Книга пара

«Появление загадочных находок на территории России».

«Механика и паровые машины».

«Причина быстрого скачка развития человечества».

А на задней стороне брошюрки были поля для заполнения:

«Имя, адрес, телефон и ваш вопрос или предложение».

На сцену вышел доктор Шмелёв. Самый старый, наверное, работник нашего НИИ, его знали все, даже стены нашего Исследовательского института с момента своей застройки. Подойдя к микрофону, он постучал по нему пальцем и произнёс тихим спокойным голосом:

– Прошу прошения, могу ли я обратиться к вам с просьбой соблюдать тишину.

После этой фразы зал как будто замер, вокруг меня воцарилась тишина.

– Профессор Блекк уже на подходе. – продолжил он. – И я хотел бы попросить вас соблюдать регламент нашей встречи. Сначала дадим профессору выступить, и только потом мы будем задавать вопросы. Переводчик будет работать параллельно с профессором и его можно будет услышать в наушниках, которые закреплены на подлокотниках ваших сидений. Ну и если вопросов нет, то встречайте, профессор Дэвид Блекк.

К микрофону неторопливым шагом вышел профессор. Именно таким я его и запомнил, и почти также он выглядел четыре года назад. Старенькие затёртые военные штаны с цепочкой на боку. Цепочка крепила к штанам часы его дедушки, которые он берёг больше жизни и с которыми никогда не расставался. Он частенько похлопывал по карману, проверяя их сохранность. На нём была надета помятая футболка с изображением группы deep purple. По нему и не скажешь, что он такое слушает, но он всем своим видом пытался показать свою брутальность и любовь к хорошей музыке. На носу у него висели очень заметные и необычные очки, в которых он видимо всегда работал. Очки были очень массивные и на вид как будто сделаны им самим. Круглая основа очков была вполне обычная, с круглыми диоптриями «как у Гарри Поттера». Но на каркас очков была припаяна система наборных линз, с дополнительными светофильтрами и миниатюрными увеличителями. Когда он поворачивал, отодвигая, одну линзу, то механизм на очках откидывал блок других. Судя по наборам линз, эти очки для него были и как бинокль и, когда надо, как микроскоп. Ещё он всегда ходил со странной тростью, которая была очень необычной. Сама длинная часть состояла из каких-то маленьких и больших трубочек, перевитых между собой, и немного напоминала мне фагот. В рукояти трость немного расширялась, и к ней как будто был прикреплён кусок железа с набранными странным образом пластинами медного цвета. На эти листы было закреплено как минимум три очень маленьких циферблата и небольшой круглый камень синего цвета. Создавалось впечатление, что этот камень, чем-то подсвечивался и немного подмигивал.

Одним словом, «загадочный старикашка».

Подойдя к микрофону, он неторопливо окинул взглядом весь зал и задал вопрос:

– Зачем вы здесь?

Зал замер, и чуда не произошло, руку никто не поднял, на его вопрос никто не ответил. Взгляд профессора погрустнел. Он сказал:

– Может, вы все стесняетесь? Если так, то я немного вас разговорю, и расскажу, почему я нахожусь здесь.

Профессор начал свой рассказ о том, как долго собирает разнообразные артефакты по всему миру, и о том, что основная их масса находится в России, а точнее в Сибири. Рассказывал сколько музеев он открыл для того, чтобы познакомить людей с его находками и идеей возникновения нашей цивилизации. Много интересного прозвучало из его уст. Говорил он очень много и слушали его все как заворожённые. Устав от сложности перевода, успели поменяться три переводчика, но рассказ профессора был настолько интересен, что никто этого не заметил. Вещая, профессор рыскал по залу взглядом, как будто пытался кого-то найти, кого-то ценного, кого-то важного для него. У меня в голове крутилось только одно. Мой вопрос. Я должен его задать. Я изучил все работы профессора и мне было не особо интересно его слушать, мне было нужно его мнение по моему вопросу.

Пока профессор вещал, я начал немного засыпать. Видимо, вчерашняя гулянка ещё играла злую шутку с моим организмом. Я постарался взбодрить себя и, расправив брошюрку, которую я час сидел и мял в руках, я достал ручку и для подстраховки решил написать суть моего вопроса профессору. Она заключалась в странной находке, которая не совсем вязалась с теорией профессора. Эта находка, найденная недалеко от деревни Окунёво, находящейся в глубине Сибирских лесов, не давала покоя мне уже как года два.

