Пришельцы с планеты Марс. Перевод с немецкого Людмилы Шаровой

При подготовке полета был учтен опыт предыдущих экспедиций. Международная ассоциация полярных исследований создала свой собственный отдел для планирования научных путешествий на воздушном шаре. В частности, было предложено использование буксировочного троса и, таким образом, найдено средство управления воздушным шаром, которое было аналогично таковому морского парусного судна. Были изготовлены металлические баллоны, заполненные водородом, сжатым до 250 атмосфер, чтобы восполнить потери газа во время длительных полетов. Корзине была придана особая форма, позволяющая закрывать ее от внешнего воздуха по мере необходимости. Новый воздушный шар «Полюс» был оснащен всем этим современным оборудованием. Кроме того, под корзиной шара висел большой парашют для использования в экстремальной ситуации. К парашюту специальным устройством была прикреплена корзина с провизией на случай непредвиденной посадки.

Возглавлял экспедицию директор департамента научного воздухоплавания Хьюго Торм. Его сопровождали астроном Грунте и натуралист Йозеф Зальтнер. Зальтнер взглянул на часы и барометр, записал время и атмосферное давление и щелкнул фотоаппаратом.

– Мы были бы рады заполучить эту территорию в свой карман, – сказал он, затем вытянул обутые в высокие войлочные сапоги ноги насколько позволяло ограниченное пространство корзины, лукаво подмигнул и добавил, – господа, я ужасно устал. Нельзя ли мне сейчас немного вздремнуть? Что скажете, капитан?

– Что же, поспите, – ответил Торм, – теперь ваша очередь. Но поторопитесь. Если этот ветер сохранится еще три часа…

Он прервал себя, чтобы снять необходимые показания.

– Разбудите меня, как только мы… будем… на полюсе…

Зальтнер говорил с закрытыми глазами, и к концу фразы он уже задремал.

– Нам необычайно везет, – произнес Торм. – Мы приближаемся к нашей цели. За последние пять минут я снова отметил продвижение на 3,9 км. Нельзя ли попытаться более точно определить, где мы находимся?

– Это возможно, – ответил Грунте, потянувшись за секстантом. – Шар летит очень плавно, и мы достаточно точно определили местное время. Самое низкое положение солнца было у нас один час 26 минут назад. – Астроном с особой тщательностью измерил еще раз высоту солнца и на некоторое время углубился в расчеты.

Пейзаж, над которым пролетали аэронавты, далеко простирался в полном безмолвии. Широкое плато, покрытое мхом и лишайником, перемежаемое то тут, то там водоемами, образовывало подножие горного хребта, к которому стремительно приближался воздушный шар. Не было слышно ничего, кроме тиканья часового механизма и время от времени жужжания аспирационного термометра, перемежающихся со спокойным дыханием дремлющего Зальтнера. Такое полярное путешествие на воздушном шаре было, конечно, гораздо приятнее, чем на медленных санях, которые тащат по ледяным торосам полуголодные собаки. Грунте поднял глаза от своих вычислений.

– Какую широту показывают ваши расчеты на основе пройденного расстояния? – спросил он Торма.

– Восемьдесят восемь градусов пятьдесят одна минута, – ответил тот.

– Мы продвинулись дальше.

Грунте сделал паузу, еще раз проверив вычисления. Затем он сказал негромко, но с той же уверенностью в голосе:

– Восемьдесят девять градусов двенадцать минут.

– Невозможно!

– Совершенно уверен, – спокойно ответил Грунте, поджав губы так, что его рот под тонкими усами стал похож на тире. Это был признак того, что никакая сила не сможет изменить утверждение астронома.

– Тогда нам остается всего девяносто километров до полюса, – оживленно воскликнул Торм.

– Восемьдесят девять с половиной, – поправил Грунте.

– Тогда мы будем там через два часа.

– Через час и 52 минуты, – невозмутимо уточнил Грунте, – если ветер будет дуть с той же скоростью.

– Да, если, – весело откликнулся Торм. – Еще только два часа, если Бог даст!

– Как только мы перевалим через этот хребет, мы увидим полюс.

– Вы правы, доктор! Мы увидим полюс… или также и достигнем его?

– Почему нет? – спросил Грунте.

