Замуж за миллионера. Лишняя в его жизни

– Ну… да, – сбивчиво соглашаюсь я. – Наверное… А… Вы не знаете, почему она решила, что я дочка вашего отца?

– Потому что у нее паранойя. Ей страшно, что кто-то придет и лишит нас всех денег, – хмыкает Алекс. – Расслабься, Ника. Это ее проблемы. Не твои.

– Но я ей, кажется, не очень понравилась, – вздыхаю я.

– Привыкай. Ты здесь никому не будешь нравиться, – безжалостно говорит Алекс. – И чем раньше ты перестанешь волноваться по этому поводу, тем лучше для тебя.

Его слова не помогают. Я наоборот начинаю еще сильнее переживать и нервно кручу на пальце свое кольцо, которое мне подарил Алекс в честь нашей ненастоящей помолвки. Символ вранья… Вранья, в котором я теперь буду жить.

Мы едем долго, точно больше часа. Меня немного укачивает, и я, кажется, даже успеваю задремать, но тут же открываю глаза, когда машина тормозит. Вокруг густой лес, а прямо перед нами высокий белый забор и пункт охраны. Ворота распахиваются, и мы въезжаем на территорию трехэтажного особняка. Моего нового дома.

Алекс выходит первый, открывает дверцу машины и подает мне руку, помогая выбраться. В этом нет ни грамма личного расположения или проявления симпатии. Все его движения отточены до автоматизма, это всего лишь привычка, вбитое с детства правило этикета – так вести себя с любой женщиной, оказывающейся рядом с ним.

Я выхожу из машины и с любопытством оглядываюсь. За глухим забором высокий лес, так что никакие посторонние не смогут сюда заглянуть, даже если очень захотят. Территория дома выглядит очень ухоженной: аккуратные каменные дорожки, едва пробивающаяся из-под земли молодая трава, высокие деревья, высаженные ровными рядами… Наверное, здесь будет очень красиво, когда все расцветет!

Алекс бросает взгляд в сторону двух охранников, стоящих у ворот. Машет им рукой. Они подходят.

– Здравствуйте, Александр Маркович, – сдержанно говорит один из них, постарше. В его темных коротких волосах блестит седина.

– С приездом, – добавляет второй, который очень старается не смотреть на меня, но все равно искоса бросает любопытные взгляды. Ему на вид лет двадцать пять, он довольно симпатичный – высокий, широкоплечий, с веселыми карими глазами, но я смущаюсь от его внимания и отворачиваюсь.

– Это Ника Андреевна, – говорит им Алекс. – Она наша родственница, будет здесь жить, поэтому вход и выход за территорию для нее свободный.

– Понятно, – кивает старший. – Добро пожаловать, Ника Андреевна.

– Просто Ника, – тут же перебиваю я.

Мне ужасно не нравится, что такой взрослый мужчина должен обращаться ко мне по имени-отчеству, как будто я какая-то важная особа. Или как будто я учительница в школе.

– Здравствуйте, Ника, – тут же широко улыбается мне второй охранник. – Я Иван. А вы…

Но под ледяным взглядом Алекса он тут же осекается и замолкает, так и не договорив.

– Напоминаю о субординации, – сухо говорит Алекс и предупреждающе сжимает мое плечо. – С обеих сторон. Да, Ника Андреевна?

– Просто Ника, – упрямо говорю я.

– Этот вопрос мы еще обсудим, – цедит Алекс и кивком головы отпускает охранников. – Идем.

Едва они отходят на достаточное расстояние, он сухо мне бросает:

– Никакого заигрывания с обслуживающим персоналом. Надеюсь, это понятно. И в будущем я рассчитываю на то, что ты будешь меня слушаться, Ника. Сразу. И беспрекословно.

Ничего себе.

– Про послушание тоже написано в каком-то договоре, который я не видела? – настороженно спрашиваю я.

