Долина вечных. Полутени

Орн рассмеялся, это прозвучало так неожиданно, что Лорел вздрогнула.

‒ Как видишь, Кейра ни в чем не виновата, ‒ заключил он. Наставница смерила меня взглядом и холодно посмотрела на Орна.

‒ Закончи с ней и сделай все, что нужно. ‒ Она вышла, закрыв за собой дверь.

Несколько мгновений в помещении царила тишина. Орн неспешно подошел к своему столу.

‒ Не самый приятный разговор. ‒ Он заглянул в лист с записями, лежащий поверх открытых книг. ‒ Кейра Шивада, верно?

‒ Да. Все верно.

‒ Почему ты так нервничала, когда Лорел задавала тебе вопросы? Они были вполне безобидны.

‒ У них не безобидный подтекст. Кроме того, Лорел Хайрей ‒ человек, который дает зовущим плетей за то, что те лишний раз просят выйти по нужде во время занятий, наставник. Дело не в самих вопросах, а в том, кто их задает и как.

Орн кивнул.

‒ Что ж, справедливо.

Он посмотрел мне в глаза и спустя некоторое время подчеркнутой тишины спросил:

‒ Значит, Шейд не питает к тебе слабости?

Меня потряс этот вопрос, и снова по телу прокатилась волна холода.

‒ Шейд ни к чему не питает слабости, кроме тлеющих палочек. Во всяком случае, мне известно только об этом.

‒ Хороший ответ. ‒ Орн прошелся вдоль пространства между столом и окном. ‒ Однако Шейд вышел к тебе на празднике, когда ты пригласила его для танца. Это не совсем похоже на него. Как думаешь, почему он так поступил?

‒ Потому что я была не в себе и протянула ему руку перед всей академией. Единственное, в чем могу убедить вас, по своим собственным наблюдениям, так это в том, что Шейд часто видит людей сквозь оболочки и делает немало для тех, кого взял под свое командование. Он научил слепую девушку из моей группы ходить без помощи других людей и выживать в долине. Отправил световую зовущую к исследователям, чтобы та укрепилась по своей стихии, для которой важна уверенность в себе. Вышел ко мне в зале, потому что я выставила себя на посмешище перед всей академией. Вам лучше задавать подобные вопросы не только мне, но и другим подопечным Шейда.

‒ Давай уберем все формальности, и я скажу прямо ‒ я тебя пока ни в чем не обвиняю, но я представляю правление академии и говорю от его лица. Действую я тоже исключительно в интересах академии.

Он остановился и убрал руки за спину. Его молчание и его взгляд начали терзать меня.

‒ Мы ищем слабые места Шейда, и они нам очень и очень нужны.

Я больше не видела добродушной простоты на его лице. Он смотрел серьезно и внимательно, будто передо мной оказался совсем другой человек. Мое незнание сейчас говорило само за себя, через выражение лица и мой голос.

‒ Зачем вы ищете слабые места Шейда?

‒ К сожалению, это не та область вопросов, в которую я мог бы тебя посвятить. Но вот что хочу сказать: он часто играет по своим правилам. Ты, должно быть, заметила это сама.

Я осторожно кивнула.

‒ На это есть причины. Нам нужно получить больше сведений о нем. У каждого есть сильные места, а есть бреши. Не существует человека без слабых мест. Так вот, бреши Шейда нас очень интересуют. Они позволят нам менять карты на общем игровом столе. Ты понимаешь, о чем я говорю?

‒ Да, понимаю.

‒ Ты находишься на стороне академии и принадлежишь нам. Это не вопрос, а утверждение, поэтому ты тоже должна действовать в интересах академии. Тем более ввиду того, что теперь здесь ты будешь не одна и с тобой скоро окажется брат. Шивон, верно?

Я похолодела. Орн посмотрел на меня и улыбнулся.

‒ Ты уже знаешь о том, что он едет сюда? Но откуда?

‒ Мне написал брат. Я получила письмо из дома.

‒ Скорая служба отправки писем?

‒ Да.

‒ Мы располагаем другими средствами обмена знаниями, потому получаем списки зовущих куда раньше, чем сами они приезжают в академию.

Вероятно, это листы вечных, наподобие той бумаги, что лежала в моем альбоме. Орн заглянул в свои записи и прочел:

‒ Шивон Шивада. Девятнадцать лет. Зов огня, ‒ наставник покачал головой. ‒ Совсем молодой и неопытный юноша. С молодыми и неопытными, к сожалению, часто случаются очень неприятные ситуации, а иногда зовущие просто исчезают в самом начале обучения, и их никогда больше не находят. Они пропадают без вести. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Он посмотрел на меня и улыбнулся одними уголками рта, это выглядело почти добродушно. У меня оборвалось дыхание от такого зрелища и от его слов.

