Пиявка

– На землю! – заорал он, бросаясь к Штырю и Валету, и пытаясь увлечь их за собой в спасительную канаву.

Но было поздно. Пуля настигла Валета, разворотив ему плечо. Он закричал, схватившись за рану, и рухнул на колени. Штырь успел сделать всего два выстрела, прежде чем его скрутили люди в камуфляже, с такой жестокостью, что хруст ломающейся кости был слышен даже сквозь грохот выстрелов.

Зёма отстреливался до последнего патрона, затем бросил бесполезное оружие и попытался прорваться к лесу. Куда угодно, лишь бы подальше от этого ада. Но путь к отступлению был отрезан. Их окружило не меньше пятнадцати человек – судя по выучке и хладнокровию, профессионалы. Какие-то странные ребята в форме без опознавательных знаков, не похожие ни на бандитов, ни на милицию.

Последнее, что увидел Зёма перед тем, как ему надели мешок на голову, – это тело Дисы, которое грубо перевернули носком тяжёлого ботинка. Один из нападавших, постарше, с седым ёжиком волос, присел рядом и осторожно проверил пульс.

– Он труп, – донеслось до Зёмы. – Транспортировать немедленно. Код «Чёрный».

Его запихнули в какой-то фургон. И Зёма плакал, осознавая жуткую потерю. Сердце колотилось, а из-за разбитой губы во рту стоял металлический привкус крови. Тяжёлые двери фургона захлопнулись, отрезая от свободы и от надежды.

Вокруг была темнота – обычная, земная, лишённая той жуткой силы, что однажды поселилась в Дисе.

Глава 3. Пробуждение

Зёма сидел на бетонном полу, прислонившись к холодной стене маленькой комнаты, больше похожей на тесный изолятор. Руки были связаны за спиной жёсткой пластиковой стяжкой, которая врезалась в кожу при малейшем движении. Штырь, с разбитым лицом и неестественно вывернутой рукой, лежал рядом, время от времени издавая глухие стоны. Скулящего от боли Валета, увели сразу же. И Зёма прекрасно понимал, что его решили допросить первым, пока он был в сознании.

Но больше всего Зёму беспокоила судьба Дисы.

«Он труп», – вспомнил он слова седовласого. Но это не могло быть правдой. Не должно было. Он не хотел верить в смерть друга и злился на себя за то, что не проявил должного контроля. Снова!

Скрежет замка́ оторвал его от размышлений. Тяжёлая металлическая дверь отворилась, впуская в полутёмное помещение трёх человек. Двое – вооружённые, хмурые, одетые в чёрное, – явно из военных. А вот третий…

Седовласый мужчина медленно осмотрел пленников, и остановил холодные, как лёд, глаза на Зёме. В его руках была тонкая папка, а на груди поблёскивал странный знак – нечто вроде серебряного щита с непонятным символом.

– Сергей Земцов, – произнёс он без вопросительной интонации. – Двадцать восемь лет, пять приводов в милицию, ни одной серьёзной отсидки. Мелкий вор, шулер, но не убийца. Пока.

Зёма молчал. Говорить было бессмысленно – перед ним явно стоял человек, уже знавший все ответы.

– Моя фамилия Серебряков, – продолжил седовласый. – И моё подразделение относится к Министерству обороны. Мы заинтересованы в маленьких вещах, которые могут представлять большую угрозу федерального значения.

Он присел на корточки рядом с Зёмой, не отрывая испытующего взгляда.

– Ты же понимаешь, что некоторые вещи намного страшнее экономических кризисов или государственных переворотов? Я говорю о странных, непонятных вещах… вроде твоего приятеля.

Зёма почувствовал, как слова седовласого отозвались мурашками по телу. Эти люди не просто подозревали – знали о Тени.

– Где Денис? Он жив?

Серебряков молчал, словно взвешивая, стоит ли говорить правду. Его взгляд буравил, распространяя сильнейшую тревогу в душе Зёмы.

– Как давно твой друг стал носителем? Как это произошло? Какова скорость мутации?

Зёма отвёл взгляд. Эти вопросы он задавал себе едва ли не каждый день с тех пор, как Диса появился перед ним изменившийся, отстранённый, с чем-то чужеродным в глазах. И вот, теперь за ними пришли охотники – грозные люди, кому эта дрянь была для чего-то нужна…

Мысли пчелиным роем загудели в голове, молниеносно проецируя картины вероятного будущего. На гуманных и благородных людей они не походили. Им явно нужна была информация. Но на что они готовы пойти ради неё?