– Нет, – его жесткие губы на мгновение изгибаются в усмешке. – Но я всерьез подумываю над тем, чтобы добавить этот пункт.

Я не очень понимаю, шутит Алекс или нет, но решаю спросить об этом позже, тем более что мы уже почти подошли к дому. Он трехэтажный, похож на какой-нибудь старинный замок – с балконами, колоннами и полукруглыми окошками. Первые два этажа выкрашены в бежевый, а последний этаж, крыша и шпили – черного цвета.

– Дом кажется небольшим, – говорит Алекс небрежно, – но это не так. Там еще два подземных этажа, так что места достаточно.

– Боюсь, у нас с вами разные понятия о том, что такое небольшой дом, – бормочу я себе под нос и, кажется, слышу короткий смешок в ответ.

Едва мы подходим к дверям, как они распахиваются. На пороге стоит хмурая женщина лет пятидесяти, на ней длинная темная юбка и белая рубашка, немного похожая на униформу. При виде Алекса на ее недовольном лице появляется слабая улыбка.

– Приехал уже!

– Привет, Наташ, – неожиданно тепло говорит Алекс. – Да, пораньше получилось.

Мы проходим внутрь огромного светлого холла, отделанного темным мрамором, я машинально пытаюсь разуться, но Алекс быстро качает головой, и я остаюсь в обуви.

– Ника, это Наташа, – представляет он мне эту женщину. – Наша экономка. Главный человек в этом доме! Наташ, это Ника – дальняя родственница отца.

– Здравствуйте, – говорю я и улыбаюсь, но в ответ получаю лишь настороженный взгляд из-под сдвинутых бровей.

– Комнату ей девочки приготовили на первом этаже, в правом секторе, – докладывает эта Наташа Алексу, глядя на него с обожанием. Со мной она так и не поздоровалась. – Вы можете к себе идти, я ее провожу.

Алекс сдвигает брови.

– Наташ, – совсем другим тоном говорит он. И, кажется, экономка это чувствует, потому что моментально выпрямляется. – Ника здесь будет жить. На правах одного из членов нашей семьи. Кажется, я говорил об этом. Правый сектор не подходит.

– Значит, в левом секторе комнату приготовить? – невозмутимо уточняет экономка.

– Нет. Ее спальня должна быть на втором этаже. В том же крыле, что и моя.

– Конечно, – кивает она после секундной паузы. – Как скажете. В течение получаса все будет готово. Прикажете пока проводить ее в гостиную?

– Нет, я сам покажу Нике дом, – отзывается Алекс. – Но кофе нам в мой кабинет пусть принесут. Будешь кофе? – обращается он ко мне. – Или воду?

– Я… не знаю, – неуверенно говорю я. – Может…

– Хорошо. Вам кофе, ей воду, – кивает Наташа и уходит, бросив на меня еще один неприязненный взгляд.

Я растерянно смотрю ей вслед.

Этой экономке я, кажется, тоже не нравлюсь. Но почему? Я ведь еще даже ничего не сделала!

Красивая прихожая с высокими потолками, наполненная светом и воздухом, неожиданно начинает давить на меня, и я чувствую себя здесь очень маленькой.

Очень маленькой и очень одинокой.

Глава 4. Белое платье

После экскурсии по дому у меня голова кругом идет. Я раньше и не думала, что бывает так: чтобы и бассейн, и сауна, и тренажерный зал, и зал для заседаний, и курительная комната, и винный погреб… И даже лифт есть, чтобы удобно перемещаться между этажами.

– А на первом что? – осторожно спрашиваю я, когда с минус первого этажа, где расположен бассейн, мы поднимаемся сразу на второй.

– Там кроме прихожей и гостиной ничего особенного, – пожимает плечами Алекс. – Весь правый сектор – это крыло, где живет персонал. У них свой отдельный вход с задней стороны дома.

Я вдруг вспоминаю, что именно там экономка изначально приготовила для меня комнату.

