Ревизор: возвращение в СССР 36

– Паша, а вы перезвонили вчера той женщине, что звонила от члена КПК Межуева?

– Да я и не знал, что нужно кому-то перезванивать! – ответил ей удивлённо. – Вы мне не говорили.

– Так я же записку на трёхканальнике оставляла, – сразу засуетилась няня, – то-то у меня мысль мелькнула, почему вы после приезда домой не перезвонили.

Примчались к трехканальнику одновременно. Ничего на нем не было, никаких записок.

Я первым догадался и полез под стол. Ну точно, валяется листочек почти что под батареей, так сразу и не заметить. Проветривала Валентина Никаноровна, видимо, он и улетел от сквозняка.

Няня сильно переживала, начала многословно извиняться. Я немедленно её остановил:

– Валентина Никаноровна, вы ни в чём не виноваты. Просто мы придумали систему хранения информации, которая совершенно не годится в летнее время. Лучше я найду хороший магнитик и будем им бумажки к холодильнику прикреплять. С этим уже никакой сквозняк не справится.

– Но это же такой важный звонок! От такого человека! Он же ждёт, наверное!

– Ну, я объясню его секретарше, что произошло, бывает, – попытался успокоить я ее, – ничего, сейчас позвоню и, надеюсь, все и урегулируем.

Голос секретарши Владимира Лазоревича, когда я ее набрал и представился, отдавал арктическим холодом.

– Павел Тарасович, я же вчера звонила. Товарищ Межуев очень занятой человек, он любит, когда ему сразу отзваниваются.

– Я бы и сам рад сразу отзвониться, Таисия Григорьевна. Но, к сожалению, сквозняком со стола сдуло бумажку, на которой мне оставили информацию об этом. Бывает. Так вы не подскажете, по какому поводу мне звонили?

– Как и указывала в разговоре с вашей няней, Владимир Лазоревич приглашает вас к себе. А уж с какой целью, вы уже от него узнаете…

– Не можете уточнить у товарища Межуева, будет ли у него время принять меня, если я подъеду часа через полтора? И сразу же ещё один вариант – после 16:00.

– Хорошо, я вам через несколько минут перезвоню. – чуть менее холодно ответила Таисия Григорьевна.

Вот тебе и спокойное утро, вот тебе и спешить некуда… Ладно, жду звонка.

Как и обещала, секретарша Межуева перезвонила достаточно быстро, буквально через три минуты. Сообщила, что Владимир Лазоревич готов встретиться через полтора часа. Зачем-то напомнила, чтобы я не опаздывал. Как будто я хоть раз опаздывал, когда уже договорились на конкретное время…

Доел плюшку, с пальцев стряхнул крупинки сахара. Телефон зазвонил.

Оказалось, что это Марат. Сразу рассказал ему про то, что узнал вчера от Гриши. Но как-то он отнёсся к тому, что я сказал… безразлично, что ли? В принципе, Марат достаточно упёртый, чтобы всё же поехать в эту Карелию. Но тогда я уже снимаю с себя всякую ответственность, и моя совесть чиста.

– Я что звонил-то, – сказал он, дослушав мои объяснения про запасной маршрут, – подумал, пока мы все в Москве – может быть, пару тренировок проведём? А то вы всё до сентября забудете…

– А что, отличная идея! – обрадовался я, – когда предлагаешь?

– Сегодня вечером, и послезавтра. В обычное время. Дальше не гарантирую, что еще будут занятия, можем же сорваться и укатить все вчетвером на отдых в любой день. Подойдёт такое расписание?

– Вполне. Я тогда Сатчану позвоню, предупрежу.

– Об этом тоже хотел тебя попросить. У меня его телефона не оказалось…

Закончив разговор, набрал Сатчана. Тот очень обрадовался, услышав о занятии:

– Хорошая идея, чтобы косточки размять! А то лето всё же, жрём много, шашлыки эти опять же по выходным… Так и растолстеть можно к осени.

Ну вот. По идее, достаточно много нас соберется. Своих учеников с ЗИЛа Марат прямо в общежитии найдет и оповестит. Тех, конечно, кто по отпускам не разъехался.

