Семена войны

– Но я не столь уж неумел. Я не ленив и не желаю, чтобы другие делали за меня мою работу. Я еще проявлю себя. Я помогу возвыситься Двум Народам. И пусть я слеп, но вокруг меня всегда будут находиться великие люди. Руководящий совет не может состоять из одних лишь старых вояк и деловых умников современности. Мы все нуждаемся в духовном руководстве, и это касается и меня. Разве, считая себя верующим человеком, я могу не прислушаться в просьбе Всевышнего? Своим чудом, сотворенным десять лет назад, он уже доказал, на что способен. Он поможет мне соединить Два Народа с небесной империей. Люди – ничто без веры или страсти. А потому разве я могу отказать своим подданным в близости к Истинному Богу, пути которого они следуют? – В голосе Доэма зазвучала искренняя убежденность, и Орберезис, сдерживающий до этого дыхание, наконец позволил себе вы- дохнуть.

– Это было нелегкое решение, но я намерен посвятить свою жизнь служению Истинному Богу точно так же, как он поможет мне управлять Двумя Народами. Истинный Бог займет постоянное место в руководящем совете. Сегодня утром я подписал об этом указ. Да будет так.

– Но, ваше величество, вы… – начал Тайшай.

– Следи за своим языком, Тайшай. Я выразился предельно ясно.

Королева с озабоченным видом наклонилась вперед и взяла супруга за руку. Орберезис заметил, что у нее покраснели глаза, распух нос, а под глазами появились темные круги:

– Мой дорогой, подумай о том, как бы поступила твоя мать.

– Не впутывай в это мою мать, Тура! – прошипел Доэм.

– Никогда! – вдруг рявкнул шагнувший вперед напыщенный торговец. Пальцы у него были унизаны кольцами, а на голубой мантии виднелись золотые вставки. – Морские торговцы, такие как мой отец и до него – его отец, потом и кровью строили благополучие Двух Народов! – Он угрожающе ткнул пальцем в Доэма: – Ваша мать, поняв это, наградила их. Вот почему мы процветали. Я не позволю нашему дому превратиться в теократическую выгребную яму!

В детстве Орберезис не видел никакого процветания. А Два Народа были обычной торгашеской выгребной ямой. Особой разницы в этом не было.

Человек двадцать слуг торговца угрожающе шагнули вперед, сжав в руках алебарды и изготовившись к бою. Королевские гвардейцы заступили им дорогу, приготовившись защищать короля. Больше никто не пошевелился.

– Ты осмеливаешься оспаривать мое решение, Кене? Предаешь свой народ? Поднимешь оружие против меня? Не забывай, кто создал твой род! – рявкнул на торговца Доэм.

– Это вы предаете народ! – прорычал Кене. – И бла- годаря вам королевство тонет в миазмах этого культа. Ради королевства я отдал все свои богатства и заплатил дворцу множество пошлин. А сколько заплатил он, чтоб получить место в руководящем совете? Я не потерплю этого!

О, если бы только этот ублюдок знал, сколько крови уплатил Орберезис и вся его семья…

– Точно! Точно! – раскричались остальные торговцы: их слуги тоже готовились к бою.

– Я готов согласиться на то, чтоб этот самозванец был рядом, но я не позволю занять ему место в руководящем совете! Он мне не ровня! – повторил Кене.

– Точно, точно!

– Самозванец? Имей хоть какое-то уважение, – выплюнул король Доэм. – Всевышний спас мир и положил конец Багровым войнам, и благодаря этому наши торговцы процветают. Все богатство, что ты приобрел за последние десять лет, – его рук дело.

Орберезис сглотнул, изо всех сил надеясь, что мигрень отложится до лучших времен. Если торговцы взбунтуются до того, как король станет на его сторону, – ему просто не поздоровится.

Кене покачал головой и повернулся к дворянам и торговцам.

– Друзья и соперники, мы должны отложить наши разногласия в сторону и поставить над двумя нациями правящую палату. Мы не можем больше доверять этому так называемому королю во всем том, что касается безопасности королевства. Безопасность и процветание наших граждан должны быть на первом месте! Если король не отменит свой указ, мы препроводим его в покои, а управление страной перейдет к палате. Мы можем проголосовать за ее членов. Согласны?

– Согласны!

– Да, действительно!

Королева испуганно распахнула глаза, бросая боязливые взгляды то на мужа, то на бунтовщиков. Она явно опасалась за свою жизнь.