Это была небольшая странная машина с паровым двигателем, по принципу работы и механики похожая на все те, которые находили раньше, с одним лишь только отличием – у неё не было топки. Ведь топка в паровом двигателе – самое основное, сердце, так сказать. Именно из топки вырывается энергия для нагрева котла, а энергия из котла уже приводит в действие движущий механизм. Но в двигателе Окунёвской находки топки не было, а было маленькое пустое отверстие с подводкой на него трёх шлангов и двух медных пластин. Задачу этого отверстия я никак не мог понять. Именно в этом и заключался мой вопрос Дэвиду Блекку. Возможно, он сможет разрешить мой вопрос, который мешает мне нормально спать.

Когда профессор закончил свой рассказ, на сцену вышел Шмелёв, взявший на себя роль рефери в поединке профессора и зала.

– Есть вопросы по выше сказанному? – спросил он.

Из зала зазвучали аплодисменты и громкий гул разговоров между собой.

– Есть вопросы? – повторил Шмелёв.

Первым подняв руку и обратив на себя внимание профессора Блекка, я уже хотел было встать и задать свой вопрос… Раздался громкий стук двери, ведущей в зал, и к сцене устремилась неконтролируемая толпа прессы. Наблюдая эту картину, мне вспомнился фильм «Властелин колец» и момент, когда орки прорывают стену Хельмовой пади, одной сплошной рекой прорываясь во внутрь. Так и здесь, толпа оголтелых гоблинов с микрофонами на перевес в течение трёх часов штурмовали крепость по имени дядя Коля, но после зова доктора Шмелёва «есть вопросы?» ворота крепости не устояли под натиском. Смишники ворвались в зал, даже не представляя про что хотел поговорить профессор и какие вопросы услышать. Они начали заваливать его вопросами по своим стандартным схемам: зачем приехал, сколько детей и любовниц, как зовут пса и т.д. и т.п.

Пробиваться через толпу прессы, окружившую сцену с профессором, было бесполезным занятием. И, поняв, что все геройские подвиги, которые я совершил за утро для одного лишь вопроса профессору, ответ на который был мне очень важен, были совершены зазря, я сдался.

Во мне играло безумное количество разных эмоций: обида, отчаяние, злоба, ненависть к прессе. Встав с места и резким движением замотав шарф на шею, я быстрыми шагами пошёл на выход. Оказавшись на улице, я остановился, вспомнив, что забыл бросить брошюрку с написанным вопросом в специально приготовленный для этого ящик. Когда я возвращался, толпа прессы двигалась мне навстречу, она сопровождала профессора к выходу.

– Профессор Блекк, прочитайте мой вопрос, пожалуйста. Это для меня очень важно. (англ.)

Крикнул я в толпу, окружившую профессора, в надежде, что он меня услышит. И чудо произошло. Видимо услышав родной язык без русского акцента, профессор обратил на меня внимание и взял брошюрку с вопросом, которую я протягивал ему. И вдруг я отлетел назад от толчка какого то журналюги, который, видимо, искал ракурс поинтересней для фотографии. Отлетев назад, я ударился спиной во что-то мягкое. Меня подхватил и поставил на ноги дядя Коля.

– Осторожней, «против крейсера на погранце не попрёшь».

Я не совсем понял, что он хотел мне сказать, но поблагодарил и пошёл в общагу. На улице светило и немного припекало осеннее солнышко. Я шёл медленным шагом, у меня в голове просчитывалось много ситуаций, как может поступить с моей бумажкой профессор. И меня не покидала мысль, будет ли какой-нибудь ответ.

По дороге к общежитию находится небольшой магазинчик-кафе. В него все обычно бегают за сигаретами и алкоголем. Вспомнив, что я не поел утром, и ощутив бурчание в желудке, я решил заскочить в магазин. Мне очень нравились пирожки, которые там продавались. Время было пять часов, и в магазине, по сути, должна уже выстроиться пельменная очередь. В нашей общаге жило в основном мужское поголовье, которое не умеет особенно готовить, и основным блюдом дня были всегда пельмени. Я раньше даже представить не мог, что из пельменей можно приготовить такое количество кулинарных изысков. Но, на моё удивление, зайдя в магазин, я обнаружил, что там стояла мёртвая тишина. Подойдя к витрине с пирожками, я обрадовался, что есть мои любимые, с капустой и яйцом. У кассы меня встретила молодая продавщица. Она здесь работает недавно, и я сомневаюсь, что она долго здесь проработает. Ведь такая работа по-любому не мечта всей её жизни.