Нашел сразу же форму, сложил в авоську, прихвачу с собой в машину. Как раз скоро к Межуеву выезжать…

Любопытно мне, конечно, было, ради чего он меня вызывает. Да ещё и в июле. Неужто какой-то отклик появился на мои доклады для Политбюро? Хотелось бы, конечно. Правда, тут ещё бабушка надвое сказала, позитивный этот отклик или негативный? Казалось бы, там же только технические новинки и возможности их внедрения, какой тут может быть негатив. Ну так и карате – банальная спортивная система, один из видов единоборств, а ко двору в СССР не пришёлся. Маразм, конечно, запрещать то, что очень похоже на обычный рукопашный бой, вполне себе популярный. Ай, нет, мне же, когда служил в погранвойсках, инструктор рассказывал кое-что про историю его появления. По-моему, что он появился в СССР только в конце 1970-х. Вот, а я служил с 1983 по 1985. Значит, еще лет шесть до его появления. Хотелось бы поскорее. А то, конечно, самбо очень крутая вещь. Но иногда нужно и как следует ногой врезать. И сделать это правильно.

Ладно, ни к чему гадать, приеду к Межуеву и всё узнаю.

Перед тем, как ехать, созвонился с Мещеряковым. Набрал его сам, чтобы успеть первым, из уличного автомата. Чтобы он мне на домашний телефон по этому вопросу не позвонил. Не тот вопрос, что я хочу обсуждать, когда чекисты слушают.

– Хотел уточнить, по поводу поручения Захарова, когда поедем? А то мне скоро в Берлин уже уезжать.

– Как скоро? Впрочем, без разницы, я завтра свободен. Можем выехать часов в шесть утра, чтобы не по самой жаре ехать.

– То же самое хотел предложить, – засмеялся я, – на моей машине или вашей?

– На моей давай. Не доверяю я твоему польскому агрегату. Не хотелось бы на полдороге застрять.

– Вы что такое говорите, Андрей Юрьевич, сглазите! – возмутился я.

– Все, едем на моей. Завтра в шесть буду у тебя под окном.

***

Ялта, гостиница «Ореанда»

Андриянов сидел в гостинице в своем номере и не понимал, что происходит, и что ему дальше делать. В нем боролись усталость, раздражение и тревога. Но больше всего выводило из себя отсутствие понимания ситуации и собственное бессилие.

Он уже два дня в Ялте, скоро ехать в Сочи, а съемочную группу и Галию он не нашел. Более того, в гостинице заверили его, что никакая съемочная группа номера у них не бронировала, мол, они бы точно знали, если бы такое произошло. Не верить им у Андриянова не было оснований. Поэтому, решив, что Морозова ошиблась с названием гостиницы, он целыми днями ездил по городу и расспрашивал о съемочной группе в других гостиницах. Результата не было. Ивлева с коллегами как сквозь землю провалилась.

Эта поездка с самого начала не задалась, – мрачно думал Антон, вспоминая события прошедших двух дней и пытаясь собрать мысли в кучку…

Самолет прилетел в Симферополь точно по расписанию. Антон вспомнил, с каким облегчением он вздохнул, получив свой багаж, найдя такси и погрузившись в него.

Услышав за спиной крик: – Антон Григорьевич, куда же вы? Разве вы не поможете мне с багажом? – он сказал водителю отрывисто: – Гони! – и не оборачивался, пока они не отъехали от аэропорта.

Таксист посмотрел на него тогда с интересом, но комментировать ничего не стал, чем пассажира порадовал.

Солнце пекло нещадно, машина была буквально раскаленной, легкий ветерок из открытых окон не помогал, но Антона это мало беспокоило. Главное, этот полет, наконец, закончился, он один в такси, никто не зудит ему над ухом и не требует внимания.

С попутчиками откровенно не повезло, в результате полет получился очень утомительным.

А ведь ничто не предвещало, – раздраженно думал Андриянов, развалившись на диване и перебирая в уме последние события.

Началось все с того, что Галии со съемочной группой в самолете не оказалось. Антон, конечно, знал о такой возможности, но все равно был очень разочарован. Он уже настроился лететь с ними вместе и даже продумал стратегию действий, чтобы оказаться к Галие в самолете поближе, если вдруг места будут далеко. Но, увы, заготовки не пригодились.

Увидев свою соседку, вполне миловидную ухоженную женщину лет тридцати пяти, Антон немного воспрял духом. До Ивлевой ей, определенно, далеко, – думал он, – но в качестве приятной компании на время полета она отлично подойдет. Уж точно этот вариант лучше, чем тот толстый мужик на соседнем ряду…

Как же он ошибался! Толстый мужик спокойно проспал весь полет, не доставляя своим соседям никаких неудобств. А вот Тамара, сидевшая рядом с Андрияновым, буквально вытрепала ему все нервы за время пути.