– Дорогой, возможно, тебе стоит передумать?

– Я скорее умру, чем откажусь от престола! Арестуйте этих предателей!

– Взять короля! – приказал Кене.

Все произошло очень быстро. Слуги Кене рванулись вперед, напав на людей короля. В зале воцарился хаос – зазвенели мечи и алебарды, столкнувшись меж собой. Застонали солдаты, напавшие на телохранителей короля во имя приказов своих хозяев, нарушивших давние клятвы верности.

Орберезис укрылся за Таванаром и тремя главами культа: его поспешно отвели в безопасный угол. Сейчас мужчина попросту ненавидел себя за то, насколько уязвимым он был. Истинный Бог должен уметь показать свою силу, а проклятая сфера отказывалась работать, как бы он ее об этом ни молил.

В двери врывались новые королевские гвардейцы, готовые защитить повелителя от предателей, но несколько телохранителей уже рухнуло на пол, и кровь залила мягкие ковры.

– Я не позволю им прикоснуться к тебе, Всевышний Господь, – прошептала Сольви.

Вытащив из сумки пригоршню трав, она обдала их маслом листоколокола. Травы вспыхнули, и женщина вдохнула дым, а затем рванулась в самый центр схватки, и шлейф белого дыма тянулся за ней, как тень. Охваченная дымом фигура скользила вперед, на помощь королевским солдатам.

Уследить за ней, конечно, было трудно, но сейчас Орберезис, как никогда, был рад, что она на его стороне. Однажды Сольви рассказала ему, в чем заключаются ее способности. Когда она использовала дым, тот окутывал ее на несколько секунд, и она исчезала из поля зрения окружающих, появляясь на несколько шагов впереди несколькими мгновениями позже. Она называла это временной невидимостью и использовала этот дар в совершенстве, исчезая в дыму и появляясь позади солдат, перерезая им глотки одному за другим. Она спешила сражаться со слугами Кене, чтоб не дать им добраться до Орберезиса. И каждое движение значило, что она готова убивать. Колебаний не было.

Орберезису не нравилось смотреть, как сражаются курильщики, – слишком уж это напоминало детство. Напоминало, как гнались по улицам за ним, Таванаром и другими детьми – и почти поймали. Ему повезло, он не увидел ужасную курильню изнутри. В отличие от Сольви.

Те немногие, кто выжил, после того как травяной дым заполз им в легкие, стали курильщиками. Кем они еще могли стать, кроме как убийцами?

Сольви нырнула за завесу дыма, на мгновение став невидимой. Но этого мгновения было достаточно, чтобы незаметно возникнуть позади охранника, зажать ему рукой рот и полоснуть кинжалом по горлу. Солдат с глухим стуком рухнул на пол. Остальные солдаты вздрогнули, увидев полупрозрачную фигуру. Даже охранники боялись курильщиков.

У каждого из курильщиков были свои способности. Дым изменял этих колдунов, делал сильнее и быстрее, но Сольви говорила, что невидимостью владеет только она. Что толку от мечей и алебард против врага, которого невозможно увидеть?

Сольви проявилась снова и на этот раз ранила уже двоих. И тут же набросилась на остальных, не теряя времени даром. Дым струился и танцевал вокруг нее, словно пытался поймать, догнать. Женщина рванулась к очередным жертвам, исчезла в воздухе и перерезала им горло раньше, чем снова стала видимой.

Орберезис прекрасно понимал, что в этом она была профессионалом. С самого детства она делала это сотни, а может, и тысячи раз.

Она была дымом и воздухом.

Казалось, что ее тело ничего не весило и она могла двигаться как хотела, оставляя за собой след из мертвых охранников.

Сольви нанесла новый удар, легко ускользая от взмахов алебард. Ее кинжал появлялся и исчезал, пожиная смерть. Удары были тверды и точны и наносились без малейших колебаний.

Орберезис молча наблюдал за ней, невольно задаваясь вопросом, сколько она продержится, сколько она выдержит дыма, разрывающего ее легкие. Дым многое давал, но он же и забирал. Курильщики получали у него силу: а взамен кашляли кровью, задыхались и с трудом могли дышать. За каждым боем курильщиков мог ждать обморок от боли. Чем больше дыма вдыхала Сольви, тем сильнее становилась боль, которая впоследствии будет разрывать ей грудь.