– Я всё расскажу, но… сначала хочу его увидеть.

– Не уверен, что торг сейчас уместен, – хладнокровно возразил седовласый.

– Мне терять нечего. Вы же всё равно меня убьёте, – парировал Зёма.

Серебряков медленно поднялся с корточек, поигрывая желваками и кивнул одному из охранников. На голову Зёмы вновь накинули мешок и вывели за пределы клетки.

Зёма долго брёл по бетонным коридорам. Мешок на голове не давал ориентироваться, но он чувствовал, как спускался по ступеням вниз. Воздух становился прохладнее и суше с каким-то металлическим привкусом. Наконец конвоиры остановились. Послышался электронный звук. Щелчок. Протяжный скрип двери. Его грубо толкнули вперёд. Он сделал несколько неуверенных шагов и услышал, как дверь за спиной закрылась с тяжёлым лязгом. Рывком сдёрнули мешок, и яркий белый свет ударил по глазам. Зёма сморщился и часто заморгал.

Когда зрение адаптировалось, он удивлённо огляделся: его привели в просторное светлое помещение, напоминающее аппаратную комнату будущего. Мониторы, приборные панели, мигающие лампочки – и окно во всю стену. Такое он видел только в фантастических кино на пиратских видеокассетах с гундосой озвучкой. До этой минуты современный мир Зёмы заканчивался на фотоаппаратах Polaroid и только что появившихся консолях Dendy. Он даже представить себе не мог существование подобного оборудования.

Люди в голубых халатах сидели за пультами управления, что–то печатали, записывали, пялились в чёрно-белые экраны, на которых транслировались видео с разных камер наблюдения. На главном мониторе подрагивала картинка лежащего Толика – вид сверху.

Серебряков стоял у стекла, заложив руки за спину. Его напряжённая поза и сгорбленные плечи выдавали усталость человека, слишком долго несущего тяжёлую ношу.

– Подойди, – произнёс он, не оборачиваясь.

Зёма повиновался. Подойдя ближе, он не сразу понял, что видит. Комната за стеклом напоминала что-то среднее между операционной и одиночной палатой психиатрического отделения – белые стены, обитые мягкими тканями, стальной стол, яркие лампы на кронштейнах. На столе лежал человек.

Сердце Зёмы пропустило удар. Диса.

Голова друга представляла собой кошмарное зрелище. Правая часть черепа была разворочена, обнажая месиво из крови, раздробленной кости и серо-розовой массы – того, что ещё недавно было мозгом. Глаза были закрыты, лицо бледное как снег, губы приобрели синюшный оттенок. Даже с расстояния нескольких метров казалось, что от тела исходит запах смерти.

– Он… – голос Зёмы сломался. – Он мёртв?

Серебряков пожевал нижнюю губу, словно обдумывая ответ.

– По всем законам природы – да. Никто не выживает с такими повреждениями. Но с твоим другом происходит нечто… необычное.

Он кивнул одному из операторов, и тот переключил трансляцию с камеры, показывающей Дису в более крупном масштабе. Зёма подался вперёд, не веря своим глазам. В разрушенной части головы что-то медленно шевелилось. Крошечные чёрные нити, похожие на живые волокна, переплетались между собой, соединяя разорванные ткани, затягивая повреждения. В некоторых местах уже образовались плотные тёмные сгустки, напоминающие запёкшуюся кровь, но более маслянистые, с неестественным блеском.

– Полчаса назад у него появился пульс, – сухо констатировал Серебряков. – Слабый, нестабильный, но отчётливый. А рана… как ты видишь, она затягивается. Как будто нечто внутри него отчаянно пытается сохранить свой сосуд.

Зёма подошёл вплотную к стеклу, жадно вглядываясь в лицо друга. Место от пули в голове действительно начало заживать – разнесённая часть черепа выглядела, словно уродливо склеенная ваза. Зрелище было одновременно ужасающим и завораживающим.

– Спасибо, – прошептал он, глядя на чёрную паутину.

– Я бы тоже благодарил эту тварь за спасение своих бойцов, – Серебряков указал на лежащего Дису. – Способность к такой регенерации… Представь, что было бы, если бы наши солдаты обладали подобной живучестью. Раны, которые сейчас означают смерть, стали бы просто временным неудобством. Мощь нашей армии возросла бы многократно.