Что ж, очень доходчивая попытка указать мне на мое место. Самое забавное, что я не увидела бы в этом ничего обидного. В конце концов, мое положение в этом доме даже хуже, чем у работников, потому что они могут уволиться и уехать, а я не могу. Я связана деньгами, которые семья Кельнеров платила за лечение моего дяди. И мне никогда в жизни не выплатить этот долг.

Мы поднимаемся на второй этаж, и Алекс заводит меня в свой кабинет.

– Ничего себе! – ахаю я.

Это место мне нравится, наверное, больше всех комнат в этом доме: вместо потолка там посредине стеклянный купол, много света и воздуха, медово сияет натертый до блеска паркет, а две стены заняты огромными книжными стеллажами от пола до потолка.

– Рад, что ты оценила, – говорит он с едва заметной усмешкой, и неясно, то ли и правда рад, то ли смеется надо мной.

На столе уже приготовлен поднос с кофейной чашкой и высоким стаканом с водой.

– Бери, – кивает Алекс, но я мотаю головой.

– Что-то пить расхотелось, – вру я.

На самом деле в горле все пересохло и от глотка воды я бы не отказалась, но есть у меня устойчивое ощущение, что в этот стакан вполне могли плюнуть. Уж слишком неприязненно разговаривала со мной экономка.

– У меня здесь есть сок в мини-баре, – предлагает он равнодушно. – Принести тебе?

– Если это ваша грейпфрутовая гадость, то нет, спасибо, – поспешно отказываюсь я. – Я такое не пью!

Алекс хмыкает, в его холодных глазах мелькает интерес.

– А какой сок ты пьешь?

– Я люблю сладкие, – вдруг признаюсь я. – Абрикосово-яблочный, например. В детском отделе продается. Еще грушевый вкусный.

– Такого у меня нет.

– Ничего страшного, я все равно пить не хочу.

– Я скажу Наташе, она закажет.

– Не надо Наташе говорить, – выпаливаю я, а Алекс недоуменно вздергивает темную бровь.

– Почему?

– Я… я ей не нравлюсь. Поэтому не хочу, чтобы из-за меня у нее добавилась работа.

– Как это связано?

– Не хочу еще сильнее портить с ней отношения.

– Глупости, – сухо говорит Алекс. – Детский сад. Наташа отлично выполняет свою работу. Не вижу причин, по которым ты должна отказываться от ее услуг. Так что не будь ребенком, Ника, и веди себя соответственно своему статусу.

– Хорошо, – бормочу я, низко опустив голову.

Алекс смотрит на часы.

– Твоя комната уже должна быть готова, я провожу тебя. Это здесь же на втором этаже. Приведи себя в порядок, переоденься и через час снова встретимся здесь.

– А что мы будем делать? – непонимающе хмурюсь я.

Алекс задумчиво вертит в пальцах пустую кофейную чашечку, она кажется еще меньше в его крупных ладонях.

– Придет юрист и представитель ЗАГСА, – наконец сообщает он.

– Зачем? – все еще не понимаю я.

– Чтобы мы с тобой могли заключить наш брак, дорогая, – иронично ухмыляется он. – Официально.

– Уже? Прямо сегодня? – теряюсь я.

Так быстро?!

– А зачем тянуть? – вопросом на вопрос отвечает Алекс.

– Ну… да, наверное, – выдыхаю я и устало тру виски.

Мне очень хочется остаться одной, без Алекса: сегодня его слишком много было в моей жизни. Я хочу уйти, хочу закрыться в комнате от его ледяных прозрачных глаз, не видеть его мощной мужской фигуры, не чувствовать терпко-пряного аромата парфюма, которым словно пропиталась моя кожа после того, как я носила его пиджак. Я давно вернула его Алексу: в доме было тепло – но фантомный запах все еще со мной.

Интересно, а его кожа пахнет так же? Или у нее аромат немного другой, более теплый и земной?

