Ревизор: возвращение в СССР 36

Но все же пока что до той сотни тысяч фунтов, которой он хотел достичь, было еще далеко. Он сделал запрос своему куратору, как ее увеличить. Тот подсказал ему, что Лондону очень интересна любая информация о советской программе биологического оружия. А если он не только может что-то раздобыть, но и поможет найти британцам агента, работающего в этой сфере, то сумма на его счету сразу подскочит до желанной им сотни тысяч. Они подсказали ему и где именно он должен искать такого человека…

Николай Васильевич со всей присущей ему обстоятельностью принялся работать над этой задачей.

Как выйти на сотрудника Вирусологического центра НИИ микробиологии СССР, он придумал достаточно быстро. Человек, разочарованный в советской власти, наверняка будет искать какую-то антисоветскую литературу… А у него был друг и однокашник, Матвей, который жил как раз в Сергиевом посаде, и работал в местном букинистическом магазине. Отношения у них сложились доверительные еще с совместной учебы в университете, когда они оба слушали «Голос Америки» и обсуждали содержание передач. Матвей не раз рассказывал ему о разных необычных посетителях своего магазина. Потребовалось хорошенько напоить и разговорить его, и он рассказал ему и о парне лет тридцати пяти, который постоянно интересуется новинками по биологии, и одновременно с удовольствием покупает у него достаточно специфическую литературу из-под полы. Много чего ходило в самиздате, что было востребовано теми, кто не любил коммунистов.

Дальше дело техники. Перепельцев взял в июне на работе отпуск на неделю, и обосновался в парке поблизости от этого магазина. Книги для чтения он покупал у того же своего приятеля. С погодой повезло, дождей не было. На третий день его знакомый помахал ему в окно условленным жестом. В магазине появился тот самый покупатель…

Перепельцев еле встал со скамейки, так затекли ноги от постоянного сидения. А дальше он совместно с Матвеем разыграл заранее условленную сценку. Вошел в почти пустой магазин, посмотрел недовольно на посетителя, что-то обсуждавшего с Матвеем.

– Николай Васильевич, не переживай, тут все свои, – понизив голос, сказал ему Матвей, кивнув на парня.

– Точно? – с подозрением спросил он.

– Как и тебя, давно его знаю. Он те же книги покупает. Василий его зовут.

Василий тоже нервничал. Но успокоился, когда Перепельцев купил из-под полы у Матвея «Доктора Живаго» Пастернака. Не та книга, которую будет покупать лояльный советский гражданин. После чего Перепельцев встревоженно оглянулся и тут же ушел.

Он не знал, что именно сказал Василию Матвей, он лишь просил как-то хорошо о нем отозваться, но Василий догнал его через полсотни метров. Его расчет на то, что тот заинтересован поговорить с таким же как он диссидентом, оправдался.

И да, ему повезло – вскоре выяснилось, что Василий кандидат биологических наук и работает в том самом Загорске-6, что так нужен британцам. Перепельцев не спешил, он еще несколько раз встречался с Василием, со всем жаром обсуждая все то, что обоих не устраивает в СССР, прежде чем закинул удочку о том, что разоблачение того, что делает СССР в Загорске-6 может стать ударом по советской тирании. И однажды привести Москву к демократии. Взгляд Василия был красноречив – Перепельцев понял, что тому глубоко симпатична эта идея.

Он тут же сообщил своему контакту в британском посольстве, что у него есть то, что им нужно – агент из Вирусологического центра НИИ микробиологии СССР, сделав закладку в условленном месте, нише в основании скамейки, расположенной около гостиницы «Россия». Ответ его более чем устроил – британцы были искренне заинтересованы. Началась подготовка к встрече, которая должна была состояться со дня на день в Сергиевом посаде… На ней он познакомит Брайана из посольства с Василием, после чего сумма на его счету увеличится до такой желанной суммы в сто тысяч фунтов. А затем он купит очередную путевку в какую-нибудь соцстрану, из которой будет намного легче выбраться за рубеж при помощи британских агентов, чем из самого СССР. Поедет один, жена постарела и обрюзгла за последние годы. Уж с такими деньгами в Лондоне он найдет себе молодую красотку…

