Грим

– Вам жить надоело?! – крикнул Роман, выбираясь из автомобиля. – Что вы творите?!

– Помогите! Мои овцы! Там! Ой, мамочки, что же это делается-то! Помогите!

Пожилой мужчина обращался к Роману, но голосил так, будто хотел докричаться до всех соседей сразу. Он замахал руками, указывая неизвестно на что и куда.

– Ну вот что, успокойтесь, – сурово произнес Роман и заглушил двигатель. – Что у вас случилось?

– Мои овцы! Мои бедные овцы! Предупреждала меня старуха: не бери грех на душу – поплатишься. Вот и поплатился теперь! Со времен дедов моих такого не видел! Жуткая жуть! Мои овцы!

Роман пожалел, что остановился. Он признал в старике своего соседа, редкие беседы с которым никогда не заходили дальше прохладного приветствия. Вдруг старик схватил Романа за рукав, как будто это его нужно было встряхнуть как следует, и потащил к вершине холма, откуда открывался вид на долину внизу.

– Послушайте, я опаздываю. Прошу, успокойтесь, и если вам есть кому поз…

Он не договорил. Внизу виднелся небольшой белый домик с треугольной крышей. Чуть дальше – пастбище, куда более рябое, чем обычно. Темно-зеленая, почти черная под мрачным небом трава была сплошь заляпана отвратительными клочками плоти и бурыми пятнами. Аккуратное пастбище превратилось в кровавое месиво, от которого к горлу тут же подступила тошнота.

– Мои овечки! Все до единой, они… они…

Старика стошнило. Роман не слишком ловко отступил, и рвота попала ему на ботинки. Он выругался, но тут же позабыл об этом: старик начал оседать. Роман подхватил его у самой земли, предотвратив удар головы о камни. Он выругался так, что если бы мнительный сосед был в сознании, то непременно лишился бы его снова. Роман уже набирал номер скорой помощи, когда пострадавший неожиданно вовремя открыл глаза и, услышав разговор о врачах, горячо запротестовал. Роману пришлось отказаться от вызова и извиниться. Он поднял старика на ноги.

– Не волнуйтесь так! Вы меня напугали. Я отведу вас в дом, хорошо? А вы успокойтесь.

Поддерживая старика, он старался не спешить и подстроиться под его неровный шаг. К концу пути причитания уже сводили его с ума. Из них Роман узнал, что разодраны все овцы до единой, что волков в этой местности не было уже много лет и что когда старуха встретит его на небесах, то спустит шкуру и отправит прямиком в чистилище за то, что недоглядел за ее овечками. Романа мало интересовали овцы, он тщетно пытался узнать, есть ли у старика родные, которых можно предупредить о его состоянии и которые могли бы присмотреть за ним сейчас.

Они уже подходили к дому, откуда вид на мертвое пастбище был еще куда более жутким, когда со стороны леса появился человек и направился прямо к ним. Приблизившись, он приветственно махнул им и подошел. Это был очень высокий мужчина, которого Роман видел впервые. На ногах – большие черные ботинки с толстой подошвой, брюки цвета хаки. Несмотря на промозглую погоду, на нем был расстегнутый плащ с капюшоном, а под ним – рубашка и вязаный жилет кирпичного цвета. На Романа взглянули большие зеленые глаза в обрамлении темных ресниц. Шаг сбился с и без того нестройного ритма, а секунду спустя Роман и вовсе замер, встретив взгляд незнакомца прямо и открыто. Он не мог понять, что пригвоздило его к месту и почему ноги перестали двигаться. Его словно выбросило за грань привычного мира, и он оказался не в каком-то другом измерении, но между мирами, обособленными и вроде бы знакомыми, но он больше не принадлежал ни одному из них.

– Привет! Все в порядке, Магнус? Вы сегодня особенно бледный, – прозвучал низкий, но мягкий голос. Мужчина перевел взгляд с Романа на старика, как будто ничего не заметил.

– Мои овечки… – Причитания почти утратили звук. Старик теперь жаловался самому себе, не обращая никакого внимания на своих спутников. – Мои бедные овеченьки…

– Кто вы? – спросил Роман и осекся: вопрос прозвучал неоправданно грубо.

– Ульф Химмельск. – Мужчина протянул руку, и Роман коротко пожал ее, едва дотронувшись. Ему вдруг стало не по себе. Как будто его сейчас стошнит точно так же, как до этого стошнило его старика-соседа. Это был столь резкий переход от чувства, похожего на взлет, к падению, что у Романа закружилась голова. – Я только что переехал. Купил небольшой домик прямо за лесом, так что, выходит, Магнус – мой ближайший сосед.