– Мне не нравится небо за горами – на северной стороне уже несколько часов светит солнце, там восходящий поток воздуха…

– Подождем и увидим.

– Вот, вот – посмотрите туда – какой крутой и высокий обрыв ледника! – воскликнул Торм.

– Мы летим прямо к нему. Не стоит ли нам подняться повыше? – озабоченно спросил Грунте.

– Да, это именно то, что нам необходимо сделать. Осторожно! Сбросьте несколько мешков!

Грунте отрезал ремни и два мешка упали вниз. Воздушный шар взлетел вверх.

– Как обманчиво может быть расстояние, – сказал Торм. – Я рассчитывал подняться над стеной значительно выше – но пока мы поднялись недостаточно. Мы должны пожертвовать еще частью балласта.

Торм отрезал еще один мешок.

– Нам нельзя угодить в ущелье, – объяснил он, – никто не знает, в какие потоки мы там попадем. Но что это значит? Воздушный шар все равно не поднимается? Ничего не поделаешь – нужно сбросить еще больше!

Прямо перед ними возвышалась черная скалистая гряда, рассекающая ледник надвое. Шар завис прямо перед ней. Оба путешественника с тревогой наблюдали за полетом своего шара. К счастью для них, здесь, в непосредственной близости от гор, южный ветер был слабее, иначе их уже швырнуло бы на скалы. Теперь шар находился в тени гор и газ остывал. Температура воздуха быстро опустилась ниже нуля. Торм размышлял, не стоит ли выбросить больше балласта. Но если они теперь потеряют весь балласт, потом, чтобы заставить шар снова опуститься, им придется пожертвовать газом, а газ был их самым большим сокровищем, средством, которое им было необходимо, чтобы вернуться обратно из зоны бескрайнего, пугающего своей неизведанностью сурового севера. Торм не знал, что ждет их за горами. Шар поднимался слишком медленно. Внезапно боковой поток воздуха сдвинул шар в сторону – лучи солнца, показавшиеся над седловиной ледника, снова осветили его – газ расширился, шар поднялся и ледяная гряда внизу стала быстро удаляться.

– Ура! – в один голос закричали оба воздухоплавателя.

– Что случилось? – отозвался разбуженный криком Зальтнер. – Мы уже на месте?

– Вы хотите увидеть Северный полюс?

– Где? – в одно мгновение Зальтнер вскочил на ноги. – Черт возьми, какая холодина, – воскликнул он.

– Мы поднялись на высоту более 500 метров, – сообщил Торм.

Зальтнер поплотнее закутался в свой мех, его спутники сделали то же самое.

– Сейчас мы летим на высоте, находящейся на уровне горной гряды. Как только мы сможем ее преодолеть, впереди, примерно в 50 километрах к северу, должно быть полюс.

– Там, где крутится земная ось! – воскликнул Зальтнер. – Я умираю от любопытства! Ну, по крайней мере, шампанское нам охлаждать не нужно.

Трое мужчин стояли в гондоле, держась за канаты. Каждую свободную минуту, когда они не были заняты измерениями или управлением воздушного шара, путешественники жадными глазами смотрели в бинокли на север, против солнца, которое лишь немного сместилось к востоку. Постепенно горные вершины под ними уходили назад. Еще один горный хребет снова закрыл им обзор. Воздушный шар проплывал вдоль него, таща за собой буксирный трос. Оставалось пролететь еще через одну широкую лощину, и тогда перед ними должна была появиться долгожданная цель. Шар летел примерно в середине лощины, на высоте не более 100 метров над ее дном, а ее стена закрывала горизонт. Ветер стал слабее, но все еще дул с юга, и воздушный шар медленно продвигался над плоской ледяной равниной.

Вдали за ледяной стеной показались отдельные белые горные вершины. Вершины множились, образуя горный хребет.

– Эти горы должны быть уже за полюсом, – сказал Грунте, и на этот раз его голос слегка дрожал от волнения.

Воздушный шар продолжал подниматься. Среди снежных вершин появились темные горные хребты, переливающиеся красноватым и коричневым цветами. Шар поднялся еще выше и завис над глубокой пропастью. Буксировочный трос натянулся, и шар мгновенно опустился на несколько сотен метров, а затем заколебался то вверх, то вниз. Эти внезапные колебания шара полностью завладели вниманием воздухоплавателей. Глубоко внизу они увидели скопление утесов, скалистых обломков и глыб льда, за которыми ледяная стена круто обрывалась. Нужно было проверить показания приборов, и только после этого путешественники смогли направить свой взгляд вперед, вперед и на север – или, может быть, уже на юг?

