Новые миры

В дверь тихо постучали. Александр вздрогнул – так глубоко он погрузился в расчёты, что забыл про окружающий мир. На пороге показалась фигура в белом лабораторном халате – его ассистентка Анна Орлова, инженер-экспериментатор. Орлова работала с ним уже третий год и отвечала за то, чтобы смелые формулы учёного воплотились в реальные приборы.

– Опять за старое, Александр? – устало, но с теплотой в голосе спросила она. – Четвёртый час ночи, а вы всё в работе.

Чернов улыбнулся краешком губ:

– Ты же знаешь, Анна, вдохновение не знает режима дня. Я, кажется, нащупал нечто важное…

Он жестом пригласил её взглянуть на экран. Анна подошла ближе, её глаза пробежались по рядам уравнений, графикам потенциала. Молодая женщина напрягла память: её образование включало курс релятивистской физики, и хотя глубина выкладок Чернова превосходила университетский уровень, суть она уловила.

– Неужели это оно? – прошептала она, прикрыв рот ладонью. – Антигравитация?

– Пока лишь гипотеза, – серьёзно ответил Александр, хотя глаза его блестели от энтузиазма. – Но математически всё сходится. Если мы сумеем создать это поле Кс экспериментально, получим зону с отрицательной гравитационной массой. Тогда объект внутри неё будет отталкиваться от Земли.

Анна присела на край стола, осторожно, чтобы не задеть разбросанные бумаги с черновыми расчётами. Она знала: на этих листках может содержаться зародыш величайшего открытия столетия.

– Вы понимаете, что это значит? – медленно произнесла она. – Если это сработает, мы перевернём науку… и мир.

Чернов отвёл взгляд от формул и посмотрел на ассистентку. В её голосе он уловил не только восхищение, но и тень тревоги.

– Создать антигравитацию – мечта многих поколений, – сказал он тихо. – Представь: корабли, свободно парящие в небе и космосе без топлива; здания, не боящиеся землетрясений, потому что их можно приподнять над землёй; транспорт без колёс… Но да, я понимаю и другое. Любое великое открытие – это ответственность.

Анна кивнула. В 2248 году мир был непростым: технический прогресс соседствовал с геополитическими напряжениями. Несколько держав – Федерация Евразия, Тихоокеанский Союз, Новая Атлантика – соперничали за влияние и ресурсы. Любая новая технология могла стать оружием или поводом для конфликта. Орлова как никто осознавала: стоит пронестись слуху об успехе антигравитации, и лаборатория окажется в центре бури интересов.

– Думаете, стоит посвятить в это начальство? – наконец спросила она.

Александр поднялся, подошёл к окну. Внизу, во дворе комплекса, тихо гудели генераторы энергорастворителей – нового типа электростанций, питавших энергией лаборатории. Вдали чернел силуэт гор. Учёный задумался: финансирование его проекта шло через Международный научный фонд, однако фактически курировалось Министерством науки Евразийской Федерации. Официально целью исследования было уточнение свойств гравитационных волн. Идею антигравитации Чернов даже не включал в заявку – побоялся, что засмеют и не дадут ни кредита, ни доступа к оборудованию. Если сейчас объявить, что найден путь к нейтрализации гравитации, чиновники могут как поддержать, так и закрыть проект, посчитав авантюрой. Или, хуже того, засекретить всё и передать военным.

– Пока рано, – решил он вслух. – Нужно проверить всё ещё раз, провести первоначальный эксперимент тихо, без лишнего внимания. Если подтвердится – тогда будем думать, как сообщить миру.

Анна, похоже, облегчённо выдохнула. Она предпочитала сперва получить результат, а уже потом докладывать наверх, тем более в таком щекотливом деле.

– Хорошо. Тогда завтра же начнём планировать эксперимент, – сказала она, и в её зелёных глазах вспыхнул огонёк инженера, готового бросить вызов невозможному.

– Согласен, – улыбнулся Чернов. Усталость как рукой сняло: идея обрела конкретное направление. – Но тебе, Анна, пора отдохнуть. И мне тоже. Через несколько часов рассвет. Завтра будет долгий день – точнее, уже сегодня.

Орлова взглянула на часы и хмыкнула: действительно, уже перевалило за полночь. Она направилась к выходу, но на мгновение обернулась: – Александр Ильич… – произнесла она, впервые за вечер назвав его по имени-отчеству, что делала только в особо серьёзные моменты. – Спасибо вам. За то, что не боитесь мечтать.

