу моря; здесь я прожила около двух месяцев, принимая грязевые ванны»112.
На её физическое здоровье и душевное состояние благотворно воздействовала не только замечательная природа Крымского побережья. Можно предположить, что после душной атмосферы Петербурга она оказалась в совершенно иной обстановке, которую отличала предупредительность, внимание и забота со стороны её радушных хозяев – караимов. Их простота и непритворная доброта резко контрастировали с двуличием петербургского света. Анна Александровна прониклась уважением к караимскому народу, в окружении которого провела два месяца, увидела интересные стороны его обычаев, быта. Её новый друг, караимский Гахам Шаптал, читал и рассказывал ей сказки и легенды караимского и татарского народов. Впоследствии именно он предупредил Государя о готовящемся в стенах Английского посольства заговоре, о чем будет сказано несколько позже.
Пребывание Анны Вырубовой в Евпатории было отмечено ещё одним знаменательным событием не только в её жизни, но и в жизни всего Крымского полуострова. Здесь в последний раз побывала вся Августейшая Семья Русского Императора. Этот визит оказался прощальным, хотя в тот момент никто не мог этого предположить. События следовали в таком порядке:
25 апреля 1916 года Государь прибыл в Ставку в Могилев.
5 мая туда же приехала из Царского Императрица с Детьми.
7 мая Царская Семья выехала на юг. Во время поездки Государь осматривал расположение войск Юго-Западного фронта, посещал госпитали, встречался с командующим фронтом – генералом Брусиловым. Все это для Государя составляло первейшую необходимость ввиду планировавшегося в начале лета широкомасштабного наступления русской армии на этом направлении.
Далее путь следования царского поезда был следующим: 8 мая – Винница, 9 мая – Бендеры, 10 мая – Одесса, 12 мая – Севастополь.
Генерал Спиридович пишет, что «13 мая из Евпатории к Царской семье приехала отдыхавшая там Вырубова. Она пробыла в царском поезде несколько часов. Семья была довольна, а в свите этому были не рады. Анна Александровна хотела, чтобы Их Величества приехали в Евпаторию»113.
Анна Александровна так описывает это событие. «Получила известие, что Ее Величество уехала в Ставку, откуда вся Царская Семья должна была проехать на смотры в Одессу и Севастополь. Государыня телеграммой меня вызвала к себе. Отправилась я туда в автомобиле через степь, цветущую красными маками, по проселочным дорогам. В Севастополь дежурный солдат из-за военного времени не хотел меня пропустить. К счастью, я захватила телеграмму Государыни, которую и показала ему. Тогда меня пропустили к царскому поезду, где жили Их Величества. Завтракала с Государыней. Государь с детьми вернулись около 6 часов с морского смотра. Ночевала я у друзей и на другой день вернулась в Евпаторию. Их Величества обещались вскоре приехать туда же, и действительно, 16 мая они прибыли на день в Евпаторию»114.
Визит был вызван не только желанием повидаться с Аней, но и тем, что в городе располагался госпиталь имени Государыни Императрицы Александры Феодоровны, который содержался на ее личные средства. Здесь же планировалось строительство Всероссийской Алексеевской (в честь Наследника Цесаревича Алексея Николаевича) грязелечебницы. Кроме того, решение посетить Евпаторию было принято Государем в связи с необходимостью оказать моральную поддержку жителям города, т.к. незадолго до этого (24 апреля) город был обстрелян немецким крейсером «Бреслау».
По пути Августейшие Особы посетили расположенный неподалеку от Евпатории грязелечебный курорт Саки. В поездке Их Величества сопровождал Таврический губернатор Княжевич, который уже приступил к сооружению грандиозной по замыслу грязелечебницы в Евпатории. Государь всячески поддерживал эти начинания.
О приезде Царской Семьи в Евпаторию генерал Спиридович сообщает следующее: «На станции произошла торжественная встреча. Княжевич преподнес Царице огромный букет белой акации, перевязанный старинным татарским полотенцем. Букеты роз подносились другими. Их Величества с детьми проехали в собор, оттуда в мечеть и в караимскую кенасу. Кажется, Государь посещал караимскую молельню впервые… Служил главный караимский гахам Шаптал, человек с университетским образованием, красивой наружности. Служил он красиво и говорил хорошо. Тогда же он сумел понравиться Вырубовой, подружился с ней, и ему благоволили во Дворце. После службы Государь задал ему много вопросов»115.
