Долина вечных. Полутени

Шейд скомандовал всем его группам приблизиться и встать на равном от него расстоянии, всем остальным ‒ отойти назад. Его группы выстроились сразу за ним, мы сделали так, как он велел, и замерли. Другие зовущие стояли и тоже ждали.

В следующую секунду охотник выскочил из купола. Это была девушка, на ее плече темнела полоса со знаком фонаря вечных ‒ символом Лойда. Серая ткань полосы пропиталась кровью. Зовущие обмерли от страха, в меня ударило волнами ужаса со всех сторон, так сильно, что дыхание прервалось.

Из бреши выбралось второе существо. Это был наставник Лойд, который превратился в охотника, как и девушка из его команды. Их лица и рты с клыками, светлая одежда, кожа, когти ‒ все было в крови. И тут я поняла, что в спасшейся команде должен был оказаться еще один человек, но в той группе было всего четверо зовущих. Девушка перед нами ‒ пятая. Последнего человека не было, а это значило только одно ‒ он убит. Это его кровь обагрила тела и рты существ.

‒ Охотники вышли из купола… ‒ произнес кто-то позади нас голосом, полным мертвого неверия.

В следующую секунду обоих охотников сбило с ног воздухом. Мощный невидимый поток отшвырнул их назад, и я поняла, что это сделал Шейд. Но охотники даже не успели коснуться земли и перевернулись в воздухе, как дикие кошки. Они припали к земле, распахнули рты с клыками и зарычали, как по команде прыгнув в нашу сторону.

Они двигались, словно безумные, смертоносные твари с инстинктами поразительной силы: лишь вздрагивали от стрел разящей воды, которые Шейд в них бросал, их не сбила с ног ни одна волна, они рассекали потоки когтями и скользили по воде, выпрыгивая из нее, чтобы избежать падения.

Шейд не просто отталкивал их, он шел им навстречу, оттесняя от купола долины, и велел всем его командам идти следом за ним, держаться на равном расстоянии и остальных теней к нему не подпускать.

Наставник сдавил охотников воздухом, не давая им разбежаться в стороны, и создал над ними купол, целиком заполнив его водой и утопив внутри обеих теней, но охотники не захлебнулись, они двигались в толще, плавая, как выдры. У меня едва сердце не вылетело от такого зрелища.

‒ Крайм, ударь в воду молнией, ‒ приказал Шейд.

Едва это произошло, вся толща осветилась разрядами. Охотники дрогнули всего на секунду, но с ними ничего не произошло, они тут же вырвались из воды, и снова Шейд сбил их с ног и оттеснил назад, после чего создал прямо перед ними нечто удивительное ‒ недвижную стену, которая походила на толстое стекло. В момент ее создания я ощутила зов и поняла, что это водная стихия. Техника, какой я никогда не видела.

Охотники тут же бросились на стену, совершив быстрые скачки, и проткнули свод когтями, зависнув в нем в паре метров над землей. Они делали мощные пробивающие движения когтями. Стена сразу начала укрепляться, утолщаться, менять форму, и я тут же все поняла: Шейд проверяет способности охотников вне купола. Он не бьется с ними, а вычисляет их возможности за пределами долины.

Его стену существа пробили за десяток секунд, совершив череду попыток. В долине, когда на нас с Шейдом точно так напали охотники, они сделали то же самое с похожим барьером в одно мгновение. В тот день Шейд оттолкнул меня в сторону и получил раны. Я поняла, что здесь, за пределами черноты, эти существа были не так сильны и быстры.

Шейд велел двоим зовущим применить огонь, но это сделало охотников совершенно дикими и безумными, они будто умножали силу в ответ на пламя, буквально на глазах менялись их возможности, и тогда чудовища пробивали любые барьеры в разы быстрее, они делали это почти сразу.

Шейд отталкивал теней снова и снова, их не брал самый яркий слепящий свет, они его будто совсем не видели, на них не мог подействовать камень, потому что ни один зовущий попросту не смог попасть в цель. Разве что чудовищ смущал звук, но не настолько, чтобы полностью остановить их.

Чем дольше бился с ними Шейд, тем сильнее становились эти существа, и вскоре их вообще не сдерживали прежние виды его барьеров. Сила охотников не просто не иссякала и не таяла, она росла по мере усиления их ярости. Они казались неуязвимыми. Это выглядело невероятно.

Из брешей купола начали снова вылетать другие тени. Голос Шейда прозвучал резко, словно приказ очнуться.

