Аналитик

– Что уж теперь молчать, – махнул рукой Андрей. – Моим заданием было вместе с Андреем Януарьевичем проверить всю законодательную базу по туристическому направлению и внести в нее новые положения, согласно текущей ситуации.

Вот это стало для меня… ну не шоком, но удивился я знатно. То есть Сталин отправил Андрея по «моим стопам»? Зачем? И почему нужно было не говорить об этом мне? Может, еще поэтому кто-то решил, что генсек меня «списал»? А если предположить, что Сталин еще и хороший актер, то весь наш разговор у него в кабинете…

«Да нет, это уже паранойя какая-то, – мотнул я головой. – Не стал бы Иосиф Виссарионович ради меня так заморачиваться. А то это уже какой-то манией величия попахивает».

– Почему тебя на это направили, ты не думал?

– Я признался, что пишу дипломную работу на эту тему.

В принципе, если посмотреть со стороны, то все встает на свои места. Нравятся мои результаты Сталину? Судя по тому, как он со мной носится – да. Хотелось бы ему побольше таких подчиненных? Несомненно. А тут Андрей – и учится там же, где и я. И показал себя ответственным работником, когда был моим секретарем. И по результатам проверки именно он тему законов в диплом себе взял, что тоже мой «стиль» напоминает. Почему бы не дать ему самостоятельно себя проявить под присмотром того же Вышинского? Как и меня когда-то? И если выйдет толк, будет у Сталина еще один «цепной пес», как меня называют за глаза.

Что касается моего назначения – тут похоже Сталин ждал от меня инициативы. Не зря же вопрос тогда задал, чем бы я хотел заняться. Не получил ее и что теперь будет? Да еще и статья эта…

– Ладно, допустим, – медленно произнес я. – А откуда бы журналисту «Труда» стали известны подробности нашей поездки? Тем более такие…

– Не знаю, – пожал плечами Андрей. – Я ни с кем не делился ими. Ну, может кому-то из родных в качестве курьеза рассказал, как ты пацана полчаса за ухо держал, чтобы сдать милиционеру, а он в последний момент сбежал. И все.

Вот и пойми, правду он говорит, или… тоже правду, но не всю.

– Хорошо, я верю тебе.

– Мир? – тут же протянул мне руку Кондрашев.

– Да мы и не ссорились пока, – хмыкнул я, но руку пожал.

А так же сделал в уме пометку, все же выяснить, кто стоит за статьей и как получил сведения о нашей поездке. Если конечно я еще останусь на плаву после нее.

На выход мы пошли вместе и я был рад, что еще идет занятие. Не хотелось снова встречать кого-то из знакомых, кто бы с осуждением смотрел на меня. Однако совсем уж без встреч не обошлось.

На первом этаже нам навстречу шел Михаил Степанович – наш преподаватель по истории. Увидев нас, он расплылся в улыбке и тут же ускорился.

– О, наши самые перспективные студенты. Рад вас видеть. Особенно тебя, – повернулся он ко мне. – Я еще вчера не поверил тому, что про тебя написали, хотя многие коллеги со мной не согласились. Ну ничего, сегодня-то я утру им нос. А то я не знаю, как пишется история!

Слегка ошарашенные таким напором, мы поздоровались и в течение последующего разговора я смог узнать, о чем говорит преподаватель. Оказалось, что с самого утра уже вышла статья-опровержение вчерашней. В ней газета приносила извинения своим читателям и конкретно мне, а также писалось, что в журналистике не место лживым репортерам, которые ради броских заголовков и ажиотажа готовы пойти на наглую ложь и оклеветать честного человека.

Оперативно сработал товарищ Сталин, и теперь у меня нет сомнений, что он не причем. Надеюсь, вскоре я узнаю, кто истинный мой противник. Попрощавшись с Михаилом Степановичем, мы с Андреем переглянулись.

– Больше никаких интрижек в командировках, – с чувством высказал он свое мнение.

Я только усмехнулся и вновь пожал ему руку. Посмотрим, как долго продержится твое обещание самому себе. А мне пора домой, обрадовать Люду.

Но хорошую новость моей жене принесли раньше меня. Дома меня уже ждал Савинков. Он-то и привез свежую газету, надеясь застать меня в квартире, а вон оно как вышло. Хорошо хоть ждал он недолго – всего чуть больше четверти часа. А то он ведь не сам по себе пришел, снова в Кремль зовет.

