Категорически влюблен

Кате показалось, что Глеб с трудом подавил улыбку. Он прикрыл рот рукой, кашлянул и слегка изменил позу, повернувшись к Стасу и Жене. Те переглянулись.

– И о чем же ваш комикс?

– Графический роман, – поправил Стас с легким раздражением в голосе. – На самом деле «Мельница» про… Честно, так сразу и не расскажешь, о чем она. Для нас сюжет вторичен, это, скорее, про эмоции и ощущения, а они у каждого свои. Чистый метамодернизм.

– Ого, даже так? – неискренне удивился Глеб. Помолчав, он наконец вынес свой вердикт: – Думаю, вас двоих нужно выталкивать из зоны комфорта. Раз уж вы так любите вызовы! Поэтому будем пробовать сюжетку и, возможно, разделим вас, палочки Твикс, пополам. У вас есть свой стиль, уверенная штриховка, даже динамические фреймы кое-где мелькают… Такое вообще обычно приходит курсу к третьему, так что вы, безусловно, крутые. Но меня, честно говоря, не покидает ощущение некой вторичности. Словно я такое уже видел много раз. Много-много-много. Но, во-первых, это нормально для новичков, а во-вторых, поиск своего стиля – это не цель самурая, а путь! Так что будем работать. Спасибо за отличную презентацию, ребят, садитесь.

Стас с деланым равнодушием пожал плечами и небрежно бросил пульт на стол. Кате показалось, что он только пытается выглядеть безразличным, а на самом деле глубоко уязвлен словами Глеба. А вот Женя по-прежнему казалась безмятежной и внеземной. Она легко соскочила с подиума и изящно уселась на свое место.

Глеб тем временем снова с многозначительным видом потряс в воздухе шапкой и выудил очередную флешку. Затем еще одну. И еще. Кате показалось, что у проектора побывали вообще все, кроме нее. Даже Таби!

Когда Глеб достал ее флешку, Кате пришлось пихнуть соседку в бок, потому что та почти всю пару играла в судоку на телефоне и лишь изредка поднимала взгляд.

– Ваша очередь, Карина, – вежливо кивнул Глеб, вкладывая в ладонь Таби пульт от проектора. Возможно, его пальцы задержались в ее руке чуть дольше, чем нужно. Буквально на пару секунд, словно Глеб по какой-то причине не хотел отпускать пульт. Его голос звучал напряженно. – Надеюсь, вы тщательно подошли к выбору рисунков для портфолио.

– Выбрала только лучшее, – холодно улыбнулась Таби и многообещающе добавила: – Самые сливки. Практически кримпай. И я предпочитаю, чтобы чужие люди называли меня Таби.

Глеб напрягся, а Катя довольно заерзала, предвкушая реакцию однокурсников и преподавателя на откровенные рисунки подруги. Увы! Таби составила на удивление пристойную подборку: зарисовки, портреты на заказ, пара коротких синглов про девушку, которая загорается от смущения, – никакого разврата. Ну вот.

– Спасибо, Карина, – с видимым облегчением выдохнул Глеб, когда Таби закончила. – То есть, я хотел сказать, Таби.

Таби молча кивнула и уселась на место, а Катя поняла, что настал ее судный день. То есть час. То есть судные десять минут.

– Вишенка на торте, твоя очередь. – Глеб помахал в воздухе последней флешкой – белой, с красной крышечкой – и Катя на негнущихся ногах двинулась к подиуму. Не то чтобы она боялась публичных выступлений. В школе она спокойно отвечала у доски, но это-то совсем другое!

– Классные гольфы, – мило улыбнулась Женя, когда Катя поравнялась с первой партой. В ее голосе однозначно был сарказм, но нарочито невинное выражение лица сбило Катю с толку. Она смущенно натянула рукава толстовки на пальцы и кивнула.

– Э-э-э, спасибо?