‒ Айна и Рэйка ‒ оглушающий звук на первого охотника ‒ девушку. Направленный с максимальной силой. Держите ее на расстоянии.

Шейд вскинул руку в приказном жесте ‒ и девушка-охотник завопила, отстраняясь и отскакивая назад. Когтистыми руками она схватилась за голову. Из брешей полетели целые стаи бесплотных теней, снова начался шторм.

‒ Эрит, Херд, Кейн ‒ давящий воздух на второго охотника, сверху, по моей команде, одновременно со мной.

Шейд повернул голову.

‒ Тай, на вас другие тени! Все остальные зовущие ‒ то же самое, ‒ повысив голос, скомандовал он.

‒ Но это же наставник Лойд! ‒ со страхом произнес юноша из второй группы Шейда.

‒ Больше нет. ‒ Наставник дал еще один знак, и Лойда, зараженного тенью, придавило воздухом. Его держали четверо зовущих, с Шейдом вместе.

Начали вспыхивать облака огня, раздавались удары молний. Шейд быстро подошел к наставнику, распростертому на земле. Даже несмотря на давление воздуха такой огромной силы, охотник все равно двигался, он лежал на спине и боролся с давлением. Шейд больше не испытывал теней, я это понимала. Он собирался их уничтожить.

Шейд встал над охотником, сжал губы. На его лице застыло тяжелое сожаление, когда он посмотрел на Лойда. Затем позвал воздух снова, чтобы давление изменилось, голова охотника начала приподниматься так, чтобы показалась шея. Существо рычало и боролось, пытаясь опустить голову обратно, но Шейд сделал резкое движение рукой, будто рассек невидимым ножом воздух, в самом конце он расставил пальцы, и я ощутила сильнейший зов стихии воды. Шея ‒ уязвимое место любой тени, даже такой сильной, как охотник.

Зараженный наставник замер и больше не двигался, а его кровь в слабом освещении выглядела черной, как смола. Я содрогнулась, меня охватил приступ тошноты. Кто-то рядом с нами пронзительно закричал, и я поняла: это один из подопечных Лойда из команд, что находились поблизости и видели смерть своего наставника.

Шейд велел так же придавить воздухом девушку и подошел к ней, сделав со вторым охотником то же самое. Он действовал быстро, точно и хладнокровно. Ему пришлось использовать против этих теней объединенный воздух четырех зовущих, звук и зов стихии воды такой разящей силы, какой я ни разу не ощущала. Вероятно, он смог убить их потому, что охотники вышли из долины. Наставник Орн говорил, что под куполом уничтожить их почти невозможно.

Шейд оставался с нами на время следующих теневых извержений. Он не вмешивался и следил за ситуацией. Когда все закончилось и купол долины снова стал недвижным, Шейд велел всем вернуться в академию, а сам остался рядом с телами охотников. Он ждал остальных наставников, это я поняла по его виду.

Проходя мимо, я бросила на него долгий, полный тревоги взгляд. Он повернул голову и посмотрел точно на меня. Это длилось всего несколько секунд, но взгляд Шейда смягчился, встретившись с моим, и наполнился вниманием. У меня заныло сердце, когда его охватили разные и очень непростые чувства.

Тай позвал нас, я последовала за командой. До академии мы шли молча. Мейли плакала, и Крайм обнимал ее за плечо. Я была уверена, что все думали об одном и том же, об этом говорил их дух, но никто не произносил ненужных слов. Охотники впервые вырвались из купола, чего прежде никогда не случалось, и академия потеряла наставника.

Глава 3

Я не стала оставаться в комнате, взяла сумку, наскоро сменила одежду и вышла за территорию, в густую маракандскую ночь, полную треска цикад, запаха сумеречных цветов и сырости влажных камней мокрой после полива мостовой.

Я шла к Аллее ночных лавок, вырвавшись из академии на вечерние улицы. Трактиры озарились светом, двери были распахнуты, оттуда доносились веселые выкрики и музыка ‒ ничто в Мараканде не изменилось, никто не знал о том, что происходило у долины десятки минут назад. Словно там, за восточными воротами, был свой мир, полный теней, опасностей, мрака и потерь, а здесь ‒ простая жизнь ночного города, с его безмятежным неведением.

По дороге к аллее я зашла к Юми, хотя совсем не была уверена, что он работает в такое время, но все же решила проверить. Меня интересовало, не продались ли фигурки, которые я отнесла ему в последний раз. Это поможет мне отвлечься на простые земные вещи.