‒ Поэтому если ты что-нибудь знаешь о Шейде, что может оказаться важным для нас, или вспомнишь что-то, то должна сразу рассказать мне. Ты поняла? Академия очень болезненно наказывает тех, кто скрывает важные сведения, и ценит тех, кто на ее стороне. С Лорел говорить сложно, я понимаю. Поэтому ты можешь прийти с этим сразу ко мне и доверить мне любые знания. И да, думаю, это очевидно: Шейд не должен знать о нашем разговоре. Ты поняла меня?

‒ Да, наставник.

В этот момент Орн показался мне куда более опасным, чем Лорел, просто он действовал иначе: с виду располагающе и почти дружественно. Рядом с ним поначалу засыпала бдительность, ведь он казался лояльным, будто находился на моей стороне. Однако от его угрозы и того, как именно он ее озвучил, у меня внутри все застыло.

‒ Я могу идти?

‒ Да. Я жду твоего визита. В твоих же интересах вспомнить нечто существенное и доказать свою преданность. Иди. Мы все ждем твоих новых открытий. Такие люди, как ты, нужны академии. Особенно люди, близкие к Шейду. ‒ Орн улыбнулся, но его глаза оставались внимательными и холодными.

Я покинула его кабинет с мокрой спиной и влажными ладонями. Направляясь сюда, я никак не ожидала, что выйду в таком расположении духа. Я впервые видела Орна таким и поняла, что совсем его не знала и прежде составила о нем совершенно ложное представление.

Все оставшееся время до встречи с командой я не находила себе места, меня одолевала топкая тревога. В комнате я не могла себя занять ничем, это оказался один из тех редких случаев, когда совсем не хотелось браться за резку, даже чтобы скоротать время. Мне не хотелось пачкать любимые предметы темной энергией, которая переполняла меня.

Слова Орна и вопросы Лорел то и дело вспыхивали в сознании. «Тебе известно, кто он на самом деле?» «Шейд часто играет по своим правилам». «У каждого человека есть слабые места». Эти фразы преследовали меня всю дорогу до жилой части академии.

Незадолго до встречи с командой я купила для всей группы сдобных улиток, начиненных мясом. Нам предстояло провести немало времени в долине, а весь мой опыт говорил о том, что еда значительно подкрепляет энергетические силы, если те оказываются на исходе. Возможно, еда и не понадобится, но лучше было взять ее с собой.

Когда я направилась в сторону выхода из трапезной, то увидела Шейда, он шел по коридору, полному зовущих, и направлялся в ту же сторону, что и я. У меня сердце едва не провалилось куда-то вниз, едва я встретила его. Мы поравнялись и дальше шли вместе. Пойти к нему в комнату наставника после предупреждения Орна я не решалась, и то, что мы пересеклись сейчас, было для меня настоящим спасением, как обломок дерева для утопающего.

Чем ближе к Шейду я оказывалась, тем яснее чувствовала, как все во мне медленно плавится и растекается уже таким привычным, таким мучительным волнением. Как странно никогда прежде не знать этих чувств и теперь вдруг оказаться в самой их пучине. Будто душа человека до некоторых пор совершенно скрывает такие возможности, а потом вдруг обнаруживает их в один момент. Они проявляются так остро, что сам человек порой не знает, что делать с ними.

‒ Что случилось, Кейра?

Шейд смотрел вперед, он шел рядом.

‒ Очень многое. Я даже не знаю, с чего начать, ‒ мой голос выдал меня в одну секунду.

‒ Начинай с того, что так сильно напугало тебя.

Я выдохнула, покосившись на него. Или он так проницателен, или я, действительно, так плохо владею собой. Я рассказала про Орна, про то, что он и Лорел говорили мне, и про все, о чем они спрашивали.

‒ Чем тебе грозит то, что происходит? Орн почти прямо сказал мне, что ему нужно оружие против тебя.

Шейд усмехнулся и качнул головой.

‒ Неужели в такой ситуации ты задаешь вопрос о том, чем это грозит мне, а не тебе.

‒ Об этом я думаю тоже. И немало, поверь мне.

‒ У них ничего нет, иначе они говорили бы с тобой совсем по-другому. Повтори ваш разговор так подробно, как сможешь.