Женя оперлась локтем на парту и, уткнувшись подбородком в тыльную сторону ладони, с преувеличенным вниманием уставилась на Катю. Стас, стрельнув в сестру непонятным взглядом, громко фыркнул и, развалившись на стуле, сложил руки на груди. Весь его вид словно говорил Кате: «Давай, удиви меня». Но ей, если честно, удивлять было особо нечем.

– Всем привет. – Поднявшись на подиум, Катя втиснула ладони в задние карманы шорт и принялась раскачиваться с пятки на носок. – Я Катя Сиротина, и я из Воронежа. Я «хм-хм» почти не училась в художественной школе. Ничего еще не выиграла. И, судя по всему, оказалась в МИМИ случайно. Не знаю, что еще рассказать.

– Случайности не случайны, – прошамкал Глеб, пародируя старую черепаху из «Кунг-фу панды». Он подмигнул Кате и мотнул головой в сторону экрана. – И к тому же, честно скажу, традиционное образование, конечно, важно, но для той же цифры не играет особой роли. Давай, рассказывай про свои комиксы.

Катя принялась переключать слайды, пролистывая неуклюжие рисунки, которые еще вчера казались ей классными. Единственное, что ее радовало, – она не стала добавлять в презентацию свои зарисовки и романтичные арты по Драмионе. Вот это однозначно был бы полный позор.

– На самом деле комиксов у меня не так много и в основном они все про тайную жизнь вещей. Кроме вот этого. Он про бородавку на шее у моего одноклассника, которая что-то типа чертика, она нашептывает ему всякие дурацкие идеи. Мы… Это моя подруга Саша в школе придумала, мы вместе ходили в театральный кружок и… вот. Рисовали в промежутках между репетициями.

Кате показалось или она буквально услышала, как закатились Женины глаза? Смутившись, она торопливо защелкала пультом, чтобы как можно скорее дойти до конца и прекратить, наконец, эту муку.

– Так-так, стоп, – сказал вдруг Глеб. – Давай назад. Еще назад. Вот отсюда поподробнее.

Одностраничный комикс на экране повествовал об экзистенциональном кризисе последнего огурца в банке с рассолом, задвинутой в самый угол холодильника. История была совсем короткой, но Катя столько смеялась, пока рисовала, что до сих пор считала ее одной из лучших своих работ. А еще она целиком слепила этот комикс из пластилина.

– Это пластилиновый комикс, – пояснила она, невольно улыбаясь и распрямляя плечи. Это случалось каждый раз, когда Катя говорила о том, что любит. – Я делала из пластилина тонкие колбаски и потом укладывала их близко друг к другу, чтобы получился необычный эффект, как, например, у Мунка.

– Как на картине «Крик»? – сразу понял Глеб. Катя вспыхнула от радости и кивнула, снова щелкнув пультом.

– А это не совсем даже комикс, просто ради смеха. В Воронежском ботсаду Келлера мне попалась смешная белка, и я сделала кучу фоток с ней, а потом стала придумывать разные истории: куда она идет, о чем думает. Вот тут она хочет мир поработить, например. Я дорисовывала картинки маркерами и немного поправляла в фотошопе. Вот, видите? Получилось, по-моему, смешно.

– И по-моему, – с неожиданно серьезным видом сказал Глеб. – Теперь понимаю, почему тебя взяли на курс. Без обид, но художественная часть у тебя откровенно слабая, это сразу видно. Тебе нужно больше рисовать, причем желательно с натуры: с пропорциями на иллюстрациях просто беда. Но, может, именно из-за того, что тебе никто не говорил, что правильно, а что нет, ты все делаешь по-своему. У тебя есть оригинальность! Свой взгляд. И это очень круто, потому что техника – дело практики. А вот оригинальность либо есть, либо нет. Так что я много от тебя жду.