Слуги Кене расступились в стороны, выпустив вперед незнакомую женщину: смуглую, высокую и длиннорукую. Ее темные волосы были туго заплетены в косу, а сама она была одета в белую военную форму, резко контрастировавшую с шелком, который носили дворяне и торговцы. Все ее внимание было приковано к Сольви, и в глазах незнакомки не было ни малейшего намека на страх. Орберезис заметил облако белого дыма, танцующее над головой пришелицы.

«Она тоже курильщица».

Женщина не стала дожидаться, когда Сольви бросится в атаку, а сама глубоко вдохнула белый дым. Орберезис был уверен, что обычные курильщики не способны превзойти Сольви, но незнакомка вдруг резко выросла, став ростом почти под потолок тронного зала.

«Дерьмо. У нее тоже неплохие способности».

Орберезис не мог сказать, в чем конкретно они заключались, но что было видно точно, так это то, что ее руки и ноги очень сильно удлинились. Кожу покалывало от страха.

Вот почему он всегда ненавидел курильщиков. Разумеется, они очень могущественны, но еще они крайне непредсказуемы. Когда ты думаешь, что прекрасно знаешь, на что способны эти ублюдки, они вдруг показывают способность, которую ты никогда не видел.

Под кожей незнакомки разлился желтый огонь – словно свеча разгорелась, и женщина бросилась в атаку. Сольви истаяла в завесе дыма, избежав опасного удара.

Орберезис с облегчением вздохнул. Длинноногая женщина развернулась, пытаясь поймать Сольви рукой, но та успела подпрыгнуть, уклонившись от выпада длинноногой, а та все продолжала наносить удары кулаками и локтями. Казалось невероятным, что кто-то со столь неестественно длинными конечностями мог оставаться все таким же проворным.

Хорошая способность.

Раз у нее такие длинные конечности, она может наносить удары, находясь вне пределов досягаемости врага. Сольви попыталась нанести ей обманный удар, но длинноногая врезала ей кулаком в лицо, и женщина сплюнула кровью.

Орберезис сглотнул. Раньше он никогда не видел, чтоб кто-то мог достать Сольви.

Длинноногая продолжила безжалостно атаковать Сольви: казалось, с женщиной сейчас сражается огромный щелкающий клешнями богомол. Очень смертоносный богомол. Учитывая, с какой силой и скоростью двигалась курильщица, ей не нужны были клинки.

Сольви, взревев, нанесла ответный удар кинжалом. В глазах ее горел гнев – словно она злилась на саму себя за то, что позволила себя ранить. Тело Сольви окутал дым – и через мгновение она проявилась прямо позади длинноногой, обхватив ногами ее голову. Длинноногая замотала головой, затрясла руками, но Сольви, зажав в зубах кинжал, держалась как привязанная. Мгновение – и женщина, перехватив клинок рукою, полоснула по шее длинноногой.

Та закричала, руки и ноги начали уменьшаться, но Сольви не стала дожидаться, пока трансформация завершится и просто-напросто вогнала клинок в правое ухо длинноногой. Орберезис поморщился при виде крови.

Длинноногая была мертва, но эта схватка отняла слишком много времени. Сольви прислонилась к стене, хватая ртом воздух и сплевывая кровь. Сейчас она пожертвовала своими легкими, но выиграла драку.

Тела слуг устилали пол. Большинство лордов бежали.

В зале остались только Кене и еще двое.

Чувствуя, что опасность миновала, Орберезис встал и направился к королю Доэму, которого все еще прикрывали телохранители.

– С вами все в порядке, Ваше Величество?

Доэм выглядел человеком, для которого сладкий вкус победы оказался слишком горек. Восстание было подавлено, но могло вспыхнуть снова в любой момент. Ведь многие предатели оставались живы. Король взглянул на Кене и остальных лордов-купцов.

– Немедленно арестуйте этих предателей. Эти заговорщики ответят за все.

Парализованный от страха Кене глянул на короля, затем на Орберезиса и зарычал. Дюжина алебард тут же нацелилась на него.

– Однажды ты ответишь за все, злодей, – прошипел он, плюнув в сторону Орберезиса, и тут же получил удар рукоятью меча от одного из стражников. Двое других увели прочь его, а потом и двух оставшихся мужчин.

Всюду лежали тела солдат, и в зале царила тишина. Орберезис похлопал короля по плечу.