Знакомство с ней Антон привычно начал со своей фирменной улыбки и пары легких комплиментов. Это всегда работало безотказно и помогало ему сразу расположить к себе женщину, чтобы в дальнейшем общаться с ней так, как ему хотелось. В случае с Тамарой все тоже сработало, но гораздо сильнее, чем нужно. Она, похоже, решила, что Антон к ней особо расположен. И начала общаться с ним так, словно они, как минимум, помолвлены. Постоянно прижималась к нему, словно невзначай, ржала, как лошадь, на весь самолет над любой его фразой, хоть отдаленно похожей на шутку и непрерывно дергала его разнообразными просьбами. То встать и выпустить ее погулять по проходу, то впустить обратно к иллюминатору, то передать журнал, то посмотреть в журнал и прочее, и прочее… Просьбам не было конца. Андриянов впал в легкий ступор и не знал, как избавиться от этого общения. Он впервые не знал, что делать и как себя вести с женщиной. Тамара все свои просьбы облекала в такую форму и говорила с такой интонацией, что начни он отказываться, выглядел бы форменным хамом. Просьбы ведь были пустячными, проблема была в их количестве… А еще в том, что она постоянно нарушала дистанцию. Антон впервые видел женщину, которая просила пустить ее пройти на место, крутя при этом пуговицу на его рубашке или поправляя ему волосы… Он хотел в отчаянии договориться со стюардессой, чтобы та пересадила его. Но самолет был заполнен под завязку. Этот вариант был невыполним.

Так что, едва самолет приземлился, Антон на всех парах рванул подальше от новой знакомой, радуясь, что не успел разболтать ей, куда именно едет и в какую гостиницу.

Он вспомнил, как встряхнулся в машине, прогоняя неприятные воспоминания, и подумал. – Неприятности позади. Я в отпуске. Надеюсь, дальше все сложится как нельзя лучше.

– Вот это правильный настрой, – одобрительно кивнул водитель, и Антон тогда понял, что сказал последние фразы вслух.

Приехал в гостиницу Андриянов уже вполне довольным жизнью. Пальмы, море, радостные толпы отдыхающих быстро прогнали хандру и настроили его на боевой лад.

Гостиница «Ореанда» была лучшим заведением Ялты. Попасть сюда было непросто, особенно летом. Андриянов немало удивился, услышав от Морозовой, где остановится Ивлева с группой. Пришлось тряхнуть связями. Но если ты решаешь, кого и когда отправить за рубеж, должников у тебя хватает, и любой вопрос решается. Так что сам он тоже смог достать здесь номер, чем был весьма доволен.

Заселяясь в гостиницу, он привычно сунул червонец администратору, чтобы обеспечить хорошее к себе отношение и как бы невзначай поинтересовался, приехала ли уже съемочная группа. В ответ получил недоуменный взгляд сотрудника и отрицательное покачивание головой. Не придав этому особого значения и решив, что съемочная группа еще не добралась до гостиницы, Антон отправился в свой номер…

Неужто та попутчица в самолёте, Тамара, меня сглазила, и после встречи с ней все и пошло кувырком? – думал теперь он. – Ну нет, такое только в сказках бывает…

***

Глава 3

***

Москва

Прежде, чем отправляться к Межуеву, сделал еще один звонок. Ионову. С телефона-автомата во дворе соседнего дома. Извинился, что меня по общественной линии с завода «Полет», где я состою в обществе любителей старины, отправляют завтра в Городню, где новый музей строят, чтобы прикинуть на месте варианты размещения коллекций. Поэтому завтра лекции, намеченные им, прочитать никак не смогу. Он немного расстроился, но лишь немного. Я так понял, что варианты на замену у него есть всегда, это же Москва, лекторов как собак нерезаных.

Ну вот, а теперь можно возвращаться в свой двор, садиться в машину и ехать к Межуеву…

В прошлый раз привез Таисии Григорьевне импортный шоколад. Позабыл, правда, какой, но точно импортный. В этот раз тоже прихватил с собой импортный Тоблероне. Надо восстанавливать отношения. Я же и в самом деле не виноват, что записку ветер под стол сдул.

Секретарша приняла подношение, немного оттаяла. И через пару минут я уже заходил в кабинет к Владимиру Лазоревичу. Сразу заметил, что как-то он хуже стал выглядеть. Несколько килограммов набрал, мешки под глазами больше стали.