Катя вспыхнула. Превратилась в солнце и взорвалась прямо там, в аудитории, похожей на Колизей. Но никто кроме нее этого не заметил. Только Катя знала, насколько важное событие только что произошло, хотя Таби, возможно, догадывалась, потому что показала ей два больших пальца вверх.

– Есть вопросы к Кате? – зачем-то спросил Глеб, повернувшись к студентам. Катя мысленно выстрелила ему в голову из двустволки. Ну, заче-е-ем нужно мучить ее еще сильнее? К счастью, ее ангел-хранитель как раз ненадолго вышел из комы (или запоя? Или где он там пропадает, пока Катя влипает в странные истории) и поторопил звонок. Так что даже если у кого-то из группы и был вопрос к Кате, никто этого так и не узнал.

Оставшиеся две пары прошли гораздо спокойнее. «Инструменты векторной графики» вел Илья Иванович – полноватый мужчина средних лет, который постоянно громко вздыхал, если кто-то задавал ему вопросы, и цедил ответы с таким мученическим видом, словно самолично проталкивал каждое слово сквозь щели между зубами. Его голова была абсолютно лысой, поэтому Катя немедленно придумала ему прозвище – сначала просто ИИ (из-за имени и отчества), но они быстро превратились в ИИчко. Они с Таби ржали над этим всю пару, так что ИИчко постоянно бросал в их сторону укоризненные взгляды.

На истории искусств они обе сосредоточенно строчили названия античных развалин и колонн, которые, ясное дело, будут на зачете, но никогда больше не пригодятся им в жизни. Наконец и эта пара подошла к концу. Катя выудила из кармана телефон, который вибрировал всю пару, и со смешанным чувством вины и тоски уставилась на одиннадцать пропущенных от мамы. Та, конечно, ее убьет, но…

«Перезвоню попозже», – клятвенно пообещала себе Катя, на бегу вырубая телефон. Ирина Евгеньевна, преподаватель по истории искусств, задержала их на десять минут, так что они едва успевали на встречу первокурсников. Катя была уже почти у дверей, когда осознала, что понятия не имеет, где искать малый актовый зал. Она обернулась к Таби и тут же вписалась лбом в чье-то твердое плечо. Удар получился таким сильным, что Катя отшатнулась назад и позорно шлепнулась на задницу.

– Оу, я тебя не заметил, – произнес неуместно веселый мужской голос.

– Как можно было ее не заметить, дебил? Носи очки, если со зрением проблемы! – рявкнула Таби, бросаясь к Кате на помощь и помогая той подняться. – Ты как?

Катя промычала что-то невнятное, пребывая в полной уверенности, что половинки ее попы превратились из аппетитных булочек в две плоские лепешки. Голова немного кружилась, но новое падение ей точно не грозило. Чья-то прохладная ладонь подхватила ее с левой стороны (справа каменной стеной стояла Таби) и стиснула с такой силой, что Катя едва не зашипела от боли. Она уже было приготовила гневную отповедь на тему «Эй, мужик, не распускай свои грабли!», но вместо мужика ее заботливо поддерживала Женя из Твинсов! Катя недоверчиво опустила взгляд на свое предплечье: стальная хватка и впрямь принадлежала ее тонким пальчикам.

– Ты в порядке? – спросил все тот же мужской голос. Катя наконец удосужилась взглянуть на его обладателя, которым оказался… Стас! Парень смотрел на нее с вежливой, но чуть насмешливой улыбкой.

– Жить буду, – неловко рассмеялась Катя, осторожно пытаясь вытянуть руку из цепких Жениных пальцев. Та наконец ее отпустила и в который раз за сегодняшний день поправила волосы. Может, это у нее тик такой? Или ей религия не позволяет ходить с прикрытыми ушами? – А вот мыть лоб, очевидно, нет.

– Фанатка? – выражение лица Стаса стало более заинтересованным.

Катя повинилась:

– Есть немного.

