Клинок Проклятия

– Да, – Лёша почувствовал, как по спине пробежал холодок. – Именно так.

– Что случилось дальше? – Марина наклонилась вперёд, полностью захваченная рассказом.

– Мы вернулись в Петербург. Родители продолжали работу, но стали очень замкнутыми. Отец часами сидел в своём кабинете, обложившись старинными фолиантами. Мать постоянно была на нервах, вздрагивала от каждого шороха. А потом… – он запнулся, – потом начались странности.

– Какие странности?

– Сначала мелочи. Предметы перемещались сами по себе. В пустых комнатах слышались шаги. По ночам скрипели половицы, хотя никто не ходил. А потом я начал видеть тени – странные, неестественные, не принадлежащие ни людям, ни предметам. Они словно жили своей жизнью, наблюдая за нами.

Марина обхватила себя руками, словно ей вдруг стало холодно.

– Ты говорил об этом родителям?

– Конечно. Но они… – Лёша горько усмехнулся, – они делали вид, что всё в порядке. Говорили, что у меня богатое воображение, что это просто детские страхи. Но я видел по их глазам, что они знают – я говорю правду. И это пугает их больше всего.

– А потом?

– Потом случился пожар, – Лёша произнёс это сухо, без эмоций, словно рассказывал о чужой жизни. – Наша квартира загорелась ночью. Меня спасли соседи – я спал в дальней комнате, и огонь до меня не добрался. Родители… родители не выжили. Официальная версия – неисправная проводка. Но я никогда в это не верил.

– Почему?

– Потому что в ту ночь, перед тем как заснуть, я слышал их разговор. Отец говорил, что нашёл способ запечатать «врата» и не допустить «их» возвращения. Мать плакала, говорила, что они зашли слишком далеко, что «он» не отпустит их так просто. А потом, уже засыпая, я увидел… – Лёша замолчал, не в силах продолжать.

– Что ты увидел? – тихо спросила Марина, коснувшись его руки.

– Тень. Огромную, неестественную тень на стене моей комнаты. Она была похожа на человека, но с искажёнными пропорциями – слишком длинные руки, слишком тонкое тело. И глаза… у неё были глаза, Марина. Красные и злые. Она смотрела на меня, и я чувствовал её ненависть.

За окном кафе пронёсся трамвай, его дребезжание на мгновение заполнило паузу в разговоре.

– И ты думаешь, что это был он? Скогфрус? – наконец спросила Марина.

– Теперь я в этом уверен, – кивнул Лёша. – Он следил за моей семьёй годами. Возможно, веками. Ждал своего часа.

– И что было после пожара?

– Меня забрала к себе бабушка – мать отца. Странная старуха, жившая в старой коммуналке на Васильевском. Она никогда не говорила о сыне и невестке, но часто рассказывала мне истории о прапрадеде Илларионе. О том, как он боролся с нечистью, как защищал людей от тёмных сил. Я думал, это просто сказки, чтобы отвлечь ребёнка от потери родителей.

– А теперь?

– А теперь я думаю, что она пыталась подготовить меня, – Лёша нахмурился. – Научить распознавать опасность и защищаться от неё. Перед смертью она отдала мне шкатулку с семейными реликвиями – среди них были дневник прапрадеда, это зеркальце, серебряный крест и ещё несколько вещей, которым я тогда не придал значения.

– А что стало с материалами твоих родителей? Их исследования, записи?

– Всё сгорело в пожаре. По крайней мере, так считалось. Хотя… – Лёша задумался. – Бабушка однажды обмолвилась, что кое-что могло сохраниться. Что отец был предусмотрительным и сделал копии самых важных документов.

– И где эти копии?

– Не знаю, – покачал головой Лёша. – Возможно, в той самой шкатулке, которую я получил от бабушки. Я никогда не разбирал её полностью – было слишком больно прикасаться к прошлому.

Марина решительно поднялась.

– Тогда, я думаю, пора это сделать, – сказала она. – Поехали к тебе, посмотрим, что там в этой шкатулке. Если твои родители действительно нашли способ запечатать врата, это может быть ключом к победе над демоном.

Лёша колебался. Одно дело – рассказывать о сверхъестественном, и совсем другое – втягивать в это Марину, подвергая её опасности.

– Это может быть опасно, – предупредил он. – Ты видела, что случилось с Кречетовым, с бухгалтером. Скогфрус – не человек, его нельзя остановить обычным оружием.