– Извините, а дайте, пожалуйста, три пирожка с капустой и две банки пива «пива». – попросил я.

– Ум.. Сегодня праздник!? – попыталась неуместно пошутить она.

Расплатившись, я молча распихал пиво и пирожки по карманам и двинулся на выход. У меня не было ни сил, не желания отшучиваться. Моё настроение колебалось с хорошего на плохое. Мне хотелось верить в то, что когда я приду домой и залезу в электронную почту, меня там будет ждать ответ от профессора. Но также не покидала мысль, о том, кто я такой перед Дэвидом и что он просто взял брошюрку из вежливости и потом выкинул её, не читая.

Пытаясь поймать последние тёплые лучи от ушедшего лета, я направился не домой, а пошёл на «трубы». Так называлось место недалеко от общежития, с шикарным видом на речку, которая протекала с южной стороны нашего наукограда. А почему «трубы»? Наверное потому, что там были проложены трубы теплотрассы. На этом месте летом очень часто собирались разнообразные застолья, и оно было излюблено жителями нашего общежития. Там стоял столик и лавочки, сколоченные из распиленных старых дверей, над ними нависало подобие крыши, еле держащееся на четырёх капитально вкопанных деревянных брёвнах, и рядом стоял мангал. Мангал был особенный, он был сварен из различных кусков автомобиля и поднять его было даже впятером невозможно. Но я не барбекю туда пошел готовить, а просто уединиться с самим собой и заодно перекусить. Придя туда, я глубоко вдохнул морозный воздух, выложил на стол пирожки и пиво и приступил к дегустации пирожков. Доев последний, я открыл одну банку пива и выпил её почти залпом, после чего по моему телу пробежала лёгкая, приятная дрожь. Небольшое охмеление начало создавать вокруг меня уют и позитивный взгляд на всё окружающее. Из головы ушли все дурные мысли, да и вообще все мысли ушли. Я сидел, немного съёжившись, смотрел на речку, слушал, как ветер дорывает последнюю листву с деревьев и наслаждался лучами солнца, пробивающимися через густое, серое, осеннее небо. Мне стало хорошо.

Глава 3. Загадочное предложение.

Лениво протянув руку за второй банкой пива, стоящей на столе, и открыв её, я начал задумываться о высоком, о духовном. Мне было всё равно, что вокруг меня происходит, сейчас я жил именно этой минутой, этим мгновением. Откуда-то издалека я услышал звук до ужаса знакомой мелодии.

Потихоньку приходя в себя, я понял, что это звонит телефон в моём кармане. Лениво достав его из кармана и с любопытством посмотрев на дисплей, я увидел незнакомый номер и два пропущенных с него же. «Вот это я отключился», – подумал я. Нажав на кнопку и сказав «Слушаю вас», я услышал очень знакомый голос. Это был доктор Шмелёв.

– Джон Киппер?

– Да, это я.

– Наконец-то я тебя нашёл. Куда ты пропал? Тебя все ищут. Где ты? Почему ты ушёл со встречи?

– А в чём, собственно, дело? Я ушёл, потому что не было возможности пробиться к профессору и задать ему свои вопросы.

– Он хочет видеть тебя. – резко перебил меня Шмелёв

– Кто хочет?

– Профессор Блекк. Он сказал, что хочет с тобой поговорить. Попросил найти тебя. Сказал, что прочитал то, что ты ему написал и хочет видеть тебя. Чёрт побери, что ты ему там написал? Чем ты его так заинтересовал? Из-за чего, по его словам, он готов спонсировать наше НИИ.

Такого приподнятого голоса у Шмелёва я ещё никогда не слышал, видимо, и правда что-то интересное увидел в моём вопросе профессор. Я ведь просто хотел узнать про странный механизм.

– Куда мне идти, где я могу с ним встретиться. – ответил я, стараясь сделать свой голос серьёзным и трезвым, хотя на самом деле мне хотелось кричать от радости в трубку.