Заставлять ждать себя я не стал и, даже не раздеваясь, отправился с ним. Только Люду успел поцеловать в щеку, да подмигнуть ей – мол, видишь как все на самом деле-то, а ты сомневалась. Та ответила мне виноватым взглядом.

В этот раз никакого отчета или вопросов ко мне от Иосифа Виссарионовича не последовало. Он сам первым начал разговор, стоило мне зайти в кабинет.

– Здравствуйте, товарищ Огнев. Недоразумение со статьей улажено, хотя последствия для отдельных лиц еще будут, можете не сомневаться. Но у меня для вас есть другая новость. Есть мнение, что роль проверяющего вы переросли. Однако все еще можете быть полезны для партии и народа на другом направлении. Что вы об этом думаете?

Ну вот сейчас я и узнаю, какую должность по словам Андрея товарищ Сталин хотел мне вручить.

Глава 3

Начало – середина января 1932 года

Однако в следующее мгновение мой мозг выцепил еще одну фразу из слов Сталина: можете быть полезны. Значит, как перестану быть полезен, то интерес ко мне исчезнет. И тут два варианта – либо стараться оставаться быть полезным, либо же искать себе возможность выйти из-под плотной опеки Сталина. А лучше и то и другое. Не удивительно, что при таком подходе, в старой гвардии нашлось много оппозиционеров еще несколько лет назад. Ладно, сейчас не до размышлений.

– Я готов, товарищ Сталин, и дальше работать на благо страны, – сказал я чистую правду. Вопрос в том, что теперь я буду еще и о себе и своем будущем не забывать. О том будущем, где Сталин может от меня «отказаться». У меня скоро ребенок будет, как его обеспечивать в этом случае?

– Похвально, товарищ Огнев, – кивнул Иосиф Виссарионович. – Другого я от вас и не ожидал.

Генеральный секретарь взял с края стола папку, открыл ее и достал листок. Тут же поставил на него размашистую подпись и протянул мне. Заинтригованный, я подошел и взял бумагу.

– Это приказ о вашем назначении на должность главы Института аналитики и прогнозирования, – сказал Сталин, пока я бегло знакомился с текстом бумаги.

Вот это да! Целым главой института сделали! Не ожидал. А куда прошлого главу дели?

– А чем этот Институт занимается? – спросил я, убедившись, что в листке написано распоряжение о назначении меня на новую должность.

– Это понятно из названия, разве нет? – поднял удивленно брови Сталин.

– Анализировать и делать прогнозы можно на совершенно разные темы и направления деятельности, – заметил я. – Каким конкретно направлением занимается Институт?

– Это решать вам, – ошарашил меня Иосиф Виссарионович. – Сам институт создан пока лишь на бумаге. Подобрать здание, персонал, наметить задачи и сроки их выполнения – все это на вас.

– Эм… – я не знал, что на это ответить.

Целый институт созданный «под меня»? Не слишком ли шикарно? Тут же я задал этот вопрос, правда немного в иной форме.

– А откуда взялась такая идея и почему именно меня вы ставите во главу такого заведения?

– Из вашего отчета, – хмыкнул довольный произведенным эффектом генсек. – А назначили вас по одной простой причине. Подобные отчеты, как по туризму, я ожидаю получать ежемесячно по всем направлениям жизни нашей страны. Понимаю, что сами все вы охватить не можете. Да и времени на выполнение подобных задач у вас может не хватить. Кроме того – один человек это хорошо, но создать рабочую систему, которая будет функционировать и после вас – еще лучше.

– Я на этом посту временно? – тут же уточнил я.

– Как покажете себя. Даже если останетесь на нем до конца своей жизни – система должна работать и после вас. СССР – это не проект на одну человеческую жизнь. Это государство. А любое государство, тем более сильное, измеряет свое существование веками. Вы понимаете меня, товарищ Огнев?

Ну да, а как же. Что-то подобное, если я не ошибаюсь, в моей прошлой жизни сделали США. Как там называли ту организацию, что делала прогнозы на заказ для госструктур Америки и Европы? РАНД вроде или как-то так. Именно с ее работой некоторые конспирологи связывают падение и разрушение СССР. По их словам, именно РАНД давала рекомендации, как растлевать молодежь СССР и тех, кто стоит у власти. Но тут могу и ошибаться. Никогда этой темой не увлекался, а знаю только из-за словесных баталий моего отца с дедом, когда те выпивали и на кухне за столом заводили спор – почему распался Союз.