Дверь закрылась. Чернов ещё минуту стоял в тишине кабинета. Он понимал: впереди их ждёт непростой путь – теория должна выдержать проверку реальностью. На кону была не только научная репутация, но и нечто куда большее. Александр посмотрел на формулы, плавно вращавшиеся в воздухе голограммы. В его руках могла оказаться «власть над притяжением» – сила, которую люди раньше приписывали богам или фантастам. Сделав глубокий вдох, учёный сохранил все расчёты в защищённой памяти и наконец погасил свет. Ночь кончалась, рождался новый день – возможно, первый день новой эры.

Глава 2. Эксперимент начинается

Утро настало быстро. Едва солнце позолотило снежные вершины, окружающие комплекс «Астрея», Александр Чернов уже был на ногах. В небольшой кафетерии для персонала он встретился с Анной. Они выбрали столик у окна, подальше от других ранних посетителей. Пока автомат-бариста наливал им синтезированный кофе, Чернов раскрыл планшет со схемами установки.

– Прежде всего – оборудование, – тихо начал Александр, наклоняясь ближе к Анне, чтобы посторонние не услышали. – Нам понадобится вакуумная камера, мощный генератор поля и сверхпроводящие катушки для создания нужного резонанса.

Анна отхлебнула кофе и сосредоточенно кивнула:

– В лаборатории у нас есть компактная вакуумная камера для экспериментов с гравитационными волнами. Диаметр полтора метра, должно хватить для небольшого объекта. Сверхпроводники – в криогенном отсеке, катушки мы можем перенастроить. А что за генератор поля вы имеете в виду?

Чернов пролистал схему на планшете:

– Я думаю о создании стоячей электромагнитной волны высокой частоты внутри камеры. По моим расчётам, определённая конфигурация электромагнитного поля наведёт возмущения в квантовом вакууме – то самое экзотическое поле Кс. Проще говоря, лазеры на встречных курсах могут создать нужный резонанс.

– Лазеры у нас тоже есть, – подтвердила Орлова. – Два мощных ультрафиолетовых, мы их недавно получили для эксперимента с квантовым охлаждением.

Она задумалась, прикидывая в уме, как собрать всё это вместе:

– Вакуумная камера цилиндрическая, метровая длина. Если с двух сторон установить лазерные излучатели, они будут бить навстречу друг другу внутри камеры, создавая стоячую волну. В центре размещаем объект, скажем, небольшой диск из сплава…

– И окружим его сверхпроводящими кольцами, – подхватил Александр. – Катушки создадут сильное магнитное поле, усиливающее эффект резонанса вакуума. Нечто вроде магнитного «зеркала», чтобы сконцентрировать поле Кс вокруг объекта.

Анна достала свой наладонник и начала быстро набрасывать список:

Вакуумная камера L-1 – очистить и подготовить.

Лазеры UV-12 – откалибровать частоту на расчётное значение.

Сверхпроводящие катушки – настроить конфигурацию согласно схемам Чернова.

Датчики – подготовить сверхточные гравиметры и акселерометры для измерения изменений веса.

Безопасность – предусмотреть аварийное отключение, так как энергии будет много.

Прочитав список, она взглянула на коллегу:

– Формально нам потребуется оформить заявку на использование лазеров и вакуумной камеры. Что скажем руководству лаборатории?

Александр заранее продумал легенду:

– Скажем, что хотим провести дополнительный эксперимент по теме гравитационных волн – проверить влияние сильного электромагнитного поля на детекторы. Это недалеко от истины: мы действительно будем отслеживать изменения гравитационного поля, просто происхождение их иное.

Анна улыбнулась:

– Хитро. Никто не заподозрит, а если что – результаты можно представить, как очередной нулевой результат влияния поля на гравитацию.

Договорившись, они допили кофе и поспешили в лабораторию. День предстоял насыщенный.

К полудню подготовка была в разгаре. В большом зале экспериментального отсека L-1 стояла стальная вакуумная камера, напоминающая толстостенную бочку с прозрачными кварцевыми окнами по бокам. Анна лично проверяла герметичность и работоспособность насосов. Рядом техники закрепляли на направляющих два длинных цилиндра лазеров. Чернов настраивал программное обеспечение: ему предстояло задать частоту резонанса с точностью до миллиардных долей герца, чтобы достичь условий, вычисленных в теории.