– В твою комнату должны были принести доставку из магазина свадебных платьев, – сообщает Алекс, прерывая мои сумбурные странные мысли. – Примерь и выбери, что понравится. Я обещал тебе фото для твоих тети с дядей.

– Нет, спасибо. Не надо. Я что-нибудь придумаю для тети, она и так поверит.

– Я обещал, Ника, – с нажимом говорит Алекс. – А свои обещания я держу.

– Как вы хотите держать нашу свадьбу в тайне, если я пройдусь по всему дому в белом платье? – слабо усмехаюсь я.

– Через час второй этаж будет закрыт для всех, кроме нас с тобой и юриста. Никто тебя не увидит.

Я качаю головой.

– И все-таки нет. Знаете, для меня свадебное платье – это про счастье, про любовь, про самый главный праздник в жизни… Не хочу надевать его для обмана. Может, у меня еще будет возможность надеть его по-настоящему.

Лицо Алекса каменеет. Кажется, его задели мои слова.

Хотя я не очень понимаю, почему.

– Пойдем, я покажу тебе твою комнату, – вместо ответа говорит он и поднимается из кресла.

Мы идем по коридору в правое крыло. Там совсем другая атмосфера, чем на первом этаже. Нет черного мрамора и сверкающего металла, зато есть паркет, ковры и ощущение уюта. Это гораздо больше похоже на дом.

– Твоя спальня, – он кивает мне на одну из дверей, сделанную из светлого дерева со стеклянными матовыми вставками. – Моя комната дальше.

– А… кто еще живет в этом крыле?

– Я и ты, – спокойно отвечает Алекс.

– А ваша мама?

– Ее спальня в другом крыле, но она ей редко пользуется.

– Но тут еще есть двери…

– Одна из них это гостиная, только для членов семьи, а другие две пустые. Предполагалось, что когда-нибудь это будут детские комнаты.

– Вы хотите детей? – с неожиданным любопытством спрашиваю я.

Хотя это, конечно, не мое дело, но Алекс не кажется тем человеком, который мечтает о большой дружной семье. Я бы скорее сказала, что все его мечты связаны с банковскими счетами и развитием своего бизнеса.

– Когда-нибудь? – Алекс пожимает плечами. – Не знаю. Возможно. В любом случае это просто комнаты, их всегда можно отдать под другие нужды. Напоминаю, что через час я жду тебя в своем кабинете, Ника. Располагайся.

Он разворачивается и уходит, а я осторожно нажимаю на ручку двери, захожу внутрь и оглядываюсь. Это большая светлая комната, неожиданно уютная. На первый взгляд тут есть все, что нужно: широкая кровать, рабочий стол, кресло, выход на балкон. На окнах тяжелые шторы, а это значит, что можно будет закрывать их на ночь, не боясь, что солнце будет бить сквозь стекла и будить меня. Справа в стене небольшая дверь – она ведет в роскошную ванную. Другая дверь, рядом с кроватью, это вход в гардеробную: все полки и вешалки там пока пустуют. Я оглядываюсь и думаю, что даже если разложу тут все свои вещи, то не займу и трети этой комнаты. Зачем делать гардеробную такой огромной? Зачем вообще человеку иметь столько одежды?

Мой чемодан уже стоит у кресла, а на кровати лежит что-то большое, упакованное в непрозрачный чехол. «Свадебные платья», – вспоминаю я, и внутри дергает от какого-то двойственного чувства.

Я рада, что не согласилась надевать на свою фиктивную свадьбу белое платье.

Но это не значит, что мне не грустно от того, что моя свадьба ненастоящая. Что все в моей жизни идет неправильно. Не так, как я это себе представляла.

Я встряхиваю головой и иду разбирать свой чемодан. Раскладываю по местам немногочисленные вещи, а потом пишу тете, что у меня все хорошо. Желаю дяде завтра успешной операции и прошу поцеловать его от меня.