– Но твоё зеркальце остановило его, – напомнила Марина. – Значит, он не всесилен. У него есть слабые места. И мы их найдём.

Что-то в её решительности придало Лёше уверенности. Он кивнул и поднялся.

– Хорошо. Поехали ко мне. Только по дороге заедем в одно место – мне нужно проверить, что с настоящим Кречетовым.

Квартира Константина Кречетова находилась в старом доме на Фонтанке. Подъезд встретил их обшарпанными стенами и запахом кошек. Поднявшись на третий этаж, Лёша остановился перед дверью с облупившейся краской и нажал на звонок.

Тишина.

Он позвонил ещё раз, затем постучал. Никакой реакции.

– Может, его нет дома? – предположила Марина.

– Или он в опасности, – мрачно ответил Лёша. – Скогфрус сказал, что настоящий Кречетов «в безопасности», но я не верю ни единому его слову.

Он огляделся по сторонам, убедился, что в подъезде никого нет, затем достал из кармана отмычки. Несколько секунд манипуляций – и замок щёлкнул.

– Ты что, взломщик? – шёпотом спросила Марина.

– В моей работе иногда приходится, – так же шёпотом ответил Лёша, осторожно открывая дверь. – Проходи, только ничего не трогай.

Квартира Кречетова была маленькой, но опрятной. Типичное жильё одинокого мужчины – минимум мебели, стопки книг по судебной медицине, несколько фотографий на стенах. На кухонном столе стояла невымытая чашка с остатками кофе и пепельница с окурками.

– Похоже, он вышел ненадолго, – заметила Марина, указывая на включённый компьютер. – Монитор всё ещё тёплый.

Лёша прошёл в спальню. Кровать была аккуратно застелена, в шкафу – одежда, на тумбочке у кровати – раскрытая книга, заложенная очками. Никаких признаков борьбы или насилия.

– Не нравится мне это, – пробормотал он, возвращаясь на кухню. – Слишком… нормально.

Марина внимательно изучала фотографии на стене.

– Посмотри, – позвала она. – Это ведь ты?

Лёша подошёл. На снимке были они с Кречетовым – молодые, улыбающиеся, с бутылками пива в руках. Старая фотография, сделанная ещё во времена их учёбы.

– Да, это мы на втором курсе, – кивнул Лёша. – Отмечали сессию.

– А это? – Марина указала на другое фото, висевшее рядом.

Лёша пригляделся и нахмурился. На снимке был маленький мальчик – лет пяти, не больше – на руках у молодой женщины. Что-то в чертах мальчика показалось ему знакомым.

– Не знаю, – он покачал головой. – Возможно, родственники Кречетова.

Марина наклонилась ближе к фотографии.

– Странно, – пробормотала она. – На обратной стороне что-то написано.

Она осторожно сняла рамку со стены и перевернула её. На обороте фотографии действительно была надпись: «Илларион с матерью, 1895 год».

– Илларион? – Лёша почувствовал, как по спине пробежал холодок. – Как мой прапрадед?

– Похоже на то, – Марина вернула фотографию на место. – Но почему у Кречетова фотография твоего предка?

Лёша не успел ответить – в этот момент входная дверь распахнулась, и на пороге появился Константин Кречетов собственной персоной. Он замер, увидев незваных гостей.

– Лёша? – удивлённо произнёс он. – Что ты здесь делаешь? И кто эта дама?

Лёша машинально потянулся к пистолету, но остановился. Перед ним стоял обычный человек – уставший, помятый, но совершенно точно человек, а не демон.

– Костя, – осторожно начал он. – Ты помнишь, что делал сегодня утром?

Кречетов нахмурился.

– Конечно. Был на дежурстве в морге, потом заехал в прокуратуру, сдал отчёты. А что?

– А ты помнишь, чтобы звонил мне? Или приезжал ко мне?

– Нет, – Кречетов покачал головой. – Мы с тобой не виделись с вчерашнего вечера, когда пили в «Белой лошади». Лёш, что происходит?

Лёша переглянулся с Мариной. Значит, Скогфрус просто принял облик Кречетова, а настоящий Константин всё это время жил своей обычной жизнью, даже не подозревая об опасности.

– Долгая история, – сказал Лёша. – И ты, вероятно, не поверишь ни единому слову.

– После двадцати лет в морге я готов поверить во многое, – слова Кречетова были так похожи на то, что сказал демон, что Лёша вздрогнул.

– Хорошо, – кивнул он. – Тогда поехали со мной. По дороге всё расскажу.