– В чувстве юмора вам не откажешь. [6]

– Это заслуга моей дорогой матушки. В следующий раз захвачу водительские права.

– Не хотел обидеть. Просто ситуация ироничная, не находите?

– К сожалению.

– А здесь вы что делаете?

– Я услышал крики. Это ведь Магнус кричал?

– Его овец разорвал волк, – проговорил Роман так, словно его собеседник не отличался интеллектом.

– Да-да, это я уже видел. Настоящий кошмар. – Ульф нахмурился, слегка ссутулив спину. – Риелтор так спешил закончить с оформлением документов, что, вероятно, забыл упомянуть эту крохотную деталь.

– Вообще-то волки здесь не водятся, – возразил Роман. – Возможно, забрел случайно.

– Что ж, будем надеяться.

– Придержите дверь.

Роман провел Магнуса в дом и усадил в кресло.

– Ну что ты, Магнус, не переживай так! – Ульф жалостливо взглянул на сгорбившегося старика в кресле и обернулся к Роману. В крохотной гостиной новый знакомый выглядел как-то неуместно, даже нелепо. – Вы побудете с ним, пока я приготовлю чай? Нельзя его одного оставлять. Бедняга…

– Вообще-то я ужасно опаздываю. – Роман взглянул на часы и вздохнул. На встречу он уже опоздал, так что несколько минут ни на что не повлияют. – Ладно, только давайте быстрее.

Ульф исчез в кухне, а Роман облокотился о комод возле старика.

– Хотите, мы позвоним в службу контроля диких животных? Если в округе бродит обезумевший волк, они должны принять меры, и побыстрее.

Внятного ответа от старика он не дождался и решил позвонить сам. Назвал точный адрес и обрисовал ситуацию.

– Специалисты скоро будут здесь. Вы можете не общаться с ними. Они просто осмотрят место… Ваше пастбище.

Магнус не глядел на Романа, а тот все никак не мог понять, действительно ли старик настолько убит горем или же просто ломает комедию. Ему было слегка жаль старого соседа, но и вторую версию почему-то не мог полностью отбросить. Он глянул в сторону кухни. Откуда этот Ульф вообще взялся? Верил ли Роман в историю про нового соседа? Что ж… Он вздохнул, бросив взгляд на старое-старое свадебное фото на комоде, и пожурил себя за излишнюю подозрительность.

– Ну вот и ваш чай, Магнус! – бодро проговорил появившийся с серебряным подносом в руках Ульф, длинной ногой подтолкнул столик и поставил поднос перед стариком. Затем метнулся к шкафу и достал плед, укрыл Магнусу плечи. Очевидно, в гостях он не впервые.

Ничего больше не сказав, Роман вышел на улицу. Поежился, глядя на влажный плотный воздух и мокрую траву, застегнул куртку. Он ожидал, что странный пришелец последует за ним, и не удивился, услышав звук открывающейся двери позади.

– Вы, кажется, спасли старика.

– Всего лишь оказался в нужном месте.

– Благодарю.

– Вам-то какое до него дело?

– Никакого вообще-то. Но он мне нравится. Интересный старик.

Роман обернулся и посмотрел на Ульфа. Тот стоял на некотором расстоянии и разглядывал Романа, сцепив руки за спиной и слегка покачиваясь на пятках. На вид ему можно было дать не больше тридцати шести, но и это слишком. Вокруг глаз иногда сбегались тонкие морщины, но вот сами глаза… По ним возраст определить было невозможно. Таких глаз Роман не видел никогда и ни у кого и теперь избегал прямого контакта с ними, хоть и не мог объяснить себе причину ни сейчас, ни гораздо позже.

– Так, говорите, когда вы переехали?

– Всего пару недель назад.

– В дом за лесом?

– Я ведь уже сказал.

– Выходит, что ваш ближайший сосед вовсе не Магнус, – Роман искоса посмотрел на незнакомца, – а я.

Ульф повернулся к нему. Он глядел, чуть вздернув подбородок, с непонятным Роману выражением лица и неуловимой улыбкой в складках четко очерченных губ. Как если бы тот смотрел на всемирно известную достопримечательность, которую прежде видел лишь на картинках, слышал о ней массу историй, но только мечтал оказаться там и увидеть все самому. Глаза как будто отражали всю долину цвета хвойного сумеречного леса, однако отражение это казалось бесконечным. Донельзя влажный воздух пропитал волосы так, что темная шевелюра Ульфа пошла волнами от висков.