Об этом же событии рассказано в книге Кутайсовых: «Николай II с семейством посетил достопримечательности уездного города: православный собор в честь святого, имя которого носил монарх, где хранились русские хоругви времен Крымской войны и где был отслужен молебен с провозглашением многолетия царскому дому, державе Российской и русскому воинству; затем они побывали в ханской мечети, караимской кенасе и проехали на автомобиле по городу. В санатории имени Александры Федоровны государь вручил награды выздоравливающим воинам, прогулялся пешком по Дувановской улице к морю, где живо интересовался способами лечения на пляже и применения песочных ванн. Особы Их Императорских Величеств с Августейшими Детьми наведались также и в земскую уездную больницу. Сам Дуван при встрече на вокзале произнес приветствие от имени города, преподнес хлеб-соль Ее Величеству, и от населения Евпатории в старинной арабской шкатулке с инкрустацией из слоновой кости – 30 тысяч рублей на нужды раненых»116.
Картину дополняют воспоминания Анны Вырубовой: «Я много путешествовала с Их Величествами, но думаю, что встреча в Евпатории была одна из самых красивых. Толпа инородцев, татар, караимов в национальных костюмах; вся площадь перед собором – один сплошной ковер розанов. И все залито южным солнцем»117.
Описывая события этого радостного дня, Спиридович продолжает: «После завтрака вся Царская Семья поехала в гости к Вырубовой, на ее дачу, которую она снимала у Дувана. Дача выходила на море, и царская семья провела несколько часов на берегу. Об охране беспокоиться было нечего. На даче с Анной Александровной для ее охраны жили все время три моих стражника. Царица называла их желтыми людьми по цвету их кителей. В одном из писем Царицы к Вырубовой из Царского Села Ее Величество просила передать им свой привет»118.
Анна Александровна пишет: «Утро Их Величества посвятили разъездам по церквам, санаториям и лазаретам, днем же приехали ко мне и оставались до вечера; гуляли по берегу моря, сидели на песке и пили чай на балконе. К этому чаю местные караимы и татары прислали всевозможные сласти и фрукты. Любопытная толпа, которая все время не расходилась, не дала Государю выкупаться в море, чем он был очень недоволен. Наследник выстроил крепость на берегу, которую местные гимназисты обнесли после забором и оберегали, как святыню. Обедала я в поезде Их Величеств и проехала с ними несколько станций»119.
В этот день Государь в своем дневнике сделал следующую запись:
«16 мая. Понедельник. В 7 час. утра прибыли в Евпаторию, когда я еще спал. В 10 час. вышли из поезда и, приняв депутацию, поехали в город. Погода была теплая, серая и ветреная. Посетили собор, мечеть и кинассу караимов, которую также посетил Александр Павлович в 1825 г. Затем осмотрели лазарет Аликс – приморскую санаторию с ранеными из Ц.Села. Прошел с Алексеем к морю и осмотрел ванны. Побывали еще в земской уездной больнице и вернулись в поезд в час с 1/4. После завтрака отправились запросто в город в дальний его участок на дачу, занимаемую Аней. Дети резвились на берегу на чудном песку. Хотелось выкупаться, но воздух был прохладен. Выпив у нее чаю, приехали в поезд и в 6 1/4 уехали из Евпатории. Город производит очень приятное впечатление, и надо надеяться, разовьется в большое и благоустроенное лечебное место. Довезли Аню до ст. Сарабуз»120.
Царский поезд отбыл в Курск, куда прибыли 17 мая. Из Курска Государь направился в Могилев, а Государыня с Детьми в Царское Село.
Эта поездка явилась радостным, знаменательным событием для всего населения края. Но главное, она оказала мощное воздействие на боевой дух армии, чему свидетельствует начавшееся 22 мая победоносное наступление по всему Юго-Западному фронту, которое получило в истории название «Брусиловского прорыва».
Национальный вопрос в Царской РоссииВ связи с поездкой Анны Вырубовой в Евпаторию, интересно затронуть вопрос национальных отношений, поскольку друзьями Анны Вырубовой оказались инородцы. Причем радушный прием и Царской Семье, и ей самой был оказан со стороны тех народностей, отношения с которыми сегодня нельзя назвать благополучными. Остановимся более подробно на личности хозяина дачи «Мечта», где проживала Анна Вырубова в период своего отдыха и лечения, – Дувана. На примере его жизни легко понять, как просто и мудро решался национальный вопрос в Царской России. Приведем отрывки из книги Кутайсовых, уже цитированной в этой главе, которые раскрывают причину того, почему караимы были преданы Государю.