В его голосе прозвучало что-то, напоминающее благоговение, и это напугало Зёму даже больше, чем холодная жестокость, с которой они были схвачены. Серебряков встал рядом с ним, почти касаясь плечом. Зёма обернулся, пытаясь прочесть его выражение лица. Но оно оставалось непроницаемым, как маска.

– Итак, рассказывай. Но имей ввиду – внутри тебя такой дряни нет. Спасать будет некому.

– Я… видел, как на нём затягивались раны после драк, – нехотя признался Зёма. – Но я бы это существо благословением не назвал. Скорее – проклятием. Тень меняет его. Постепенно вытесняет всё человеческое.

– Как она в него вселилась?

Зёма на мгновение заколебался.

– Диса сказал, что получил её от такого же… оборотня… Мы тогда квартиру хотели обнести, я отвлекал хозяев у соседнего дома. Диса уверял, что справится. А там оказались они… ну, оборотень этот со своим преследователем. Диса рассказывал о погроме, о перестрелке, о том, что эта тварь его спасла… Они сбежали. Тот был сильно ранен, умирал… Я уже потом Дису встретил обновлённым. Он сказал, что незнакомец передал ему Тень, а сам умер.

Серебряков резко обернулся, его взгляд внезапно стал острым, как скальпель.

– Передал? Интересно. Зачем, если она могла его вылечить?

– А если не могла?

– Сомневаюсь, что у того, как ты говоришь, оборотня были такие же раны, если он смог убежать, – ухмыльнулся Серебряков и тут же скомандовал. – Тощего веди.

Дверь за их спинами распахнулась, и в комнату вошли двое, которые тащили под руки Валета. Он был бледным, как полотно, его глаза были полузакрыты, губы потрескались, одежда насквозь пропиталась кровью. От слабости Валет еле перебирал ногами и тихо стонал. Зёма дёрнулся было вперёд, но стальная хватка вояки удержала его на месте. Серебряков многозначительно кивнул и указал на бронированную дверь возле окна.

– Что вы делаете?

– Проверяю твои слова. Ты сказал, что тебе терять нечего, – холодно ответил седовласый. – Осталось понять, способна ли Тень переходить сама к новому носителю. Если так, то логично предположить, что она выберет более здорового человека. Если нет, значит ею может руководить только существующий хозяин.

По команде дверь открылась, и Валета грубо толкнули внутрь белой комнаты. Тяжело дыша и покачиваясь, он огляделся. Увидев лежащего на столе Дису, Валет отшатнулся и тут же обессиленно рухнул на колени, судорожно прижимая руку к раненному плечу.

– Валёк! – в сердцах выкрикнул Зёма и поддался к стеклу, чувствуя, как удавка на руках врезается ему в запястья!

Но раненый его не слышал. Он даже не взглянул в сторону Дисы. Валет, дрожа всем телом, рухнул на колени в метре от операционного стола. Его лицо, всегда нервное и дёрганое, теперь представляло собой жалкую маску предсмертной агонии – запавшие глаза блуждали по комнате в поисках выхода, губы беззвучно шевелились в полубреду, а крупные капли пота стекали по щекам, смешиваясь с кровью. Раненая рука бессильно повисла плетью, и всё сильнее багровело пятно, расползаясь с пугающей скоростью. Валет с глухим стоном, отчётливо слышным из динамиков, завалился на бок.

Зёма прильнул к стеклу, бессильно наблюдая за происходящим через барьер. Он видел, как грудь Валета судорожно вздымается в попытке вдохнуть больше воздуха, как пальцы здоровой руки царапают стерильный пол, оставляя грязные разводы. В какой-то момент Валет перевернулся на спину, бессмысленно уставившись в потолок, а его губы беззвучно зашевелились. Молился ли он или проклинал – понять было не возможно. Единственное и неоспоримое, что понимал Зёма – его смирение перед неизбежным. Валет умирал. Глаза Зёмы заслезились, сердце сжалось от понимания того, что перед ним погибают два товарища. Он ткнулся лбом в стекло и молча заплакал.

Серебряков не сводил глаз с монитора, на котором крупным планом отображалось лицо Дисы. И тут произошло нечто, заставившее всех присутствующих затаить дыхание. Веки Дисы дрогнули. Раз, другой. Затем медленно приоткрылись, являя миру глаза, наполненные тьмой – зрачки расширились настолько, что почти поглотили радужку. Он слабо повернул голову, сфокусировав взгляд на лежащем Валете.

– Помоги… – прошептал Диса голосом, больше похожим на хрип.

