Вот так и живём… Рассказы

– Мужчина, подите, поешьте. Я накормлю.

– Спасибо… – смутился он, но голод был сильнее всех сомнений и обид. Он покорно вернулся в столовую за Наташей.

Она налила ему тарелку супа, а к той каше добавила котлету. Налила чай. Он смотрел на это растерянно, часто моргая повлажневшими глазами. Стоял, и молчал, пока Наташа сама не помогла ему разместиться за столиком.

– Садись, ешь…

– Спасибо.

Незнакомец принялся молча быстро глотать пищу, с удивлением поглядывая на неожиданную благодетельницу.

– Наташ, оно тебе это надо? – фыркнула Тоня. – И чего ты с ним возишься!

Народу не было, поэтому Наташа присела к незнакомому мужчине за столик, и спросила:

– У тебя что-то случилось?

– Не знаю.

– Как это? Совсем не знаешь?

– Я ничего не знаю. Ни имени, ни где живу… – искренно признался незнакомец.

– Ты это серьезно?

– Хочу вспомнить, и не могу. Очнулся, не помню где. Пошёл. Ходил по улице. Пришёл, вот, сюда.

– И давно не ел?

– Дня два, – пожал он плечами.

– Батюшки, да как же ты живёшь? – все больше и больше удивлялась Наташа, – Где твои вещи?

– У меня всё с собой. Ничего больше нет.

– А документы какие-нибудь есть?

Мужчина молча отрицательно покачал головой:

– Нет ничего.

Наташа обхватила свое лицо ладонями, не в силах сразу сообразить, чем же она может помочь человеку. Это по телевизору иногда рассказывают о людях с амнезией, но чтобы вот так столкнуться в жизни…

Она понимала, что, скорее всего, её не поймут домашние, но по-другому просто не могла поступить:

– Вечером приходи сюда, пойдем ко мне. Не помирать же на улице!

– А я не помешаю? Меня не прогонят? – опасливо спросил мужчина. Видно, не раз его шугали с мест, где он пытался остановиться отдохнуть.

– Ничего, как-нибудь решим это… – пообещала Наташа, хотя и сама в этом сомневалась.

…К закрытию столовой незнакомец, всё-таки, подошел. Он топтался, ожидая, неподалеку от входа, и чувствовалось, что очень ослабел за всё время бродяжничества.

– Как же тебя называть… – вслух начала размышлять Наташа, выйдя с работы, – Раз имени не знаешь, пусть будет Виктор. Не возражаешь?

– Ладно, – согласно кивнул он головой, и они пошли…

– Кто это? – был первый вопрос Наташиного брата Никиты, когда он увидел гостя.

– Потом объясню, ладно? – махнула она рукой, – Дай ему лучше какую-нибудь рубашку и брюки.

– Я не понял, ты кого привела? – повысил голос Никита.

– Считай, что это мой жених, если так хочешь знать.

– Что-о? Да этого жениха надо с лестницы спустить! – и хотел уже выставить пришельца, но Наташа сдержала его, умоляюще глядя на возмутившегося брата.

– Никита, я попозже тебе всё расскажу. А сейчас, прошу тебя, дай рубашку и брюки какие-нибудь…

…Одёжка Никиты оказалась гостю впору. Наташа отправила нового знакомого в ванную мыться, а сама взялась готовить ужин, попутно рассказывая брату о бродяге.

– А если это ловкий аферист? – резонно спросил Никита, выслушав сестру.

– Завтра мы пойдём в больницу с ним, раз болен. Он всего ночь ночует.

– Ну, не знаю… – засомневался Никита. Ему тоже было по-человечески жаль мужчину, но и опасался за сестру, себя.

– Ладно, присмотрю за ним…

…На следующий день, после завтрака, Наташа и новый знакомый Виктор отправились в больницу. За ночь мужчина отдохнул, и уже не выглядел настолько измотанным скитанием, как вчера. Вид был свежее, и опрятней. Он, слабо улыбаясь, жмурился на, неяркое пока, солнце, и доверчиво шел рядом с Наташей.

