Замерзшая Земля: Игра на выживание

– И сколько времени будет продолжаться эксперимент? – мой голос едва заметно дрогнул.

– Вы можете оставаться там столько, сколько посчитаете нужным. Но когда вернётесь, то опять в ваше тело. Вы понимаете? Там вы сможете летать, здесь уже никогда.

Я не раздумывал ни секунды.

Глава 2. Опасная миссия

Миссия: «Отбить нападение бандитов, которые называют себя «Красные волки». Вооружены гранатами, пулемётами и ЗРК. Передвигаются на аэросанях и аэроботах.»

Сквозь завихрения густой снежной пыли едва пробивались тусклые лучи солнца. Маячили серые тени, то, приближаясь, то удаляясь. Очертания стали отчётливее, показались обтекаемые тела аэросаней, почти сливавшихся со смертельной белизной равнины. С полдюжины теперь кружили вокруг внешнего периметра – высокой бетонной стены толщиной в полметра.

Башни, расставленные по углам периметра, время от времени взрывались сухим треском пулемётных очередей, отгоняя бандитов, но помогало это ненадолго. Юркие как полярные песцы аэросани рыскали вокруг, выходя из-под атаки невредимыми.

Громкий нарастающий свист разорвал воздух. Аккурат в промежутке между внешней и внутренней стеной взметнулся высокий снежный фонтан.

– Ничего себе, – протянул Ник. – У них теперь и ракеты есть?

– Да, похоже на то, – пробормотал я.

Я прильнул к окулярам бинокля, силясь рассмотреть зенитные установки на крышах аэросаней.

Ник глянул в прицел ракетной установки, пошуровал на мониторе. Ракеты одна за другой синхронно вырвались из всех шести стволов. Только громкое эхо разнеслось вокруг.

– Эй, командир, – из рации на моем поясе раздался весёлый голос. – Ничего у вас не выйдет! Отдайте груз! И мы не тронем вас!

– Щас, только шнурки погладим, и всё отдадим, – пробормотал Ник.

– Какой ещё груз? О чем он болтает? – поинтересовался я.

– Гуманитарку с Экватора.

– А, понятно.

«Замерзающие части Земли снабжаются продуктами и одеждой, которую привозят на транспортных самолётах раз в неделю», – это я уже знал.

– Так её неделю назад привезли вроде? – сказал Ник. – От неё ничего и не осталось на складах. Мы почти всю развезли.

Он вытащил из кармана фляжку, сделал хороший глоток и спрятал назад. И молча начал загружать в стволы новые ракеты.

Рация на моем поясе зашипела, и я услышал голос командующего гарнизоном:

– Макнайт, своих ребят поднять сможешь?

– Нет, господин полковник, метель, ветер штормовой, – я схватил динамик. – Только если…

Я помолчал, задумался на миг. Ник оторвался от прицела и мрачно прислушался.

– Да, свой джет поднять смогу. Аэросаней с бандитами всего штук пять по нашим подсчётам. Разнесу к чёртовой матери.

– Хорошо, давай!

Я отключил динамик, снял с плеча ракетную установку и аккуратно положил на бетон.

– Алан, ты чего? – вскинулся Ник.

– Иду подымать своего летуна.

– Ты спятил?! – Ник вскочил и преградил мне путь к люку. – Там месиво! Вьюга, мороз. Ты даже взлететь не сможешь! А взлетишь… – он сделал жест, словно перерезает себе горло.

– Забеспокоился, словно моя мамочка, – я усмехнулся.

– Тогда я с тобой полечу, – сказал твердо Ник. – И не пялься на меня.

Я смерил взглядом его фигуру, чью тщедушность не могла скрыть даже толстая куртка, и недоверчиво покачал головой.

– Ладно, пошли, – сказал я. – Стрелком будешь.

Глаза Ника радостно блеснули, и он первым бросился открывать люк. Я торопиться не стал, вызвал техников, чтобы они подготовили мой штурмовик. И только потом спустился вниз по крутой винтовой лестнице. Пробежав коридорами, мы оказались в ангаре. Из грязных окон просачивался мертвенно-бледный свет, в котором тонули стоящие аккуратными рядами, выкрашенные в защитный серо-голубой цвет, стратегические джеты «Скорпион». С моим штурмовиком уже возились двое техников в куртках, надетых на выцветшие комбинезоны.

Я запрыгнул на крыло, удобно устроился в кабине, прицепил привязные ремни. Подождал, когда сзади сядет Ник и включил зажигание. Кабина наполнилась мягким радующим душу рокотом. Медленно поднялась дверь ангара, и я начал рулить на взлётную полосу.