А вообще это совершенно иной уровень. На таком я раньше не работал. Тут ведь уже мне не просто исполнителем быть – начальником становлюсь. Кого наберу, за тех в ответе буду. И ни на кого не сошлешься – мол «по наследству» такие работники достались. Да и уровень задач повышается. Если по этим прогнозам потом будут тот же пятилетний план составлять, то это влияние на всю страну! И не надо говорить про законы о «коллективизации» – там я не один их писал, меня страховали опытные товарищи, тут же я буду за все в ответе. А если прикажут сделать аналитику международной обстановки? Как вести себя на политическом поле Союзу? С кем лучше дружить, а с кем воевать? И потом начнут работать по моим рекомендациям? Волосы на голове встают дыбом от уровня ответственности!

– Вижу, вы осознали, что вам нужно создать, – удовлетворенно заметил Сталин, прервав мои размышления.

– Справлюсь ли, – прошептал я в ответ.

– Должны справиться, – жестко надавил голосом генеральный секретарь.

Чтобы дать себе передышку на осознание той задницы (или все же перспектив?), куда я попал, решил перевести разговор на то, кто именно сработал против меня в газете. Иосиф Виссарионович нахмурился и замолчал. Я уж думал, что пошлет меня сейчас… ага, работать, но он все же ответил.

– Кто стоит за статьей пока неизвестно. Это все, что я могу сейчас вам сказать. Пока же сосредоточьтесь на работе.

На этом разговор завершился, и я покинул кабинет.

Когда пришел домой, на всю квартиру стоял умопомрачительный запах жареной рыбы. Люда вовсю старалась на кухне и как только увидела меня, тут же бросилась обнимать.

– Прости меня, – зашептала она, – как я могла снова усомниться в тебе. Ведь обещала же…

– Помни тогда о своем обещании и больше его не нарушай, – улыбнулся я в ответ.

– Что тебе сказали в Кремле? – спросила она, вновь вернувшись к сковородке, и начала помешивать картошку.

Рыба уже была пожарена и стояла на столе, накрытая полотенцем, чтобы не остыла.

– Институт сказали возглавить.

Девушка на мгновение замерла, а потом резко развернулась и большими глазами посмотрела на меня.

– Не врешь?

– Кто-то обещал больше не сомневаться во мне, – тут же намекнул я на недопустимость такого высказывания.

– Ой. То есть я хотела сказать – ты ведь не шутишь надо мной? А какой институт?

– Совершенно новый. О нем еще никто не знает, но он уже есть, – рассмеялся я в ответ. – Я там буду первым ректором. Или директором… Не знаю, как правильно будет называться моя должность.

– Это как такое возможно?

– Ну, в распоряжении написано – глава Института аналитики и прогнозирования, а как называться будет «глава» не указано. Может так и останусь просто «главой», если сам себе названия не дам.

Тут мы оба почуяли запах дыма и, опять ойкнув, Люда вернулась к помешиванию картошки. Она уже была готова, и девушка доводила ее до хрустящей корочки – как я люблю.

Дальше мы уже не отвлекались на разговоры, пока обед не был готов. На сегодня все тревоги и потрясения завершены. А мне предстояло еще осмыслить, что на меня взвалил товарищ Сталин и как разбираться со всем этим.

Я сидел в своей комнате за столом и задумчиво выводил блок-схему на листке. На ней я пытался нарисовать структуру будущего института, как я его вижу. Получалось пока так себе. Не был я готов к новой должности, вот и не думал, кто и в каком качестве мне может понадобиться. Но проблема еще была и в подчиненности – кто должен отчитываться мне напрямую, кто через моих заместителей или другие должности. Вообще сколько людей и на какие места мне нужно…

Так я и «прокуковал» до самого вечера, пока не вернулся с завода отец.

– Бать, нужна твоя помощь, – пошел я к нему.