Глава 5

Москва, Лубянка

Майор Муравьев, тщательно изучив ситуацию с дачными кооперативами в указанном Ивлевым районе, записался на прием к Вавилову. То, что он делал, было совершенно ему в новинку, и, казалось бы, никак не относится с его должностными обязанностями. Но он никакого недовольства отнюдь не испытывал. Во-первых, любой сотрудник КГБ делает много того, что в инструкциях не прописано, работа такая необычная, что ее никак не стандартизировать. А во-вторых, любое дело, в результате которого у него, майора, появляется повод непринуждённо заходить к зампреду КГБ, генералу, курирующему их первое управление, на вес золота. Это очень ценно для его карьеры, да и неплохая гарантия на случай, если что-то пойдёт не так. Вдруг однажды совершишь серьёзный промах, и твоя фамилия попадёт наверх для принятия какого-то неприятного решения. А тут, глядишь, и спасет тебя, что про тебя там помнят с хорошей стороны. Так что надо дачу найти этому Ивлеву – ладно, найдёт он ему дачу… А велит Вавилов однажды съездить туда и снять с дерева застрявшего там кота его жены – съездит и снимет. Не переломится…

Генерал принял его достаточно быстро, уже через час он сидел напротив него и докладывал:

– Ивлев запросил участок на берегу Клязьминского или Пироговского водохранилища не меньше восьми соток, и еще сказал, что лучше, чтобы он был еще больше. Между тем, в указанной им районе во всех кооперативах площадь участков составляет не больше шести соток…

– Так в чем проблема, просто надо договориться, чтобы выделили два участка. Есть у него на кого оформить? – спросил генерал.

Муравьев специально не стал говорить о нахальной просьбе Ивлева выделить ему несколько смежных участков. Хотел услышать реакцию зампреда на требование, чтобы участок был не меньше восьми соток. И эта реакция для него многое прояснила. Получается, этот парень не зря такой нахальный, видимо, знает, что у него на самом верху в комитете мощная поддержка…

– Так и сделаю, Николай Алексеевич.

– А как в целом, Ивлев сменил гнев на милость?

– Судя по тому, что согласился почти с колес прочитать лекцию по Чили в связи с попыткой там мятежа, то да. И я проверил, он в Институте Силикатов снова оформился на полставки. Не сразу, правда, сделал вид вначале, что забыл, но после напоминания оформился.

– Значит, немножко все же злится… – задумчиво сказал Вавилов, – ну есть на что. Кстати, эту лекцию по Чили моему помощнику на стол прямо сейчас донесите. Ознакомлюсь. Интересно, о чем он там выступал… И про вопросы из зала не забудьте, вместе с ответами на них.

– Я был на лекции, и должен сказать, что она была очень… Неортодоксальной… – осторожно сказал Муравьёв.

– Ну так это и то, за что я его ценю, – улыбнулся Вавилов, – осторожных приглаженных прогнозов, как следует выхолощенных, чтобы не влетело от начальства, пруд пруди. А толку с них? Такие доклады можно и не читать, только зря время теряешь. А у Ивлева всегда резко, четко, без полутонов. И что важно – по существу. Так что хочет два участка – не проблема, подберите смежные и самые лучшие, прямо на берегу водохранилища. Все, майор, действуйте!

– Так точно! – подскочил с места Муравьёв.

***

Венесуэла, Каракас

Диана была раздражена и расстроена. Переговоры стартовали, казалось, так бодро, но затем начались сложности. Венесуэльцы все время улыбались и восхищались ими, говорили кучу комплиментов итальянской фабрике и ее продукции, но при этом выдвигали совершенно неприемлемые с точки зрения бизнеса условия, делая сделку невыгодной для фабрики «Роза Росса». Фирдаус нервничал и с трудом держал эмоции под контролем. О его недовольстве пока знала только Диана, которая в полной мере могла наблюдать его метания, когда они оказывались одни. Но негатив постепенно накапливался, и ее муж вполне мог сорваться. Диана старалась успокоить и расслабить его, как могла. Но делать это не всегда удавалось.