В больнице Виктора осмотрели, порасспрашивали, и уже во второй половине дня определили в палату.

Оказавшись в чистом, теплом помещении, Виктор, всё ещё не веря в то, что для него наступают изменения к лучшему, покосился на дверь, и опасливо спросил Наташу:

– А меня не прогонят?

– Нет, не бойся. Вылечат твою амнезию… Всё будет хорошо! Я приходить к тебе буду.

Виктор больше ничего не сказал, только взял в свои ладони её руки, и начал их с благодарностью целовать.

Бывшие

Фёдор уже долгое время ходил по улицам. У него ноги гудели от усталости, а так и не мог найти нужный адрес. Прохожих в этот ранний час было немного, и спросить, соответственно, просто не у кого. Теперь стоял, смотрел, в растерянности, по сторонам вокруг.

«-Да где же эта улица, ё-кэ-лэ-мэ-нэ!» – разозлился не на шутку приезжий, понимая, что бестолку теряет время. А ему ещё надо успеть сегодня, максимум, завтра, решить дела насчёт развода с женой, на поезд попасть, чтобы вернуться вовремя домой, и не опоздать на работу.

Тут из подъезда дома вышла пожилая женщина. Фёдор настолько решительно к ней направился, что, нехотя, напугал. Она сначала даже шарахнулась от него, крепче схватившись за ручки сумки.

– Скажите, пожалуйста, где улица Молодогвардейская?

Дама немного успокоилась, остановилась всё-таки, и сказала:

– Пройдёте два дома, свернёте направо. Выйдете на проспект. Не переходя дорогу, сядете на троллейбус, «единичку», и проедете остановку.

«-Опаньки, куда меня занесло! – разозлился про себя ещё больше Фёдор, – Тоже мне, наподсказывали, что я ушёл фиг знает куда!»

Но, делать нечего. Пошёл, с надеждой на то, что в этот раз доберётся без особых проблем.

– Юбилейная. Следующая остановка – Молодогвардейская, – привычно объявила кондукторша, и мужчина облегчённо выдохнул, правильно едет.

…Фёдор подошёл к двери, и, почему-то, заволновался. Они не виделись с женой целый год, и ему было, конечно же, неизвестно, как Галя воспримет его приезд. Дома ли она вообще? Тем не менее, собрался с духом, и позвонил. Услышал, как внутри раздалась весёлая трель.

Послышались негромкие шаги, потом сонный женский голос спросил:

– Кто там?

– Здравствуйте! Галину Павловну можно увидеть?

Дверь открылась, и Федор встретился лицом к лицу с женой…

При всей своей богатой фантазии, не ожидал увидеть столько перемен: покрасила волосы в светлый цвет, постриглась. На ней был незнакомый домашний милый халатик. Заметил, что за время, пока не виделись, стала стройнее. Вообще с тех пор как-будто её подменили. Узнавал, и не узнавал. Даже смотрела на него сейчас как-то иначе, чем раньше: серьезно и спокойно.

– Ну, здравствуй, Федор. С чего бы это вспомнил?

– Я, собственно, насчёт развода… – замялся гость.

– Ну, заходи, – сказала спокойно женщина, и пропустила его в квартиру. – Раздевайся, проходи в кухню. Я завтракать собралась. Голодный, поди, с дороги?

– От чаю не отказался бы… – согласился гость, и, сняв верхнюю одежду в прихожей, прошёл.

Интерьер кухни подобран был с хорошим вкусом, по-хозяйски. Микроволновка, соковыжималка…

«-Не очень-то скучала без меня…» – уязвлённо подумал Фёдор, наблюдая, как жена, по-кошачьи мягко двигаясь, налила ему чай, положила второе с гарниром.

– Спасибо, – поблагодарил он, неспешно помешивая в чашке немного вишневого варенья.

– И что теперь тебе от меня нужно? – поинтересовалась Галя, спокойно глядя на Фёдора.

– Мы уже год не живём, сама знаешь, а, фактически, всё ещё муж и жена…

– Вообщем, ты сейчас хочешь оформить развод? – подсказала молодая женщина с усмешкой.