Во время подготовки к испытанию я занималась резкой так много, что сделала несколько предметов для продажи в лавке Юми. Одну фигурку мне даже не хотелось отдавать ему, так хорошо она вышла ‒ это была рыба с рогом, выполненная из бирюзово-белой переливчатой породы.

Лавка Юми оказалась открыта и вся насквозь пропахла благовониями. Судя по всему, он поджигал курения. Хозяин был одет во все зеленое. По ткани ползли золотые вышивки, а на голове красовалась помпезная оранжевая шляпа огромного размера. Когда я вошла, Юми медленно поднял голову, так чтобы свод шляпы торжественно приоткрыл его лицо. Он смотрел на меня весьма снисходительно.

‒ А, это ты, дорогая рух.

Я поймала себя на очевидной мысли о том, что Юми никогда не здоровался.

‒ Да, это я. Добрый вечер.

Он приподнял брови с вопросительным выражением.

‒ Как тебе мой вид сегодня? ‒ хозяин лавки слегка расставил руки в стороны.

‒ Хотите правду?

‒ Разумеется нет. Ври и льсти мне в самых возвышенных выражениях.

Я рассмеялась. Усы Юми немного растянулись, подобным образом он часто прятал улыбку.

‒ Итак? ‒ спросил лавочник.

‒ Вы похожи на апельсиновое дерево с громадным плодом на макушке. Но вам очень идет.

‒ Какая ограниченная фантазия, ‒ вздохнул Юми и приподнял палец. ‒ Даже если так, то не просто апельсин, а великолепный апельсин, прошу заметить!

‒ Несомненно. Как поживают мои фигурки?

‒ Я продал их за бесценок. Буквально сбыл их с рук!

Мои плечи затряслись. Интуиция меня не подвела, нужно было прийти именно в это место после всего, что произошло.

‒ Не сомневаюсь, ‒ с улыбкой ответила я.

Юми смерил меня напряженным взглядом.

‒ До меня тут дошли слухи, что ты договорилась с одним лавочником и будешь делать ему лисицу.

Я удивленно приподняла брови.

‒ Откуда вы знаете?

‒ У меня свои источники. ‒ Он демонстративно принялся стряхивать невидимые пылинки с плеча.

‒ Да, все так. Я действительно договорилась об этом.

‒ И ты даже не пытаешься выкрутиться! ‒ удивился Юми.

‒ Зачем мне делать так?

‒ Потому что это почти то же самое, что договориться с другим мужчиной о том, чтобы делить с ним постель при живом-то муже!

Я немного помолчала.

‒ Нет, это совсем не то же самое.

‒ Практически!

‒ Мастер сделал мне скидку за это в сто тридцать лид на заказ инструментов в его лавке.

‒ Скидку?

‒ Да. За то, что я сделаю ему фигурку.

Юми уставился на меня круглыми глазами.

‒ Святые боги! Я не знал, что мастер Мелт ‒ сумасшедший! Наверное, возраст дает о себе знать.

‒ Представьте себе, он предложил это сам и даже не счел мои работы посредственными.

‒ С ним точно что-то не в порядке. Вероятно, старческая деградация ума!

Он выждал, потоптавшись на месте.

‒ Значит, это разовая договоренность?

‒ Да, все верно.

‒ И ты будешь работать со мной и дальше?

Я посмотрела на него с теплой улыбкой.

‒ Хоть вы и ведете себя возмутительно, обманываете меня и называете мои работы посредственными, без вас я не смогла бы начать здесь свой путь. Вы единственный дали мне шанс, с вами я получила свои первые деньги. Я ценю это и буду выставлять свои фигурки пока только у вас.

‒ Пока? ‒ переспросил он.

‒ Пока вы не стали слишком спекулировать этим.

Его усы вновь растянулись в улыбке, Юми погрозил мне пальцем.

‒ У тебя задатки мелочного лавочника!

‒ Вовсе не мелочного.

После моих слов он расслабился, в нем читалось облегчение.

‒ Так что с моими фигурками? Не смейте говорить, что сбыли их с рук, лишь бы избавиться от них.

‒ Нет. За них даже немного поторговались несколько покупателей. Твои очень странные фигуры пришлись ко времени. Людям кажется, что это походит на фантастических животных Долины вечных, а все, что касается вечных, сейчас очень популярно! Но ты должна делать лисиц и ночных котов, это отлично продается.

Я покачала головой.