Пока я детально описывала все, что произошло, и повторяла вопросы Лорел, Орна и свои ответы, Шейд слушал не перебивая. Едва я закончила, он выдержал долгую паузу.

‒ Орн велел тебе скрыть все от меня, но ты не скрыла. Почему?

Теперь я молчала, прежде чем ответить.

‒ Потому что я доверяю тебе, Шейд.

Едва он собрался что-то сказать, как я опередила его, приподняв руку.

‒ Только прошу, не говори о том, что доверять правильно и разумно было бы только себе.

‒ Именно это я и собирался сказать.

‒ Это уже случилось.

‒ Что именно?

‒ Доверие. Даже друзьям я не говорю почти ничего из того, что знаешь ты. Просто прими это как данность, даже если здесь я не права.

А затем я вдруг поняла, что как только встретилась с Шейдом и заговорила с ним, меня тут же посетило призрачное облегчение. Я осознала, что даже не думала, говорить ему что-то или нет. Я с самого начала собиралась все рассказать.

‒ У меня с академией свои отношения. ‒ Он все так же смотрел вперед. Я чувствовала, как веет от него темными травами, а еще ‒ силой, которая всегда ощущалась рядом с этим человеком, будто часть его энергии была растворена в пространстве вокруг него, это считывалось и улавливалось моим духом и тоже бередило мои чувства.

‒ Наши с академией отношения далеко не во всем устраивают представителей зовущих, ‒ продолжил Шейд. ‒ Во многом они вынуждены соблюдать определенные условия и настойчиво ищут способы это изменить.

Я вспомнила Орна. «Мы ищем бреши Шейда». «Значит, он не испытывает к тебе слабости?» Все тут же сложилось у меня в голове. Похоже, Шейд в какой-то степени недоступен для них, Орн и Лорел не просто так задавали вопросы о наших отношениях. Если бы он дорожил мной и они бы это выяснили ‒ я бы оказалась его брешью.

Я посмотрела на него и вспомнила его слова. «Будь мы по одну сторону, все было бы иначе». Что именно он имел в виду тогда? Я решительно отодвинула эти мысли. Не о таких вещах мне стоило думать.

‒ Орн пугает тебя, Кейра, а тот, кто напуган, действует неосторожно и опрометчиво. На это и делается ставка.

‒ Я тоже думала об этом. Надеюсь, страх не притупил мой разум, пока они задавали мне вопросы, а я отвечала.

‒ Ты держалась безупречно, несмотря на то, что они устроили тебе.

Я даже растерялась, потому что совсем не ожидала таких слов от Шейда.

‒ Я пыталась не выдать ни тебя, ни себя. Это единственное, что двигало мной, пока я отвечала.

Несколько мгновений ушло на то, чтобы собраться с духом и наконец спросить:

‒ Это из-за танца?

‒ Я бы сказал так: то, что произошло на празднике, приковало к тебе внимание академии.

Я кивнула, чувствуя головокружительную неловкость и дурноту и от обрывочных воспоминаний о произошедшем в тот вечер, и от того, чем это теперь обернулось для меня.

‒ У них нет ничего для того, чтобы начать действовать и на самом деле подозревать тебя. Если бы что-то было, они говорили и вели бы себя по-другому.

О том, что у них ничего нет, и в особенности о том, что я ничего не знаю, позаботился Шейд, это я прекрасно понимала. Условие о том, что я не буду задавать ему вопросов, теперь обрело для меня совершенно другой смысл. Это меня защитило.

‒ Что мне делать с наставниками Орном и Лорел?

‒ Дай им то, чего они хотят.

‒ Что именно?

‒ Сведения обо мне.

Я расширила глаза.

‒ Боги! Это то, о чем я думаю?

‒ Да, но ты будешь рассказывать им только часть из того, что знаешь обо мне. Ту часть, которую я тебе укажу.

‒ Какую, Шейд?

‒ Расскажи, как я реагирую на смену циклов. На прилив, который начался, когда мы тренировались за территорией. Можешь рассказать про охотников, когда они напали на нас в долине. Пока этого достаточно.

‒ Я должна рассказать про то, что с тебя исчезли раны?

‒ Да. Про них ‒ в особенности.

‒ Ты уверен, что мне стоит говорить такие вещи?

‒ Да. Просто сделай это, остальное ‒ уже моя забота, а не твоя. Сведения обо мне ‒ это то, чего они хотят от тебя. Я сам буду говорить тебе, что ты будешь иногда передавать Орну, и это в какой-то мере сделает тебя их союзником.