Нас встретила почти непроницаемая белая стена. По крайней мере, так показалось. Самолёт набрал скорость, и когда я ощутил, что он просится в небо, взял штурвал на себя.

Смертельная белизна на земле скрадывала тени, сливалась с таким же по цвету небом – в Заполярье это называется: «плоский свет». Но моя интуиция, что схожа с чутьём дикого зверя, давала ощущение опоры в пространстве по тому, как воздух шелестел, обтекая фюзеляж, тонко вибрировали крылья, и в какой тональности гудел мотор.

Где-то далеко на фоне белёсой хмари неба угадывались очертания замка Снежной королевы – башен делового центра Сан-Франциско, закованных в белоснежные латы. Красивая иллюзия.

К счастью, метель начала стихать, а слой облаков стал прозрачней и теперь я видел приземистые грязно-белые коробки административных зданий, окружённые двумя рядами высоких стен. Ровную квадратную площадку с хорошо укатанным снегом – аэродром. И башенку диспетчерского пункта с обвалившимся в паре мест балкончиком и обшарпанной спутниковой антенной, в которой пропал всякий смысл после того, как спутники ушли с околоземной орбиты.

Бах. Бах. Вижу, как раскрываются белые «цветки» взрывов. Но они беспорядочны и не достигают нас. Отдаю штурвал от себя, бросая самолёт в крутое пике. Вывожу в горизонталь и проношусь на бреющем полете. По пути разнося вдребезги ракетную установку на крыше аэросаней, а Ник точной очередью прошивает плексиглас кабины водителя. С переворотом взмываю вверх свечой и выхожу из-под обстрела.

– Давай шарахнем по ним ракетами? – предложил Ник. – Чего с каждым возиться?

– Шума наделаем. Надо отогнать их от Центра.

Облака расползлись, и неприятный холодок пробежал вдоль позвоночника – я разглядел не пять, а три десятка аэросаней. Стреляли бандиты так: в крыше аэросаней раскрывался люк, оттуда высовывался мордоворот с ручным ЗРК, выпускал ракету по гарнизону. Поэтому удары были так не точны.

Внезапно самолёт содрогнулся. Отвратительно вонючий дым начал заползать в кабину. Я закашлялся. Задели всё-таки сволочи! Энергично взял штурвал на себя, от перегрузки потемнело в глазах, заломило острой болью виски. С переворотом ушёл вверх и в верхней точке сбросил скорость, самолёт закружился в штопоре. И лишь у самой земли я нажал педаль против штопора, и вывел самолёт в горизонтальный полет. И с облегчением выдохнул. Пламя удалось сбить.

– Ник, круто а? – бросил я весело.

Молчание. Гробовое. Попытался переключить изображение на кабину напарника, но перед глазами плясали только эфирные помехи. Заблокировав штурвал, я обернулся и мельком увидел, что Ник сидит, навалившись головой на приборную доску.

Я разозлился, чертовски разозлился. И решил больше не церемониться с мерзавцами. В бортовой компьютер вбил параметры противника – длина, высота, скорость объектов.

– Цели обнаружены и зафиксированы, – приятный женский голос прозвучал диссонансом с моим отвратительным настроением.

Нажал кнопку гашетки – с пилонов на крыльях сорвались ракеты. На месте трёх из пяти саней вырвался вверх снежный фонтан. Но двое успели ускользнуть из-под смертоносных стрел, остановились и вдарили ракетами.

Но взмыв круто вверх с переворотом, я ушёл из-под обстрела и вновь бросил джет в крутое пике. Пронёсся на бреющем полете, едва не задевая крыши аэросаней, лихо прошил бандитов из пушки – рой ярких светлячков пропорол морозную дымку. Аэросани бандитов беспорядочно заметались, кинулись наутёк, синхронно разошлись в нескольких направлениях, исчезнув в снежном мареве.

Я посадил джет и бросил взгляд назад – на месте Ника расплывалось тёмное пятно. Но через мгновение оно исчезло, как будто так никого и не было.

Возник экран:

«Миссия выполнена на 80%», – возвестила безжалостная система. «Количество приобретённых баллов: 90 из 113 возможных».

И одна потерянная жизнь, – подумал я с безнадёжной тоской.

Я провёл в этом странном месте уже несколько месяцев и привык ко многому – к лютой стуже, штормовым ветрам, новому имени и выполнению тяжелых и опасных миссий. Но так и не смог привыкнуть к гибели людей.