– Знаете, там, откуда я родом, соседи выражают приветствие и почтение новеньким.

– Да, скромностью вы не страдаете.

– Это было приглашение, Роман.

Ульф впервые обратился к нему по имени. Но его-то Роман не называл.

– Мне Магнус сказал, – пожал плечами Ульф в ответ на вопросительный, слегка враждебный взгляд.

– Что ж, оригинально.

– Почему вы ему помогли?

– В смысле?

– Почему не уехали? Потащили аж в дом, в службу позвонили?

– Ну, знаете, я не настолько аморален, чтобы бросать стариков без сознания посреди дороги.

– Но причина же есть? Четкая причина, а не социальные догматы.

– Я не плохой человек, – ответил Роман и сконфузился.

Что за странный разговор? Если вопрос дурацкий, почему ответ на него дался ему так тяжело?

– Любящие и созидающие – вот кто всегда был творцом добра и зла.

– Огонь любви и гнева пылает на именинах всех добродетелей [7], – вполголоса продолжил цитату Роман. – Ницшеанец?

– Люблю этого парня.

Роман тряхнул головой, как будто хотел избавиться от последних мыслей и воспоминаний.

– Когда останетесь один, подумайте над тем вопросом, что я задал.

– Какой в этом смысл? Я уже ответил.

– Разве?

Этот темноволосый наглец улыбался, сложив руки на груди и щеголяя распахнутым воротом черной рубашки. Роман почувствовал, как внутри нарастает горячее негодование, переходящее в злость.

– А вы считаете себя небывалым умником, не так ли? – Он наконец обернулся и встал лицом к лицу с Ульфом, слегка вскинувшем бровь в невинном удивлении. – Пусть вы цитируете философов, но ко мне в душу лезть не смейте.

– Я всего лишь пытался вести светскую беседу. Видите ли, это мне всегда давалось с трудом, – сказал Ульф так, будто чувствовал себя обиженным внезапной грубостью.

«Черта с два ты хотел поболтать о жизни», – подумал Роман, сверля взглядом собеседника.

– Может, тогда почитать что-нибудь попроще? Спаркса [8], например?

– То, что вы так разозлились, лишь доказывает резонность моих вопросов.

В зеленых глазах не было ни капли робости или смущения. Они смотрели с вызовом и умоляли его принять. Роман ответил долгим взглядом, который дался ему нелегко. А потом молча зашагал прочь, ни на секунду не прекращая чувствовать пристальный взгляд Ульфа спиной и объятым смятением рассудком. Даже в машине на вершине холма и гораздо позже, в пустой тишине своего дома.

5

– Вам опять звонил герр Фальк. Боюсь… он настаивает на личной встрече.

Грэг Мортен стоял у двери, так и не сдвинувшись с места, как будто заранее готовился к быстрому отступлению. Заметив, что Роман в прескверном настроении, он пытался уговорить Веру отнести ему папку с заключениями экспертизы и передать новость, реакция на которую будет соответствующей. Но та лишь отмахнулась, так что Грэгу пришлось собрать волю в кулак. Роман сидел за столом, мрачно глядя в раскрытую папку. Снова разболелась голова. Боль лишь путала и без того непонятные мысли.

– Отправь факс. – Роман вынул лист из папки и протянул Грэгу, так что ему все же пришлось подойти. – И передай, что я не имею права беседовать с ним вне стен суда, пока обвиняемый под моей защитой. А он не вправе мне такое предлагать. Еще одна попытка – и я предам его мольбы гласности.

– Понял, герр Ареклетт.

– Теодора не заходила?

– Фрекен Холл?

Роман поднял глаза и взглянул на Грэга из-под бровей.

– Да.

– Нет, герр Ареклетт. Проверить, нет ли сообщений?

– Проверь. Это все.

Секретарь уже схватился за ручку двери, когда голос Романа заставил его застыть.

– Почему ты работаешь на меня, Грэг?

– Простите?..

– Почему ты здесь? Эта работа причиняет тебе дискомфорт, как и общение со мной. Так должно же быть хоть что-то весомое, из-за чего ты терпишь?

– Вы… Вы мной недовольны?

– Я этого не говорил.

– Тогда… тогда… я не понимаю, герр А…

Грэг Мортен потупился. Роман начал жалеть, что завел такой разговор, но теперь ему стало еще любопытнее.

– Присядь, Грэг.

Он не сдвинулся с места. Потянул вниз свитер.

– Я лучше постою.

– Так ответишь ты на мой вопрос? Не переживай, никакого подвоха. Мне просто интересно, вот и все. Я не могу тебя понять.