– Я, так понимаю, штамп о браке стал не нужен… – пробормотал Фёдор.

– Не возражаю, – пожала плечами Галя. – Оформим наш развод официально. Повезло тебе, что у меня выходной, дома.

«-Уже и не против… Быстро же она другой жизнью зажила…» – ещё больше внутри себя обиделся мужчина.

– Сейчас поедим, и пойдем, – всё также спокойно сказала Галя.

«-Так скоро… И, главное, спокойненько это сказала… Как-будто и не жили десять лет раньше…» – подумал с каким-то нахлынувшим возмущением нагрянувший муж.

– Что губы кривишь? Сам же приехал за разводом. Сейчас чем недоволен? – усмехнулась женщина, словно прочитала его мысли.

– Да я ничего… – соврал гость.

«-Может, не стоит торопиться? – подумал он вдруг, – Ехал с такой решимостью, а сейчас… Потом уже ничего не вернуть будет… Но я же этого хотел, когда сюда шёл… А, может, действительно, оставить всё, как есть?» – лихорадочно проносились мысли в голове.

– Ну, ладно. Я одеваться… – всё также спокойно сказала Галя, помыв посуду, и пошла в комнату.

Оставшись один, Фёдор окончательно понял, что он не может так просто расстаться. Прежнее сильное чувство, как со дна ил, взбудоражило былое…

Вернулась Галина. Неброский макияж, элегантная бежевая блузка, изящно сидящая на ней чёрная юбка. От этого его жена стала ещё привлекательней. Фёдор только молча изумленно смотрел на неё.

– Ну, что, пошли, Федя.

– Подожди, Галь… Я не хочу развода…

– Ты же за этим приехал, – напомнила Галя.

– Да, я понимаю, что это выглядит смешно, но сейчас понял, что этого делать нельзя. Ведь лучше что-то исправить, чем потом жалеть…

– А как же поцелуи с другой? От большой любви ко мне, что ли? – усмехнулась женщина.

– То был простой романчик… Я же пытался объяснить, но ты уехала, целый год не хотела со мной никак общаться… Разве я не расплатился за свою ошибку? – и Фёдор крепко обняв жену, начал целовать.

Галина не стала отталкивать мужа, и вместо развода, супруги оказались в спальне…

Байкал

На это удивительное, сакральное место, которое запомнила на всю оставшуюся жизнь, я попала совершенно случайно. В далёком уже 1983-м году, ближе к осени, волей судьбы, находясь в поисках работы с предоставлением какого-нибудь жилья.

Быть рядом с этим благословенным, легендарным местом, и упустить действительно уникальную возможность побывать у самого Озера?! Ни-за-что!

На каменистом берегу оказались где-то к полудню. То, что там мы со спутником увидели, не просто потрясло. Шокировало! Охватил немой востолрг! Во-первых, место, без всякого преувеличения, сказочно красивое. Природу в то время ещё не успели подмять под тяжёлый каток цивилизации. Совершенно безлюдно. По-настоящему глухие таёжные места. Небо было достаточно ясное, только иногда небольшие облака закрывали Солнце на короткое время. Почти безветренно. А воздух какой чистый! Тем не менее, там, где линия воды озера сливалась с линией горизонта, было окрашено совершенно по-другому. Преобладали серо-голубые тона палитры красок. Тут же вспомнилось услышанное когда-то очень точное выражение: «седой Байкал». Это действительно так и есть. Словно остальную часть, уходящую за тонкую линию горизонта, огромный великан накрыл лохматой седой бородой.

Что до сих пор не могу понять: почему Байкал называют озером? Ведь волны Байкала вовсе не маленькие, и чувствуется огромная спящая мощь стихии воды. Если в тихую погоду волны довольно крупные, высокие и пенистые, как на море, то что говорить, когда начинается непогода?! Наверное, тогда жутко, страшно становится…

Дно у берега, к великому изумлению, совершенно прозрачное. Каждый камешек видно, можно разглядеть без всякого труда. Гладкие, блестящие. Так и манили. Очень хотелось зайти в воду, но об этом не могло быть и речи, поскольку очень холодно. Ограничились просто умыванием. Удивительно, но даже в жаркую погоду вода в Байкале почти ледяная, и купаться вряд ли кто отваживается. Осторожно, чтобы не промочить ноги, мой спутник нашёл подходящее место, и с камня зачерпнул воды в крышку от термоса. Не могли удержаться, чтобы не взять на память несколько отполированных водой маленьких камешка.