К вечеру троица добралась до квартиры Лёши – маленькой «двушки» в старом доме на окраине города. По пути Лёша коротко рассказал Кречетову о произошедшем, опустив самые невероятные детали. К его удивлению, друг воспринял рассказ спокойно, лишь изредка задавая уточняющие вопросы.

– Значит, кто-то выдавал себя за меня, – задумчиво произнёс Кречетов, когда они поднимались по лестнице. – И этот «кто-то» помог тебе осмотреть место преступления, а потом… что? Исчез?

– Что-то вроде того, – уклончиво ответил Лёша, открывая дверь квартиры. – Проходите.

Его жильё было похоже на него самого – функциональное, без излишеств, но с характером. Книжные полки вдоль стен, старый компьютер на письменном столе, диван, служивший и сиденьем, и кроватью. На стенах – несколько фотографий и карта города, утыканная цветными кнопками.

– Присаживайтесь, – Лёша указал на диван. – Я сейчас.

Он прошёл в маленькую спальню и опустился на колени перед кроватью. Под ней стоял потёртый сейф, который Лёша открыл, введя комбинацию. Внутри лежала та самая шкатулка – старинная, из тёмного дерева, с инкрустацией из серебра и перламутра.

Лёша достал её и вернулся в комнату, где ждали Марина и Кречетов.

– Вот, – сказал он, ставя шкатулку на стол. – Семейное наследство.

Крышка шкатулки была украшена странным символом – тем же самым, что Лёша видел на карте в квартире убитого бухгалтера и на первой странице дневника прапрадеда. Три переплетённых круга, образующие сложный узор, напоминающий кельтские орнаменты.

– Что это значит? – спросила Марина, указывая на символ.

– Не знаю, – честно ответил Лёша. – Но он повторяется во всех семейных реликвиях. Возможно, это что-то вроде герба или знака принадлежности к какому-то братству.

Он осторожно открыл шкатулку. Внутри, на бархатной подкладке, лежали предметы, которые он помнил ещё с детства: серебряный крест на цепочке, маленький мешочек с солью, пузырёк со святой водой, несколько церковных свечей и… ключ. Старинный, массивный ключ, с той же символикой, что и на крышке шкатулки.

– Никогда раньше его не видел, – пробормотал Лёша, вертя ключ в руках.

– Может быть, он от какого-то хранилища? Сейфа? – предположил Кречетов, внимательно рассматривая находку.

– Или от двери, – задумчиво сказала Марина. – Двери, которую твои родители нашли в той экспедиции. Двери между мирами.

Лёша почувствовал, как по телу пробежала дрожь. Дверь между мирами… Врата, о которых говорил демон.

– Но где эта дверь? – спросил он. – И как её найти?

– Возможно, ответ здесь, – Марина указала на второе отделение шкатулки, которое Лёша ещё не открывал.

Он осторожно поднял бархатную перегородку. Под ней лежала старая фотография и свёрнутый лист бумаги. Лёша сначала взял фото – на нём был тот же маленький мальчик, что и на снимке в квартире Кречетова, только постарше, лет десяти. Рядом с ним стояли мужчина и женщина в одежде конца XIX века.

– Это мой прапрадед, Илларион Громов, – сказал Лёша. – С родителями.

– Такой же снимок висит у меня дома, – медленно произнёс Кречетов. – Но откуда?..

– Может быть, наши семьи как-то связаны? – предположил Лёша. – Твои предки тоже были охотниками на нечисть?

– Не знаю, – покачал головой Кречетов. – Я мало что знаю о своей семье. Вырос в детдоме.

Лёша развернул лист бумаги. Это оказалась карта – старинная, пожелтевшая от времени, с изображением Петербурга конца XIX века. На ней были отмечены те же места, что и на карте в квартире бухгалтера: Смоленское кладбище, старый храм, здание анатомического театра, лютеранская церковь. Но была и пятая отметка – в самом центре города, на месте современного Инженерного замка.

– Михайловский замок, – пробормотал Лёша. – Место, где был убит император Павел I.

– Место с мрачной историей, – добавила Марина. – Говорят, там до сих пор бродит призрак императора.

– И эта отметка… – Лёша указал на центр пентаграммы, образованной линиями, соединяющими все пять точек. – Она находится точно под замком. В подземелье.

– У Михайловского замка есть подземелья? – удивилась Марина.