Я посмотрела на Шейда с растущей улыбкой, которую пыталась остановить, но ничего не получилось.

‒ Я буду говорить им то, что они и так знают, верно?

‒ Да. Все верно.

‒ И ты даже не будешь просить меня передать им то, чего на самом деле нет?

На этот раз улыбались мы оба. В такие моменты сердце ужасно подводило меня.

‒ Я сделал бы так, но для тебя это лишний риск, а он сейчас ни к чему. Кроме того, это подействует на твой собственный дух.

‒ Что ты имеешь в виду?

‒ Как тебе перспектива врать и путать карты, приводить в заблуждение представителей академии?

‒ Это было бы мне не по душе. Кроме того, так поступать слишком опасно.

Шейд кивнул. В этот момент еще одно осознание пришло ко мне: он не может позволить себе иметь бреши. Тогда проблемы будут у обоих ‒ и у бреши, и у Шейда. Теперь это тоже казалось мне очевидным.

Мое незнание правды само сделало все, что нужно. Орн и Лорел, задавая вопросы, явно следили за моим выражением лица, смотрели на мою реакцию и сами убедились в том, что я совершенно ничего не знаю.

‒ Ты должна понимать, что чем дальше сознательно идешь по этой дороге, тем больше это будет ставить тебя против академии. Такая дорога очень опасна. Об этом я говорю тебе прямо.

‒ Она началась в тот момент, когда ты сказал мне скрывать дух, если я хочу выжить. Академия распорядилась бы мной иначе, я полагаю. Мне уже приходится многое скрывать, чтобы просто находиться здесь на тех же условиях, на которых находятся все остальные зовущие.

Здесь Шейд был согласен со мной, я прекрасно видела. Он сам поставил меня на эту дорогу, скрыв мою чувствительность к духу от академии. Хотя Шейд ‒ один из наставников.

‒ Они действительно могут угрожать безопасности моего брата?

‒ Если Орн будет думать, что ты на их стороне, то нет. Это средство давления, и он им пользуется. Передавай ему то, что я буду говорить тебе, и все будет в порядке и с тобой, и с твоим братом.

После его слов я немного расслабилась.

‒ Мне нужно спросить тебя еще кое о чем. Это важно.

‒ Я тебя слушаю.

Глядя вперед, я собиралась с мыслями. Странным образом расстояние между нами ощущалось совершенно отчетливо, и я тут же вспомнила слова Руты, их она произнесла, когда я лежала в лекарской после отравления. «Ты начинаешь чувствовать пространство между вами. Его сокращение или увеличение. Это становится более ощутимым. Сложно объяснить». Теперь я прекрасно понимала, что она имела в виду тогда.

‒ Вчера вечером произошло кое-что странное с одним человеком, которого я знаю не так давно. Это лавочник, он находится здесь, в Мараканде. Дело в том, что я никогда не слышала его дух.

‒ Ни разу?

‒ Ни разу. Такого не было ни с кем. Даже твой дух я редко, смутно, но слышу, однако от того человека веяние я вчера уловила впервые, оно очень… неправильное.

‒ Подробнее, Кейра. Что именно не так?

‒ Сначала я услышала обрывочную эмоцию, похожую на досаду. Затем она не исчезла, а сменилась пустотой. Потом появилось ужасное беспокойство, человек метался, он забыл, что делал буквально минуту назад, и силился вспомнить. Когда я попыталась мягко воздействовать на его дух, чтобы немного успокоить, он испугался и начал плакать. Умолял его не трогать.

‒ Его дух сломлен, ‒ Шейд произнес это слишком уверенно. Кроме того, он повел плечами и стал излучать отчетливое напряжение. Шейд знал об этом, и, похоже, очень хорошо.

‒ Я почувствовала все именно так и даже сказала бы, что его дух переломан. Будто бы в нескольких местах.

‒ Что еще?

‒ Хозяин соседней лавки утверждает, что такие приступы случаются у того человека в последнее время все чаще. Ему становится хуже. Ты знаешь что-нибудь об этом?

Мы постепенно двигались в сторону выхода из здания, осталось всего несколько коридоров. Я заметила, что некоторые команды с интересом поглядывают на нас с Шейдом и шепчутся. О боги, последствия моего танца до сих пор не рассеялись! Я неловко отвела взгляд, игнорируя внимание окружающих.

‒ Дальше его дух будет разрушаться сильнее, а затем этот человек станет совсем недееспособным. Вопрос только во времени.