– Такое дело, Павел, – сразу заговорил он после того, как мы поздоровались, и я присел напротив него у стола, – парень ты хороший, и я решил, что нужно будет попросить руководство университета, чтобы тебя на стипендию имени Владимира Ильича Ленина выдвинули. Ты как, кстати, учишься, надеюсь, круглый отличник?

– Все верно, отличник, – кивнул я, вспоминая. В прошлой жизни я сразу после армии поступил на учебу. Была ли у кого-то в нашей МФИ ленинская стипендия? Не смог вспомнить, может и была. Это же были первые годы буйства Горбачева, не сразу же он все разрушил… – Спасибо! Очень признателен за такое предложение.

– Она сто рублей, по-моему. Да, недавно поднимали, была восемьдесят до этого. Но в любом случае, неплохая будет прибавка к семейному бюджету. Как твои сыновья, кстати, поживают?

– Спасибо, Владимир Лазоревич, все с ними хорошо. Кушают, гуляют много, благо погода шепчет. – ответил я, и вспомнив, что в прошлые встречи мы на подобных вопросах и ответах нашу встречу заканчивали, решился, – а можно задать вопрос?

– Да, конечно, – немного удивленно кивнул Межуев.

– Вот все эти записки для Политбюро, что я готовлю… Есть ли уже какой-то результат? Хотелось бы верить, что я что-то полезное делаю с их помощью.

– Делаешь, делаешь! – рассмеялся он искренне. – Просто не сразу Рим строился. Я тебя уверяю, что умные люди, что им нужно по их профилю из твоих записок себе берут. Но ты же сам знаешь, что мы живем в плановой экономике. Для того, чтобы что-то масштабное реализовать, надо сначала это запланировать, выделить для этого ресурсы, определиться, в кооперации с какими предприятиями будет изготавливаться эта продукция, сколько ее наименований нужно для народного хозяйства, есть ли экспортный потенциал. Ну а что-то напрямую отправляется в страны СЭВ, нам же нужно укреплять и их экономику тоже. Социализм легче строить не в одной стране, так что мы друг другу помогаем не только ресурсами или деньгами, но и помощью в технологическом развитии.

И вот в таком же духе он еще несколько минут рассуждал. Из всего этого я понял – если что из моих записок возьмут, то до реализации дойдет нескоро. А некоторые мои предложения по внедрению инноваций могут реализовать где-нибудь в Варшаве или Будапеште. У наших будущих заклятых врагов после развала СССР. Укреплю, получается, технологически будущих врагов. Мать же перемать!

Должно быть, испытываемое мной недовольство отразилось на моем лице, потому что Межуев опять рассмеялся, и, закончив с лекцией, сказал:

– Вот она, молодость! Все хорошее для страны хочется сделать вот прямо сразу! Правильный настрой, Павел, этим ты мне и приглянулся. Ну ладно, меня там уже ждет следующий посетитель. Отдохни хорошо этим летом, а ректору вашему я по поводу твоей стипендии уже в сентябре позвоню.

Попрощались, вышел. Постарался сделать лицо попроще, чтобы Таисия Григорьевна не вообразила, что Межуев меня вызывал, чтобы выволочку сделать. Сокрушенно помотал головой и выругался я уже на улице. Да, я догадывался, что с моими записками для Политбюро все будет плохо, но что настолько плохо… На дворе научно-технический прогресс набирает обороты, а наши деды в Политбюро неспешно годами мусолят новые технологии, пока на Западе их активно уже внедряют. А идеи по реализации части из них еще и щедро дарят собратьям по социалистическому лагерю… Ну просто нет слов!

Злой, как собака, поехал читать лекции по линии Знания. Сегодня у меня четыре больших хозяйственных магазина, расположенных очень близко друг от друга. Но, конечно, входя на территорию первого магазина, глубоко вдохнул и выдохнул, настраиваясь на работу. Люди не виноваты, что мои опасения в том, что записки для Политбюро ничего особо не смогут изменить в судьбе СССР, только что были Межуевым подтверждены. СССР – это достаточно старомодная система с точки зрения структур управления, а любая система умеет перемалывать нестандартные винтики. Я и есть этот нестандартный винтик, и мне надо встраиваться в систему, а не пытаться ее изменить, если хочу занимать в ней достойное место…