– Это… моя работа. Это то, что я умею.

– И ты справляешься хорошо. Но неужели это все, чего ты хотел от жизни? Неужели ребенком в начальной школе ты отвечал, что хочешь стать… секретарем?

– Нет… Наверное, нет. Я не знаю.

– Но ты хотел бы зарабатывать больше? Ты мог бы стать секретарем суда, опыт давно тебе это позволяет.

– Я… не знаю.

Роман помолчал, внимательно глядя на невысокого человека в другом конце комнаты. Несмотря на свои молчаливость и робость, Грэг Мортен был прекрасным, дисциплинированным специалистом. Когда секретарь вошел, Роману захотелось отдать ему должное, но теперь уже он не мог понять, чувствует ли ту же благодарность и спокойную доброжелательность по отношению к сотруднику. Человек, с трудом выдерживающий его взгляд, не знал, чего хочет. Роман это понял и откинулся на спинку.

– У тебя есть цель, Грэг?

– Цель? – эхом откликнулся секретарь.

– Да. Твоя главная цель. К чему ты стремишься? О чем думаешь, когда засыпаешь, когда пьешь кофе по утрам?

– Но при чем здесь все это? Вы хотите уволить меня, герр Ареклетт? Я что-то сделал не так?

Роману показалось, будто он говорит с непонятливым ребенком, пусть и способным.

– Нет. На самом деле я хотел предложить тебе повышение, Грэг. Ты заслужил его. И я это сделаю, если ты решишь продолжить работать на меня.

– О, разумеется, я… Это так…

– Но при одном условии, – перебил Роман. – Я сделаю это, когда ты сформулируешь свою цель и сможешь четко мне ее описать. Я пойму, если ты солжешь, так что советую быть искренним.

Грэг Мортен смотрел на него в замешательстве. Могло показаться, будто он не понимал, чего от него хотят. Роман был уверен, что это не так. Просто секретарь очень сильно боялся.

– Мы договорились, Грэг? Как будешь готов, приходи ко мне в любое время, и мы обсудим твое повышение.

Грэг кивнул, но взглянул так, будто Роман сыграл с ним злую шутку. Он больше ничего не сказал, лишь позже передал, что сообщений от фрекен Холл не поступало. Роман отодвинул от себя кипу документов и, уронив голову на подголовник кресла, закрыл глаза. Но привиделись ему не светлые, карамельного цвета в отблесках камина волосы, а овцы с неестественными зелеными радужками.

Он вскочил, схватил куртку и папку с делом и выскочил из здания.

* * *

В баре «АртТемида» было темно даже днем. Полумрак позволял отдохнуть и скрыться от суеты, не сдавливал голову и зрение, а дарил какое-то уютное спокойствие, пропитанное ароматами кофе, сигаретного дыма и древесной морилки. Роман сидел за дальним столиком, наполовину скрытым в нише. Здесь пахло лаком чуть сильнее – недавно перекрасили потолок. Он допивал вторую чашку кофе и не поднимал головы от бумаг, теперь перепутанных и кажущихся бессмыслицей замыленному взгляду. Отвлекся лишь тогда, когда в этот сжавшийся до размеров ниши темный мирок кто-то вторгся. Роман недовольно глянул вверх, подумав, что официант в очередной раз решил намекнуть, что пора бы заказать что-то существеннее кофе. Но он ошибся. Выпрямился, а с лица тут же исчезло недовольство, уступив удивлению и некоторой растерянности.

– Так и знала: ты только делаешь вид, что все время торчишь в офисе. – Теодора заправила за ухо волосы и указала на диван. – К тебе можно?

– Конечно! Присаживайся… Откуда ты здесь?

Он подвинулся, освобождая ей место. Теодора действительно застала его врасплох. Все это время Роман не расставался с ее образом дольше, чем на несколько минут, но теперь, когда он так внезапно обрел плоть, лучшим вариантом было бы просто выскочить в окно. Роман закрыл папку и оттолкнул от себя, поворачиваясь к Теодоре.

– Увидела твою машину у входа. Часто здесь бываешь?

– Не слишком. Нужно было подумать в тишине.

– О, я не…

– Нет-нет, я не имел в виду тебя, – спохватился Роман. – Тем более что я уже подумал.

– Это замечательно. – Теодора подложила подушку под спину и скрестила руки. – И к каким же выводам ты пришел, дорогой? – нажала на последнее слово и не смогла сдержать улыбки.

– Да-да, я должен объясниться. Точно. – Роман спрятал лицо в чашке с кофе. – Так что там с тем делом сумасшедшего с истерией?