– Иди к проходной в лабораторию, я буду тебя ждать там. Да, и захвати свои работы, ведь именно о них хотел поговорить профессор.

Повесив трубку, я быстро схватил тубус под руку, цапнул банку и сделал большой глоток из неё. Немного взбодрившись, я бросил недопитую банку как баскетболист NBA в мусорку, которая находилась от меня в метрах пяти, и, закинув шарф на плечо, побежал в лабораторию.

Пока я бежал, меня посещали разные мысли, о том, как быстро я успею добежать до здания, почему профессор захотел встретиться со мной и что я ему скажу. Мне казалось, что это сон, и меня не покидало ощущение, что я до сих пор сижу на трубах с банкой пива и дремлю под скрывающимися за горизонтом лучами солнца, но нет. Я бегу, бегу судьбе навстречу, меня с самого утра не прокидает мысль, что сегодня должно случиться что-то особенное. Не добежав метров ста до проходной, я остановился, мне нужно было перевести дыхание и привести мысли в порядок. Но не тут то было, ко мне на встречу шёл Шмелёв, задавая громко вопрос:

– Почему так долго?!

– Я торопился как мог. – ответил я через быстрое и сбитое дыхание. Знал бы он, сколько я за сегодня набегал. Доктор протянул мне маленькую бутылку с водой, которая именно сейчас была так кстати.

– Пойдём внутрь. Тебя все заждались.

– Все? – переспросил я.

– Да, все. Там весь учёный совет института. – серьёзно ответил доктор.

– Но зачем, что могло всех заинтересовать, что-то случилось? Может я что не так написал?

– Да успокойся ты. Профессор хочет выслушать твою теорию по проделанной тобой работе. Он уже час сидит на твоём рабочем месте и изучает твои чертежи.

Открыв двери в свой кабинет, я уткнулся в «галдящую толпу учёных». Там стояло шестнадцать человек, окруживших мой стол, за которым сидел профессор. Все наблюдали за жестами профессора, который перекладывал чертёж за чертежом.

– Он здесь, он пришёл. – громко сказал Шмелёв, войдя в кабинет следом за мной. Все обернулись и, расступившись, пропустили меня к столу.

– *Здравствуйте, профессор*. – вырвалось из меня как-то на автомате.

– *А я вас помню*. – ответил он.

За моей спиной, как знатный оперативник, Шмелёв выводил всех из кабинета, давая мне возможность спокойно поговорить с Дэвидом.

– *У вас был ко мне вопрос, как я понимаю*. – Улыбаясь, спросил профессор.

– *Да профессор. Меня интересует находка в Окунёво, вы наверное слышали про неё. Ох, о чём я говорю, конечно, слышали. Там меня заинтересовал странный двигатель или его подобие, с таким механизмом я никогда не сталкивался. Сама движущая часть, точнее механизм рассчитан на большие нагрузки и мощности, но как паровая мощность может их достигать. Ведь котёл не сможет выдать такое давление, да и топки там не было…*

– *Секунду, молодой человек, не всё сразу.* – осадил меня профессор.

– *Я смотрю у вас так и не пропал тот огонь в глазах и жажда знаний, которые мне запомнились ещё когда я читал лекции в колледже, а вы там были студентом. Я помню ваши тучи вопросов, которые вы мне задавали, и скажу вам честно, что некоторые меня просто заводили в тупик. Мне очень лестно, что вы взяли в качестве жизненного курса науку. А то, что вы взяли в качестве направления механику и её историю, наводит меня на мысль, что у вас впереди будет много интересных событий, которые поменяют всё ваше мировоззрение. Не хотели бы вы выпить по чашечке чая, а может чего и покрепче? * – спросил профессор.

–*Ах да, прошу прощения за мою неучтивость. Вам чай, кофе, из крепких напитков у меня есть немного вина и бренди* – предлагал я, двигаясь в угол моего кабинета, где стоял старенький советский шкаф. В нём я хранил электрочайник, чашки, кофе, чай и немного «сухомятной», как Иван любит говорить, еды. Может ему лучше предложить столовую, хотя нет, потравится ещё профессор. В столовой у нас питаются только люди со стальными желудками. Бренди, бренди… где же бренди?! У меня оставалось треть бутылки, которую мне прислал мой брат, мне на день рождения.