– Температура сверхпроводников –269 °C и падает, – доложил младший техник Павел, отслеживая показатели криосистемы. Вокруг вакуумной камеры витками расположились четыре сверхпроводящие катушки, которые медленно охлаждали до состояния сверхпроводимости. При такой температуре сплав ниобия и титана, из которого они были сделаны, мог проводить гигантские токи без сопротивления, создавая мощное магнитное поле.

Александр оглядел собранную установку. Сердце его колотилось: всё выглядело точно так, как он представлял ночью, разве что в реальности приборы казались грознее. Огромные баллоны охлаждения окутывали изморозью основания катушек, лазеры еле слышно гудели на холостом ходу, ожидая команды. В центре камеры, на изолирующей подставке, лежал объект испытания: небольшой диск из сверхплотного сплава вольфрама и керамики. Его выбрали за высокую плотность – чем тяжелее объект, тем заметнее будет эффект, если он возникнет. На поверхности диска был нанесён отражающий слой, чтобы поглощать минимум лазерного излучения и не нагреваться.

– Все датчики установлены? – спросил Чернов, подойдя к стойке управления. Рядом с ней стояла Анна, проверяя связь с сенсорами.

– Да, – ответила она. – Три высокочувствительных гравиметра – сверху, снизу и сбоку камеры. Если сила притяжения диска хотя бы на долю процента изменится, мы это увидим. Ещё лазерный дальномер для контроля положения диска – вдруг он начнёт смещаться.

Александр взял в руки чек-лист, чтобы пройтись по каждому пункту. Безопасность превыше всего: энергия лазеров и магнитных катушек огромна, сбой может привести к выгоранию оборудования или даже взрыву магнетрона лазера. Он убедился, что система аварийного отключения активна, а персонал (кроме них с Анной и необходимых техников) выведен из зала на время эксперимента.

Наконец всё было готово к первому запуску. Чернов почувствовал сухость во рту. Он взглянул на Анну – та напряжённо сжала губы, но кивнула: можно начинать. Два техника, Павел и его напарница Рина, стояли у двери, готовые в любой момент отключить питание по сигналу. Они не до конца понимали суть опыта, но знали, что речь о чувствительных измерениях, и подчинялись указаниям, не задавая лишних вопросов.

Александр вдохнул глубже и произнёс:

– Начинаем эксперимент 1. Время: 14:00 по-местному.

Он плавно подвёл регуляторы. Внутри камеры два встречных лазера проснулись и начали накачку. Сначала невидимый глазу ультрафиолетовый луч ударил слева направо, затем навстречу ему – справа налево. На экране контроллера две синусоиды частоты соединились в одну линию – резонансная стоячая волна устанавливалась внутри камеры. Одновременно Анна активировала магнитные катушки: по сверхпроводникам пошли мощные токи, создавая вокруг камеры тороидальное поле. Металлический диск в центре камеры пока лежал недвижимо, окружённый невидимой бурей из фотонов и силовых линий.

– Поле Кс возбуждается… растёт…, – шептал себе Чернов, наблюдая за графиками на мониторе. Там отображались параметры вакуума: датчики внутри камеры фиксировали аномальные флуктуации давления вакуума – признак того, что энергия пустоты меняется. Кривая начала отклоняться от нулевой линии.

– Гравиметры? – бросила Анна, не отрывая глаз от цифр.

– Пока ноль… постой, есть микроколебания в третьем знаке, – ответила Рина, следившая за показаниями. График веса диска казался ровным, но алгоритм улавливал крошечные дрожания, возможно, от вибрации оборудования.

– Увеличиваем мощность на десять процентов, – скомандовал Александр. Он осторожно повернул ручку. Гул лазеров стал слышнее, индикаторы мощности приблизились к красной зоне, хотя ещё были в пределах допустимого. Вакуум внутри камеры светился слабым фиолетовым свечением – это воздух, не до конца откачанный, ионизовался сильным полем. Диск по-прежнему лежал неподвижно, прижатый гравитацией к опоре.

Вдруг раздался резкий сигнал тревоги. Один из графиков на экране прыгнул.

– Температура в контуре катушки № 2 растёт! – громко сказала Анна, тут же касаясь панели отключения.