– Все кончено, ваше величество. Обещаю, ваша вера не будет напрасной, – сказал он. – Хотя, боюсь, я впутал вас в неприятности. Мне не следовало…

– Нет, Всевышний, – отмахнулся Доэм, жестом пригласив Орберезиса сопровождать его, а сам вернулся к украшенному драгоценностями трону. – Ты не должен расплачиваться за ошибки своих слуг. Ты любезно предложил мне свою помощь, и я с готовностью воспользовался ею. Я все еще король, хотя иногда люди забывают, что я не марионетка, за ниточки которой они могут дергать. И если я что и решил, то так оно и будет. Я разберусь с предателями. Отныне твое место рядом со мной.

– Благодарю вас, ваше величество, – сказал Орберезис, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие. Волнение от произошедшей схватки вызвало у него новую головную боль, намного более сильную, чем обычно: и сейчас ему казалось, что кости черепа превратились в кашу, а мозг чувствовал малейшее дуновение ветерка. Как же это больно. Но король не должен был видеть этого, иначе его вера могла поколебаться. Так что Орберезису пришлось побороть мигрень и попытаться предложить помощь: – Возможно, главы моего культа смогут… помочь справиться с повстанцами.

Он вновь вспомнил о Кене и остальных придворных, которых утащили в темницы. А также обо всех тех, кто наверняка продолжал планировать переворот. Кажется, они все не очень довольны его присутствием. И больше всего Тайшай. Было в нем что-то, что Орберезису совершенно не нравилось.

А вдобавок еще и королева Тура с самого начала бросала на него холодные взгляды. И с тех пор, как стычка прекратилась, ее лицо оставалось все таким же морозно-белым.

«Я должен всегда быть настороже».

Теперь он дурачил не крестьян с горожанами. Теперь он находился прямиком в логове льва, и всюду его ждали лишь острые клыки.

Глава 5

Шепот скорби

Я видела хаос, воцарившийся после меня. И все вокруг преклонили колени перед Стариком.

Из «Воспоминаний Матери»

Воздух в горах был свежим и разреженным. Редноу к этому привык.

Он направлялся к ближайшей вершине, легко перепрыгивая через ручьи и камни и постепенно взбираясь наверх. Это заняло у него много времени, но макушки он достиг еще до полудня. Вокруг щебетали птицы и шелестели листья.

Чтобы скрыть свой запах от вражеских разведчиков, Редноу намазал лицо и руки жиром и двинулся через скалы. Пусть он уже и не был таким проворным, как раньше, но все равно пока что не встретил никого, кто был столь же ловок, как и он – пусть даже ему уже и минуло шестьдесят зим.

Редноу вышел на поляну. Березы, можжевельники, голубые сосны и бамбук расступились перед небольшим, наполовину замерзшим прудом, освещенным редкими солнечными лучами. Спугнув темных птиц, рассевшихся на ветках, Редноу продолжил свой путь, пригибаясь к земле, как хищник, стараясь слиться с ландшафтом. Добравшись до вершины хребта, он осторожно лег на замерзшую траву и посмотрел вниз, подставив лицо ледяному ветру.

Здесь, наверху, когда казалось, что мозг просто вымерзает в голове, он наконец мог избавиться от голоса мертвой сестры, звучащего в черепе и заглушающего его же мысли.

Она была храброй и доброй. Гораздо более храброй и доброй, чем требовалось. Но теперь она была мертва. И все же она продолжала говорить с ним; мучить его своими речами.

Он покачал головой и прищурился, стараясь как можно больше увидеть внизу. Тишина была на его стороне. У врага наверняка были свои разведчики, а он все сильнее чувствовал себя слишком старым.

Внизу клубился туман, но все равно можно было разглядеть, что у подножия расположились несколько сотен палаток и разведены около пяти дюжин костров, от которых тянулись струйки дыма, сливавшиеся с серыми облаками над головой.

– Хотела бы я когда-нибудь понять, почему ты это делаешь, – раздавшийся рядом голос заставил его вздрогнуть.

В следующее мгновение рядом с ним на землю плюхнулась Мирей, и он только нахмурился и вздохнул. Темные волосы девушки были туго заплетены в косу, а сама она, как и он, носила теплую одежду из меха рубителя.

– Ты же Кровавый Жнец! Глава Литан! И ты сидишь сейчас здесь, рискуя своей жизнью, как простой разведчик! Зачем?!