‒ Если я вырежу хотя бы еще одну треххвостую лисицу, это убьет меня. Я могу делать ночных котов для продажи в вашей лавке, если хотите. Работа с ними мне никогда не надоедает, их я люблю особенно, даже не знаю почему. Вы говорили, что они хорошо продаются. Но, как мы и договаривались, я сделаю и нечто новое, то, что попросит мое творческое сердце.

‒ Но я готов заказать тебе лисиц!

‒ Но я не готова их делать!

Юми слегка пожевал губы, отчего его усы активно меняли форму.

‒ Я могу пригрозить тебе тем, что не стану продавать твои работы!

‒ А я вам отвечу тем, что выставлю их в таком случае у мастера Мелта.

‒ Он занимается совсем не этим!

‒ Я предложу ему выгодные условия.

Лавочник указал в меня пальцем и быстро потряс им.

‒ Откуда у тебя это? Кто научил тебя вести себя так ужасно?

‒ Вы. И видят боги, с вами по-другому просто нельзя, иначе бы я так и высекала для вас фигурки за пять лид.

‒ Я бы дал даже меньше!

‒ Не сомневаюсь!

Мы оба напряженно улыбались, глядя друг на друга. Очередная словесная схватка закончилась вничью.

Юми снова вошел в образ и страдальчески выдохнул, заплатив мне пятьдесят лид: по двадцать пять за каждую проданную фигурку. Я сказала ему в прошлый раз, что меньше этой суммы не должна выручать за каждую свою работу, именно такую он мне и отдал. Что-то подсказывало мне, хитрый господин Юми получил куда больше за свою часть. Это вызвало во мне улыбку, я не собиралась препираться с ним. Несколько раз, в важные для меня моменты, он делал вещи, которые брали меня за душу. С тех пор к Юми у меня было особое отношение.

Когда он скрупулезно выводил в своем блокноте очередные витиеватые надписи о том, куда потратил часть денег, а именно на оплату моей работы, я вдруг ощутила нечто очень странное. Призрачный отзвук его досады о тратах, но отзвук очень неправильный. Ломанный. Он вдруг резко сменился пустотой. Затем ‒ растерянностью. Я впервые услышала дух Юми, это понимание буквально пригвоздило меня к месту. Он оторвался от блокнота и посмотрел на меня с недоумением.

‒ Я… что-то писал.

‒ Да, ‒ мой голос прозвучал настороженно.

‒ Что именно я писал?

‒ Наверное, то, что вы отдали мне деньги.

‒ Возможно. Да. Похоже на то.

Юми вдруг забеспокоился и начал ходить из стороны в сторону.

‒ Что-то странное творится, ‒ произнес он с тревогой. ‒ Иногда я вдруг все забываю. Я должен успокоиться.

Я не понимала, что с ним происходит, а затем усилила слух, обращаясь к его духу. Так, как делала это с тенями, и вдруг ощутила такое, что у меня мороз побежал по коже. Его дух был переломан. Я замерла, застигнутая врасплох этим жутким ощущением. Его можно было бы сравнить с рукой, где разбиты и раздроблены все кости. Они срослись под странными, ужасными углами. Я не понимала, как он держится, как функционирует с таким искореженным духом.

‒ Боги, господин Юми, что с вами произошло? ‒ прошептала я. Но он меня не слышал и продолжал беспокоиться и метаться, ходить из стороны в сторону, начал гладить камни на полках, касаться их дрожащей рукой, будто они могли ему как-то помочь прийти в себя.

Я осторожно тронула его дух, попытавшись воздействовать на него и успокоить, но Юми резко обернулся на меня со взглядом, полным ужаса. Он пронзительно закричал, перепугав меня до смерти, и вдруг заплакал.

‒ Только не это! Умоляю, только не это! ‒ Юми забился в угол и сжал голову руками, он плакал как ребенок. Оранжевая шляпа упала на пол. Я стояла, как ледяной столб, приросший к полу, а затем толкнула себя мысленно, приказав своему телу очнуться и действовать.

Я подошла к старику и присела, осторожно положив ему руку на плечо.

‒ Все хорошо. Это я, Кейра. Вы в своей лавке, в безопасности.

‒ Я все сделаю! Прошу вас, не трогайте меня! Я сделаю все, что нужно!

Меня окатила очередная волна оцепенения. Так жалобно он просил, с таким отчаянием. Я отошла от него, чтобы он не беспокоился лишний раз, но затем Юми будто очнулся. Это произошло в одну секунду.