‒ Ты уверен? ‒ упавшим голосом спросила я.

‒ Да. Я слышал об этом от того, кто сам ломал чужой дух и делал это не раз.

Я повременила, но все-таки задала следующий вопрос.

‒ Что произошло с тем человеком? Который ломал чужой дух.

‒ Он стал сходить с ума и в итоге покончил с собой. Об этом я говорил с тобой еще в самом начале. Его собственный дух не выдержал.

Я с нажимом потерла висок.

‒ Не могу не проецировать все это на себя, Шейд.

‒ Дух ‒ одна из стихий, а это значит, что ей можно пользоваться и управлять, но никто не знает правил и нюансов и некому тебя этому обучить, не выдав твои способности академии. Я знаю не так много, а единственный человек, кому можно было доверять, кто владел духом и которого я знал, ‒ умер. Он распоряжался стихией не по своей воле и пользовался ею так разрушительно, что это уничтожило и его тоже.

Шейд повернул голову и посмотрел на меня.

‒ Почему ты задаешь все эти вопросы?

‒ Потому что я хочу попробовать помочь ему. Попробовать вмешаться.

‒ Зачем?

‒ У него никого нет. Он стар. Он единственный, кто начал работать со мной в Мараканде как с резчиком. То, что я почувствовала от его духа, ‒ ужасно. Никто не заслуживает такого. Мне жаль его. Может быть, я смогу как-то помочь.

Шейд улыбнулся, широко и тепло, и снова стал смотреть вперед, а я, испытывая очередной прилив ужасной неловкости, уточнила:

‒ Что ты думаешь об этом?

‒ Думаю, что у тебя красивая душа. И она совсем не для этих мест.

Я едва не споткнулась, а мое лицо начало гореть.

‒ Боги, Шейд, я имела в виду совсем не это! Что ты думаешь о такой идее воздействия на дух?

Я даже коснулась переносицы, скрывая пылающее лицо.

‒ Ты должна понимать, что это риск. И для тебя, и для него.

‒ Я понимаю. В этом все и дело. Поэтому не знаю, как поступить.

‒ Как ты хочешь поступить? Ответь сначала на это, сама для себя.

Я наконец убрала руку от лица и снова овладела собой.

‒ Я хочу попробовать. Хочу рискнуть. Но сомневаюсь, хотя чувствую, что так поступить будет правильно.

‒ Сомнения ‒ худшее, что ты можешь сделать с собой. Принимай решение, не дрогнув и не оглядываясь назад. Выбирая одно, ты рушишь другое. Так не смотри на руины, Кейра, смотри вперед.

Я думала о его словах. Они сильно подействовали на меня, как и многое из того, что говорил мне и команде Шейд.

Впереди, у самого выхода, оказалось скопление людей. Мы подходили к ним.

‒ Как поступил бы ты на моем месте?

‒ Я бы не вмешивался, если ценность человека для меня несопоставима с риском, на который я пойду. Но я ‒ не ты. Поэтому решать тебе. Слушай себя, и ты поймешь, как нужно поступать. Дух ‒ твоя движущая сила, и я сейчас говорю совсем не про стихию, а про твой собственный дух.

Я с удивлением посмотрела на него. Боги, он действительно прав. Порой именно мой дух во многом двигал мной, моими поступками и решениями.

К этому моменту мы оказались недалеко от дверей, выход преграждали стражи, они проверяли всех, кто покидал здание. Впереди находился пожилой наставник Дэйн с двумя членами своей команды. Он спросил, что происходит и что именно ищут стражи. Они ответили, что не имеют права ничего разглашать. Это распоряжение Лорел Хайрей, и правила в подобных ситуациях гласят о необходимости обыска всех выходящих из этой части здания. Наставник Дэйн пожал плечами.

‒ Что ж, правила есть правила.

Он предъявил им свои вещи. Каждый зовущий выкладывал все содержимое из сумок и карманов, опуская на стол перед стражами, после чего они сами обыскивали всех выходящих из академии.

Когда подошли мы с Шейдом, мой дух уже отчаянно метался.

‒ Нужно предъявить абсолютно все? ‒ спросила я с умирающей надеждой.

‒ Да, ‒ ответили мне строго. Стражей было двое, никого из них я не знала.

‒ Плохие новости для меня, ‒ ответила я упавшим голосом.

‒ Тебе есть, что скрывать?