Вблизи лицо Стаса оказалось еще более привлекательным, чем в соцсетях, хотя и не таким безупречным. Катя заметила пару прыщиков на подбородке и, кажется, порез от бритвы. Даже странно подумать, что парень из «ТикТока» настоящий! Живой и может покрываться прыщами. Глаза у Стаса были пронзительно-голубые.

– Я задумался и правда тебя не заметил. – Стас улыбнулся, и Катино сердце в панике начало качать кровь с удвоенной скоростью. Она покраснела и кивнула, не заметив, что Стас так и не извинился. Он посторонился, пропуская девушек вперед (уи-и-и, какой галантный!), но Таби, покачав головой, поудобнее перехватила лямки своего рюкзака и повернулась к Кате:

– Если с тобой все ок, я домой.

– А как же встреча с куратором? Выборы старосты?

– Я тебя умоляю. – Таби закатила глаза и, махнув на прощание рукой, широкими шагами двинулась к выходу.

Катя по-прежнему понятия не имела, где находится малый актовый зал, так что просто пошла за Женей и Стасом. Они тихонько переговаривались и, кажется, показывали друг другу какие-то фотографии в телефонах. Женя, заметив Катю, слегка дернула плечом, и Катя поспешила объясниться:

– Честное слово, я не сталкер! Просто иду в ту же сторону. Хотя, может, чуточку и сталкер, – нервно рассмеялась она. – Я на вас давно подписана, еще со времен, когда вы учились в Штатах. Вы классно рисуете.

Концовка получилась немного неловкой и скомканной, но Катя уже смирилась с собственным косноязычием. За нее будут говорить ее рисунки!

– Жаль, что не все так думают. – Женя вздохнула. – Глебу, как видишь, больше по вкусу все эти твои зверушки, бородавки, огурцы какие-то… Ты принципиально не рисуешь людей?

Катя споткнулась. Женя постоянно говорила вещи, которые совершенно не соответствовали тому, как она выглядела, и это сбивало с толку. Сейчас, например, она смотрела на Катю с таким преувеличенным вниманием, что та даже засомневалась: может, скрытая агрессия и насмешка в Жениных словах ей просто почудились?

– Если честно, у меня плохо получается рисовать людей, – призналась Катя, прижавшись к стене и пропуская шумную компанию старшекурсников. – Выходит либо ужасно уродливо, либо ужасно глупо.

– А мое слабое место – вот эти все детские смешные штучки. Как думаешь, Стас, это от того, что мы рано повзрослели?

– И поумнели, – хмыкнул Стас, не отрываясь от телефона. Краем глаза Катя заметила, что он строчит новый пост. Они с Женей выкладывали их по очереди.

– А твои носки – это такая метафора? – Женя по-птичьи склонила хорошенькую головку набок, разглядывая Катины гольфы. Катя на всякий случай тоже на них посмотрела. По-прежнему белые. По-прежнему с куриными лапками. Черт, надо было внимательнее слушать Сергея Владимировича на литературе в школе! Тогда, может, она бы и вспомнила, кто такая эта чертова метафора. Женя, почувствовав ее замешательство, прикусила губу и сложила бровки домиком.

– Метафора – это такое образное выражение. Ну, знаешь, как вечный сон – это метафора смерти. Вот я и подумала, может, твои нелепые куриные ноги – это скрытое послание о том, что ты рисуешь как курица лапой?

Стас рядом с ней громко рассмеялся, а Катя несколько раз моргнула, не зная, как вообще на такое реагировать.

– Шутка, – улыбнулась Женя, заправив за уши волосы. – Ты же не обиделась?

Э-э-э… Катя окончательно растерялась и понятия не имела, обиделась она или нет. Кажется, она была в легком шоке (в соцсетях Твинсы вели себя совершенно по-другому!), поэтому вместо ответа поспешила смешаться с внушительной толпой, которая как раз пыталась протиснуться в узкую дверь, над которой золотистыми буквами было написано: «Малый актовый зал». Вообще-то дверь была двустворчатой, но вторая створка по странной традиции всех учебных заведений была закрыта.