Она и сама не была довольна, от слова совсем. Мало того, что вместо отдыха получила работу, так еще и местный колорит добавлял неприятных ощущений. Больше всего Диану раздражала необязательность местных жителей, их очень спокойное отношение к соблюдению договоренностей. Это проявлялось постоянно и во всем. Записавшись на маникюр утром, она не смогла в итоге его сделать, так как мастер опоздала, а когда, наконец, пришла, Диане пришлось отказаться от услуги, так как времени не осталось, а опаздывать на переговоры по такой причине не хотелось. Здесь легко можно было прийти в магазин в рабочее время и обнаружить, что он закрыт, а в двери торчит какая-нибудь записка вроде «ушла на пятнадцать минут», а когда начались эти минуты, непонятно. Опоздания вообще были повсеместной нормой. И больше всего возмущало, что за опоздания никто не извинялся. Просто улыбались и, как ни в чем не бывало, вели беседу. Когда Диана рассказала, что думает по этому поводу их водителю, и в сердцах поинтересовалась, как они вообще тут живут, тот рассмеялся и, сочувственно посмотрев на нее, сказал, что и сам не в восторге от этого всего, но так уж сложилось.

– Венесуэльцы в большинстве своем не очень любят работать, – поделился Хосе. – Здесь любимое слово у всех знаете какое, «маньяна». Дословно сложно перевести, но это очень неопределенное «потом». «Маньяна» может быть не только завтра, а вообще когда угодно, хоть через год. А опоздания в принципе не считаются чем-то плохим. Это надо просто понять. В Европе соблюдение сроков и пунктуальность важны, поэтому, если ты не сделал что-то вовремя, то это плохо, и ты извиняешься. А в Венесуэле пунктуальность не считается чем-то важным и ценным, поэтому если ты договариваешься о встрече, скажем, на десять утра, то это примерный срок, просто для ориентира. Поэтому, придя на полчаса позже, извиняться не надо, Извиниться могут, если вообще не придут, и то не все и не всегда… – хохотнул Хосе.

– Но вот вы ведь вовремя за нами приезжаете везде, – сказала Диана, улыбнувшись.

– А у меня отец француз, – рассмеялся Хосе. – Европейская кровь влияет…

При очередной встрече с потенциальными партнерами Фирдаус сообщил им о желании съездить в Сан-Кристобаль на кожевенную фабрику и посмотреть готовую продукцию.

– Туда довольно долго лететь, это другая область, – ответил Луис Ромеро, по которому было видно, что он совсем не рад перспективе ехать куда-то и показывать фабрику. – Давайте мы продемонстрируем вам несколько образцов кожи здесь на месте. А вместо поездки в Сан-Кристобаль организуем день отдыха на курорте на берегу. Можем предложить для вас отличный новый спа-курорт экстра-класса.

Фирдаус при этих словах взглянул на жену, думая, что та скорее всего с радостью поддержит предложение венесуэльца. Но с удивлением увидел, как Диана отрицательно покачала головой.

– Мы бы хотели лично посмотреть на производство, – сообщила она сеньору Ромеро, мило улыбнувшись. – Для того и прилетели через половину земного шара. Сами понимаете, что при производстве высококачественной продукции надо контролировать каждый аспект. А что касается перелета в Сан-Кристобаль, – добавила она с иронией, – если он без пересадок, то не вижу проблем.

– Без пересадок, конечно, – кивнул Луис Ромеро, не совсем понимая, почему она так иронично улыбается.

– Жена все еще под впечатлением от перелета в Каракас из Европы с тремя пересадками, – пояснил венесуэльцу Фирдаус слова Дианы.

– А, понял, – закивал тот головой, рассмеявшись. – Очень хорошо понимаю вас, сеньора. Сам часто летаю. Это очень тяжело.

Переговорив с ними, сеньор Ромеро убежал куда-то на десять минут, после чего, вернувшись, сообщил, что договорился о посещении кожевенной фабрики на завтра.

– Вылетаем рано утром, – начал рассказывать он о программе действий, – смотрим фабрику, а потом отвезем вас в резиденцию нашей компании, пообедать и отдохнуть. Она недалеко от Сан-Кристобаля в горах. Там очень красиво. Мы регулярно организуем там мероприятия для наших менеджеров с разных предприятий компании.

– А образцы сырья на фабрике можно будет получить? – поинтересовался Фирдаус. – Я бы хотел взять побольше образцов и отвезти отцу в Италию для ознакомления.

– Конечно! – заверил их Луис Ромеро. – Мы все подготовим.

Когда они остались одни, Фирдаус удивленно спросил жену:

– А почему ты настояла на этой поездки на завод вместо курорта?