– *Профессор, я бы конечно предложил вам нашу столовую, но боюсь, меню там не разнообразней моего шкафчика*.

– * А может, есть тут по близости какой-нибудь бар? * – спросил профессор.

– *Боюсь, русские бары не для разговоров, в них люди отдыхают от разговоров. А кафе по близости не наблюдается.*

Это ведь студенческий городок, граничащий с маленьким городом. Открывать кафешки в нём очень неприбыльное дело. А вот баров в городке было три. Один из них занимала местная «гопота». Зайдя туда пропустить по стаканчику горячительного, можно было вылететь оттуда без денег, телефона и всего ценного, что было в карманах. Второй бар занимала городская «братва». Все сыновья чиновников и дочки бизнесменов предпочитали это заведение, там они соревновались, у кого пальцы шире расставляются и чья «чикса» круче формами трясёт. Ну а третий бар был студенческий. Его сложно было назвать баром, так, забегаловка. Разбавленное пиво, отвратительная еда из микроволновки, интерьер в стиле «постапокалипсис или пещера древнего человека». В общем сводить поужинать гостя в этом городке было некуда. Даже стыдно как-то стало.

У меня в голове возникла идея. Я вспомнил, что вчера на дне рождения ребята пользовались службой доставки пиццы и продуктов, недавно появившейся у нас в городке. Нужен номер телефона, который может быть в местной газете.

– *Может быть вас устроит пицца или другие продукты быстрого приготовления. * – предложил я, наливая в немного запылившийся ограненный стакан бренди и ставя его на стол профессору.

– *Вы не волнуйтесь и не стесняйтесь за отсутствие досуга. Я много времени провёл в России, и вполне привык к местному антуражу. Пицца вполне подойдёт и закажите, пожалуйста, водки и лимон. Будем проводить, так сказать, конференцию на рабочем месте. * – улыбнувшись отшутился профессор и схватив стакан, сделал большой глоток горячительного.

Услышав слово водка, меня немного передёрнуло, я вспомнил вчерашний вечер и похмельное утро сегодняшнего дня. Достав телефон из кармана, я извинился и вышел за дверь. Я вспомнил, что стопка местных газет лежит на подоконнике у моего кабинета. Она всегда там лежала, когда первый раз я входил в свой кабинет, то проходил мимо этой стопки газет, но кто приносил их туда, я не знал. Но сверху стопки всегда лежал свежий номер. Газета была стандартная для малых городов, на первой странице самая важная новость города или поздравление с каким-либо мероприятием, затем пара страниц ни о чём, на последних двух поздравления и объявления.

Найдя нужный номер, я заказал две пиццы, продуктов по мелочи, лимон и самой дорогой водки, что у них была. Мне не хотелось упасть в грязь лицом перед профессором, хоть заказ и стоял треть моей зарплаты. Мне сказали, что через двадцать минут заказ доставят, и я поспешил в кабинет к профессору.

Открыв дверь, я сразу услышал фразу копающегося в моих документах «старичка-бодрячка»:

– *Вы очень интересную работу провели молодой человек. За три года вы сделали столько, сколько любой другой бы и за пятнадцать лет не наработал. *

И только я хотел поблагодарить профессора за столь лестные слова в мой адрес, как услышал:

– * Нет, я вам не пытался польстить, я просто как учёный даю оценку вашей громадной работе. *

Он как будто читал мои мысли, и каждый раз как я хотел что-то спросить или ответить, он предугадывал мои мысли и действия. Что-то поменялось в профессоре с последнего раза, как я его видел пять лет назад, он как будто стал сильней, умней и даже моложе.

– *Ваша работа, как я вижу, в основном проведена над находками из деревни Окунёво. И я удивлён какими методами вы доставали некоторые из них? Они же засекречены из-за своего происхождения военными. И я не могу понять, почему я их не обнаружил, когда шесть лет назад приезжал в эту деревню. Они же находились на тех местах, где я проводил замеры. Я много наслышан об аномалиях, которые там творятся и был уверен, что там что-то есть. Но мои замеры ничего не показывали.*

Вдруг бубнение старика себе под нос прервал телефонный звонок. На другом конце провода раздался сонный голос Василия:

– Тут, молодой человек, к вам, говорят доставка на дом, мне его пропустить?

– Да, да. Конечно. – ответил я и повесил трубку.