Давка получилась приличная. Какой-то высокий черноволосый парень в серой рубашке ткнул Катю локтем в бок. Она громко ойкнула и тут же зашипела, когда девушка в сандалях на платформе отдавила ей ногу. Девушка тут же обернулась. Ее рыжие волосы тугими кудряшками спадали на лоб, а зеленые глаза были виновато распахнуты.

– Сорри!

Катя собиралась как-нибудь пошутить на тему того, что день у нее явно не задался, но шкафоподобный амбал слева едва не расплющил ее, прижав к своему сервантоподобному дружку. Катя чувствовала себя резиновой игрушкой. Если они еще чуть-чуть надавят, у нее глаза из орбит вылезут!

– Иди-ка сюда, – схватив Катю за руку, девушка с неожиданной силой дернула ее на себя, а потом обернулась к кому-то и скомандовала: – Захар, присмотри за моей новой подружкой, а то ее тут почти затоптали.

Катю окатило нехорошим предчувствием. Нет-нет-нет…

Черт!

Из-за спины рыжеволосой кудряхи появился Захар. На его губах витала незнакомая Кате добродушная улыбка, которая тут же потухла, стоило ему увидеть Катю. Та попыталась скрыться бегством, но смогла только крутануться, повернувшись к Захару спиной, и тут же получила чьим-то локтем в висок.

– Гос-с-споди, Сиротка… – прошипел знакомый голос, а в следующую секунду кто-то дернул Катю за капюшон. Охнув, она завалилась назад и уперлась спиной в чужую грудную клетку. Над ней, источая ощутимые волны раздражения, возвышался Захар. Он не то чтобы обнял ее, а, скорее, загородил от остальных, расставив локти чуть в стороны.

Катя так удивилась, что забыла съязвить. Толпа медленно ползла к заветной двери. Захар молчал, а Катя, задрав голову, задумчиво разглядывала его лицо и мужественный подборок.

– Не выдумывай себе ничего лишнего, – тихо прошипел Захар. – Просто Дашка как таран. Не отстанет, пока не сделаешь, как просит.

Катя все так же молча смотрела на него снизу вверх.

– Что? – не выдержал Захар и скосил на нее глаза.

– С этого ракурса я вижу волосы у тебя в носу, – бездумно брякнула Катя. Лицо Захара превратилось в скорбную мину, как бы говорящую: «Боже, дай мне сил не прибить ее прямо здесь».

Внезапно смутившись, Катя опустила глаза. Близость Захара и то, какими теплыми и надежными оказались его объятия, ее не то чтобы взволновали, но странным образом встревожили. Захар испустил тяжелый вздох, взъерошивший волосы у нее на лбу, а рыжеволосая Даша с интересом уставилась на Катю. За ней, уткнувшись подбородком в кудрявую макушку, стоял тот самый черноволосый парень в серой рубашке, чей локоть едва не лишил Катю легкого. То, как крепко он ее обнимал, лучше всяких слов говорило – эти двое вместе.

– Ты же не первокурсник! – осенило вдруг Катю. Она снова задрала голову. – Тогда зачем…

– Курирую первокурсников своего факультета, – перебил ее Захар.

– Вы что, знакомы? – удивилась Даша и запоздало представилась: – Даша. Мы с Захаром учимся на одной кафедре.

– Катя, – улыбнулась Катя. Черноволосый парень Даши вдруг подался вперед и уставился на нее так, словно Катя с ног до головы была обсыпана лепестками роз и разноцветными блестками.

– Обалдеть! Та самая Катя, которая…

– Рот закрой, – холодно перебил его Захар и слегка подтолкнул Катю вперед, чтобы она смогла протиснуться в дверь. – Кстати, тупица, ты утром ушла без своего ключа, так что мне пришлось оставить его под ковриком.