– Не просто подземелья, – медленно произнёс Кречетов. – Подземные ходы. Они соединяют замок с Летним садом, Марсовым полем и другими близлежащими зданиями. Их строили как пути эвакуации для императора в случае опасности.

– Откуда ты знаешь? – с подозрением спросил Лёша.

– Я увлекаюсь историей Петербурга, – пожал плечами Кречетов. – Об этих ходах многие знают, хотя большая часть из них сейчас завалена или затоплена.

Лёша внимательно посмотрел на карту, на отметки, на линии между ними. Всё это складывалось в некую схему, паттерн, который он не мог полностью осознать, но чувствовал интуитивно.

– Я думаю, – медленно произнёс он, – что нам нужно посетить эти пять мест. В них может быть ключ к разгадке. И начать стоит с Михайловского замка.

– Сейчас? – Марина посмотрела на часы. – Уже почти десять вечера.

– Тем лучше, – Лёша поднялся. – Меньше людей, меньше вопросов. К тому же, – он невесело усмехнулся, – демоны предпочитают тьму. Значит, и нам стоит действовать в их стихии.

Он собрал предметы из шкатулки – крест, зеркальце, пузырёк со святой водой, ключ – и распихал их по карманам. Затем проверил пистолет и вопросительно посмотрел на спутников.

– Вы со мной?

Марина без колебаний кивнула. Кречетов помедлил, потом тоже согласно наклонил голову.

– Только сначала заедем ко мне, – сказал он. – Если мы собираемся охотиться на демона, мне понадобится кое-что из дома.

Ночной Петербург был совсем другим городом – таинственным, призрачным, наполненным тенями и шёпотами. Машина Кречетова – видавшая виды «Волга» – медленно ехала по пустынным улицам, приближаясь к Михайловскому замку.

После короткой остановки у квартиры Кречетова, где он взял какой-то сверток, который отказался показывать, компания направилась прямиком к замку. Лёша сидел на переднем сиденье, всматриваясь в темноту за окном. Ему казалось, что тени движутся сами по себе, скользят вдоль стен, наблюдают за машиной стеклянными глазами.

– Приехали, – Кречетов остановил машину в тёмном переулке недалеко от замка. – Дальше пешком.

Они вышли в прохладную ночь. Михайловский замок возвышался перед ними – массивный, мрачный, с тёмными провалами окон, похожими на глазницы черепа. Днём это был музей, полный туристов и экскурсоводов. Ночью он становился тем, чем был изначально – крепостью, хранящей свои секреты.

– И как мы собираемся попасть внутрь? – шёпотом спросила Марина, когда они приблизились к ограде.

– Через боковой вход, – так же шёпотом ответил Кречетов. – Тот, что ведёт в хозяйственные помещения. Там должна быть минимальная охрана.

– Откуда ты знаешь? – подозрительно спросил Лёша.

– Я же говорил, что увлекаюсь историей города, – пожал плечами Кречетов. – Изучал планы исторических зданий, в том числе и замка.

Они обошли здание по периметру, стараясь держаться в тени деревьев. Боковой вход действительно оказался меньше охраняемым – всего один сонный охранник дремал в будке.

– И что теперь? – спросила Марина. – Как мы пройдём мимо него?

Лёша уже собирался предложить какой-то план, когда Кречетов вдруг вышел из тени и решительно направился к будке.

– Что он делает? – в ужасе прошептала Марина.

– Не знаю, – Лёша достал пистолет, готовый к любому развитию событий.

Кречетов тем временем подошёл к охраннику, показал ему какое-то удостоверение и заговорил. Они коротко переговорили, охранник кивнул, затем встал и открыл боковую дверь, пропуская Кречетова внутрь.

– Идёмте, – Кречетов махнул рукой из дверного проёма. – Быстрее, пока он не передумал.

Лёша и Марина, обменявшись удивлёнными взглядами, быстро пересекли открытое пространство и скользнули в дверь. Охранник проводил их равнодушным взглядом и вернулся в свою будку.

– Что ты ему показал? – спросил Лёша, когда дверь за ними закрылась.

– Своё старое удостоверение судмедэксперта и пару сотен баксов, – усмехнулся Кречетов. – Сказал, что мы из прокуратуры, проводим следственный эксперимент. Он не задавал вопросов.

Они оказались в узком коридоре, слабо освещённом аварийными лампами. Пахло сыростью и старым камнем.

– Куда теперь? – спросила Марина, оглядываясь.