Поначалу ходил ошарашенный, вглядываясь в обстановку, пытаясь разглядеть «квадратные пиксели», смазанность. И ничего не находил. Все казалось на удивление реалистичным, не отличимым от моего, того мира.

Особенно поразили люди, самые обычные, с неидеальными и порой некрасивыми лицами, приятные в общении, или обладавшие жутко скверным характером. Людей здесь было немного – пилотов едва набралось бы на эскадрилью, плюс техники. Обслуживающий персонал – медики, повара, и те, кто в оранжереях выращивали овощи, фрукты.

Когда я только прибыл сюда, то ходил, оглядывая людей так пристально, что вызывало у них лёгкие, но понимающие улыбки – думали, вот, новоприбывший балбес. Потом привык и стал относиться к ним, как к обычным людям. И даже привязался к некоторым. Вот как к Нику.

Черт возьми, Ник! Ну как ты мог подставить себя под удар?! Или это задумка разработчиков – испытать меня на эмоциональную прочность? Впрочем, я ловил себя на мысли, что не должен переживать за них – они могут возродиться, если погибнут. Но…

Но так получилось, что мне пришлось наблюдать гибель людей, и я видел алую кровь, мучительные страдания, искажавшие лица, посиневшие губы, из которых вырывались самые настоящие стоны. Но ни разу не видел, чтобы кто-то из погибших вернулся назад. Как это называется в играх? Респаун? Или это касалось только бандитов?

Я исследовал всю локацию вдоль и поперёк и выяснил точно, какого она размера. Долетел почти до Сан-Франциско, увидев прямо перед собой застывшие в объятьях льда башни делового центра, проткнувшие серое небо. И… не смог пролететь над ними.

Нет, я не упёрся в прозрачную стену, просто каким-то непостижимым образом оказался совершенно в другой стороне, где-то над заснеженными холмами, окружавшими Долину. Почему-то вспомнилось, как один мой приятель-программист рассказывал, что когда игры были двухмерными, то в авиасимуляторах самолётик, долетевший до правого края экрана, появлялся с левого края. Точь-в-точь, как я. Это вводило в уныние – я чувствовал себя диким зверем, которого держат на привязи, кормят, дрессируют, и выпускают погулять. Но не позволяют убежать далеко.

Кроме Долины, я мог ещё летать к побережью Тихого океана, где наблюдал, как ходят ходуном высокие волны, крошат лёд в мелкие кусочки. Однажды заметил, как медведица с двумя детёнышами пыталась спастись от разъярённого голодного самца, и, не удержавшись, шуганул его очередью из пушки. И потом кружил над этим местом, рассматривая в бинокль мирно спящую на льдине посреди чистой голубой воды медведицу, в густой белый бок которой уткнулись медвежата. Зачем я спас их – не знаю сам. Мне не принесло это балов, бонусов – просто стало жаль.

Я выполнял миссии: отбивался от бандитов, развозил продукты и одежду в засыпанные снегом маленькие посёлки, зарабатывал баллы, которые тратил на повышение уровня здоровья и главное – устойчивости к суровым морозам.

Огорчало, что в моем распоряжении мало самолётов – «Сессны» на лыжных шасси, несколько поршневых истребителей, транспортников и времён Второй мировой и стратегические джеты «Скорпион», выглядевшие после моего МиГа игрушечными. Они даже лететь выше скорости звука не умели. Ни о каких F-22, да и F-15 речи не шло. Все остальные самолёты так и оставались недоступными, хотя я старался заработанные баллы использовать именно на них.

Глава 3. Высокие гости

– Леон, а ты смотрю – халтуришь?

Я остановился около рослого парня, который тягал над головой штангу словно пёрышко. Одной левой. Меня это насторожило.

Оккупировав тренажёры: стойки для вертикальной и горизонтальной тяги, беговые дорожки, велосипед, старательно пыхтело два десятка парней. Зал – бетонная коробка без окон, одну из стен занимало потускневшее в тонких паутинках зеркало. Холодно и сыро, так что стоять без дела нельзя – окоченеешь мгновенно. Тепло экономили, как и электричество. Поэтому свет изливался так скупо, словно его выдавали по талонам.

Как оказалась моя жизнь здесь мало отличалась от той, которую я вёл на авиабазе в Хотилово. И главное – необходимо было поддерживать хорошую физическую форму. Так что походы в спортзал я считал для себя и своих пилотов обязательны.