Покидая берег с завораживающей первозданной дикой природой, кинули в волны по монетке, в надежде когда-нибудь вернуться, и снова увидеть эту величественную красоту…

Уходили молча, не оборачиваясь, смахивая неудержимо набегавшие слёзы от распирающих сердца эмоций. Представьте, что там за потрясающее место, что даже взрослого, успевшего повидать жизнь мужчину, задело за душу! Просто не было слов, выразить то, что чувствовалось. Как сказал однажды знакомый батюшка: «-Благодать Божия не бывает бесследной, но приносит слёзы очищения, и надежду на духовное возрождение».

Работа с жильём нашлась, а вот куда потом пропали те камешки, – не известно. Видно, кто-то из гостей, заходящих к нам в дом, узнав откуда они, не удержался, и «прибрал» себе. Зла и обиду за это не держу, просто очень жаль, что не осталось ничего на память. Нечем было хотя бы сфотографировать, а снова попасть туда больше так и не довелось… Разве только остались яркие воспоминания о тех минутах, когда находились на берегу величавого, священного Байкала…

Бывают вещие сны…

Так сложилось в жизни, что мои детство и молодость прошли на Севере. Тогда мне казалось, что жить там придётся долго, может, всю жизнь, и свыклась с днями, которые длятся всего часа полтора зимой, к совершенно белым ночам летом, когда можно легко перепутать время суток. Толи день, толи ночь… Свыклась с тем, что метели или дожди могут идти чуть ли не неделю подряд. Тем более, что народ ехал и ехал сюда на заработки со всего СССР. И пенсию заработать приличную, и купить что-то из вещей. Людей привлекали и деньги, и обеспечение товарами. Магазины открывались один за другим, школы. Посёлки по кольцу чередовались с шахтами, процветали. Наш посёлок даже хотели перевести в статус города, но… достигнув «пика» почти до 26-ти тысяч жителей, в 90-е всё начало меняться. Шахты передали в ведение другого Объединения, и те решили, что обеспечивать инфраструктуру накладно, пенсионеры стали там совершенно не нужны. Принято было решение сделать там место вахтовой работы. По программе переселения тысячи пожилых людей переехали в среднюю полосу. Там оставляли квартиру, а приехав на новое место жительства получали другую в обмен. Попали в эту программу и мои мачеха с отчимом.

А что же домА? А дома пустели, ветшали, без поддержания, ремонта, становились аварийными. Марадёры не дремали, тащили всё, что попадалось более-менее ценное. Сотни домов превратились в жуткие коробки, с напрочь вырванными электропроводами, разбитыми окнами, развороченными деревянными полами, сломаными дверями. Даже лестницы в подъездах теперь были без перил, некоторые балконы лишились арматурного ограждения. Народ, потеряв смысл там находиться, стал разъезжаться кто как может, кто куда. Целые посёлки превратились в пугающие призраки. Наш посёлок, как самый населённый из всех по кольцу, едва-едва насчитывает теперь 7 тысяч. И то, за счёт тех, кто вынужденно переехал из других, полностью заброшенных посёлков.