Чернов стремительно посмотрел на соответствующий датчик: действительно, одна из катушек начала нагреваться – возможно, из-за локального сбоя сверхпроводимости. Если материал перестанет быть сверхпроводником, вся энергия мгновенно превратится в тепло – а это взрыв.

– Стоп эксперимент! – приказал Александр.

Анна ударила по общей кнопке аварийного выключения. За доли секунды питание лазеров и катушек прервалось, погасли лампы индикаторов. Вакуумная камера погрузилась в полутьму. Раздалось шипение – предохранительные клапаны выпустили перегретый газ, чтобы сбросить давление.

Некоторое время все молчали, приходя в себя от прилива адреналина. Первым нарушил тишину Павел:

– Вроде обошлось… – Он заглянул в люк камеры. Диск по-прежнему был на месте. Катушки охлаждались, температура приближалась к норме.

Александр выдохнул и вытер пот со лба. Первая попытка закончилась аварийной остановкой – вполне ожидаемый исход, но всё равно неприятный. Он почувствовал разочарование: ни малейшего признака антигравитации они не увидели, зато чуть не спалили оборудование.

Анна сняла защитные очки и, глядя на Чернова, тихо спросила:

– Вы в порядке?

– Да… – он прикрыл глаза на миг. – Надо разобраться, что пошло не так.

Оставшуюся часть дня они посвятили анализу. Повреждений, к счастью, не было: катушка успела нагреться лишь на несколько градусов выше критической точки, но не вышла из строя. Оказалось, что причина нагрева – небольшая неравномерность в магнитном поле, вызвавшая вихревые токи в стенке камеры. Эти токи грели катушку. Решение предложил Павел: заземлить камеру и добавить экранирующий слой, чтобы поле не проникало в металл корпуса.

Главное же – что с результатами? Чернов и Орлова просмотрели логи. Гравитационные датчики не зафиксировали убедительного снижения веса диска. Если эффект и был, то меньше 0,1%, в пределах погрешности. Александр угрюмо изучал графики: теория обещала хотя бы 1%, значит, либо они не достигли нужной мощности, либо расчёты неточны.

– Мы были близко, – пыталась ободрить его Анна. – Это только первый пробный пуск. Может, нужно дольше держать резонанс или плавнее повышать мощность.

– Возможно, – кивнул он, хотя сомнения уже закрадывались. – Я пересмотрю вычисления на случай, если мы неверно выбрали частоту или конфигурацию.

Орлова положила руку ему на плечо:

– Не падайте духом, Александр. Ради такого открытия стоит побороться.

Он благодарно прикрыл её руку своей.

– Ты права. Прорвёмся.

Вечером, когда команда разошлась, Чернов остался в лаборатории один, глядя на громоздкую установку, которая пока упрямо не хотела подчиняться его замыслу. В тишине гул оборудования сменился мерным жужжанием охлаждающих систем. Александр вновь углубился в расчёты, пытаясь понять: то ли природа противится, то ли они упустили какую-то мелочь. Его взгляд остановился на уравнении, описывающем интенсивность поля Кс. «Может, дело в фазе…» – подумал он и принялся корректировать формулы, решив, что завтра они попробуют снова.

Глава 3. Прорыв

На следующий день Чернов проснулся с твёрдым решением довести эксперимент до конкретного результата. Утром, едва появившись в лаборатории, он застал Анну уже за работой: она вместе с техниками устанавливала медные экраны вокруг вакуумной камеры. Исправленный и модернизированный экспериментальный стенд готовился ко второму испытанию.

Александр с ходу присоединился к подготовке. Он внёс коррективы в программу управления полем: изменил фазу запуска лазеров, чтобы нарастание резонанса шло плавнее, и уточнил частоту по пересчитанным ночью формулам. В помещении повисло напряжённое молчание, лишь команды вполголоса и шум инструментов нарушали тишину.

К полудню всё было готово вновь. Как и вчера, посторонних в зале не оставили. На этот раз Чернов настоял, чтобы Павел и Рина наблюдали из соседнего помещения через камеры – на случай новой нештатной ситуации он хотел минимизировать риск для людей. Сам он и Анна остались у пульта: ответственность за эксперимент лежала на них.

