Сказание о Радонии. Книга 2. Два князя

– Владимир Кровавый! – задумчиво произнёс тысячник. – С таким прозвищем тебе будет непросто бороться с Роговолдом за любовь народа Радонии.

Княжич, охваченный волнением, отвернулся. Приложив пальцы к губам, он застыл. Внутри него шла напряженная борьба. Некоторое время в помещении не было слышно ничего, кроме треска поленьев в очаге и воя ледяного ветра, доносящегося из-за окна.

Наконец, восстановив самообладание, Владимир повернулся к Никите. Его лицо было белым, как снег.

– Я принимаю твой совет, – медленно, будто слова застревали в горле, обратился он к тысячнику. – Подготовь всё. И собери Думу с езистом, нам не помешает единство в столь сложном вопросе.

Кивнув, глава стражи вышел из зала. Сотник, поклонившись княжичу, последовал за ним.

Оставшись в одиночестве, Владимир рухнул в кресло, накрыв ладонями лицо.

Глава 10. Живые и мёртвые.

В отличие от культа Матери-Земли, который предписывал хоронить тела умерших, заревитство требовало от своих последователей сжигать их.

Владыка завещал, что лишь пройдя очищение в пламени святого ильда, человек сможет предстать перед ним. Нарушение его воли считалось большим грехом, и тот, кто откажется от обычая – добровольно или по злому умыслу, – никогда не сможет после смерти попасть в Славию.

Чтобы сохранить память об умершем, перед сожжением делали маску. Глину раскатывали, придавая форму блина, и клали на лицо покойного. Затем разглаживали аккуратными движениями до тех пор, пока податливый материал не принимал нужную форму, повторяя черты усопшего.

В зажиточных семьях маски расписывали яркими красками: подкрашивали губы, румянили щеки и рисовали открытые глаза тем цветом, который был у умершего. Эти глиняные лица сжигались вместе с телом и, обожжённые ритуальным пламенем, они становилась твёрдыми и прочными, как камень.

Но бывали и исключения. Иногда маску могли обжечь отдельно, например, если ильд совершался в челне, пущенном по реке. Однако в любом случае она была неотъемлемой частью священного ильда.

В Северных землях, ещё до переселения в Радонию, существовала традиция хранить посмертные ритуальный маски предков в особом месте – Скорбном углу. Обычно он находился в подвалах изб. Скрытые от посторонних глаз, эти глиняные лица позволяли потомкам посмотреть на черты своей давно усопшей родни и вспомнить, от кого их семейство ведёт начало. Взглянуть на тех, кому ныне живущие были обязаны главным – жизнью.

Однако, для великокняжеской семьи, самой знатной и древней в Радонии, Изяслав Завоеватель придумал кое-что иное. Вместо Скорбного угла по его повелению на южной оконечности Радоградского острова, почти у самой стены детинца, возвели Скорбную палату.

Она представляла собой башню в три уровня высотой. Её основание было внушительным – около десятка саженей в ширину – и имело семь углов. В строении не было окон, а перемещаться между этажами можно было по узкой винтовой лестнице, находившейся в самом центре и пронизывавшей палату насквозь – снизу доверху.

Помещение было уставлено обожжёнными, закопчёнными масками всех, кто принадлежал к роду Изяславовичей. Большие и маленькие, мужские и женские – они стояли на аккуратных подставках из седого дерева, на которых мелкими буквами были вырезаны имена. Ряд за рядом они покрывали стены столь плотно, что за ними не было видно грубой каменной кладки.

Маска самого Изяслава, размещённая здесь после его смерти, находилась прямо у двери, и первое, что мог увидеть вошедший – посещать палату разрешалось лишь членам семьи и их приближённым, – было лицо Завоевателя. С высоким лбом, чётко очерченными скулами и острым, с горбинкой, носом, ставшим отличительной чертой всех его потомков.

Существовала легенда, согласно которой династия радонских князей пресечётся, как только башня заполнится масками до отказа и места для новых внутри уже не останется. Поэтому однажды, желая продлить век правителей из рода Изяславовичей, князь Всеслав, прозванный Каменотёсом, распорядился достроить ещё два уровня, и теперь Скорбная палата Радограда имела пять семиугольных этажей, каждый из которых хранил в себе память о достижениях и неудачах, славе и позоре, величии и ничтожности.

***

В это утро Роговолд, сопровождаемый несколькими дружинниками, вышел из княжеских хором Радограда. Серое, мутное небо навевало сонливость, и воины зябко кутались в подбитые мехом плащи.

Однако князь не замечал холода. Его шаги были решительными, а взгляд – сосредоточенным.

Пройдя весь детинец насквозь, он подошёл к Скорбной палате.

У массивных дверей, прислонившись к стене, после бессонной ночи дремали стражники. Широко зевая, они то и дело клевали носом, но, завидев Роговолда, тут же выпрямились и, склонив головы в знак почтения, отперли перед ним тяжёлые дубовые створки, на которых искусным резчиком был изображён княжеский символ – чайка, расправившая крылья в полёте.

– Ждите здесь! – не оборачиваясь, распорядился мужчина и, взяв со стены факел, вошёл внутрь, подняв огонь над головой.

Его глазам потребовалось время, чтобы привыкнуть к полумраку, царившему здесь.

Толстые каменные стены, сложенные сотни лет назад, поглощали любой звук, раздающийся снаружи, создавая внутри абсолютную тишину, которую можно было бы даже назвать торжественной. Когда факел в руке князя, подобно искре, влетел в распахнутые двери палаты, его дрожащее пламя осветило просторный зал, заставив тени, обитающие здесь, отступить и спрятаться где-то наверху, между массивных балок потолка.

Множество глиняных лиц, ровными рядами выставленных на длинных полках, казалось, разом поглядели на пришельца, нарушившего их покой, своими пустыми глазницами. Освещённые колеблющимися всполохами, их силуэты дрожали и, ежесекундно меняя очертания, выглядели живыми.

Князь без интереса скользнул взглядом по подставкам с именами, задержавшись лишь на мгновение на лице Изяслава. Завоеватель смотрел на своего потомка из-под грозно сдвинутых бровей, будто недовольный тем, что кто-то посмел проникнуть в его последнее пристанище.

Роговолд осторожно ступал по залу, внимательно глядя под ноги. Достигнув центра первого уровня, он начал подниматься по винтовой лестнице. В совершенно тишине его шаги звучали гулко и раскатисто. Эхо, отскакивая от пола и кладки, усиливалось и, достигнув пика, растворялось где-то вверху.

Не спеша преодолев второй и третий этажи, Роговолд остановился на четвёртом. Здесь масок было меньше, чем внизу, около трети зала пустовало, ещё не успев заполниться.

Медленно пройдя вдоль бесконечных рядов, огибавших границу помещения, князь остановился там, где начинались пустые полки.

Роговолд поднял взгляд. Перед ним, на маленькой деревянной подставке, стояла маска его отца, Великого князя Игоря. Крупный, квадратной формы подбородок, высокий лоб, низкие, нависшие над глубоко посаженными глазами брови. Острый, с горбинкой – такой же как у Роговолда – нос.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.