Купейные разговоры

Они просидели всю ночь. Геннадий рассказал свою историю, Варя рассказала о дочери, собственно, рассказывать много было не о чем – мала она ещё была. Под утро Геннадий всё же прилёг – ехать ещё надо было. Проснулся он от чьего-то взгляда. Перед ним на табуретке сидело ангельское создание и внимательно разглядывало его.

– Ты – мой папа? – Геннадий потерял дар речи. Он всегда любил детей, но не думал, что встреча со своей дочерью будет вот такой. – Мне мама сказала. Пойдём, я тебе огород покажу.

Геннадий безоговорочно поднялся и, взяв предложенную ладошку, почувствовал, что сейчас умрёт от счастья. Девочка детально рассказывала, что где растёт, показала свиней, сообщила, что корова с «маленьким» ушла пастись. Она была серьёзной, но, когда смеялась, на пухлых щечках играли ямочки. Геннадий что-то ей отвечал, любуясь и не веря, что это его дочь, замечая в то же время сходство и с собой, и с мамой. Она повела его на озеро, но «сейчас не купаются», – объяснила на берегу. Пошли к дому.

– Ты когда ещё приедешь? – спросила она.

– А ты хочешь ко мне в гости?

– Хочу. Ты меня в зоопарк сводишь?

Геннадий понятия не имел, есть ли у них в городе зоопарк, но пообещал. Если нет, повезу в Москву, – твёрдо решил он. А ещё он решил, что судьба пошутила с ним, спрятав это сокровище. Правда, на время. Вот, досада, он же обещал Варе не вмешиваться в их жизнь!

Пять лет после этого Геннадий разрывался между своей городской жизнью и сельской дочкой. Он много работал, часто бывал в командировках, но почти каждый выходной ехал в село, повидать маленькое чудо. В первый раз после знакомства с дочерью, когда он приехал с огромной сумкой подарков, Варя сразу же умерила его пыл.

– Гена, давай договоримся, не надо баловать Олесю. Только самое необходимое. Не знаю, куда ты всё это денешь, но мы не возьмём ничего лишнего.

Лишним были даже куклы.

– Когда ей играть в куклы? – недоумевала Варя. – Вон, в огороде надо полоть, корову поить, курам траву нарубить. Зимой – школа.

Олеся понимала её правильно. Однажды, встретив его с автобуса, держась за руку, и прыгая на одной ножке, Олеся покосилась на объёмную сумку:

– Что ты мне необходимого привёз?

Он не раз привозил Олесю в город. Она поражала всех своей обстоятельностью и детской непосредственностью одновременно. Мама Геннадия не могла нарадоваться внучке. Далеко ходить она не могла. Но в парк, который был недалеко от дома, они ходили каждый раз. А ещё баба Катя делала подборки книг для внучки, и та уезжала каждый раз с новыми. Один раз Олеся настояла на том, чтобы баба Катя побывала у них в селе. Живительный воздух деревни несколько взбодрил её. Но всё же мама Геннадия таяла на глазах. Синие губы, затруднённое дыхание, частые неотложки. Иногда, собираясь в командировку, Геннадий боялся, что вернётся, а мамы уже не будет. Однажды после очередного приступа, мама подозвала Геннадия. Он присел на постель, взял маленькую исхудавшую руку в свою. Мама прикрыла ладонью его руку.

– Гена, мне уже недолго осталось.

– Мама!

– Да, Геночка, и ты это знаешь. Я тебя очень прошу, не тяни, женись на Варе. У тебя такая чудесная дочка. А Варя – замечательная женщина. Вы будете счастливы. Поверь мне.

Гена поцеловал её в лоб и прикрыл одеялом.

– Хорошо, мама.

Он уже давно думал об этом. Но что-то ему мешало. То казалось, куда их везти – в маленькую квартирку, то, думалось, – откажет Варя. Скорее всего, он боялся именно этого.

Очень скоро мамы не стало. Геннадию тяжело было оставаться в квартире, где всё напоминало ему о маме. Собрал все свои сбережения, занял денег и поменял квартиру на трёхкомнатную с доплатой. Дома бывал редко. Что там делать в полупустой квартире. Откладывал он и разговор с Варей, думал, вот куплю обстановку, – тогда.

Однажды в сентябре посчастливилось ему побывать во Франции на симпозиуме. На всю валюту накупил подарков. Из Франции ничего лишнего быть не может. Варе – очки в дорогой оправе, Олесе, кроме одежды – огромного розового зайца. Приехал домой, но, несмотря на усталость, решил тут же поехать в село. Обычно он приезжал с утра и никогда не ночевал. А тут вдруг соскучился неимоверно. Оставил машину на углу улицы. Хотелось сделать сюрприз. Подошёл к дому с зайцем в руках. И замер. Красивый сочный голос выводил слова русской народной песни, следующую строчку подхватывали ещё два голоса, сливаясь в один. Геннадий стоял ошеломлённый. Он знал, что Олеся пела в школьном хоре, но никогда не слышал. Он зашёл, когда песня закончилась, выставив перед собой мохнатого зайца. Олеся подскочила и, всплеснув руками, остановилась как бы в недоумении. Через минуту почему-то шёпотом спросила:

– Как его зовут?