Валет медленно обернулся на звук и криво улыбнулся. Между ними было не меньше полуметра – непреодолимая пропасть для умирающих. В этой мимике выражалась не усмешка, а скорее утверждение – «я же тебя предупреждал».

Собрав последние крохи сил, он вытянул дрожащую руку в направлении Дисы. Рука Дисы дёрнулась в ответ, соскользнула с металлического края операционного стола и повисла, раскачиваясь маятником. Всего одно мгновение, крошечная доля секунды – кончики их пальцев соприкоснулись.

Экраны мониторов замерцали, помехи пробежали рябью по изображению. Серебряков резко выдохнул и подался вперёд, напряжённо вглядываясь в крупный план.

В месте соприкосновения что-то произошло – воздух словно сгустился, заколебался, как над раскалённым асфальтом. А затем… Затем все увидели это – тонкую чёрную нить, протянувшуюся между кончиками пальцев. Она пульсировала, набухала, извивалась, как живое существо, обретая объём и форму.

Сначала она была не толще волоса, но за считанные секунды превратилась в подобие червя, а затем – в нечто, напоминающее пиявку с блестящим, маслянисто-чёрным телом. Она зависла между пальцами, связывая и удерживая собой расслабившиеся руки мужчин.

– Фиксируйте каждый кадр, – хрипло пробормотал Серебряков, не сводя глаз с экрана.

Пиявка вдруг рванулась вперёд, проникая под кожу Валета с жадностью голодного хищника. Её тело затрепетало в экстазе питания, пульсирующие волны прокатились от одного конца к другому. Кожа вокруг побелела, затем стала серой, а потом начала чернеть – тонкая сеточка чёрных вен проступила под кожей, распространяясь от руки по телу. Валет выгнулся дугой, его рот открылся в беззвучном крике. Глаза распахнулись, и в них появился странный блеск – страх сменился изумлением, потом шоком, а затем… странной эйфорией. Пиявка тем временем словно растворялась, проникая под кожу, пропитывая ткани, заполняя сосуды. Чёрная субстанция текла по венам Валета, наполняя их, расширяя, превращая бледное умирающее тело в сеть тёмных каналов.

– Бог мой, – прошептал один из наблюдателей. – Она же… пожирает его изнутри.

Глава 4. Во мраке

На глазах у потрясённых зрителей Валет начал меняться. Рана на плече, ещё минуту назад кровоточащая и смертельно опасная, затянулась чёрной плёнкой. Под ней что-то шевелилось, сплеталось… создавало новую плоть, заменяя разорванные ткани своей субстанцией.

Кожа Валета, недавно серая от кровопотери, приобрела почти мраморную бледность, через которую проступали тёмные вены. Его воспалённые белки́ теперь заполнялись янтарным свечением – тем самым, которое Зёма не раз наблюдал в глазах Дисы. Губы, потрескавшиеся и синюшные, стали ровнее, приобретая почти здоровый оттенок.

Связь между ним и Дисой разорвалась – пиявка перешла в новое тело. Диса обмяк на столе, побледнел до прозрачности. Сквозь обнажённые участки тела отчётливо просвечивали кости. Но, несмотря на то, что его тело напоминало залежавшийся труп, в ране головы что-то продолжало вяло шевелиться.

– Она разделилась! – Серебряков не мог скрыть возбуждения в голосе. – Оставила часть себя в первоначальном носителе, чтобы поддерживать его жизнь. Невероятно!

Зёма смотрел на это преображение с ужасом и странным трепетом. Значит есть шанс, что Диса выживет!

Валет с усилием поднялся на колени. Его движения были странными – дёргаными, но в то же время наполненными силой. Он оглядывал руки так, словно видел их впервые – с удивлением и странным удовлетворением. Кончики пальцев почернели, ногти стали толще. Он повернул голову к камере, будто знал, откуда за ним наблюдают. Лицо исказилось в гримасе, не похожей ни на одно человеческое выражение – странная смесь боли, экстаза и голода. Губы растянулись, обнажая зубы, которые на глазах заострялись, вытягивались, превращаясь в оскал хищника.

Серебряков схватил микрофон на пульте и скомандовал.

– Пустить порцию фентанила! Оперативная готовность медиков!

Янтарное свечение в глазах Валета полыхнуло вспышкой, а ноздри затрепетали. Лицо исказилось гримасой отвращения. Все в аппаратной поняли, что он почувствовал наркотик раньше, чем первые подвижные частицы газа появились из невидимых отверстий потолка.