Градус нереальности происходящего достиг своего критического максимума, но ни поблагодарить Захара, ни сморозить какую-нибудь глупость Катя не успела. Какой-то умник наконец догадался открыть вторую створку двери, и толпа с облегчением хлынула в зал. Захар отступил влево, и его вместе с друзьями «смыло» в сторону сцены. А Катя, отыскав свободное место в зале, тут же вытащила телефон и принялась делать вид, что страшно занята, а не пребывает в странном коматозном состоянии без единой мысли в голове.

– Знаешь кого-то из компании Ринца?

Етить! Катя едва не подпрыгнула, когда на свободное место рядом с ней опустился Стас. Чуть наклонившись вперед, Женя, сидящая рядом с ним, буравила Катю недоверчивым взглядом.

– Ринца?

– Черноволосый парень в серой рубашке у сцены, Паша Ринц. – Стас кивнул в сторону сцены, и Катя, проследив за его взглядом, уставилась на компанию Захара. Черноволосый как раз откинул голову назад и громко чему-то рассмеялся, а Захар с угрожающим видом сунул ему под нос кулак. – Стремная рыжуха – его девушка Даша, а парень рядом – Захар, и он…

– …говнюк, – едва слышно пробормотала Катя.

– Что, прости? – удивился Стас.

– Я не тебе! – Катя испуганно замахала руками и, чтобы не вдаваться в подробности их с Захаром запутанной истории, торопливо выдала короткую версию: – Мы с Захаром выросли вместе.

– Друзья детства?

– М-м-м, типа того, – уклончиво ответила Катя. Теперь Захар тоже смеялся, и Катю это почему-то неприятно задело. Почему он с ней не может быть таким же милым? Словно услышав ее мысли, Захар скользнул рассеянным взглядом по залу и, увидев Катю, сделал такое лицо, будто унюхал что-то неприятное.

– Комиксисты, не расходитесь после собрания! И поднимите руки вверх, я вас посчитаю, – крикнула со сцены девушка с короткой стрижкой – очевидно, Алина, куратор их курса. Катя немедленно вскинула руку вверх, а Стас и Женя переглянулись.

До-о-олгим таким взглядом.

* * *

Таби выскочила из универа и, поморщившись из-за холодного ветра, налетевшего откуда ни возьмись, стремительно зашагала по аллее к ближайшей станции метро. Она знала, что многие считали ее самоуверенной и мрачной гордячкой из-за привычки быстро ходить, держать спину прямо и говорить правду в лоб, но ее это не смущало. Пусть смущаются другие, так интереснее.

Следовало поторопиться. Во-первых, она обещала маме, что сходит с ней к неврологу, а во-вторых, сегодня еще нужно было дорисовать новый арт на заказ. Она уже дважды переносила дедлайн, и парень-заказчик весь изнылся в ожидании своей рисованной копии в объятиях развратной Уэнсдей. За арты по фоткам заказчиков Таби брала минимум шесть тысяч, так что откладывать заказ однозначно больше не стоило.

Таби сунула в уши наушники-капельки и, притоптывая в такт любимой группе, остановилась на светофоре.

Take my hands now,You are the cause of my euphoria[2].

Таби не была извращенкой, правда. Ну, если только чуть-чуть. Просто ей нравились обнаженные человеческие тела и нравилось шокировать людей, поэтому она с таким удовольствием рисовала сцены секса. Бесстыдные, распутные и горячие настолько, насколько позволяло ее воображение и сцены из порно. Сама-то Таби еще ни с кем не спала.

Светофор наконец сменил гнев на милость, и Таби рванула по пешеходному переходу.

А еще это приносило ей весьма неплохой доход, что было кстати, учитывая мамину болезнь. За донат в «Бусти» Таби готова была рисовать практически любую дичь. А в своей группе в ВК выкладывала кое-какие арты и кусочки комикса про преподавателя, безнадежно влюбленного в свою ученицу. Того самого, в шапочке…

Можно же хоть на бумаге помечтать?