Зальтнер был первым, кто взглянул вперед. Но он ничего не сказал, он только удивленно свистнул.

– Море! – воскликнул Торм.

– Боже праведный! – воскликнул Зальтнер. – Старый Петерманн был прав, но лишь отчасти. Это открытое полярное море, но сейчас не стоит слишком много думать об этом.

– Внутреннее море, возможно, озеро, тем не менее, я полагаю, около тысячи квадратных километров, – сказал Грунте. – Размером примерно с Боденское озеро. Но кто может знать, какие фьорды и каналы от него ответвляются. И само озеро еще разделено на части многими островами.

– Тот, кто ступит на этот лед или прибудет на корабле, может с трудом понять, окружено ли море сушей или суша находится посреди моря, – сказал Зальтнер. – Хорошо, что нам отсюда виднее.

– Конечно, – ответил Торм, – очень возможно, что перед нами часть открытого моря, хотя отсюда кажется, что горы окружают водное пространство со всех сторон. Разберемся с этим позже. Но, прежде всего, что нам делать сейчас? Вопреки ожиданиям, нам пришлось подняться так высоко, что мы потеряем много газа, если захотим спуститься. При этом при возвращении нам снова придется перебираться через горы. Это сложный вопрос. Однако у нас еще есть время все обдумать, поскольку шар сейчас движется медленно.

– И мы воспользуемся этой возможностью, чтобы вполне заслуженно передать Северному полюсу наш привет, – воскликнул Зальтнер. С этими словами он достал коробку, из которой маняще вытянули свои серебряные горлышки три бутылки шампанского.

– Я ничего об этом не знал, – изумленно сказал Торм.

– Это послание фрау Исмы. Видите, здесь написано: «Открыть на полюсе». Вес четыре килограмма.

Торм рассмеялся.

– Мог ли я подумать, – сказал он, – что моя жена способна провезти контрабандой то, что нарушает правила экспедиции?

– Но это великолепная мысль вашей жены – отпраздновать шампанским прибытие на Северный полюс, – смеясь ответил Зальтнер. – Во-первых, никто никогда раньше не пил шампанское и тем более не поднимал тост за женщин над Северным полюсом. Во-вторых, согласитесь, это необыкновенное удовольствие – пить игристое вино в такой мороз за здоровье нашего командира. И в-третьих, разве не радостно видеть трагическое лицо нашего астронома? Ведь он принципиально не пьет шампанского и принципиально не поднимает тостов за женщин; но так как он все-таки должен и хочет присоединиться к празднованию на Северном полюсе, то он оказывается в конфликтной ситуации по отношению к своим принципам, из которой ему будет дьявольски трудно выбраться.

– Я мог бы многое сказать в ответ на это, – сказал Грунте. – Например, что мы еще не знаем, где на самом деле находится Северный полюс.

– Верно, – перебил его Торм, – но именно поэтому мы должны праздновать тот момент, когда мы уверены, что впервые увидели его в поле нашего зрения. Вы признаете это?

– Хм… да, – сказал Грунте, и легкая ухмылка скользнула по его чертам. – Я полагаю, мы могли бы быть на полюсе. Поэтому я могу присоединиться к вашему тосту, если мне заблагорассудится, не противореча никаким принципам.

– Почему? – спросил Зальтнер.

– Полюс – это точка разрыва. Принципы – это утверждения, которые действуют в случае существования условий, для которых они установлены, прежде всего непрерывности детерминации пространства и времени. На полюсе все привычные условия упразднены. Здесь больше нет кардинальных точек; каждое направление можно обозначить как север, юг, восток или запад. Здесь также нет времени суток; все времена, ночь, утро, полдень и вечер, существуют одновременно. Поэтому здесь также применяются все принципы вместе или не применяются вообще. Достигается полная точка индифферентности всех определений, идеал беспристрастности.

– Браво, – воскликнул Зальтнер, который тем временем наполнил алюминиевые кружки игристым вином. – Да здравствует фрау Исма Торм, наш многоуважаемый донор!