– Проверка связи с датчиками… Гравиметры в норме, – проговорила Анна, просматривая диагностику систем. – Катушки охлаждены до сверхпроводимости, лазеры на минимальной накачке.

– Экраны заземлены, – добавил Александр, бросив взгляд на новые медные пластины, окружающие камеру, блестящие рыжей полировкой. Они должны были отводить лишнее поле.

Он обменялся с Анной взглядом. Теперь или никогда – второй шанс. Александр ввёл в консоль пометку: Эксперимент 2, 10:13.

– Начинаем плавный разгон, – сообщил он через связь, чтобы техники в соседней комнате тоже знали.

Медленно показатели мощности поползли вверх. Лазеры вновь испускали навстречу друг другу невидимый танец фотонов. Магнитные катушки создавали конфигурацию поля, словно удерживая невидимую пружину вокруг тяжёлого диска. Прошла минута, вторая – пока всё шло штатно. Никаких тревожных сигналов, температура стабильна.

Чернов чувствовал, как в груди нарастает напряжение. На экране перед ним линия показаний гравиметра была пока ровной. Он знал, эффект может проявиться внезапно, когда поле Кс достигнет порога.

– Мощность 90% от расчётной, – доложила Анна. Её голос слегка дрожал.

Вдруг тончайший писк раздался из динамика – датчик положения диска подал сигнал. Александр сразу перевёл взгляд на соответствующий экран. Сердце пропустило удар: график высоты объекта внутри камеры изменился – на ничтожную величину, но отчётливо. Диск будто стал чуть легче, уменьшилось давление на опору, и он приподнялся на доли миллиметра!

– Есть! – выдохнул Чернов. – Вес падает…

Гравиметры тоже показали снижение притяжения: сначала на 0,5%, потом на 1%. Кривая поползла вниз. Это было невероятно: словно невидимая рука понемногу ослабляла хватку гравитации.

Анна закрыла рот рукой, сдерживая возглас. Глаза её сияли.

– Превышение порога на 5%… 7%… – тихо диктовала она новые цифры.

В камере творилось нечто удивительное. Тяжёлый вольфрамовый диск, весивший около 5 килограммов, начал подниматься над платформой. Сначала едва оторвался одним краем, затем плавно завис целиком. Он больше не лежал – он парил в центре камеры, удерживаемый снизу не опорой, а отталкивающей силой!

Александр не верил собственным глазам. На экране – подтверждение: пассивный гравиметр снизу показывал отрицательную нагрузку, будто диск давил вверх на крышку камеры. Значит, притяжение сменилось отталкиванием. Диск висел в воздухе, словно пренебрегая законами природы.

Управляя эмоциями, Александр старался действовать хладнокровно.

– Держим стабильность, не выключаем резко, – сказал он, хотя голос слегка охрип. Он начал постепенно понижать мощность лазеров, чтобы посмотреть, как поведёт себя диск.

По мере снижения поля Кс гравитация возвращалась: сначала диск опустился обратно на пару миллиметров, коснувшись платформы, потом снова лёг всей плоскостью. Анна фиксировала цифры:

– Обратный переход… вес восстановился. Сейчас притяжение нормальное.

Когда лазеры и катушки были полностью отключены, экспериментаторы наконец позволили себе выдохнуть. Чернов посмотрел на Анну – и увидел, как она буквально светится от счастья. Не сдерживая себя, она обняла его:

– Получилось! Александр Ильич, это удалось!

Он рассмеялся облегчённо:

– Да… получилось, – повторил он, слегка потрясённый. В его глазах блестели слёзы радости – годы труда оправдывались в эти мгновения.

Из соседней комнаты к ним уже бежали Павел и Рина, услышавшие по внутренней связи ликование.

– Вы видели? – бросилась им навстречу Анна. – Диск всплыл в воздухе!

– Мы видели графики на мониторе, – взволнованно ответил Павел. – Невероятно… он потерял вес почти полностью на несколько секунд.

Рина, тихая по натуре, только и смогла произнести:

– Поздравляем… Это что-то невероятное.

Александр понял, что их маленький коллектив стал свидетелем исторического момента. Он внезапно ощутил, как кроме радости на него накатывает колоссальная ответственность. Пока факт открытия известен лишь им четверым. Что дальше?

Анна будто прочла его мысли:

– Нужно задокументировать всё как следует. Видео, логи датчиков – чтобы были доказательства. И, пожалуй, пора сообщить руководству?