– В подвал, – Лёша достал карту. – Согласно этой схеме, вход в подземные ходы должен быть где-то под центральной частью замка.

Они двинулись по коридору, стараясь ступать как можно тише. Замок ночью казался живым существом – старые стены словно дышали, половицы поскрипывали под ногами, из вентиляционных шахт доносились странные шорохи и вздохи.

Найдя лестницу, ведущую вниз, они начали спускаться. С каждым шагом становилось холоднее и темнее. К счастью, у Лёши был с собой фонарик, слабый луч которого освещал им путь.

Подвал замка оказался обширным лабиринтом из комнат и коридоров. Часть помещений использовалась как хранилища музея – здесь стояли ящики с экспонатами, старая мебель, реставрационные материалы. Другие же комнаты пустовали, покрытые многолетней пылью и паутиной.

– Если верить карте, – Лёша сверился с пожелтевшим листом, – то мы должны найти комнату с колодцем. Это бывший водозабор замка, сейчас, вероятно, не используется.

Они методично осматривали комнату за комнатой, пока наконец не наткнулись на массивную дубовую дверь с железными петлями. Дверь была заперта на большой навесной замок.

– И что теперь? – спросила Марина. – У кого-нибудь есть кусачки?

Лёша достал из кармана ключ из шкатулки.

– Возможно, нам и не понадобятся инструменты, – сказал он, рассматривая замок. – Посвети-ка.

Кречетов направил фонарик на замок, и Лёша вставил ключ в скважину. Он подошёл идеально. Один поворот – и замок открылся с громким щелчком.

– Невероятно, – прошептала Марина. – Ключ, который хранился в твоей семье сто лет, подходит к замку в подвале Михайловского замка. Это не может быть совпадением.

– В нашем деле, Марина, – серьёзно сказал Лёша, – совпадений не бывает.

Он толкнул дверь, и она открылась с протяжным скрипом. За ней оказалась круглая комната с низким сводчатым потолком. В центре, как и ожидалось, находился колодец – большой, выложенный камнем, с деревянным навесом и воротом для ведра.

– Выглядит жутковато, – заметил Кречетов, освещая колодец фонариком. – И старый. Очень старый.

Лёша подошёл ближе и заглянул внутрь. Луч фонарика терялся в темноте, не достигая дна.

– Глубокий, – сказал он. – И… погоди-ка.

Он наклонился ещё ниже, вглядываясь в стены колодца. На камнях были вырезаны знаки – те же самые символы, что и на крышке шкатулки, на карте, в дневнике прапрадеда.

– Здесь что-то есть, – пробормотал Лёша. – Какие-то надписи.

Он достал из кармана серебряное зеркальце и направил его в колодец, под углом, чтобы отразить свет фонарика на стены. И в этот момент произошло нечто странное – символы на стенах колодца засветились тусклым голубоватым светом, становясь всё ярче и ярче.

– Что за чертовщина? – выдохнул Кречетов, отступая на шаг.

Свечение усиливалось, поднимаясь по стенам колодца, как будто какая-то энергия пробуждалась после долгого сна. Когда оно достигло верхнего края колодца, раздался низкий гудящий звук, от которого задрожали стены комнаты.

– Что происходит? – испуганно спросила Марина, хватаясь за руку Лёши.

Он не успел ответить. Из колодца вырвался столб голубоватого света, устремившись к потолку. В этом свете начали формироваться образы – лица, фигуры, пейзажи, быстро сменяющие друг друга, как кадры в кинофильме.

Лёша увидел своего прапрадеда – молодого, решительного, с тем же серебряным зеркальцем в руке. Увидел странные существа, похожие и не похожие на людей, с искажёнными пропорциями и злобными глазами. Увидел битвы, ритуалы, древние манускрипты с таинственными символами.

И вдруг всё исчезло. Свет погас, гудение прекратилось. В колодце что-то шевельнулось – тёмная масса, словно живое существо, поднимающееся из глубины.

– Бежим! – крикнул Лёша, отступая от колодца. – Быстрее!

Но было поздно. Из колодца вырвалась тёмная фигура – высокая, тонкая, с непропорционально длинными руками и огромной головой, напоминающей голову насекомого. Существо зависло в воздухе, оглядывая комнату красными, светящимися глазами.

– Что это? – прошептала Марина, прижимаясь к стене.

– Богомол, – так же шёпотом ответил Лёша. – Демон-Богомол.