– Один день все равно Ниццу не заменит. А Тарек очень настаивал, чтобы мы туда поехали. Лучше уж сразу все выполнить, а то, боюсь, если вернемся, не съездив туда, он нас снова сюда отправит…

Фирдаус так и не понял, серьезно она говорит или шутит. Как-то раньше жена не была им замечена в таком почитании указаний Тарека…

***

Вечером мне позвонила Эмма Эдуардовна.

– Павел, завтра утром обязательно подходи к десяти часам. Будет организационное собрание по выезду в Берлин.

– Хорошо, Эмма Эдуардовна. А куда?

– В актовом зале будем собираться.

Положил трубку и попытался вспомнить – заносил ли я уже замдекана седьмой том Конан Дойла или ещё нет? Вроде бы нет. Сразу достал из своих закромов, и положил в портфель, чтобы точно не забыть.

***

Москва

Засаду устроили на обочине дороги рядом с тем самым местом, что описал в письме гражданин Юдин. Вышли на него, и Вадим Борисович показал то место, где его едва не пришибло свиной полутушей. Рядышком и обосновались…

Не мудрствуя лукаво, зампред Камолов попросил милицию раздобыть какой-нибудь небольшой грузовичок, помимо предоставления сотрудников для рейда. А те пригнали хлебный фургон с полуприцепом У-121, в котором все достаточно комфортно и разместились. Не говоря уже о том, что выйти тоже можно было легко всем практически одновременно, учитывая множество боковых дверей. Единственное, что вовремя заметили, что петли дверей скрипят просто безбожно, и о никакой внезапности появления для поимки расхитителей говорить не приходится. От того протяжного душераздирающего звука, что они издавали, волосы дыбом вставали. Поскрипи так где-нибудь на кладбище в сумерках, и рядом проходящие случайные граждане ломанутся бегом подальше, проламывая на пути кусты и валя небольшие деревца…

Добыли масла, и смазали, возможно, впервые лет за десять эксплуатации машины все эти петли. Помогло, петли смолкли. Может, масло помогло, а может, в благодарность, что о них впервые позаботились. Правда, возникла другая проблема. Лязг при открывании дверей все равно был такой, словно открывали люк танка или БМП. Раньше его просто заглушал скрип петлей. Ну, с этим уже поделать ничего нельзя было…

В самой машине разместилась делегация от Верховного Совета. В нее вошли все члены группы молодёжного общественного контроля и присоединившиеся к ним парторг с комсоргом. В полуприцепе притаились капитан Поперечный из РУВД Москворецкого района Москвы и шестеро его сотрудников. Капитан Поперечный очень ярко соответствовал своей фамилии – в плечах он был пошире зампреда Камолова, что раньше казалось Ильдару невозможным для человека, а в росте ему сильно уступал. Увидев его, Ильдар подумал, что такому сотруднику милиции должно быть легко бороться с преступностью. Увидев его, сразу хотелось признаться во всех грехах, лишь бы не подходил близко… Такими ручищами можно и подковы гнуть, и кочерги в узлы завязывать…

Договорились, что слегка приоткроют по створке одной из дверей, чтобы наблюдать за обстановкой. И что первыми в случае появления злоумышленников идут милиционеры, а то мало ли что…

Решили приехать на место пораньше, на случай, если преступники осторожничают и заранее осматривают местность. А то если вдруг в час ночи появится новая большая машина, их это может насторожить. А если давно стоит, то и ладно, видимо, до утра уже ее тут бросили.

Потянулись томительные часы ожидания. Дремать не получалось – сидеть приходилось на неудобных деревянных поддонах. Часть их вытащили, чтобы можно было забраться внутрь, но нижние оставили.

Семеров сразу, как забрались внутрь, велел никому не разговаривать. Так что ещё и было очень скучно.

Наконец, часа в два ночи, неподалёку мощно взревел мотор. Какая-то тяжёлая техника, – подумал Ильдар. – Неужто тот самый бульдозер, при помощи которого мясо перекидывают через бетонный забор?

На фоне звуков движения тяжёлой техники почти потерялся шум более лёгких машин. Но когда одна из них проехала совсем рядом с фургоном, Ильдар понял, что ему не показалось.

А где-то через минуту совсем рядом раздались звуки разговора.

– Да чего он там тянет?

– Жди, Митрич! Куда спешишь, боишься, небось, что жена твоя с соседом мутит? Так они уже, наверное, всё успели!