Зальтнер и Торм подняли свои кружки. Грунте поджал губы и, глядя прямо перед собой, неподвижно держал перед собой свой сосуд для питья, пассивно позволяя остальным чокнуться с ним кружками. Торм торжественно провозгласил:

– Да здравствует Северный полюс!

После этого Грунте также торжественно стукнул своей кружкой об остальные и добавил:

– Да здравствует человечество!

Все выпили и Зальтнер воскликнул:

– Тост Грунте настолько общий, что одной кружки недостаточно. – И он снова наполнил кружки.

Тем временем воздушный шар медленно дрейфовал в сторону внутреннего моря, которое теперь все отчетливее открывалось изумленным взорам путешественников. От подножия крутого скалистого склона гор местность простиралась до берега, вероятно, еще на протяжении двадцати километров. Но теперь пейзаж был совершенно другим. Вместо безжизненного ледника перед глазами путешественников предстала тундра. Зеленые луга, лишь местами покрытые отдельными обломками скал, плавно спускались к воде. Это было похоже на великолепную альпийскую долину, посреди которой раскинулось голубое горное озеро. На дальнем берегу, размытом в неясных сумерках, показался еще один крутой склон из скал и льда, но над горами поднималась стена облаков. Однако самым поразительным во всем этом пейзаже был вид одного из многочисленных и неправильной формы островов, к берегу которого теперь плыл воздушный шар. Он был меньше, чем большинство других островов, но его формы были настолько идеально правильными, что казалось сомнительным, что это был природный проект. Покрытые лишайником скалистые обломки, которые покрывали другие острова, здесь полностью отсутствовали.

До загадочного острова, который исследователи рассматривали в бинокль, оставалось еще около двенадцати километров, когда Торм повернулся к Грунте.

– Скажите нам, пожалуйста, что вы думаете. Можем ли мы на самом деле определить, где мы находимся? Должен признаться, что когда мы пересекали горы и быстро меняли высоту, я не мог уследить за отдельными ориентирами.

– Я сделал несколько измерений, – ответил Грунте, – но их уже недостаточно для однозначного определения положения. Не применим сейчас и метод измерения высоты солнца, поскольку мы уже не в состоянии указать время суток даже с некоторой уверенностью. Здесь, на севере, компас очень ненадежен. В любом случае, мы находимся очень близко к полюсу, где все меридианы сходятся настолько близко, что отклонение на один километр вправо или влево дает разницу во времени в час и более. Если наш шар отклонился от направления север-юг на пять или шесть километров с момента пересечения гор, что очень легко может быть, то сейчас у нас не три часа утра 19 августа, как мы предполагаем, а, возможно, уже полдень, или, если мы отклонились к западу, то мы даже соскользнули назад во вчерашний день и, возможно, сейчас вечер 18 августа.

– Занятный получается фокус! – воскликнул Зальтнер. – Вот что происходит от этого вечного солнца на полюсе! Выходит, что мне надо приклеить вчерашний лист обратно на свой отрывной календарь.

– Вполне возможно! – улыбнулся Грунте. – Предположим, вы прогуляетесь вокруг Северного полюса на расстоянии ста метров от него. Вы легко обойдете его за пять минут и пересечете все 360 меридианов; следовательно, вы пройдете через все времена суток за пять минут. Если вы идете на запад и хотите получить правильное время для каждого меридиана, вам придется переводить часы на четыре минуты назад на каждом меридиане, так что через пять минут вы вернетесь на целый день назад, и если вы будете ходить вокруг полюса таким образом в течение часа, ваши часы, если на них есть указатель даты, должны будут показывать 7 августа.

– Тогда я должен завести себе твердый календарь, – сказал Зальтнер.

– Да, но если вы пойдете на восток, вы продвинетесь во времени на столько же. Если вы будете отрывать страницу в своем календаре каждый раз, когда обходите полюс, то обойдя вокруг полюса двенадцать раз, вы достигнете 31 августа. В обоих случаях, однако, для вас все еще будет 19 августа. Поэтому, подобно морякам, пересекающим 180-й меридиан, вам придется соответствующим образом корректировать дату.

– А если мы пролетим прямо над полюсом?

– Тогда мы мгновенно перескакиваем на двенадцать часов во времени. Полюс – это просто точка разрыва.