– А чего не так? – парень демонстративно шваркнул снаряд на стойки и встал, опустил длинные руки с крупными кистями, навис надо мной, как гора над тонкой берёзкой.

Взгляд из-под редких белёсых бровей саркастический, если не сказать презрительный. Здоровяк, мощный торс, накаченная, словно надутая грудь, развёрнутые плечи. Короткий нос с кривой спинкой – то ли такой был, то ли сломали. Что не мудрено. Поскольку задирает всех, особенно более слабых ребят. На меня наезжает постоянно, пытается оспорить мой авторитет командира. А пилот из него никудышный. В мозгах, как в пустом ведре. Звона много – толку ноль. Пилотирует резко и небрежно. Угробил уже пару джетов. Успел катапультироваться. В любом другом месте вылетел бы с базы в два счета. Но здесь, в этой проклятой игре, ничего с ним поделать не могу.

– Ты сильный парень, Леон, а нагрузку поставил – тридцать килограмм. Слабо.

– А больше-то зачем?

Специально подначивает, вижу по хитрющему прищуру маленьких тёмных глаз, уже задумал какую-то мерзость.

– А затем, что у тебя на ручке управления может быть до семидесяти. Помнишь, я объяснял «подхват»?

– Ну?

Набычился и уже готов откровенно нахамить. Что я могу с ним сделать? Дать в морду? Какой в этом смысл?

– Так вот. Чтобы выполнить вертикальный маневр – петлю, например, надо тянуть ручку управления на себя. И с немалым усилием. Хилым пилотам нелегко придётся.

– Хилым? Ну, меня это не касается. Тут никого нет, кто был бы сильнее меня.

– Правда, Леон? Прямо-таки всех? А меня?

– Ну вас, господин майор… – в углу рта Хаббарда зазмеилась кривая ухмылка. – Не знаю, – он пожал плечами. – Мы с вами не мерились силой-то. По субординации не положено.

Я услышал негромкие смешки. Обвёл взглядом тренажёрный зал. Ребята уже бросили отжиматься и внимательно прислушивались к нашей перепалке.

– Вот как? А давай попробуем, – я принял вызов, хотя понимал, как это глупо.

Система выдала информацию по Хаббарду. Его характеристики превосходили мои процентов на пятьдесят: сила, ловкость. Но я заметил ещё кое-что. Возраст и реальное физическое развитие парня не соответствовали виртуальным. И это меня подбодрило.

Я скинул куртку, оставшись в чёрной футболке с коротким рукавом, подошёл к небольшому квадратному столу со штырями для армрестлинга, прикрученному толстыми болтами к полу.

– Давай, Леон, садись, померяемся силушкой. Люк, принеси нам подушки.

Леон осклабился в довольной ухмылке. Ну как же – командир повёлся на его провокацию. Прикинул окружность моих бицепсов и с довольным видом плюхнулся напротив, так что стул зашёлся в жалобном скрипе. Выставил руку, демонстративно перекатывая мускулы под кожей.

– А может ну их на … эти валики? – бросил ленивый взгляд. – Давайте до стола.

– Хорошо. Только пеняй на себя, если я тебе связки порву.

Леон уже откровенно захихикал. У меня кровь прилила к шее, затылку, заполыхали уши. Опозорюсь перед своими парнями – вернуть авторитет будет трудно. Но не смог удержаться, чтобы не поучаствовать в любимой забаве – мерянье х…

Мы сцепили руки, и Леон уже приготовился всей силушкой своих монстрообразных бицепсов легко припечатать меня, но я сделал захват «коброй», навалился массой тела и молниеносно прижал его руку. В широко раскрытых глазах пацана застыло не изумление, а детская обида – он-то думал, мы будем долго и театрально бороться под крики болельщиков. А все закончилось, ещё не начавшись. В его пустой голове это не укладывалось.

– Ну что ещё попробуем? – предложил я весело, стараясь усмирить бешено колотившееся где-то у самого горла сердце.

– Да нет, не надо, – пробормотал он, вставая из-за стола.

– Ну, может ещё кто хочет? – я обвёл взглядом зал. – Нет? Ну, тогда все за дело. И не халтурить. Потом в душ и будет осваивать слётанность в парах.

Я прошёлся по снарядам, проверяя, как работают пилоты. И сам решил подкачать мускулы. Пробежался на дорожке, сделал полсотни отжиманий от скамьи. Ощущая всей кожей, как пацаны смотрят на меня с благоговейным восхищением, и представлял себя акробатом на канате под куполом цирка. Один неверный шаг и сверзнусь с небес на землю.