– …аби! …би!

Таби уже начала спускаться в подземный переход, когда на плечо ей упала чья-то ладонь. Девушка испуганно обернулась и почти врезалась в Глеба. Ее волосы хлестнули его по щеке.

Губы Глеба зашевелились, и Таби вытащила один из наушников.

– …и не угонишься!

– Что?

– Ноги, говорю, отрастила длиннющие, так что, блин, и не угонишься за тобой, – засмеялся Глеб, отдуваясь. Его грудная клетка тяжело поднималась и опадала от быстрого бега. – Или это старость?

– Определенно она, – легко согласилась Таби.

Глеб хмыкнул и, стянув с головы любимую красную шапочку, сунул ее Таби в руки.

– Захватишь домой?

– Ты бежал за мной от самого универа, чтобы я для тебя курьером поработала?

– Нет, я бежал сказать «спасибо» за то, что ты сегодня обошлась без провокаций. Я про твои рисунки для взрослых. У нас на курсе несовершеннолетний вундеркинд, так что мне могло бы крепко достаться, реши он пожаловаться в деканат. Я тебе о нем рассказывал, хотя ты вряд ли помнишь.

Таби не стала уточнять, что помнит вообще все, что он говорил ей с того самого момента, когда с ноги ворвался в ее жизнь. Вместо этого она уставилась ему в лицо исподлобья и честно призналась:

– Я бы никогда так с тобой не поступила.

– Знаю, – помолчав, ответил Глеб. На его щеке появилась ямочка.

Новый порыв ветра швырнул волосы Таби Глебу в лицо, и он, скорчив перепуганную моську, притворился, что отбивается от них.

– Клоун, – грустно сказала Таби.

Теплая рука Глеба вдруг легла ей на щеку. Большой палец нежно погладил скулу, и теплый, будто латте в морозный день, голос произнес:

– Тогда сжалься над клоуном и улыбнись, колючка.

Ласка была такой неожиданной и долгожданной, что Таби не успела ощетиниться. Отяжелевшие веки опустились, а щека будто сама прильнула к ладони Глеба. Она могла бы стоять так вечность, если бы не громкий гудок автомобиля, раздавшийся поблизости.

Глеб тут же убрал руку.

– Мне пора, друг ждет. Маме привет, заскочу к ней на днях и принесу офигенные груши!

Махнув на прощание, он побежал к припаркованной машине. Шлюшно-красной и блестящей, будто накладные ногти. Глеб скользнул на пассажирское сиденье и наклонился к женщине в солнечных очках за рулем. Таби не стала смотреть, поцелуются они или нет. Развернувшись на пятках, она быстро начала спускаться по лесенке подземного перехода в метро.

Щека, которой касался Глеб, горела, будто от пощечины.

Глава 8

– Я тут волнуюсь, чуть больницы не начала обзванивать, а ты…

Катя отодвинула телефон от лица. Еще немножко, и у нее от маминых воплей окончательно расплавятся мозги. Превратятся в кисель и вытекут через уши длинными спагеттинами. Катя рискнула снова приблизить телефон к уху и…

– Но нет! Не заслужила, видимо!

…и тут же снова убрала его подальше. Тяжело вздохнула и уселась прямо на бордюр возле магазина «…ОДУКТЫ». Надо купить там хоть что-то съестное, иначе у нее не будет сил орать на Захара. Хотя что вообще можно купить в таком магазине? …леб? …олоко? …околадку?

Катя захихикала и, положив телефон на асфальт рядом с рюкзаком, быстро записала новую идею для комикса на полях тетради. Даже сделала пару зарисовок: орущую в ужасе …околадку и флегматичный пакет …олока.

– Но сообщить-то, что с тобой все хорошо, можно было? – продолжала бушевать мама. Ее сердитый голос едва доносился до Кати, приглушенный расстоянием. – Просто матери позвонить!