«Любим тебя, наша девочка», – пишет тетя, и у меня встает комок в горле. Смаргиваю непонятно как оказавшиеся на ресницах слезинки и пишу ответ:

«И я вас. Очень-очень».

На тумбочке около кровати я обнаруживаю кнопку вызова горничной (у меня есть горничная?!) и еще одну кнопку, возле которой написано «Наташа». Игнорирую их и продолжаю бродить по комнате, хотя вроде все уже посмотрела. Мой взгляд снова и снова притягивается к лежащему на кровати чехлу с платьями.

Нажать кнопку и попросить, чтобы его убрали?

Унести самой?

А может, хотя бы посмотреть вначале, что там?

Я колеблюсь, но все же подхожу к чехлу, осторожно тяну молнию вниз и вижу кремовую пену кружева и молочный шелк… Поддавшись любопытству, вытаскиваю платья полностью, и это оказывается нелегко: они довольно тяжелые. Здесь три платья: одно с пышной юбкой, другое со стразами и открытыми плечами, а третье с длинными рукавами, похожее на кружевную паутинку. Третье самое красивое.

Я беру его в руки и прикладываю к себе, глядя в зеркало. Мне идет такой нежный кремовый цвет, с ним хорошо сочетаются мои темные волосы, бледная кожа и яркие серые глаза. Я же могу его примерить? Просто примерить, это ничего не будет значить. Потом уберу его обратно в чехол, и все.

Платье садится как влитое. Оно мне немного длинное, но в остальном…Я завороженно смотрю в зеркало: прозрачное кружево облегает руки и плечи, подчеркивает талию и спускается к ногам тяжелыми волнами. Подкладка из шелка не дает увидеть лишнее, но придает платью особое мерцание. Оно волшебное, невозможно красивое, и я в нем кажусь очень тонкой, очень хрупкой и изящной. Как настоящая принцесса, как настоящая невеста, которую ждет очень счастливый день…

Внезапно резко распахивается дверь моей комнаты.

– Ника, ты…

Алекс замолкает и застывает на пороге, уставившись на меня.

– Это не то что вы думаете, – сбивчиво бормочу я. – Я просто…

Он молча смотрит на меня прозрачными, как лед, глазами, но от его взгляда мне почему-то становится жарко, и я обхватываю себя руками, словно пытаясь прикрыться.

Неловко.

Ужасно неловко и странно.

– Вы даже не постучали! – обвиняюще бросаю я. – Зачем вообще вы…

– Дверь была открыта, – хрипло говорит Алекс. – Я пришел за тобой. Ты уже пять минут как должна быть в моем кабинете.

– Ой…простите.

Я совсем забыла про время с этим платьем. Закрутилась перед зеркалом, как ребенок, и за это мне ужасно стыдно.

– Пойдем, – говорит Алекс. Его взгляд скользит по мне, и я почти физически его ощущаю. Как будто он трогает меня горячими жесткими пальцами. – Нас ждут.

– Я должна переодеться, – упрямо возражаю я. – Это пара минут.

– Ника…

– Одна минута!

– Иди так. Тебе… подходит это платье.

– Нет.

– Минута, – роняет Алекс. – Через минуту я зайду и заберу тебя в свой кабинет, в каком бы виде ты при этом ни находилась.

Он выходит в коридор, а я судорожно начинаю стягивать с себя платье.

Через пятьдесят пять секунд я открываю дверь своей комнаты и вижу Алекса, привалившегося к стене и наблюдающего за мной с ленивым любопытством хищника.

– Готова?

– Нет, – выдыхаю я искренне. – Совсем не готова.

– Ты слишком честная, – хмыкает Алекс.

– Это плохо?

– Это непривычно. И не всегда удобно.

Я пожимаю плечами, потому что не знаю, что сказать. Я это я. Я такая как есть, и с этим ничего не сделаешь. Алексу Кельнеру придется с этим смириться, раз он непонятно почему решил сделать меня своей фиктивной женой.