После окончания тренировки я вернулся к себе в комнату. Привык уже к спартанской обстановке: узкая кровать, гардероб, пара кресел и большой экран, на который выдавался прогноз погоды или текст очередной миссии.

Раздевшись, я прошлёпал босыми ногами в ванну, не замечая холода. Залез под души, сделал посильней напор ледяной воды, с удовольствием принимая всем телом хлещущий как бичом поток. Нет, можно было организовать расслабляющую горячую ванну, но после этого не сильно-то захочешь выйти в обжигающий мороз.

Вылез из душа, пока растирался полотенцем и переодевался, просматривал метеосводки. Вывел на экран изображение аэродрома: метель утихла, серое небо почти очистилось, высоко стояли пухлые сизые облака.

Лифт вынес меня на поверхность, и я зашагал по аэродрому. Под ногами громко скрипел сухой мёрзлый снег, дымными змеями вилась позёмка.

Странный звук привлёк моё внимание. Я прислушался. Откуда-то с юга шёл, постепенно нарастая, рокот мотора. И вскоре я отчётливо понял – это большой турбовинтовой самолёт.

Завибрировал коммуникатор. На дрожащем изображении, выведенным голопроектором, я увидел физиономию Мартина Келлера, адъютанта командующего гарнизоном.

– Господин майор, вам надлежит встретить наших гостей, – затараторил он. – Генерала Роберта Шмидта и сопровождающих. И проводить их в апартаменты.

Выскочила стилизованная карта с отмеченными на ней номерами комнат для гостей.

И зачем интересно я буду это делать? Что я – мальчик на побегушках? Почему я всё время должен исполнять приказы игровой системы? Нахлынула досада и злость. Я – марионетка, которую постоянно кто-то дёргает за ниточки, заставляют выполнять бесконечные миссии, набирать баллы, увеличение выносливости, стойкости. И нет этому ни конца, ни края.

Из блеклых облаков показался массивный «Локхид C-130 Геркулес» – военный транспортник с двумя двигателями на каждом крыле. Интересно, за каким хреном генералу понадобилось лететь на таком мастодонте? Неужели собрался перевезти весь свой немаленький скарб? Транспортник стал снижаться и вот уже его шасси, как мощные лапы орлана попытались с душераздирающим скрежетом вцепиться в скользкую полосу. И я со злорадством ждал, как он выкатится за пределы аэродрома и врежется в высокие снежные завалы, смёрзшиеся до прочности бетона. Естественно, этого не произошло – в самый последний момент лайнер остановился в паре метров от ледника.

Я подошёл к пилотам, выстроившимся в ряд, и стал ждать, когда из транспортника подадут трап и генерал вместе со свитой соизволит сойти. Гости подобного ранга пребывали к нам с Экватора довольно редко, и всегда было забавно наблюдать, как они, привыкшие к теплу и яркому солнцу, вываливаются в дикую холодрыгу и начинают трястись, даже не от лютого мороза, а от страха перед ним.

С трапа в клубах густого пара спустились несколько человек, одетых так тепло, что смахивали на мохнатых колобков. Кутаясь в воротник огромной дохи из какого-то породистого мехового зверя, генерал вместе с остальными кое-как доковылял до нас, и я приказал пилотам поприветствовать его. Шмидт закашлялся, пробормотал что-то невнятное. Я хорошо видел, как синеет его большой мясистый нос. И тут мне в голову пришла совершенно хулиганская идея. Я решил не выполнять квест, который назначила система и сделать нечто своё. Что мне будет за это?

– Господин генерал, разрешите показать достижения пилотов моего подразделения? – отрапортовал я.

И замер в ожидании, как среагирует система на мои непредсказуемые действия. Шмидт явно опешил, кажется, ему хотелось красочно и образно описать, куда я должен катиться со всеми своими достижениями, но так и не решился.

– Разрешаю, – почти отчётливо пробурчал он.

Я подошёл к ребятам. Вызвал двух лучших, на кого мог надеяться, как на себя: Люка Пирсона и Дэвида Грина.

– Покажем генералу «веер». Напомню: я, как ведущий, делаю полупетлю, а вы, мои ведомые – боевые развороты. Вновь пристраиваетесь ко мне, с небольшим креном отходите и завершаете фигуру «косой полупетлей». Затем все вместе снижаемся и пролетаем над генералом и его свитой так низко, чтобы у них шапки сдуло струёй из турбин. Понятно?