– *Ресторан приехал*. – попытался я скаламбурить перед профессором, но тот был занят моими документами про Окунёво и, как мне показалось, даже не услышал, что я что-то сказал.

Пока профессор копался в моей работе, я успел получить доставку, разложить всё на столе, сполоснуть посуду и разогреть чайник.

– *Профессор, вы сильно голодны?* – попытался я его отвлечь от моей писанины.

– *Да-да, я уже иду.*

Встав из за стола профессор отложил писанину в сторону, молча подошёл к столу, взял бутылку водки и налил по полстакана.

– *За неожиданную и приятную встречу и дальнейшее сотрудничество* – произнёс тост профессор и быстро осушил стакан.

– *Изучая вашу работу, я решил организовать экспедицию в Окунёво* – кряхтя и закусывая, сказал профессор. Наливая второй стакан, профессор уверенным и серьёзным голосом заявил.

– Я хочу предложить вам партнерство в этом приключении, я уверен, мои финансы и ваши мысли и способности наградят нас успехом. – бодро сказал профессор, и схватив свою трость, топнул ей от радости по полу. Стекляшка, которая была закреплена в рукояти трости, немного заискрившись, сверкнула и привлекла моё внимание.

От его слов я медленно присел на стул, просто был ошарашен его чистым русским языком, на котором он произнес своё предложение, без малейшего намека на акцент. Я не знал что сказать. Я думал, что эта встреча закончится словами «молодец, ты много работал, но поработай ещё. Ты слишком зелёный. Ну или наука это не твоё.» Но такого исхода встречи я никак не ждал. А ведь он даже ничего не сказал, он просто с ходу выдал мой ответ на незаданный ему вопрос. У меня было полное смятение, и хоть по логике я должен был парировать его предложение кучей вопросов по совместной работе, но у меня в голове была полная пустота, которая начала заполняться после того как я молча сушил свой стакан. Я даже не заметил горечи водки и не закусил её. Мне почему-то вспомнились американские мультики, в которых когда происходит что-то хорошее, загорается свет и звучит мелодия «Aliluya».

Посмотрев на моё разомлевшее лицо, профессор, поднеся ко мне открытую коробку пиццы сказал:

– Вы бы перекусили молодой человек, мне нужен здоровый и сильный компаньон. А я смотрю вас сегодняшний денёк поизмотал.

А ведь он был прав, за один день я испытал столько эмоций и нагрузок от перемещения на беговой тяге от здания к зданию, что ноги мои совсем подкосились, когда я услышал такое предложение от профессора. Откуда он так хорошо разговаривает на русском языке…

Только я сформулировал что-то похожее на вопросы и хотел их задать, профессор снова опередил меня и сказал, что он устал от дороги, хотя выглядел очень бодро. И предложив выпить, произнеся на русском:

– Напасашок.

Выпив ещё по одной и закусив, я позвонил по внутренней связи в кабинет Шмелёву, я ведь совсем забыл спросить у него адрес гостиницы, где поселился профессор, и надеялся, что Шмелёв всё ещё нас ждёт. После серии длинных гудков на другом конце провода раздался сонный голос Шмелёва.

– Слушаю.

– Николай Семенович, профессор устал и хочет отдохнуть.

– Да, да. У нас всё готово. Машина ждёт в низу. – взбодрившись, ответил доктор.

Выключив свет в кабинете, мы спустились ко входу, где нас ждал искренне улыбающийся Шмелёв. Пока мы шли, Дэвид попросил меня привести завтра с собой двоих человек, которые мне будут помогать в работе и в которых я был уверен. Усадив в машину профессора и отправив его в гостиницу, на меня сразу с вопросами напал Шмелёв. Что делали? Как прошла встреча? Что рассказал профессор? Что я нового узнал?

Успокоив доктора, я рассказал ему всё по порядку, что ответов пока на свои вопросы не получил и о том, что предложил профессор. У меня в голове крутились мысли по поводу двух человек, которых я должен пригласить, и кроме Шмелёва и Ивана мне в голову никто не приходил. За все эти годы я можно сказать работал как затворник, и людьми, которым я мог бы довериться были именно эти люди. С Иваном я довольно долго жил в одной общажной квартире и знал о нём почти всё, а доктор Шмелёв был для меня наставником в моей работе все эти годы и в качестве благодарности за это, я просто обязан был ему это предложить.