Я выдохнула и выложила из сумок один за другим инструменты, а именно резцы шести видов, шлифовальные листы, незаконченную фигурку волка, розовый кристалл, апельсиновые косточки, запасные украшения, твердые духи, веточку дикого цитруса, красивое перо, которое я подобрала на территории академии, пока шла сюда. Деньги. Резинку для волос. Сушеную липу. А еще ‒ целую гору еды для всей команды.

Шейд выглядел сдержанно, когда смотрел на все это, но мне показалось, что он скрыл улыбку. Зато я ужасно покраснела.

‒ Зачем тебе столько всего? ‒ спросил один из стражей.

‒ Могу я уточнить: это имеет отношение к делу?

‒ Нет.

‒ Вот и слава богам, ‒ еще больше краснея, собирала я свои вещи.

Стражи проверили меня, хлопнули по карманам, осмотрели пустые сумки. Все было чисто. Затем они обратились к Шейду с извиняющимся видом, повторив, что таковы правила.

Он достал и положил на стол черный флакон жидкого пламени, который я делала для него, необычного вида коробок с тлеющими палочками и вынул из нагрудного кармана камень с круглой дырой в центре. Именно тот, что я положила ему на руку, в комнате наставника, когда пришла к нему после боя на выживание в долине.

Шейда проверили, вернули ему вещи, но я не ощущала ничего, кроме своего громко бьющегося сердца и сильных чувств, вспыхнувших у меня прямо в груди. Наставник держался как прежде, а я снова расставляла опоры внутри себя.

Сразу за дверьми мы разошлись, я поблагодарила его за разговор и направилась к команде. Все уже были в сборе и ждали меня на площадке. Тай нахмурился, едва я присоединилась к ним.

‒ Кейра, с тобой все в порядке? Ты выглядишь взволнованной.

Даже мое дыхание пока не восстановилось. Как бы разум порой не старался, тело слушает чувства, а не его.

‒ Да, все в порядке, ‒ ответила я. Айна с иронией покачала головой, но ничего не сказала. Похоже, она уловила степень моей искренности.

Глаза Мейли были опухшими от слез, она долго плакала прошлой ночью. Вчерашнее происшествие до сих пор оседало в нас. Я видела это по ней, я чувствовала это по себе.

‒ Шейд назначил сбор команды сразу после речи Одена Хайрея, которая пройдет в главном зале, ‒ объявил капитан.

‒ Глава академии здесь? Он вернулся? ‒ удивленно спросил Крайм.

‒ Да, вчера. Думаю, он сделает объявление о том, что произошло.

Тяжесть тут же разлилась в воздухе между нами. Похоже, все вспоминали наставника Лойда.

В зале собралось множество команд, они едва помещались в пространстве большого помещения. На помосте у дальней стены находились наставники, они стояли в ряд. Шейд, как всегда, был последним. Я невольно оглядела его фигуру, позу, выражение лица. Этот человек был для меня важным. Я понимала это каждый раз, как видела его среди других зовущих.

Теперь наставников было на одного меньше. Очень непросто оказалось осознать такой факт. Рядом с ними стоял человек в светло-серой одежде, изысканной и строгой, с волосами, длинными, белыми и ровными, как у Лорел.

Оден Хайрей носил три кристалла в одном ухе и два в другом. Все они были с золотыми креплениями. Я никогда не видела ничего подобного. Он владел половиной стихий ‒ земля, свет, огонь, воздух и живое.

Оден Хайрей стоял недвижно, убрав руки за спину, и едва приподнял кисть ‒ все тут же замолчали, так что в зале повисла давящая тишина.

‒ Правила ‒ это границы. Это рамки. Они обеспечивают устойчивость и строят систему из хаоса. Делают его ограниченным и отчасти управляемым. Вчера погиб один из наставников: Лойд пренебрег безопасностью и отправился в долину во время шторма, а именно в черный шторм, один из сильнейших под куполом. Охотники впервые вышли из долины. Она видоизменяется, и перемены, происходящие с ней, теперь очевидны для всех. С этого дня команды лишаются права ходить туда в то время, какое сами сочтут подходящим. Шейд предоставит нам знания о вероятных циклах покоя, и команды станут отправляться в долину только в эти циклы. Любой, кто нарушит такое правило, будет наказан отрубанием рук и останется привязанным к столбу казней, пока не умрет.

Оден Хайрей говорил спокойно, он даже не излучал холода и напряжения, как Лорел. Она стояла почти в центре линии наставников, недвижная и прямая. Он развернулся и неспешно подошел к ней.