– Васька, достал уже этими дебильными шутками! Врежу я тебе однажды!

Затем раздались звуки хохота.

А через несколько секунд примолкшие было голоса снова загомонили:

– О! Первая пошла! Давай, давай к забору!

Последовал звук удара чего-то тяжёлого. И снова голоса:

– Навались, потащили, потащили!

Всё это продолжалось минут десять. Если там снаружи действительно воровали полутуши свиней, то за это время их упало на асфальт никак не меньше четырёх штук. Ильдар никак не мог понять, почему бездействует милиция?

Но, наконец, раздались знакомые лязгающие звуки открывающихся дверей фургона, топот ног, а затем на фоне вдруг смолкшего мотора тяжёлой техники раздался пронзительный крик.

– Менты! Тикаем!

Тут уже и Семеров не выдержал, и распахнул ближайшую к нему дверь. Вслед за ним это охотно сделали и остальные участники засады. Выбраться наружу из хлебного фургона и разогнуться было невыносимо приятно, но затекшую спину сразу заломило. Привыкшие к темноте глаза уверенно различили в полумраке от редких фонарей убегающих вдоль забора мясокомбината людей, за которыми гнались милиционеры, и двух человек, прижатых к забору четырьмя милиционерами. Там стояли и две новые машины, которых не было, когда они тут парковались, белый москвич и желтый Раф-10.

Спустя пару минут скрывшиеся в переулке милиционеры вернулись с ещё одним задержанным.

– Один убег, а этого взяли, – доложил один из них капитану.

– Ничего, эти трое всех остальных сдадут, – прогудел басом капитан Поперечный, а затем, развернувшись к членам группы молодёжного общественного контроля, сказал:

– Ну что, поздравляю вас, товарищи депутаты! Не обманул вас этот сигнал. Удачно мы сегодня посидели в засаде.

Собственно, они уже не раз говорили ему, что они никакие не депутаты, но капитан стоял на своем. Ну а как иначе, если они из Верховного Совета?

Но теперь всем было на это фиолетово. Главное, что нелегкая ночная вылазка принесла результат, и какой!

***

Я понятия не имел, сколько от нашего факультета поедет человек на это мероприятие в Берлин. Но всё же был удивлён, когда, придя в актовый зал университета, заметил там чуть ли не за сотню людей, толпившихся около трибуны. Неужели это все от нашего факультета? Ситуацию прояснил поднявшийся на трибуну седобородый мужчина, которого я раньше никогда не видел.

– Рассаживаемся, товарищи, по местам! Тут сегодня должны быть все москвичи, что поедут на это ответственное мероприятие. Сейчас по рядам пустят списки, отметьтесь в них, пожалуйста.

Ага, видимо, на базе МГУ решили всех собрать, кто в Берлин поедет от Москвы. Ну теперь хоть понятно. А то если бы от нашего факультета столько было, то с учетом числа факультетов в Москве рейсов бы не хватило всех в Берлин переправить…

Пошел присаживаться, и меня Эмма Эдуардовна тут же поманила к себе пальцем и показала на место рядом с собой. Присел, и, чтобы не забыть, решил тут же ей книгу и отдать. Достал ее из портфеля, и протянул ей седьмой том Конан Дойля, сказав негромко:

– Спасибо, прочитал, возвращаю вам.

Замдекана с признательностью улыбнулась мне, благодаря взглядом, что я нашел способ при всех сделать подарок так, чтобы не светить наши особые отношения. А так – издалека не видно, что я там за книгу передал ей. Может быть, какой-нибудь жутко занудный учебник, который замдекана велела мне изучить летом…

Дальше забравшийся на трибуну мужчина, даже не представившись, начал рассказывать, насколько для советского государства важно, чтобы члены московской делегации достойно представили столицу в Берлине. Пропускал это мимо ушей – меня не надо накачивать, я и так готов достойно представить столицу.

То и дело по рядам передавали листки с напечатанными фамилиями, возле своей нужно было расписаться. Передал с десяток таких листов дальше, потому что они нашего факультета никак не касались. Наконец, попался список с семью фамилиями членов делегации от нашего факультета. Вот только моей фамилии там не было.

Еще раз пробежавшись по нему глазами, спросил Эмму Эдуардовну:

– А мне где расписываться? В этом списке меня нет.