– Роман!

– Ну прости, прости за тот звонок! Мне пришлось выкручиваться и тянуть время, так что наговорил первое, что в голову пришло.

Она внимательно, без улыбки посмотрела на него.

– Почему ты позвонил мне?

– Потому что… – Он мог бы солгать. Ему следовало солгать, вероятно. Но ложь была для него хуже всех мыслимых наказаний и бед. Он не лгал. – Потому что твой номер – единственный, который я помню наизусть.

Теодора долго смотрела на него с тем же выражением, слегка прищурившись и вскинув подбородок. Ее отвлек подошедший официант. Теодора заказала латте с корицей и, когда официант скрылся, села чуть ближе к столу и уперлась локтями.

– Собираешься рассказать мне, что это была за история?

– Ну, вообще-то…

– Не заставляй меня сообщать в «Гаустад» [9], что на свободе бегает психически нестабильный пациент.

– Мне очень стыдно за эту выходку, – виновато произнес Роман, состроив жалостливое выражение лица.

– И правильно. Потому что бабуле Иде подарок не понравился.

Роман улыбнулся ей. Улыбнулся не столько потому, что его рассмешили ее реакция и слова, а потому, что эта секунда чистейшего фарса стала первой секундой откровения между ними. Посмотрев на нее, на то, как эта улыбка медленно перелилась в ее карие глаза, на полную решимости осанку и светлую прядь волос, упавшую на щеку, слегка покрасневшую от тепла в баре, он увидел женщину, с которой больше никогда не хотел расставаться. Единственную женщину, которая была нужна ему в тот момент и будет нужна только сильнее с каждым днем упорного отрицания и самоизоляции.

– Ладно, – наконец сказала Теодора. – Я не буду больше спрашивать. Расскажешь, когда сам захочешь.

Наблюдая за тем, как официант ставит перед ней чашку, как она делает глоток, облизывает губы и аккуратно сжимает фарфор тонкими изящными пальцами, Роман проклинал себя. Если что-то и радовало его, так только то, что нечеловеческие муки никак не отражались на лице, а это оберегало Теодору от ненужных мыслей.

– Серьезно, Теодора, извини меня. Веду себя как кретин в последнее время. Сам не пойму…

– Так поездка в Мандал остается без изменений? – спросила Теодора, меняя тему.

– Да, но… – Роман взглянул на нее в замешательстве.

– О, если ты передумал…

– Нет, что ты! – перебил он, не позволив ей продолжить мысль. – Конечно, нет. Просто я был уверен, что ты откажешься.

– Почему ты так решил?

– Тебе нравится, когда я заявляю, что вел себя как кретин, да?

– Совсем немного, – кивнула она с улыбкой.

– Так ты согласна?

– Я уже купила туфли.

Он снова против воли одарил ее взглядом, который говорил непозволительно много. Теодоре показалось, что в баре стало слишком душно.

– Знаешь, а у нас в округе объявился волк.

Она резко выпрямила спину. Глаза стали намного больше.

– Волк?.. Ты в этом уверен? Откуда…

– Знаю, они здесь не водятся. Но представляешь, еду утром на работу, а на дорогу выбегает старик, мой сосед, и падает в обморок, потому что всех его овец задрал волк… Теодора? Ты хорошо себя чувствуешь?

Она побледнела и упала спиной на подушку. Потянулась к кружке и, пока подносила ее ко рту, чуть не расплескала кофе.

– Так, вот это мне уже не нравится, – пробормотал Роман под нос. Он сел вплотную к ней и коснулся сначала бледного лба, затем щеки, задержав на ней ладонь до тех пор, пока Теодора не подняла на него глаза. – Тебе плохо?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

В скандинавских странах форма вежливого упоминания или обращения к незамужней женщине (обычно употребляется перед фамилией или именем).

2

К. Бриггс «Эльфийский словарь» (пер. С. Печкина).

3

Употребляется при упоминании или вежливом обращении к мужчинам в скандинавских странах и в Германии и присоединяется к их фамилии или званию.

4

Мф. 6:12.

5

Форма вежливого упоминания или обращения к замужней женщине в скандинавских странах.

6

Роман иронизирует, ссылаясь на имя незнакомца, которое в переводе с норвежского означает «небесный волк».

7

Ф. Ницше «Так говорил Заратустра» (пер. Ю. Антоновского).

8

Н. Спаркс – американский автор многочисленных любовных романов.

9

Психиатрическая больница в Норвегии для лечения людей с тяжелыми психическими расстройствами.