Он все же целый начальник цеха, к тому же не первый день на этом посту, авось что и подскажет. Вчера, когда родители только узнали о моем новом назначении, отец не выдержал и напился. Поговорить с ним толком не удалось. Даже было непонятно – он «обмывает» так мое повышение или просто пытается отрешиться от тех потрясений, что произошли со мной всего за пару дней. То меня скатывают вниз всего одной статьей, то повышают вверх до уровня чуть ли не Политбюро. Короче, для отца это стало серьезным испытанием его нервов, вот и взялся он за испытанное средство их успокоения, хоть и зарекался с этим. Да и я вчера не садился за работу. Самому нужно было осознать факт своего нового назначения. А вот сейчас – в самый раз попросить его о помощи. Уж и не помню, когда в последний раз я его о чем-то просил.

– Неужели? – вот и отец удивился моему заявлению. – Это что такое случилось, в чем ты разобраться не можешь?

– Вот, – показал я ему свои наброски. – Не знаю, кто мне понадобится в работе и какие отношения между работниками между собой должны быть. Подчиненность там, оклад какой им назначить, условия для приема – какими качествами они должны обладать.

– Ха, а я-то откуда знаю? – удивился батя.

– Ну, есть же какие-то должности «универсальные», которые есть на каждом предприятии? Я вот про секретарей знаю, кадровиков, бухгалтеров. Раз уж мне здание сказали, что выделят, уборщиков нужно вписать. Кто над ними будет начальником. Вроде еще и должность парторга должна быть. Он кому подчиняется? Ну и тому подобное. Я их написать-то написал, а вот как они между собой взаимосвязаны, я не очень понимаю.

– Ты по стольким предприятиям с проверками ездил и не знаешь, какое у них подчинение? – не поверил отец.

– Я на инструкции смотрел, – буркнул я. – Выполняются они или нет. На финансовые отчеты, на выполнение плана. Спрашивал, кто за что отвечает. А ведь иногда люди сразу две, а то и три должности совмещали. И в каких случаях это было оправдано, а в каких – так было делать нельзя, я вот не понимал.

Да, не понимал! И сейчас мне за это очень стыдно. Конечно общие понятия, как строится иерархия на заводах, я знаю. Но вот объяснение «на пальцах» правильно ли я эту иерархию понимаю – необходимо.

– Ну давай, посмотрим, – с показательным кряхтением, батя уселся рядом со мной и взял в руки первую блок-схему. – А что эти прямоугольники со стрелочками обозначают?

Тут же дал ему объяснения.

– Толково и наглядно, – хмыкнул он. – Тогда вот тебе первая ошибка – парторг напрямую директору не подчиняется. Как и директор не подчиняется напрямую парторгу.

– Это как?

– А вот так. Парторг отвечает за политическую обстановку на заводе. Проводит разъяснительные беседы о курсе партии, за моральным обликом рабочих. Присматривает за выполнением предприятием пятилетнего плана. Если ему что-то не нравится, он уже докладывает в горком или райком, тут от принадлежности завода зависит. Но обычно хватает и одного предупреждения от парторга, что он обратится в горком, чтобы директор не стал упираться. Дальше. Кадровик и бухгалтер тоже не всегда напрямую директору подчиняются. У директора завода обычно есть два помощника и заместителя – технический директор и заместитель по работе с персоналом. Вот к ведомству последнего они и относятся. Однако если предприятие небольшое, то могут и напрямую. Идем дальше…

Так мы с ним и просидели весь вечер. Когда уже закончили, он встал и с удовольствием потянулся. И впервые я увидел в его глазах не только гордость за меня, но и удовольствие просто от того, что мы провели время вместе.

– Отдыхай, Сергуня, – хлопнул он меня по плечу.

Я посмотрел ему вслед и только мысленно вздохнул. Да уж. Сам не заметил, насколько отдалился от него. Зря. Нужно больше времени проводить вместе. Не только по праздникам. Вон он как сразу отозвался на мою просьбу. И как в радость ему было со мной до половины ночи сидеть.

Но вчерне мы структуру будущего института расписали. Осталось дело за малым – найти на эти должности персонал. Профессиональных, надежных, к тому же согласных работать под началом все еще студента. Пустяк короче.

– Где бы только их найти? – горько усмехнулся я.