Везде от меня ответственные за проведение лекций потребовали сменить стандартную тему на рассказ о журналистике и моей роли в ней. Я уже так вжился в эту роль, что, несмотря на настроение, уже и шутки начал неплохие шутить в тему выступления. Интересная штука с точки зрения психологии, если ты, даже через силу, когда у тебя отвратительное настроение, начинаешь веселить других людей, и это получается, то и у тебя настроение тоже улучшается. Уже с первой лекции я вышел намного более спокойным и расслабленным, чем до нее. А еще три помогли полностью смириться с тем, что я услышал от Межуева. Тем более, что я и сам догадывался, что так оно все и будет…

Отдохнув немного, рванул на тренировку. Марат был прав, мы сильно закостенели за те недели, что занятий он с нами не проводил. Ну ладно, я еще бегал и на спортплощадке занимался, так что был в форме. А тот же Сатчан явно все это время ничего тяжелее стакана вина не поднимал. Ох он и охал потом в раздевалке, так его Марат умотал!

Зато сказал мне:

– Перечитал еще раз автобиографию твоего Ахмада. Ну ты все же молодец! Какой прекрасный стандарт создал для отбора кадров! Зная своего тестя, представляю, как он отреагирует на это!

– Надеюсь тоже сугубо положительно? – усмехнулся я. Настроение совсем пришло в норму, тело приятно ныло после серьезной физической нагрузки.

– А то! Думаю, его уважение к тебе еще увеличится!

Да, что-то серьезное сделать не получается, слишком велика инерция системы, а вот по мелочам – пожалуйста. Глядишь, новый стандарт автобиографий из делопроизводства двадцать первого века потихоньку и распространится по Москве 1970-х… А он и вправду удобнее нынешней автобиографии – видно сразу потенциал человека, и на личном интервью потом легко проверить, не наврал ли он с три короба в этом документе. В особенности зная, как правильно вести такую беседу…

***

Венесуэла, Каракас

Утром Диана и Фирдаус, прекрасно отдохнувшие накануне и в хорошем настроении, были в офисе компании «Bolsa real», с интересом знакомясь с потенциальными партнерами и осматриваясь.

Луис Ромеро встретил их лично у входа в здание вместе с переводчиком и эмоционально рассказывал по дороге в офис, как рад их приезду, и в каком восторге его партнеры от чемоданов на колесиках фабрики «Роза Росса».

Офис компании произвел на Диану с Фирдаусом очень хорошее впечатление. Он занимал два этажа в крупном здании в центре Каракаса. Все помещения были хорошо отделаны и оснащены самой современной техникой. По офису было видно, что фабрика процветает и имеет большой штат сотрудников.

– А где расположены сами производственные помещения? – поинтересовался Фирдаус у сеньора Ромеро, пока они шли в зал для переговоров.

– Основное производство здесь, в Каракасе, – с готовностью ответил тот, – дополнительный цех будем строить тоже здесь. Также у нас собственный кожевенный завод в Сан-Кристобале и текстильная фабрика в Мериде.

– То есть сырье для изготовления чемоданов вы тоже производите сами? – констатировал Фирдаус, удивленно качнув головой.

– Да, – кивнул венесуэлец, – мы пришли к такому решению, когда начали производить продукцию премиум-класса. Там высокие требования не только к качеству изделий, но и к качеству материала. А с этим иногда возникали проблемы. Поэтому мы подыскали и приобрели подходящие производства, чтобы жестко контролировать все процессы.

– Очень дальновидное решение, – одобрительно кивнул Фирдаус.

В зале для переговоров сеньор Ромеро представил Диане и Фирдаусу своих партнеров, генерального директора Фиделя Луго, высокого седого подтянутого мужчину с цепким взглядом и Карлоса Моралеса – исполнительного директора компании, веселого полного мужчину лет пятидесяти на вид. Оба приняли Фирдауса и Диану очень любезно, рассыпались в комплиментах и предложили перед началом переговоров сначала выпить кофе и познакомиться. Супругов Эль-Хажж проводили в специально отведенную зону для кофе в конце зала. Там уже был сервирован небольшой столик. Все удобно расположились в креслах вокруг, секретарь всем налила по чашечке очень ароматного кофе и началась беседа.

После стандартных вопросов о том, как прошла дорога, генеральный директор поинтересовался у Фирдауса, как им с Дианой понравился во время вчерашней экскурсии Каракас.