Глава 5. Брачный договор

– И вот здесь распишитесь, Ника Андреевна, будьте добры, – говорит любезно лысый мужчина с круглыми очками в золотой оправе. – И вот здесь, пожалуйста.

– Доверенность? – Я с недоумением читаю название документа, написанное наверху большими буквами. – А зачем?

– Чтобы за тебя могли оформить документы на твою новую фамилию, – равнодушно поясняет Алекс. – Паспорт и загран.

– Но у меня нет загранпаспорта, – тихо возражаю я.

– Теперь будет.

Он тоже ставит свою подпись, сотрудница ЗАГСа с обесцвеченными кудрями делает запись в какую-то толстую книгу, а потом ставит штамп и протягивает Алексу бледно-розовый листочек.

– Поздравляю с заключением законного брака, – она улыбается неестественной заученной улыбкой. – Вот ваше свидетельство.

– Спасибо. Благодарю за работу, – кивает Алекс. – Мой секретарь проводит вас к выходу и он же решит вопрос оплаты. Всего хорошего.

Алекс нажимает на кнопку на столе, через секунд двадцать открывается дверь кабинета и какой-то молодой человек с зализанными волосами заглядывает внутрь. Вежливо здоровается и уводит работницу ЗАГСа за собой. Дверь закрывается, в кабинете остаемся мы втроем.

Я, Алекс и этот лысый мужчина в очках.

Алекс молча протягивает ему свидетельство, тот внимательно изучает его, кивает, а потом достает из портфеля запечатанный конверт.

– Теперь вы можете посмотреть на условия, – говорит он Алексу, и тот нетерпеливо выдергивает из его рук конверт, неаккуратно открывает его, достает оттуда несколько листов, покрытых мелким шрифтом, и бегло их просматривает, словно ищет что-то конкретное.

– Блядь, – вдруг выдыхает Алекс. И, кажется, будто его броня идет трещинами, а оттуда сейчас вырвется настоящий ураган. – Блядь! Он нахуй ебанулся?!

Лысый мужчина растерянно моргает глазами, спрятавшимися за тонкой оправой очков. Кажется, он был не готов к такой реакции.

– Простите?!

– Черт, – Алекс бьет кулаком по тяжелому столу, и тот отзывается каким-то гудением. – Ты знал? Знал, что он там написал?!

– Как нотариус я не имею права отвечать на такие вопросы, – сухо говорит тот, выглядя спокойным, но я вижу, как по его лбу бежит капля пота. – Мое дело было только заверить составленный вашим отцом документ, а потом передать его вам после заключения брака.

– Есть там лазейки, чтобы не выполнять основное условие? – цедит Алекс, убирая листы обратно в конверт. – Ты точно должен знать.

– Нет, – он вздыхает и поправляет очки. – Я думаю, что нет.

– Я покажу эту чушь другим специалистам, – говорит он утвердительным тоном. – Должен быть способ признать его условия недействительными.

– Это, безусловно, ваше право, – вежливо соглашается с ним этот нотариус. – Есть ли ко мне еще какие-то вопросы?

Алекс сверлит его тяжелым взглядом, его пальцы с такой силой сжимают конверт, будто хотят разорвать его на части.

– Нет вопросов, – наконец равнодушно сообщает он и отворачивается. – Всего хорошего.

– И вам, – нотариус суетливо подскакивает, собирает свои вещи в портфель и осторожно улыбается мне. – Мои поздравления, госпожа Кельнер.

Я не сразу понимаю, что это меня так назвали, секунду пытаюсь сообразить, к кому он обращается, а когда до меня наконец доходит, я чувствую себя странно.

Ну какая я госпожа?!

И к чужой фамилии не привыкла. Честно говоря, я думала, что можно будет ее не менять, раз брак фиктивный. Но мне такой возможности не дали.

– Подписка о неразглашении, – негромко напоминает Алекс, снова остро взглянув на нотариуса. – Ничего не должно выйти за пределы этого кабинета.