Несколько лет назад мне постоянно виделось во сне, будто ищу свой бывший дом, но кругом непролазные руины, горы шлака, сломаных арматур. Никак не могу найти дорогу. Память отказывалась представить те места. В 2024-м прошло ведь 42 года, как уехала оттуда. И после таких снов тоскливо сжималось сердце, но не могла понять причину этой боли, пока…

Решила я однажды узнать, кто же живёт теперь в нашей бывшей квартире. Связалась с комментаторами из тех мест в интернет-группе, попросила узнать…

То, что я увидела на видео, которое прислали, просто шокировало. Такого даже представить не могла! Наш дом, оказывается, давно не жилой, разбит, раскурочен, как и сотни других. Даже крыши уже нет… Потом узнала, что и те две школы, где я училась, с 1—3 класс, и с 3-го до окончания, тоже уже разбиты… Первая совершенно превратилась в руины, другая закрыта, но хотя бы стоит с целыми окнами. Даже Дом культуры, куда приезжали выступать Эдуард Хиль, Людмила Зыкина, Юрий Гуляев, тоже полностью разбит…

Вот тогда я и вспомнила про частые сны о руинах, поисках своего дома юности… Они как раз совпадают с временем разрушения, когда тамошние власти подписали ему «смертный приговор», отказавшись содержать…

Корни детства рвались, и я почувствовала это на энергетическом уровне… Душа неосознанно рвалась туда во сне… Ещё 21 ноября 2014 года (столько лет назад!) на своей странице на сайте Проза.ру опубликовала стихотворение, полное эмоций. Забегая вперёд, скажу, что о приёмной семье у меня сохранились не лучшие воспоминания. Долгое время мне потребовалось, чтобы оправиться.

Прости, край…

Прости, край тундры, снега, темноты,

я о тебе почти не вспоминаю.

Не потому, что ты не дорог мне, —

печали прошлые не забываю.

Пусть сделаны там первые шаги,

там получила первую зарплату,

но там давили творчество во мне,

держали как судьбы своей заплату…

Чуть больше полувека уж прошло,

и на душе зарубцевались раны…

Но наша жизнь совсем не сериал,

не выкинешь и не добавишь кадры.

Теперь – вперёд! Чтоб многое успеть!

Ещё не «занавес», и можно биться!

Край вечной мерзлоты, меня прости,

ни разу не желала возвратиться!

Было ли, не было…

Берег моря. Солнце, делая глубокий реверанс, прощаясь на ночь, медленно приседало к горизонту. Никого, кроме одинокой фигуры седоволосого мужчины, который, скинув с плеча полупустой рюкзак, сидел на камне, и задумчиво смотрел на далёкую тонкую линию, где небо сливалось с морем…

С какой же радостью Михаил снова ощутил себя дома! Как же давно не был здесь! Какое блаженство, после долгих лет отсутствия скинуть, наконец, казённую одежду, выданную при освобождении из колонии, зайти в накатившуюся тёплую пенную волну! Ощутил с детства знакомый солоноватый вкус. Взмахнул руками, и поплыл.

Уже взрослый мужик, а нырял с мальчишеским упоением, шумно отфыркиваясь, легко управляя своим поджарым худощавым телом, на котором не счесть «отметин» прожитого.

Никого вокруг. Только чайки вскрикивали, летая над кипящими гребнями волн. Никто не мешал, вдоволь искупавшись, улечься на шуршащий песок, и вспомнить «дела минувших лет». А вспомнить есть о чём…

Все случилось как в страшном сне. По прошествии многих лет, вспоминал нестираемо – живой картинкой… Вот он, узнав знакомую долговязую фигуру друга, вырулившую из-за угла дома, резко выпустил дым очередной затяжки, и замер на месте. Тот увидел его, остановился за несколько шагов, и уставился немигающими округлившимися глазами. Заметил, как у бывшего приятеля хорошее настроение сразу стекло куда-то с физиономии, и она приобрела испуганно – растерянное выражение. Помнит, как негромко сказал тогда, вглядываясь в Витькино побледневшее лицо:

– Вижу, шо не ждал! Имею таки до тебя разговор!