Взяв листок и убедившись в этом, она прошипела что-то нелестное в адрес методистов деканата. Мол, откуда они взяли это старье. Затем, вытащив из сумочки ручку, прислонила листок бумаги к сиденью перед ней, решительно вычеркнула одну из фамилий, и написала мою.

– Вот здесь распишись. Ты поедешь вместо доцента Еремина.

Сидевший рядом с ней с другой стороны мужик с растрёпанной бородкой клинышком тут же встрепенулся.

– А что, Еремин с нами не поедет, получается?

– Да, Василий Петрович, – напряжённо улыбнулась ему Эмма Эдуардовна.

– А за какие заслуги вместо него едет этот молодой человек? – не унимался бородатый.

– А это вы, Василий Петрович, можете лично спросить у нашего ректора, при желании, – ядовито улыбнувшись, сказала ему замдекана.

Василий Петрович умолк, но продолжил искоса кидать на меня злобные взгляды. От таких борщ прокиснуть может…

Ну, вот еще новое дело! – скептически подумал я, – мало того, что мне эта поездка нафиг не упала, так еще из-за того, что ректор меня пропихнул, какой-то доцент не поехал. И судя по реакции этого с бородкой, не он один будет очень этим недоволен.

Казалось бы, что мне с того? На моей стороне ректор, Эмма Эдуардовна и Захаров. Можно надувать щеки и посвистывать, глядя на недовольство рядовых преподавателей. Был бы молодой и зеленый, так бы и думал. Но я-то мужик опытный, и знаю, что такое недовольство коллектива в отношении кого-то, кого так выделило начальство. Много что может произойти неприятного, если из-за этого сложится негативное отношение ко мне у преподавательского корпуса… Это, мать его, МГУ, тут очень умные люди работают, которые могут много всяких пакостей придумать! К примеру, зачетка, переданная преподавателю, может внезапно потеряться, и бегай потом, восстанавливай. Да мало ли что еще сообразят, если невзлюбят… Поэтому предпринял маневр, чтобы показать этому Василию Петрович, который этот листок подписал сразу за мной, следовательно, он работает у нас на факультете, что я человек подневольный, и в Берлин отнюдь не рвусь.

– Может, мне, Эмма Эдуардовна, все же как-то удастся не поехать в этот Берлин? – спросил я замдекана, – пусть бы этот доцент Еремин и ехал! А?

Глаза Эммы Эдуардовны пыхнули вначале возмущением, мол, чего это я заново старую пластинку завожу. Но потом она явно сообразила, что я затеял. Поняла, молодец, мою задумку. И подыграла мне, сказав громко:

– Нет, Павел Тарасович, в третий раз вам говорю – воля ректора закон. Терпите, пока вы наш студент. Хочет ректор, чтобы работник Верховного Совета и корреспондент «Труда» ехал от нашего факультета – значит, надо ехать. Скорее всего, он хочет, чтобы вы статью написали по итогам этого визита, да и по радио тоже выступили и рассказали о своем участии в делегации от МГУ. А брат вас простит, это уважительный повод не приехать на свадьбу.

Василий Петрович сразу как-то пообмяк и утратил ко мне интерес. То ли сработало то, что он понял, что в гробу я этот Берлин видал, то ли перечисленные Эммой Эдуардовной мои регалии. Одно дело блатному студенту пакостить исподтишка, когда начальство не видит, а другое – работнику Кремля и журналисту одной из крупнейших в стране газет… Да и про радио замдекана тоже очень ловко вставила. Вот что значит опытный в интригах человек…

Глава 6

Москва, МГУ

Вырвался из актового зала МГУ только спустя полтора часа. В основном это время организаторы встречи потратили на всякую болтовню, по делу было очень мало информации.

Сегодня по линии «Знания» я выступал в исполкомах четырех районов Москвы. Официальная тема была «Концепция развитого социалистического общества». Готовился выступать по ней, но оказалось, что и здесь Ионов рассказал про мою журналистскую работу, так что в двух случаях выступал по официальной теме, а в двух – попросили рассказать, как я дошел до жизни такой – журналистской… Независимо от темы, получил везде щедрые дары. Сами исполкомы, конечно, ничего не производят, так что это были наборы из продуктовых пайков довольно высокого класса. И баночки с красной икрой, и консервы с ветчиной, и колбаса сыровяленая, ну и коньячок – все, как полагается.