– О чем вы? – вежливо улыбается он. – Я уже все забыл. Хорошего вечера, до свидания.

– До свидания, – откликаюсь я.

Алекс не говорит ничего.

Когда хлопает дверь кабинета, он чертыхается себе под нос и идет к мини-бару. Достает оттуда стеклянную бутылочку с соком, откручивает крышку и начинает пить крупными глотками.

Я с любопытством смотрю на конверт. Что в нем? Это явно касается нашей свадьбы. Интересно было бы глянуть, хоть я и не очень разбираюсь в таких документах.

Я тянусь через стол к конверту, но меня останавливает резкий окрик:

– Не трогай!

Я вздрагиваю и оборачиваюсь на Алекса, в его глазах пылает ярость.

– П-почему? – бормочу я испуганно.

– Потому что это тебя не касается, – грубо отвечает он.

Он в два шага оказывается у стола, сгребает конверт и отходит к огромному сейфу, стоящему у стены. Прикрыв ладонью, быстро набирает код, дожидается, пока дверца с щелчком открывается, и кладет документы туда.

Потом захлопывает сейф.

– Если там про наш брак, это касается нас двоих, – осторожно возражаю я. – Вы можете мне хотя бы рассказать, что там такое, если смотреть мне нельзя?

– Не думаю.

– Там было что-то про условия, – не сдаюсь я, хотя уже чувствую исходящее от Алекса раздражение. Это похоже на наэлектризованный перед грозой воздух. – Я должна что-то еще сделать? Я хочу знать. Я имею право знать.

Алекс переводит на меня ледяной взгляд, но я вижу в его глазах тщательно скрываемую ярость. Как у хищника, загнанного в угол.

– Пожалуйста! – смиренно прошу я.

Он тяжело вздыхает.

– Хорошо. Речь шла про длительность нашего брака. Минимум три года. Иначе я… В общем, иначе это просто не будет иметь смысла. Я рассчитывал на меньший срок, и меня это… огорчило.

– Вы матерились, – сообщаю я, и почему-то мне от этого смешно. Может, потому, что в этот момент Алекс стал чуть больше похож на человека, а не на ледяную статую.

– Я так делаю иногда, – кивает он, и уголки его жестких губ вздрагивают, как будто сдерживают улыбку.

– То есть, три года, а потом я буду свободна? – допытываюсь я. – Вы разрешите мне развестись?

– Да, – отвечает Алекс, но я улавливаю короткую заминку перед ответом.

– Три года – это много, – зачем-то говорю я. Хотя это гораздо меньше, чем целая жизнь, а я ведь до этого думала, что должна буду навсегда стать его женой.

– Много.

– Но потом я смогу уйти?

– Да.

– И больше не будет никаких других условий?

– Нет.

– Зачем вам жениться на мне? – быстро спрашиваю я, надеясь, что он по инерции ответит на этот вопрос тоже.

Алекс холодно усмехается. Он не из тех, кого можно так глупо подловить.

– Хорошая попытка, Ника, – сообщает он и внезапно делает шаг ко мне.

Я машинально отступаю, но нахожу в себе смелость продолжать расспросы.

– Это ведь не вам нужно, да? Вас отец заставил жениться?

– Слишком много вопросов, Ника. Помолчи, – приказывает Алекс и делает еще один шаг ко мне, словно наступая на меня всей своей силой и мощью. Я опять инстинктивно пячусь назад и понимаю, что лучше перестать спрашивать, но какой-то чертенок внутри меня не дает мне этого сделать.

– Что было в том конверте? – упрямо шепчу я. – Завещание?

Алекс молча усмехается и вдруг резко оказывается рядом со мной, а я отшатываюсь и врезаюсь лопатками в стену. Он упирается ладонями по обеим сторонам от моего лица, его прозрачные, как весенний лед, глаза прожигают меня насквозь.