– Черт побери, даже не знаешь, где находишься.

– Да, – сказал Торм, – в этом то и загвоздка. С самого начала нам приходилось полагаться на то, что мы определим свое положение по пройденному пути. Неужели ничего нельзя сделать?

– Только если мы приземлимся. Если приборы будут находиться в стабильном состоянии, мы сможем определить наше положение по звездам.

– Мы не можем думать об этом, пока не пролетим над озером и не рассмотрим как следует горы за ним. Нам нельзя спускаться здесь между островами. Так что мы оказались не лучше наших предшественников, и положение истинного полюса все еще остается неопределенным.

– Черт возьми, – проворчал Зальтнер, – мы можем оказаться на Северном полюсе и не знать об этом.

Глава 2. Тайна полюса

Шар медленно двигался дальше, при этом странный островок оставался справа по курсу.

Пока Грунте определял ориентиры, а Торм считывал показания приборов, Зальтнер, отвечавший за фотографирование, сканировал местность с помощью своего превосходного бинокля-телескопа, который давал шестнадцатикратное увеличение и позволял видеть объекты стереоскопически реальными. Теперь путешественники подлетели так близко к острову, что с помощью бинокля-телескопа можно было бы разглядеть людей, если бы они там были.

Зальтнер покачал головой, снова посмотрел в телескоп, опустил его и снова покачал головой.

– Господа, – сказал он наконец, – либо шампанское ударило мне в голову…

– Два бокала – вам? – спросил Торм, улыбаясь.

– Я тоже в это не верю, так что – или…

– Или? Что же вы видите?

– Кто-то был здесь до нас.

– Невозможно! – в один голос воскликнули Торм и Грунте.

– В предыдущих отчетах нет никаких упоминаний о таком острове. Наши предшественники, видимо, вообще не перебирались через горы, – добавил Торм.

– Посмотрите сами, – сказал Зальтнер, передавая телескоп Торму. Он сам и Грунте стали изучать остров в свои более слабые бинокли. Торм какое-то время пристально разглядывал остров, затем хотел что-то сказать, но лишь сделал неопределенное движение губами и не проронил ни слова.

Зальтнер продолжал:

– Остров имеет идеально круглую форму – мы это уже заметили. Но теперь обратите внимание на то, что прямо в центре находится еще один более темный круг – скажем так – диаметром, наверное, метров сто.

– Действительно, – подтвердил Грунте, – но это не просто круг, а цилиндрическое отверстие, как теперь ясно можно увидеть. А на краю его возвышается своего рода парапет.

– А теперь осмотрите край острова еще раз. Что вы видите?

– Мой бинокль слишком слабый, чтобы разобрать какие-либо детали.

– Да, я вижу, что вы, вероятно, имеете в виду, – сказал Торм.

– Но что это, – он внезапно забеспокоился, – шар меняет направление?

Торм передал телескоп Грунте и вновь переключил свое внимание на шар. Шар отклонялся вправо от прежнего курса. Он двигался теперь параллельно берегу острова, огибая его на постоянном расстоянии.

– Давайте убедимся, что мы имеем в виду одно и то же, – сказал Грунте. – По всему периметру острова находятся столбообразные или колоннообразные структуры, расположенные на равных расстояниях друг от друга.

– Это правда, – согласились спутники.

– Я сосчитал их, – заметил Торм, – двенадцать больших и в промежутках между ними одиннадцать маленьких, всего сто сорок четыре.

– А что значит это странное отражение над всем островом?

– По-моему, это выглядит так, будто весь остров покрыт сетью отражающих металлических проводов или рельсов, идущих от центра к периферии, как спицы колеса.

– Да, – сказал Торм, присев на мгновение, словно обессилев, – и вы увидите больше, если будете смотреть дольше. Я хочу вам сказать еще кое-что. – Его голос звучал резко и хрипло. – То, что вы видите там, действительно Северный полюс Земли – но не мы его обнаружили.

– Вот это именно то, что нам сейчас нужно! – вспылил Зальтнер. – Для чего же нам нужно было садиться в этот болтающийся морозильный ящик? Нет, капитан, мы обнаружили его, и то, что мы там видим, не дело рук человека. Ни один человек не будет настолько безумен, чтобы протягивать здесь провода! Я бы скорее поверил, что земная ось заканчивается большим велосипедным колесом и что нас позвали его смазывать! Только не падайте духом!