Глава 4

Февраль 1932 года

Я шел по коридору недавно отремонтированного здания бывшей ювелирной мастерской и настраивался на короткую речь. Прошло чуть меньше месяца с момента поручения Сталина создать новый институт. За это время было проделано много работы. С одной из главных задач – подобрать здание – мне помог Илья Романович. Эта мастерская была построена еще в конце прошлого века Кирпичное двухэтажное строение с большим подвалом, разделенным на комнатки – раньше там были помещения под хранение ювелирных изделий. Теперь там будет храниться архив института и документы, которые получат гриф «сов.секретно». На первом этаже, где раньше была обустроена зона для приема клиентов и показа работ мастерской, теперь находится проходная с двумя охранниками и гардероб. Бывшие рабочие места ювелиров переделаны под кабинеты, в которых даже не поскупились поставить телефоны – невиданная роскошь по нынешним временам! Так-то обычно ставят один телефон на предприятие. Максимум – два, для директора и его секретаря, либо парторга. Хотя в моем институте в городскую сеть могут также выходить лишь два аппарата – у меня и у моего заместителя по безопасности. Остальные – лишь внутри институтская сеть для удобства работы. Но даже так получить для нее телефонные аппараты – это проявление высшей степени внимания к новому начинанию. А позже и их можно будет включить в городскую сеть. Пока этого не сделали из соображения безопасности. Вот как прослушку наши контразведчики освоят на хорошем уровне, чтобы дополнительное оборудование не было слишком заметно, тогда и…

Второй этаж занимаю я, безопасник, парторг и бухгалтерия. Еще здесь же сделали из двух помещений одно для проведения общих собраний. Полноценного актового зала не получилось, но и людей у меня под началом не так чтобы много, чуть больше двух десятков. Пять человек, как я их назвал «сборщики», будут ездить по стране и собирать данные, а также составлять свое впечатление о том, что происходит на местах. К каждому из них закреплен «аналитик» – тот, кто будет делать первоначальную обработку полученной информации. И уже потом я буду работать с получившейся выжимкой и давать свою оценку по теме. Остальной персонал это те люди, что занимаются «обслуживанием» нашего коллектива, чтобы мы могли спокойно работать – охрана, пара уборщиц, бухгалтер с кадровиком, парторг (куда уж без него) и мой заместитель по техническому обеспечению. А! Еще про начальника охраны, он же зам по безопасности, забыл – им стал мой давний знакомый Савинков. Без присмотра от ОГПУ Иосиф Виссарионович меня не оставил.

Зайдя в мини-зал, я огляделся. Люди уже были здесь, рассевшись за партами. При моем появлении тихое перешептывание оборвалось и все тут же посмотрели на меня. Больше всего переделанное под «актовый зал» помещение напоминало учебный класс или «ленинскую комнату». Парты, стулья, даже доска имеется, над которой висел портрет Владимира Ильича. На стены позже наш парторг еще плакатов навесит, но пока что они «голые».

Возле доски стояла трибуна, к которой я и прошел.

– Здравствуйте, товарищи, – начал я. – Сегодня первый день, когда мы приступаем к настоящей работе. Вся подготовительная часть завершена. Что не успели, доделаем в рабочем порядке, – посмотрел я в сторону парторга – полного мужика лет сорока.

Валерий Семенович Лукьянов, бывший корреспондент Ленинградской газеты. Мне его «сосватал» Михаил Ефимович. Я посчитал, что раз уж эта должность обязательная, то пусть лучше на ней находится человек с подвешенным языком и способный как задвинуть речь на идеологическую тематику, так и действительно что-то новое рассказать и сделать это интересно. Вот и подумал, что лучше журналиста никто не подойдет, после чего и обратился к Кольцову с просьбой посоветовать кого-нибудь. Лукьянов мне понравился своим легким веселым характером, отличным знанием и пониманием различий капитализма и коммунизма, а также отсутствием фанатизма. К тому же он был достаточно деятельным товарищем – уже и с членами городского комитета повидался, «встав на учет». Выдвинул идею о создании собственной институтской газеты (пока я не до конца понял, что он в ней хочет писать) и очень переживал, что не успел подготовиться к этому собранию и не «украсил» наш мини-зал теми самыми плакатами. Собственно мой посыл в речи был именно к нему. Но ничего, Валерий Семенович лишь неделю, как принят в штат, успеет все сделать к следующему собранию.