Он медленно убрал руки от лица, его взгляд прояснился. Юми встал, отряхиваясь, расправил волосы у зеркала, пригладил усы, поднял шляпу, водрузив ее себе на голову, и повернулся ко мне.

‒ Иногда я оказываюсь в совершенно растрепанном виде. Даже не знаю почему. Не говори никому, что видела меня лохматым, поняла? Это испортит мне всю репутацию.

‒ Что с вами было?

‒ Когда?

‒ Только что.

Он уже продолжал выводить завитки в своей тетради и нахмурился, бросив на меня непонимающий взгляд.

‒ А что со мной было?

‒ Вы плакали и метались в приступе ужаса.

Он приподнял бровь, глядя на меня, будто на нездоровую духом.

‒ Не говори глупостей, ‒ сухо отрезал Юми. ‒ Ты что, перегрелась на солнце? Носи шляпу, я уже не раз советовал тебе это.

Он ничего не помнил. Юми закончил выводить строку и распрямился.

‒ Что-нибудь еще?

‒ Нет. Это все, ‒ рассеянно ответила я.

Он показал мне небрежный машущий жест, требующий удалиться.

‒ Сносного тебе вечера.

‒ Взаимно, ‒ ответила я рассеянным голосом и вышла из лавки, полная тяжелых мыслей. Затем остановилась в тени под деревом, размышляя обо всем, что случилось. Юми начал плакать, едва я тронула его дух. «Не надо», ‒ умолял он меня.

Я вошла в одну из соседних лавок. Ее хозяин занимался изготовлением мужской обуви. Он был не особенно разговорчивым, но Юми на наших встречах пару раз ронял фразы о том, что «обувничий» часто заходит к нему поболтать за чашкой миндального напитка.

Я поздоровалась с хозяином лавки, коротко рассказала ему о том, что мне небезразличен господин Юми и его здоровье, и спросила, не стало ли ему хуже в последнее время. Мужчина окинул меня настороженным взглядом, занимаясь прошивкой подошвы.

‒ Что вы вообще знаете о Юми?

‒ Ничего. Только то, что видела своими глазами.

‒ Дайте-ка я угадаю. Вы застали его метания и потерю памяти?

Я удивленно посмотрела на него и кивнула.

‒ Так бывает с ним, ‒ мужчина отвечал холодно. ‒ Иногда он плачет, обхватив себя руками, сидит на полу, забившись в угол, и раскачивается. Тогда его лавка не работает. В последнее время это случается все чаще. Раньше такое происходило раз в несколько месяцев.

‒ Но я ни разу не видела подобных вещей.

‒ Вы часто заходите к нему?

‒ Нет.

‒ А я захожу почти каждый день и застаю подобное в последний месяц регулярно. Слава богам, это длится недолго, и у него в целом мало посетителей. Если кто-нибудь застанет такое, тогда пойдет дурная слава, никто не будет ходить к нему, помяните мое слово, ‒ с досадой произнес мастер. Я ощутила в нем отзвук жалости и сочувствия по отношению к Юми.

‒ Давно вы здесь, в Мараканде? ‒ спросил он.

‒ Нет.

‒ А я здесь далеко не один год. Юми пришел из ниоткуда. У него никого нет, и никто о нем ничего не знает.

Больше хозяин лавки ничего не сказал, к нему пришли посетители, и он попросил меня уйти. Я серьезно думала обо всем, что произошло. Кто-то воздействовал на дух Юми и повредил его. Сломал.

Теперь все мне казалось неслучайным: и то, что он экстравагантно одевается, и то, что это выглядит богато, почти вызывающе-помпезно. Во мне поселилось давящее беспокойство. Что-то произошло с Юми. Интуиция подсказывала мне, что лавка ‒ это его точка опоры.

Обувной мастер прав. Если то, что произошло сегодня, увидят посетители, об этом начнут говорить, и Юми станут воспринимать как сумасшедшего. Но он не сумасшедший. У него поврежден дух.

Я покинула академию и вышла в город для того, чтобы успокоиться, но произошло ровно противоположное. После этого я не могла заснуть половину ночи. Образы из письма, которое прислал мне Эвон, наслаивались на то, что произошло возле купола, а затем и в лавке с господином Юми.

Утром я проснулась раньше остальных с ощущением, что не спала вовсе. До сбора команды еще оставалось время, и я решила им воспользоваться. Надела новые вещи, которые купила в Мараканде, поправила браслеты из шнуров на обеих руках и закрепила новый пояс для сумок. Крестообразные плотные ленты обхватили мои бедра приятной тяжестью.