Видя, что супруг немного замялся, отвечая на этот вопрос, Диана тут же включилась в беседу, похвалив и столицу Венесуэлы, и экскурсию.

– А интересно, зоопарк в Каракасе есть? – перевела она разговор с неудобной для них темы, вспомнив, чему ее учила ее куратор от КГБ, рассказывая о технике общения с иностранцами.

– О да, конечно, – с готовностью ответил сеньор Луго на ее вопрос. – В Каракасе находится старейший в Латинской Америке и самый крупный зоопарк.

Венесуэлец тут же стал взахлеб рассказывать подробности о столичном зоопарке к большому удовольствию Дианы. Не зря я у Артамоновой училась, – с радостью думала она, – что-то, похоже, усвоила… Заметив благодарный взгляд Фирдауса, она еще больше воспряла духом.

– А почему сеньора интересуется зоопарком? – неожиданно спросил генеральный директор.

– Просто в Москве очень большой и красивый зоопарк, – хлопая глазками, с улыбкой ответила Диана, – он мне так понравился, когда я там в первый раз побывала. Стало интересно, есть ли в Каракасе такой. Тем более, у вас такая уникальная природа. Наверное, в зоопарке много удивительных животных? – добавила она.

– Да-да, – с готовностью закивал головой сеньор Луго, – у нас в зоопарке больше полутора тысяч видов зверей и птиц со всего мира…

И он продолжил и дальше рассказывать с увлечением, кого можно встретить у них в зоопарке. Блин, как это оказывается просто – управлять беседой, а я так терялась раньше, – снова порадовалась Диана.

После зоопарка Диана перевела разговор на кофе, похвалив его вкус и аромат и поинтересовавшись, что это за сорт.

– Это колумбийский кофе, очень качественный, – тут же с готовностью пояснил сеньор Ромеро и подробно рассказал Диане с Фирдаусом, что это за сорт, чем известен и где его можно приобрести.

Надо обязательно привезти его побольше и Тареку, и нашим в Москву, – сделала себе мысленную пометку Диана, – отличный подарок будет.

Поговорив еще немного на отвлеченные темы, генеральный директор еще раз выразил радость приезду партнеров и крайнюю заинтересованность в сотрудничестве, после чего ушел, сославшись на дела. А Эль-Хажжи с оставшимися венесуэльцами и переводчиком наконец перешли за стол переговоров и начали деловую беседу.

***

Москва, у дома Ивлевых

В шесть утра ждал уже Мещерякова у себя во дворе. Погода стояла изумительная, птицы пели вовсю, машин практически еще нет, изумительно приятно постоял несколько минут в ожидании его приезда. Душой просто расслабился…

Пожали друг другу руки молча, сел к нему рядышком на переднее сиденье и поехали. Тишину не нарушали минут пятнадцать.

– Знаю, что тебе любопытно, что там у нас за компромат на Дружинину, и знаю, что тебе должен за поддержку. – неожиданно сказал Мещеряков, – но рассказать детали не могу.

– Ну, то, что кому-то там любопытно, не отменяет необходимости уметь держать секреты в тайне. – пожал плечами я, – я бы скорее встревожился, если бы вы мне рассказали, несмотря на запрет Захарова. Каждый должен знать не больше того, что нужно для пользы дела.

Мещеряков аж крякнул. Явно не ожидал услышать это от такого молодого парня. Ну да, чтобы такое понять, надо пожить хорошенько. Палюсь немного, есть такое…

– Кстати, хотел сам поделиться одной тайной, только недавно в голову пришло, что она может быть неправильно понята, – сказал ему, немного спонтанно решив, что ситуация как раз подходящая, – я тут уже месяцев десять хожу периодически читать лекции для сотрудников КГБ в то самое здание на Лубянке. И вот только недавно сообразил, что если кто из наших увидит, как я туда вхожу и выхожу, может меня неправильно понять…

– Да как ты вообще туда попал? – удивился Мещеряков.

– По линии общества «Знание» первый раз прислали, – сказал я, – им понравилось, и они предложили ещё приходить читать новые лекции. Два-три раза в месяц. Но лекции – это все, что я там делаю. Офицеры сидят в марлевых масках, чтобы я их не узнал. И конечно, не будучи дураком, я ничего там специфического не подписывал. Неохота быть невыездным, ну и по природе я не стукач… Уверен, что и так сам всего добьюсь… Думаю, вы понимаете, что некоторые основания так полагать у меня есть…