Он знал это существо – видел его в дневнике прапрадеда, на рисунках и в описаниях. Богомол был одним из слуг Скогфруса, демоном низшего порядка, но от этого не менее опасным.

Существо повернуло голову, фиксируя взгляд на Лёше.

– Наследник Громова, – произнесло оно скрипучим, нечеловеческим голосом. – Скогфрус ждёт тебя. Он приготовил для тебя место рядом с теми, кто был до тебя.

– Кто был до меня? – Лёша сделал шаг вперёд, преодолевая страх. – О ком ты говоришь?

– О тех, кто носил твою кровь, – Богомол склонил голову набок, в жутком подобии человеческого жеста. – О тех, кто видел тень и слышал шёпот из-за завесы. О твоих родителях, Громов. Они не сгорели в огне, как ты думаешь. Они здесь, с нами, по ту сторону.

Лёша почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Родители… живы? Или это ловушка, способ заманить его?

– Докажи, – потребовал он.

Богомол издал звук, похожий на смех.

– Доказательства? Хорошо.

Он поднял одну из своих длинных, костлявых конечностей, и в воздухе перед ним возник образ – размытый, мерцающий, но узнаваемый. Женщина с длинными светлыми волосами и грустными глазами. Мать Лёши.

– Алёша, – произнёс образ голосом, который он не слышал двадцать лет, но узнал мгновенно. – Не верь ему. Не слушай. Это ловушка.

Богомол взмахнул конечностью, и образ исчез.

– Она там, – сказал демон. – В лабиринте под городом. Там, где встречаются миры. И ты можешь найти её, Громов. Можешь спасти её и отца. Просто последуй за мной.

Лёша стоял, парализованный шоком и сомнениями. Что, если это правда? Что, если его родители действительно живы, заперты где-то между мирами? Может ли он просто отвернуться от этой возможности?

Он сделал шаг вперёд, но почувствовал, как кто-то крепко схватил его за руку. Марина.

– Лёша, нет, – твёрдо сказала она. – Это уловка. Он пытается заманить тебя в ловушку.

Богомол зашипел, глядя на девушку.

– Храбрая смертная, – прошипел он. – Но глупая. Ты не знаешь, с какими силами играешь.

– Может, и не знаю, – Марина выпрямилась, глядя демону прямо в глаза. – Но я знаю, что таким, как ты, нельзя верить. Вы питаетесь страхом и отчаянием. Вы манипулируете, искажаете истину, создаёте иллюзии.

– Марина права, – неожиданно вмешался Кречетов, доставая из своего свёртка небольшой серебряный кинжал. – Это ловушка, Лёша. Демон пытается использовать твои эмоции против тебя.

Богомол перевёл взгляд на Кречетова и внезапно отпрянул, словно узнав его.

– Охотник, – прошипел он с ненавистью. – Ты не должен быть здесь. Твой род истреблён!

– Не совсем, – спокойно ответил Кречетов, поднимая кинжал. – Как видишь, один выжил.

Лёша переводил взгляд с демона на Кречетова и обратно, пытаясь понять, что происходит. Охотник? Род? О чём говорит демон?

Не дожидаясь ответов на эти вопросы, Богомол атаковал – быстрым, размытым движением он метнулся к Кречетову, выставив перед собой острые, как бритвы, конечности. Кречетов ушёл от атаки в последний момент, перекатившись по полу, и выпрямился, держа кинжал наготове.

– Лёша! – крикнул он. – Зеркало! Используй зеркало!

Лёша выхватил из кармана серебряное зеркальце и направил его на демона. Богомол зашипел, отшатываясь от отражённого света, но не отступил. Он снова атаковал, на этот раз целясь в Марину.

Девушка вскрикнула, отпрыгивая в сторону, но недостаточно быстро. Острая конечность демона полоснула её по плечу, разрывая ткань куртки и оставляя кровавый след.

– Марина! – в ужасе крикнул Лёша.

– Я в порядке, – сквозь зубы ответила она, зажимая рану рукой. – Просто царапина.

Богомол издал странный звук – что-то среднее между шипением и щёлканьем. На мгновение он замер, словно принюхиваясь к крови, и этого мгновения Кречетову хватило. Он бросился вперёд и всадил серебряный кинжал прямо в грудь демона.

Богомол издал пронзительный, нечеловеческий вопль. Его тело задрожало, начало распадаться на тёмные частицы, похожие на хлопья сажи. Вскоре от него ничего не осталось – только серебряный кинжал, упавший на каменный пол с металлическим звоном.