Коротким прыжком Валет оказался у двери. Серебряков вскинул оружие.

– Всем покинуть верхние уровни! Усиление в секторе D!

Удар. Второй… Четвёртый. Пальцы военных опустились на курки. Метал скрипнул, прогнулся. Тень драконьими крыльями выползла наружу и танцевала по стенам вокруг Валета, в то время как он настойчиво пробивал себе выход. Наконец, дверь, рассчитанная на удержание взрослого носорога, с оглушительным грохотом слетела с петель. Раздался оглушительный треск автоматных очередей. Крылья сомкнулись дымным коконом, поглощая свинцовый дождь и защищая нового хозяина. Валет уверенно шагнул в аппаратную.

Следующие мгновения превратились в кровавую карусель – Валет метался по комнате, разрывая всё живое на своём пути. Его движения были размытыми от скорости, когти рассекали воздух с еле слышным свистом. Крики боли, хрипы, звуки ломающихся костей – эта какофония смерти наполнила помещение, затапливая сознание Зёмы животным ужасом.

Зёма, ошеломлённый внезапным развитием событий, пугливо попятился и прижался к стене. Глядя на развернувшуюся жестокость, в которой Валет плавно вальсировал и победно рычал, щемящее чувство дежавю переполняло сознание. Всё выглядело точно также, как и с Дисой во время злополучной разборки на складе: те же повороты, та же нечеловеческая координация, такие же выпады когтистых рук. И Зёма понимал – это был не Валет, это была Тень, взявшая его тело и разум под полный контроль. Военные отчаянно отстреливались, но пули, достигшие цели, увязали в черноте, словно в вязкой смоле, а раны мгновенно затягивались, не успевая даже начать кровоточить. С каждой секундой Валет становился сильнее, быстрее, опаснее. Человеческая суета была слишком медлительной по сравнению с молниеносной яростью выпущенной на свободу Тени. Валет словно играл со своими противниками – позволял им стрелять, давал ложную надежду на возможность сдержать его, а затем одним смертоносным выпадом разрушал иллюзии.

Зрелище завораживало своей чудовищной красотой – вокруг Валета живым дымом клубилась тьма. Оттенки чёрного, от угольно-матовых до маслянисто-глянцевых, проявились во всём многообразии: мгла медузой развевалась в его резких порывах. С каждым ударом, с каждым вскриком жертвы, с каждой каплей пролитой крови Тень становилась плотнее, гуще, больше, словно наслаждалась ужасом и болью, поглощала агрессию, насыщалась смертью. Она росла.

Зёма согнулся и устремился к выходу, куда бежали перепуганные работники аппаратной, огибая подоспевших на помощь Серебрякову военных. Упавшее тело в голубом халате сбило его с ног, и он со всего размаха упал на пол, сильно ударившись головой. Неуклюже извиваясь Зёма пытался подняться, без возможности помочь себе руками. Голова звенела от боли и оглушительных выстрелов. Он зажмурился и пугливо посмотрел на Валета. Жёлтые глаза устремились на него. Зёма истерично задёргал ногами, прокручиваясь на месте. Чудовище шагнуло к нему. Чёрная субстанция вокруг клубилась, то сжимаясь, то расширяясь в такт дыханию. С кончиков пальцев капала свежая кровь.

Зёма замер, сжавшись в комок, как кролик перед удавом.

«Вот и всё», – мелькнуло в сознании.

В янтарных глазах не осталось ни капли человечности – только первобытная жажда и голод. Милосердие в Валете исчезло, оставив лишь форму-оболочку для чудовища.

Неуловимо быстрое движение – и Зёма ощутил, как стальные пальцы сомкнулись на его одежде. Стягивая куртку на груди, Валет приподнял его в воздух, словно игрушку. Глазницы, полные нечеловеческой жажды, сверлили лицо. Выстрелы затихли. Голова существа резко дёрнулась в бок, взгляд метнулся к окну, за которым продолжал лежать Диса. В перекошенном от ярости лице мелькнуло нечто, похожее на… узнавание? Замешательство? Зёма не мог понять, но чувствовал – что-то происходило. Валет колебался.

Хватка ослабла. Ноги Зёмы опустились на пол. Неожиданно Валет грубо встряхнул его. В этом действии не было прежней хищной грации – это было похоже на: «Говори!»

– Валя… Валет… Ты меня узнаёшь? Это я, Зёма!