Сердце все не хотело успокаиваться, и он глубоко вздохнул. Она, конечно, преувеличивала, жизнью он не рисковал, но логика ее рассуждений была понятна. Рассказать Мирей или кому бы то ни было еще, что он слышит в голове голос Ребмы, он не мог. По крайней мере, не сейчас. Они подумали бы, что он сумасшедший.

– Мне нужно было подышать свежим воздухом и взглянуть на них поближе.

– Да ты что? – оскалилась Мирей. Она и Теллвун были для него как дочери. Он вырастил и воспитал их, так же как и других наемников в своем отряде: а до этого они были всего лишь сиротами, жертвами войны и злого рока. – Тогда тебе надо получше заметать следы, старик. Будь я разведчиком ноханцев, я бы запросто к тебе подобралась.

– Ты вообще что здесь делаешь?! Принесла новые приказы от нашего любимого покровителя, короля Калиго?

Мирей, все так же не отводя взгляда от вражеского лагеря, усмехнулась:

– От этого ублюдка? Он делает вид, что ни к чему не причастен. Говорят, что именно потому он и платит наемникам за выполнение работы.

И Редноу прекрасно это понимал.

Король Калиго из Гашо щедро платил за работу. Литане были не просто наемной армией – они считались лучшими и были нарасхват. Когда Реноу сорок лет назад основывал Литан, он думал, что они станут небольшим боевым отрядом, который сможет обороняться от врагов и защитит остальных прибившихся к ним беженцев, но вскоре он понял, что с помощью этого отряда можно прокормить большое количество детей-беженцев, и по мере того, как он будет расти, можно будет помочь еще большему количеству сирот. Он обучал их, кормил и позволял уйти в мир, дабы там они становились достойными членами общества. При этом стоило кому-то нанять Литан, Редноу обращался к своим бывшим выпускникам, и они тут же откликались: а значит, теперь Литане могли вести войны в любой точке Известного Мира и принимать новых детей со всех уголков мира. Детей, которые впоследствии превращались в опаснейших воинов. И их служба стоила настолько дорого, что оплатить ее могли далеко не все монархи.

– Ты в порядке? – Мирей, нахмурившись, глянула на него. – Такое чувство, что ты о чем-то постоянно думаешь. Помнишь, что ты мне однажды сказал?

– Когда твои мысли преследуют тебя, далеко ты не уйдешь. Да, я помню.

– И?

Редноу вздохнул, жалея, что ему так и не дадут побыть в одиночестве.

– И ничего. Пошли обратно в лагерь.

Стоило Редноу и Мирей перешагнуть границу лагеря, как оглушительно взвыл ветер, а перед глазами вдруг взметнулось пламя – на добрых десять футов в высоту. Редноу показалось, что он видит перед собой развевающиеся ярко-рыжие волосы Ребмы, но это всего лишь разбушевалось пламя костра.

Палатку главы отряда окружали сотни других, укрытых от холода толстыми шкурами рубителей, а дальше во все стороны простирались тренировочные площадки и помещения для кожевников, кузнецов и поваров. Молодые рекруты подбрасывали в огонь сухие сосновые дрова, и по мере того, как Редноу шел к палатке командира, тепло от костров успокаивало боль, горящую в душе.

«Ты такой упрямый! – голос Ребмы эхом отдавался в его голове, все сильнее пугая его. – После всех этих лет ты все еще хочешь что-то себе доказать!»

Редноу постарался не обращать внимания на этот голос и лишь головой помотал, пытаясь его отогнать. Как будто это могло помочь…

Мирей украдкой взглянула на него.

– Ты уверен, что с тобой все в порядке?

– Я же сказал, что да! – Ответ прозвучал резче, чем ему хотелось. Девушка поспешно отвернулась, а он поймал себя на том, что рука потянулась к висящей на поясе сумке, которую оставила ему Ребма, и поспешно вытер внезапно заслезившиеся глаза. В этой сумке хранились стихи и песни, что сестра написала перед смертью. Он постоянно таскал эту сумку с собой – и ему до сих пор не хватило смелости ее открыть. И, возможно, никогда не хватит.

Мирей все по-прежнему не отводила от него взгляда:

– Как скажешь…

Он вздохнул:

– Я обещал Ребме, что брошу это дело. Предполагалось, что эта моя вылазка должна стать последней. Она умоляла меня об этом.