Чернов кивнул. Вскоре радость уступила место практичным соображениям. Они записали повтор эксперимента на камеру: включили поле ещё раз на короткий интервал, сняли на видео парящий диск со всех ракурсов. В отчёты занесли измерения. Теперь сомнений не осталось – антигравитация достигнута в лабораторных условиях.

Вопрос о том, кому сообщать и когда, стоял остро. Александр понимал: с одной стороны, открытие слишком большое, чтобы скрывать. С другой, надо тщательно продумать, как это сделать, чтобы не навредить ни себе, ни людям.

В этот момент дверь зала открылась, и внутрь вошёл высокий мужчина в форменном пиджаке с логотипом комплекса. Это был Юрий Петрович Власов, научный руководитель «Астреи» – фактически директор лаборатории. Услышав шум и возбуждённые голоса, он решил проверить, что происходит.

– Что здесь творится? – с порога произнёс Власов с ноткой строгости. – Вы второй день занимаете L-1 без графика. Чернов, объясните…

Он замолчал, увидев лица присутствующих и общую обстановку: странные экраны вокруг камеры, следы недавнего эксперимента. Александр перехватил взгляд директора – тот был человеком опытным и сразу заподозрил нечто важное.

Чернов быстро подошёл к нему.

– Юрий Петрович, – начал он тихо, – прошу прощения за секретность. Мы проводили незапланированный эксперимент. И получили… результат, который нужно вам показать.

Директор нахмурился, но интерес победил раздражение:

– Какой ещё эксперимент? Вы ведь занимаетесь гравитационными волнами…

– Формально да, – вмешалась Анна. – Но в рамках этой темы мы проверили одну гипотезу.

Александр жестом пригласил Власова к монитору и включил запись, сделанную всего несколько минут назад. На экране крупным планом появилась внутренняя камера, лазеры, парящий диск. Юрий Петрович сперва прищурился, пытаясь понять, что видит, затем его глаза широко раскрылись.

– Он левитирует? – выдохнул директор.

– Да, именно так, – подтвердил Чернов. – Мы сумели создать локальное антигравитационное поле.

Повисла пауза. Власов перевёл дух, словно старался справиться с наплывом эмоций, потом посмотрел прямо на Александра:

– Вы отдаёте себе отчёт, что это значит?

– Отдаю, Юрий Петрович, – серьёзно ответил тот. – Поэтому мы и действовали осторожно. Прежде чем оформить всё официально, мы хотели убедиться. Теперь очевидно – открытие сделано.

Директор медленно провёл рукой по седым волосам, глядя то на экран, то на Чернова с Орловой. Потом неожиданно улыбнулся:

– Ну и ну… Вот уж не думал дожить до такого. Поздравляю, коллеги. Это потрясающе.

Он протянул руку, и Александр пожал её, чувствуя облегчение: похоже, Власов не сердился за самовольство, слишком велик был восторг учёного внутри него.

Однако директор быстро собрался:

– Нужно немедленно обеспечить сохранность данных и аппаратуры. И давайте-ка переместим обсуждение в мой кабинет, тут лишние уши ни к чему.

Все согласились. Павел и Рина получили указание никому не разглашать увиденное. Они понимали это и без слов. Вскоре в кабинете Власова за закрытыми дверями сидели трое: директор, Чернов и Орлова.

Юрий Петрович первым делом включил глушители связи – чтобы никто не подслушал разговор на электронных устройствах. Его лицо снова стало серьёзным:

– Итак, коллеги, вы сделали невозможное. Теперь вопрос – как нам быть дальше?

Александр посмотрел на Анну, затем ответил:

– Прежде всего, мы хотели бы продолжить исследования, закрепить эффект, изучить параметры.

– Несомненно, – кивнул директор. – Но учтите: информация такого рода долго тайной не останется. Рано или поздно, а скорее рано, о ней узнают. И не только учёные.

– Мы опасаемся этого, – призналась Анна. – Такая технология может вызвать ажиотаж и даже панику, если выйдет за стены лаборатории неконтролируемо.

– Да, – согласился Власов. – Думаю, надо доложить наверх, но очень избирательно. Я свяжусь напрямую с министром науки Федерации – он человек разумный. Постараемся оформить это как секретный проект до поры до времени, чтобы не было утечки.