Янтарные глазницы сузились, в них мелькнуло сомнение. Голова склонилась набок. Валет повёл ушами: из коридора донеслись новые тревожные звуки – тяжёлые шаги подкрепления, металлический лязг перезаряжаемого оружия. В следующее мгновение Валет крутанулся и ринулся обратно в глубь аппаратной, унося Зёму с собой. Несколькими стремительными прыжками он преодолел расстояние до белой комнаты, куда забросил товарища и часовым застыл у порога, окутывая дымкой проход.

Зёма охнул, вновь сильно ударившись. От глубокого вздоха его голова закружилась, сознание одурманилось остатками опиоидного анальгетика, растворившегося в воздухе. Сознание быстро начало рисовать картины, полные ещё большего сюрреализма, мешая реальность Зёмы с выдумкой. Вокруг существа разворачивалось нечто невообразимое – теперь тьма сгущалась некой материей, обретая физическую плотность. Дурман, впитавшийся в лёгкие, превращал обычное зрение в синестезию – Зёма не просто видел, но словно осязал и слышал эту тьму. Она пульсировала подобно животному, дышала, перетекала, напоминая густую живую нефть, полную необъяснимого внутреннего света и металлического блеска. Он кожей чувствовал её жизнь.

Зёма зачарованно следил, как маслянистые жгуты растекаются по полу, взбираются вверх, обволакивают проём и окно. Они собирались в мускулистые щупальца, выстраивая плотную завесу между белой комнатой и аппаратной, где только что была бойня. В одурманенном сознании эта преграда казалась чем-то фундаментальным: не просто стена – граница между мирами, между прошлым и будущим, между жизнью и смертью.

Тяжелые веки опускались, но Зёма усилием воли держал глаза открытыми. Ему казалось жизненно необходимым увидеть происходящее до конца, словно от этого зависела судьба каждого.

Тень вальсировала иначе. Сложно было описать её движения, но Зёма видел чёткий ритм, последовательность, почти хореографию. Она стекала с Валета, как роса с цветка, как старая кожа с линяющей змеи. И одновременно – тянулась к лежащему Дисе, вытягиваясь в подобие исполинской пиявки. Она объединяла собой товарищей и продолжала связывать их, защищая комнату от возможного нападения солдат.

Зёме казалось, что он слышит гул – не ушами, но всей поверхностью кожи, каждым атомом своего тела. Низкий вибрирующий звук, от которого колебалась реальность. В его теле эта вибрация отзывалась покалыванием в зубах, лёгкой судорогой в позвоночнике, щекоткой в глубине черепа.

Тьма обволакивала Дису, словно насыщаясь им, просачиваясь под кожу, сливаясь с его сущностью. Через полупрозрачный чёрный кокон было видно, как лицо друга менялось – становилось умиротворённым. Рассечённый череп покрывала тонкая плёнка новой кожи – ещё совсем прозрачная, но уже порозовевшая. Он всё больше погружался во тьму. Его тело поглощала чернота, такая густая, что она искажала его очертания.

А Валет… Когда Валет оглянулся, Зёма отчётливо увидел погасшие огни в глазах, открывая обычную, почти трогательную в своей человечности, радужку карих глаз.

Зёма лёг на бок, борясь с подступающей тошнотой. В угасающем сознании Зёмы промелькнула отчаянная мысль – вот и конец. Они умрут здесь, отравленные химикатами или новой волной автоматной очереди, пока Тень перетечёт в своего первоначального хозяина. Но будет ли жив сам Диса, когда процесс завершится? Или его разорванная пулей голова так и останется сломанным сосудом?

Последнее, что увидел Зёма перед тем, как тьма накрыла его собственное сознание – это как чёрный кокон вокруг Дисы вдруг вспыхнул изнутри янтарным светом, словно тысячи светлячков одновременно зажглись в абсолютном мраке. Свечение пульсировало в такт сердцебиению, которое казалось слишком громким, чтобы принадлежать одному человеку. Удар – вспышка, удар – вспышка…

А потом его сознание провалилось в пустоту, лишённую даже тени.

Глава 5. Перерождение

Густая пелена, окутавшая сознание, постепенно рассеивалась. Зёма чувствовал ледяной пол под щекой и пытался сфокусировать взгляд на белых стенах лаборатории. Запах химикатов смешивался с металлическим привкусом крови. Руки, связанные пластиковой стяжкой, онемели. В голове стоял шум – не то гул вентиляции, не то отголоски далёких выстрелов. Восприятие всё ещё искажалось и замедляло мысли. От резкого головокружения тошнота вязкостью выплеснулась наружу.