– Ох.

«Порою, брат, я представляю, что мы снова дети. Мы мчимся по пляжу, и ты показываешь мне, насколько быстро ты можешь бегать. Воздух столь горяч, словно дождь – это всего лишь выдумка. И мы так счастливы. Помнишь ли ты, как это было?»

Во имя всех Богов! Этот голос был просто невыносим, казалось, он попросту раскалывает тот панцирь, которым обросла его душа. Нельзя было и вообразить худшего проклятия, чем день за днем слышать голос любимого человека, что ушел навсегда.

В детстве Редноу никогда не снился ни пляж, ни теплое лето. А уж теперь его сны и вовсе заполняла тьма. Ему снилось падающее на землю окровавленное тело Ребмы, пронзенной копьем, последние слова, которые она произнесла:

«Сама Суть Всего струится чрез меня», – прошептала она и испустила последний вздох.

Он по-прежнему не понимал значения этих слов. Начались ли у нее галлюцинации или она узрела, как пред ней открывается белая дорога в подземный мир?

Он выбросил эти мысли из головы.

– А ты? – спросила Мирей.

– Что я? – Он уже и забыл, что девушка идет рядом.

– Собираешься бросить все?

Вопрос на мгновение повис в воздухе. Скоро выпадет первый в этом году снег, и сезон охоты закончится, но воинам все равно надо будет что-то есть. Так же как и кузнецам, кожевенникам и всем остальным.

Он сжал кулаки. Это была большая ответственность; он совершенно не был уверен, что его генералы смогут его заменить. В то же время он обещал. Он должен был стать для Ребмы опорой. Ее защитой. Охранять ее, как старший брат. А она хотела отправиться в какое-нибудь теплое место, где могла бы забыть о войне. Где ее бы не беспокоили ни счастливые воспоминания, ни призраки прошлого. А вместо этого отныне его преследовал ее голос.

– Я думаю об этом.

– И куда ты собираешься отправиться?

– Куда-нибудь в теплое место. Она хотела именно этого.

– Хм, – наконец успокоившись, протянула Мирей.

Северный ледяной ветер гладил его кожу. У южного подножия Бенавенских гор было теплее, чем у Семи Вершин, где был расположен лагерь Литан, но пейзаж мало отличался. Дикие земли между Бенавеном и Вершинами были заселены хищниками. Людей здесь практически не было, поскольку только безумец мог удумать поселиться здесь – сеять здесь было нельзя, слишком уж высоко над уровнем моря располагались эти земли, но этот клочок земли случайно оказался на границе королевств Гашо и Ноха. Оба королевства утверждали, что он принадлежит им, и уже многие века воевали за него.

Сейчас, в полдень, в лагерь Литан возвращались охотники и собиратели падали, неся с собой мясо, сумки с озимыми семенами, листьями и ягодами. Редноу шагал рядом с Мирей, а вокруг из палаток доносился шум: командиры отделений обучали юных воспитанников тактике боя и стратегии, целители латали раненых, а кузнецы день и ночь стучали по наковальне. Снующие вокруг солдаты кланялись возвратившимся с разведки командирам: Редноу постоянно говорил, что поклоны не нужны, но ничего так и не добился.

«Ребме они бы кланялись еще сильнее», – подумал он.

Они прошли мимо тренировочной площадки: капитаны на ней разделили неопытных детишек на команды по десять человек и заставляли их тренироваться – носить тяжелые бревна, рубить их топорами. Эти воспитанники еще не были готовы к бою. Солдаты из отряда Литан шли в бой и получали жалованье лишь после того, как доказали свою силу в борьбе со стихиями, в битвах со смертью. Когда их обучение будет завершено, они вернутся к цивилизации, и Литане смогут призвать их на новые битвы по мере необходимости.

Редноу, откинув полог, зашел в палатку командира. Внутри его встретило приветливое тепло тлеющего угля. Все генералы уже были на месте. А еще в палатку затесалась небольшая компания сосноголовых, которая сейчас сбилась в кучку, пытаясь согреться. Эти существа выглядели как человеческие дети – если, конечно, не считать густых и жестких волос, свалявшихся на голове в какое-то подобие щепы и напоминающих коричневые чешуйки раскрытой сосновой шишки. Казалось, что именно такие шишки и были у них вместо головы – шишки с крошечными человеческими личиками и яркими пугающими глазами.