– На нас партией и лично товарищем Сталиным возложена ответственная задача, – продолжил я, – чутко отслеживать перемены в обществе и давать анализ его развития. От того, насколько эффективной будет наша работа, во многом зависит, какой коммунизм мы построим и как скоро. Если не справимся – в лучшем случае наш институт просто закроют.

Я внимательно посмотрел на каждого, убеждаясь, что все прониклись тем, насколько важна предстоящая работа. Молодые аналитики, студенты, как и я, заканчивающие в этом году университет, похоже прониклись. На эту должность я набирал по нескольким критериям: первое – у аналитика должен быть математический склад ума, второе – не зашоренность сознания, чтобы можно было посмотреть на проблему под новым углом. Потому-то среди них и нет умудренных опытом мужиков. И третье, что я хотел видеть в аналитиках – способность обучаться и дальше.

Люди постарше мой спич восприняли по-разному. Кто-то делано-равнодушно, как например наш кадровик Матвей Силантьевич. Кто-то понимающе-покровительственно. Мол, все мы понимаем, накрутить на подвиги хочешь парень, да скоро жизнь тебя обломает, поумеришь свои аппетиты и здраво взглянешь на свои труды. Этот взгляд был у бухгалтера Мирона Савельевича. Были и те, кто отнесся со скептическим интересом, как тот же Савинков. Так-то он знал уже, насколько моя работа влияет на жизнь в стране, но видимо или работа у него такая – не верить всему, что говорят, или не до конца понимает, что нам «институт» будет собой представлять. Хотя были и те, кто после моих слов наполнился гордостью. Как к примеру Ирина Егоровна – единственная женщина из «сборщиков».

Кстати по поводу «сборщиков». Все они были членами центральной контрольной комиссии. Я помнил, как мне корочки ЦКК помогали во время моей командировки и хотел, чтобы мои подчиненные имели такое же преимущество. С набором этих людей в мой институт мне помог уже Ян Эрнестович Рудзутак, с которым я уже был шапочно знаком. Когда ко мне пришла мысль обратиться к главе комиссии, я поначалу наивно думал, что на этой должности все еще «сидит» Андреев и хотел идти к нему. Хорошо хоть когда позвонил Агапенко, то попросил дать номер главы ЦКК, а не Андрея Андреевича. Агапенко-то мне и назвал нового главу комиссии. М-да, перестановки в партийной верхушке довольны быстрые, надолго товарищи на своем месте могут и не задержаться.

Ян Эрнестович отказывать мне в приеме не стал, а после даже не только выслушал мои пожелания о качествах будущих членов моей команды, каких было не особо много, но и в довольно короткий срок предоставил мне аж семнадцать имен. Мои же пожелания касательно кандидатов в «сборщики» были просты – не старше сорока лет, пол не важен, недавно перебрались в Москву и еще не забыли, что происходит у них на малой родине, ну и естественно – ответственное отношение к обязанностям проверяющего.

Встретился и поговорил я со всеми семнадцатью кандидатами, после чего и выбрал первую пятерку. Возможно в будущем будет дополнительный набор сотрудников, но пока что я решил ограничиться минимальным, на мой взгляд, количеством необходимых людей.

– Начнем мы прямо сегодня. Пять человек, отвечающих за сбор информации, подойдите ко мне в кабинет. Там вы получите папки с заданиями и командировочное предписание. Срок сбора данных – три недели. Аналитический отдел… – повернулся я к студентам.

Вообще со студентами вышло и просто и сложно одновременно. Для их набора я обратился к своему декану, Александру Александровичу. Жижиленко согласился мне помочь, но уточнил, кого я хочу набрать. Тут тоже мои начальные требования были незамысловаты. Нужны люди с математическим складом ума, скорее всего такие учатся на физико-математическом факультете, на отлично знающие советское право – потому и пошел к своему декану. Он ведь не только у нас преподает, но и у других специальностей курс лекций ведет, просто в урезанном виде. Проблема у меня возникла лишь в том, что большинство таких студентов уже заранее либо договорились, куда пойдут после завершения учебы, либо им не очень было интересно идти работать в «какой-то институт», да еще под начало их ровесника. В итоге среди аналитиков у меня оказалось аж три девушки и лишь два парня. Так-то ничего страшного, но лишь бы Люда не заревновала. Ну и стоит не забывать, что с женским полом и взаимопониманием у меня раньше не складывалось. Потому к девчонкам я относился с настороженностью.