Вижу по глазам парней: они боятся. И сам ощущаю предательскую слабость в ногах. Моя затея кажется теперь безумной авантюрой. Как я решился на такое?! Но что называется – вожжа под хвост попала и отступать некуда.

– По машинам! – скомандовал я.

Я направился к джету, забрался в кабину. Пристегнув привязные ремни, проверил приборы и вырулил на старт. Двинул рычаг газа вперёд и нарастающий гул турбины заполнил тесное пространство кабины мягким рокотом, заставив сосредоточиться на деле, выбросить все ненужные мысли из головы.

Взлетели, набрали высоту, пробив слой облаков. И дух захватило от раскинувшегося внизу простора, похожего на ровную снежную равнину. Захотелось с какой-то мальчишеской лихостью промчаться по ней на самых быстрых аэросанях. Но запищавший зуммер вернул к реальности, и я скомандовал сделать разворот. Легли на обратный курс.

Снизились, и внезапно окунулись в плотный молочный туман.

Лечу и ничего не вижу под собой. Сплошная белая кисея. Джеты Пирсона и Грина прижались ко мне вплотную. Ощущаю, как расползается внутри липкий страх, нервозность передаётся парням. Кажется, не будет конца и края облакам, и мы промажем мимо аэродрома.

Но тут посветлело, казавшиеся бескрайним поле оборвалось. И сердце, пропустив удары, зашлось от радости – я увидел квадрат аэродрома, массивную тушу транспортника и кучку высокопоставленных гостей.

Дал полный газ и над центром поля рванул ручку управления на себя, взмыв вверх так стремительно, что заложило в ушах. Забыв на мгновение, что я не один. Но тут же опомнился, повёл машину плавно и быстро оглянулся по сторонам. Рядом виртуозно, аж дух захватывало, вращался джет Пирсона, а с другой стороны – похуже – Грина. Я прошёл верхнюю точку фигуры, все вместе снизились и как стая стрижей бесшумно промчались вихрем почти над самой головой генерала.

Я скомандовал Грину и Пирсону садиться, а сам решил ещё покувыркаться в небе, продемонстрировать фигуры высшего пилотажа. Отлетел как можно дальше от аэродрома, сделал маневр для захода на цель.

Смотрю за борт и вижу отчётливо линию горизонта, она вздымается вверх, словно я в глубоком крене и сейчас перевернусь на спину. Лихорадочно оглядываю приборы – всё они показывают горизонтальный полёт. Отказали приборы, – ошарашивает мысль. Нет, не может этого быть. Страх заползает в душу, хихикает злым бесёнком, не давая мыслить трезво. Нет, если бы я перевернулся, то висел бы на ремнях, пыль сыпалась с пола мне на голову. Но сам не верю в собственные мысли. Вцепляюсь мёртвой хваткой в ручку управления и понимаю, что это наказанье божье за то, что решил поиздеваться над высокими гостями. Опозорюсь перед ними и своими ребятами. Не удержу джет и придётся катапультироваться. И именно там, где территория под контролем «Красных волков».

А перед мысленным взором всплывает ухмыляющаяся рожа Леона, который словно говорит кому-то с притворным сожалением: опозорился наш старичок.

***

– Знаешь, майор, была бы моя воля, просто снял с тебя штаны и выпорол ремнём перед строем твоих парней. Чтобы неповадно было. Мальчишеская выходка. За каким хреном нужно было устраивать этот балаган? Ты должен был только встретить генерала и сопроводить в апартаменты.

Дресслер погасил окурок в бронзовой пепельнице на львиных лапах, вытащил новую сигарету из пачки, помял её сильными пальцами и сунул в угол рта. Щёлкнув зажигалкой, закурил. Откинувшись на спинку кресло, выпустил дымное облако. На его широком мясистом лице застыло отрешённое выражение. Но в маленьких утопленных глубоко под надбровными дугами глазах светилась мучительная усталость.

– Я хотел продемонстрировать высокому гостю наши достижения…

– Да ладно валять дурака, – хмуро перебил меня Дресслер, не вынимая сигареты из угла рта. – Мне-то хоть не ври.

После того, как я всё-таки справился с иллюзией, которая внезапно одолела вчера в полёте, я посадил джет. Отрапортовал с превеликой радостью высокому гостю о благополучном завершении учений, с удовольствием наблюдая, что нос Шмидта по цвету уже не отличался от запорошенного снегом воротника его роскошной дохи.