– Я не знаю, сделали ли это люди, – еле слышно сказал Торм, – и я не знаю, как люди могли сделать такие вещи, и почему, и откуда эти люди взялись – это было бы все-таки известно – однако я твердо знаю, что это реально существует и что я еще в своем уме.

– Ну, – сказал Зальтнер, – это точно не сделали белые медведи, хотя сейчас я бы ничему не удивился, даже если бы прилетел крылатый тюлень и крикнул «Станция Северный полюс». Но, возможно, это природное явление, странный процесс кристаллизации… Черт побери! Теперь меня осенило. Это гейзер! Огромный гейзер!

– Нет, Зальтнер, – ответил Торм, – я тоже об этом подумал, грязевой вулкан может образовать нечто похожее. Но, я полагаю, вы не видели самого главного, необъяснимого…

– Что вы имеете в виду?

– Я тоже видел это, – сказал теперь Грунте. Он опустил телескоп. Затем он откинулся назад и нахмурился. Вокруг его плотно сжатых губ образовались глубокие складки, так что его рот стал похож на знак минус, заключенный в скобки. Он погрузился в глубокие, тревожные раздумья.

Зальтнер взял в руки телескоп.

– Обратите внимание, как окрашена земля на всем острове! – обратился к нему Торм.

– Это рисунки! – воскликнул Зальтнер.

– Да, – сказал Торм. – И эти рисунки представляют собой не что иное, как точное картографическое изображение большей части северного полушария Земли в перспективной полярной проекции. Ясно видны очертания побережья Гренландии, Северной Америки, Берингова пролива, Сибири, всей Европы с их характерными островами и полуостровами, Средиземноморья до северного края Африки, хотя и сильно усеченные.

– В этом нет никаких сомнений, – согласился Зальтнер. – Вся окрестность полюса обозначена здесь на четкой карте в необыкновенных подробностях вплоть до 30-й параллели.

– И как это возможно?

Вопрос не нашел ответа. Все молчали.

Тем временем воздушный шар почти полностью обогнул остров. Но он также немного приблизился к берегу. Было ясно, что шар направляет вокруг острова неизвестная сила, вероятно, вихреобразное движение воздуха, и в то же время его притягивает к острову вдоль оси вихря, который, возможно, исходил из центра острова.

Торм прервал молчание.

– Мы должны принять решение, – сказал он. – Желают ли господа высказаться?

– Прежде всего, – начал Зальтнер, – я хочу сфотографировать эту странную карту Земли. Она выглядит вполне точной даже в деталях. То, что она не могла быть сделана руками человека, видно из того, что на ней также изображены еще неизвестные области полярного региона. Внутреннее отверстие, на котором карта обрывается, соответствует по окружности примерно 86-му градусу широты; таким образом, к сожалению для нас, оставшиеся четыре градуса вокруг полюса отсутствуют.

– Само собой разумеется, – сказал Торм, – вы должны сфотографировать карту. Мы больше не можем сомневаться в том, что перед нами работа разумных существ, даже если я не могу объяснить, кто они такие. Но если то, что мы можем проверить, верно, мы должны заключить, что части полярного региона в направлении северных берегов Америки и Сибири также представлены достоверно. И тогда, одним махом, мы получим полную карту этого до сих пор неисследованного полярного региона.

– Ну, я думаю, мы уже можем быть довольны таким достижением. И подумайте, насколько полезной может стать карта для нашего возвращения. Итак, – с этими словами Зальтнер вернул фотокамеру на место, – у меня есть три верных снимка. Но шар, кажется, стал двигаться быстрее, не так ли?

– Я тоже так думаю, – сказал Торм. – Теперь я спрашиваю мнение господ, рискнем ли мы высадиться на остров, чтобы исследовать эту тайну?

– Я полагаю, – сказал Зальтнер, – мы должны попытаться. Мы должны понять, с кем мы имеем дело.

– Конечно, – сказал Торм, – задача заманчивая. Но при этом следует опасаться, что мы потеряем слишком много газа, так что нам придется отказаться от возможности дальнейшего использования воздушного шара. Что вы думаете, доктор Грунте?