Я нагрузила сумки всем, что только могло мне пригодиться, положила туда несколько дорогих памятных вещей из дома и направилась в крыло распределений, чтобы узнать о времени прибытия новых зовущих. Там мне сказали, что их будут доставлять в течение нескольких ближайших дней. Это означало, что Шивона я могу увидеть совсем скоро, если по дороге в академию с ним ничего не произошло, разумеется.

Когда я шла обратно к жилому зданию, то заметила наставника Орна. Он говорил с зовущими из своей команды. Едва увидев меня, Орн сразу показал знак, требующий подойти.

Я направилась к нему в некоторой растерянности, потому что не понимала, по какой причине наставник подозвал меня. Когда я остановилась, он произнес:

‒ Кейра, зайди в мой кабинет через десять минут. Мне нужно обсудить с тобой одно дело. Очень важное.

Эта просьба повергла меня в замешательство. Я понятия не имела, что хотел обсудить со мной наставник наедине.

На двери Орна были нарисованы контуры пересекающихся треугольников с округлыми краями. В оговоренный срок я постучала и получила распоряжение войти, открыла дверь, сделала несколько шагов и тут же остановилась. Орн стоял недалеко от стола, рядом с ним находилась Лорел. По их взглядам я сразу поняла: они ждали меня. Лорел оказалась здесь совсем не случайно.

‒ Нам нужно задать тебе несколько вопросов, Кейра.

‒ Вопросов? ‒ насторожилась я.

‒ Да. О Шейде и о тебе.

Говорил пока только Орн. Мой настрой изменился очень быстро.

‒ Я слушаю вас, ‒ напряжение в своем голосе скрыть совершенно не удалось.

‒ Какие отношения связывают вас с Шейдом?

У меня быстрее забилось сердце и слегка увлажнились ладони. Лорел стояла недвижно и тоже смотрела на меня.

‒ Только те, которые положены между наставником и зовущим, что находится в его подчинении.

Лорел начала идти, медленно огибая меня по дуге.

‒ Теперь вопросы буду задавать я. Что вы делали на заброшенных площадках за академией?

‒ Он тренировал меня управлять стихией воды.

‒ Кого еще он тренирует за академией с таким усердием?

‒ Я не знаю этого.

‒ Что тебе известно о нем?

‒ Ничего из того, что не было бы известно остальным.

Здесь я солгала. Лорел остановилась прямо передо мной.

‒ А теперь ответь на следующий вопрос, но смотри при этом на меня, рух. Тебе известно, кто он на самом деле?

‒ Что? ‒ невольно произнесла я растерявшись.

‒ Знаешь ли ты, кто он такой? ‒ повторила наставница, глядя мне в глаза. Холод поднялся по моей спине и сковал меня где-то в области сердца. Орн и Лорел ждали ответ, который даст не только голос, но и выражение моего лица.

Я нахожусь на опасной развилке. Это я поняла интуитивно, по настрою Орна и Лорел и по шепоту духа каждого из них. Будто следующий ответ определит мое положение на игральной доске. «Тебе известно, кто он на самом деле?» ‒ снова прозвучал вопрос в моей голове.

‒ Я знаю только о том, что Шейд ‒ наставник и зовущий, ‒ мой тон выражал и удивление, и скрытый вопрос.

Орн и Лорел переглянулись. Они убедились в моем незнании, я прекрасно увидела все по их лицам.

‒ Вы имеете в виду что-то другое? ‒ осторожно спросила я. От Лорел тут же повеяло резким раздражением.

‒ Не ты здесь задаешь вопросы, рух, а я! Молчи между ответами, если не хочешь разозлить меня!

Она спросила о том, замечала ли я особые возможности у Шейда и каковы они. Я говорила только часть правды: лишь то, что видели все, например, как он поднял Бойла над полом и что он имеет особый слух.

‒ Это все, что ты видела?

‒ Да, это все.

Я не прошла бы проверку Айны на ложь.

‒ Ты танцевала для него на празднике. Назови причину, по которой сделала это.

Я перевела дыхание и коротко ответила:

‒ Алкоголь.

Оба наставника молча смотрели на меня. Я говорила честно и твердо, но мой голос сам выразил мое же отношение к тому, что тогда произошло.

‒ Подробнее, ‒ велела наставница.

‒ Мне дали таблетки сухого алкоголя, под видом лекарств, и предложили спор, уже когда вещество подействовало на меня. Я даже не помню, что делала и как танцевала. Мне об этом рассказали только утром.