Машинально бросил окурок в сторону, и неспеша поправил бескозырку с золотистым тиснением. Сжал пальцы в кулаки. Они до боли отчаянно впились в ладони. Но тогда даже не заметил этого. Старался сохранить спокойствие, только, видно, глаза выдавали внутреннее возбуждение. Было противно смотреть, как губы у Витьки сложились в натянутую улыбку, и он, всеми силами пытаясь взять себя в руки, пролепетал:

– А, отслужил, значит…

Буквально за несколько секунд из размашисто шагающего к подъезду «хозяина жизни» в дорогой фирменной одежде холёный молодой человек стал похож на испуганно сжавшегося суслика. Помнится, сделал только одно движение навстречу к Витьке, и тот, резко развернувшись, побежал, неуклюже задирая ноги, размахивая руками. Побежал, не разбирая дороги, ошалело натыкаясь на прохожих. Михаил бросился вслед за ним…

Никогда не думал, что когда-то придётся всерьёз драться со своим лучшим другом! А ведь были со школы «не разлей вода»! Обычно, где один, там и другой. Даже после школы решили поступить в одно училище. Только, загвоздка получилась: Витька попал в число студентов, а Мишка – нет.

Всё детство у обоих прошло здесь, в Одессе. С малолетства знал каждый закоулок родного города! Отец, как большинство одесситов, был рыбаком. Войну прошёл, а погиб вместе с экипажем траулера, подорвавшись на уцелевшей с войны шальной подводной мине. Так нелепо случилось. В мирное время остались одни с матерью.

Примерно, за год до призыва в армию Михаил случайно познакомился с девушкой. Молоденькая, с густыми каштановыми волосами. Не заметил, как за короткое время заняла главное место в его голове и сердце. Осталось только вспоминать, как провожала в армию, едва сдерживая слёзы, как долго махала тоненькой рукой вслед помчавшемуся вагону. До сих пор перед глазами её стройная фигурка на платформе, с чуть приподнятой головкой, и полным отчаяния взглядом. Как будто предчувствовала…

Если бы знал, что видит в последний раз, – приложил бы все силы, всё возможное и невозможное, но не отпустил! Хотя… что он мог сделать?

Когда демобилизовался, «на всех парусах» вернулся в родную Одессу. Мать была дома. Конечно же, обрадовалась возвращению возмужавшего сына, быстро собрала на стол.

С аппетитом наворачивая домашний борщ, Мишка успевал попутно рассказывать о службе. После паузы с недоумением сказал:

– Я таки не понял, на шо Иринка обиделась, писать перестала. Спрашивал, а никто за это ни слова не ответил. Ну. ничего, поем, и схожу до неё, сам спрошу.

Мать молча опустила глаза. Заметив, как изменилась она в лице, парень опустил ложку, и настороженно спросил:

– Шо случилось? …Та не тяните мине нерви, как сломаний зуб!

– То я просыла… Сг’ыбла Ирынка… машина збыла. За рулём, люди бачилы, дружок твой Виктор був… тильки воны откупылысь, на свободе ходыть…

Сказала, и закусила губу, с ужасом прикрыв рот пальцами. Не хотела ведь говорить, чтобы не ринулся сын с разборкой, не натворил чего, а вот, проговорилась…

Да разве есть на свете сила, которая удержит одессита-моряка, если обидчик остался без наказания?!

Схватка с Витькой была короткой. Михаил не сразу до конца осознал, что сделал, а когда пришёл в себя, – сначала ужаснулся, но даже не пытался скрыться. Более того: сам позвонил в дежурную часть, а когда арестовали, – молча сел в подъехавшую милицейскую машину…

…Потом начал вспоминать годы, проведённые в заключении, новых знакомых, с которыми свела судьба. Не нашёл ничего романтичного там, в мире, ограждённом высокими заборами и колючей проволокой. Одна бесконечная жестокая борьба, чтобы просто выжить…

Вернулся домой, а идти некуда. Мать умерла, не дождавшись возвращения сына из тюрьмы. В их квартире теперь жили другие люди. Новых соседей по дому он совсем не знал. Те, кто раньше по-доброму всегда общался с ним – стали относиться к парню настороженно, ведь многие из них «сидели на чемоданах» в ожидании разрешения на выезд в Израиль, в Штаты, или ещё куда, и боялись появления любого компромата. Михаил по-человечески понимал это, и не обижался.

Сейчас, уже после освобождения, хотя воспоминания настойчиво атаковали, он пришёл к морю не только вернуться мысленно в прошлое, но и чтобы, уединившись, подумать, как ему жить дальше…