– Не знаю, но он прилетел к тебе из Парижа.

– Из Парижа? – глаза Олеси округлились. Неужели мать не разрешит оставить игрушку? Варя улыбнулась:

– Ну, что же ты, Олеся, принимай гостя, – это, по-видимому, касалось и отца. Олеся опомнилась, повисла на шее Геннадия, чего обычно не делала.

Потом пили чай с французским печеньем. Баба Шура крутила заскорузлыми пальцами посыпанные орешками фигурки.

– Ить, чаво, придумали, – Геннадий давно заметил, что, несмотря на «чавканье» матери, Варя всегда говорила правильно.

Сейчас ему не терпелось попросить, чтобы они спели что-нибудь ещё. Но стоило только заикнуться, Варя нахмурилась:

– Не поём мы на людях.

– Мне – на людях? Ну, а Олеся? Варя, ты хоть понимаешь, что у неё талант! Такой голосище в десять лет!

– Ну, и что?

– Что, что. В хлеву петь таким голосом? Или всё же для людей?

Варя ещё больше нахмурилась. Впервые Геннадий заговорил с ней о будущем дочери. Она и сама об этом думала.

– Варя, прости, мне надо было уже давно начать этот разговор, переезжайте ко мне в город, выходи за меня замуж.

Не успела Варя и рот открыть, как неожиданно Геннадия поддержала баба Шура.

– И то, Варь, Олеську – то учить надо. Не так, как ты, да я учились. Ты не думай, я справлюсь. Да и вы помогать будете, – опередила она Варю, которая вроде как собиралась отмахнуться от всех нападок. Но вслух сказала другое:

– Я тоже об этом думала. Надо, конечно, учиться ей в городе, а расстаться с ней не смогу.

Сколько времени Геннадий собирался с духом и так всё просто решилось! Переехали на той же неделе. Обставили квартиру уже вместе. Варя устроилась в редакцию бухгалтером. Геннадий скоро стал главным редактором. По выходным ездили в деревню – сажали, убирали, заготавливали корма. Жили дружно.

Восходящая звезда

В вагоне было относительно тихо. И вдруг сочный голос нарушил тишину:

Отговорила роща золотая

Берёзовым весёлым языком

И журавли печально пролетая,

Уж не жалеют больше ни о чём

И журавли, печально пролетая…, -

Подхватили другие голоса.

Варвара Петровна сняла очки и, виновато улыбаясь, вытерла платочком глаза:

– Всегда плачу, когда Олеся поёт.

У меня тоже глаза на мокром месте были. Когда встречаешь талант, да ещё такой вот – юный и неиспорченный славой, невольно слёзы на глаза – сколько у тебя, Россия, сокровищ! Свети же, Утренняя звезда, им. Пусть радуют своим талантом людей. Пусть люди становятся от этого добрее.

Апрель – май 2002 г.

Фаворитка

Где бы Галка ни появилась, она тут же привлекала к себе внимание – и мужчин, и женщин. Ей нравилось быть в центре внимания, она этим жила. А вот её лучшая подруга Марина – с точностью наоборот. Неприметная и незаметная, так удобнее.

После института Марина работала психологом на большом заводе. Работа ей нравилась, обрабатывала тесты на компьютере, выслушивала людей, их проблемы. Главное – получала зарплату и тратила её на себя. А Галка всё искала себя…

Семейной жизни у Марины не получилось – вышла замуж на последнем курсе, не по любви, а «за компанию». Все тогда срочно выходили замуж, – в основном, чтобы остаться в Москве. У неё такой проблемы не было, такая проблема была у парня, с которым встречалась одно время. Он ей так и сказал: «Марин, мне надо на тебе жениться, у меня карьера намечается, жить негде. Может, уживёмся». Не ужились. Галка ругала Марину, дескать, дура, о себе надо думать. Правда, Миша «добро» помнил, на день рождения и 8 марта дарил дорогие подарки, помогал, если просила, но просила редко.

Как все замкнутые люди, Марина любила помечтать, пофантазировать. Однажды созналась Галке, что написала роман, дала прочитать. Галка позвонила ночью:

– Мариш, мне понравилось. Обалденно. Завтра что-нибудь придумаем. Целую тебя, дрыхни дальше, соня, – Марина спросонья ничего не поняла, а её подруга уже повесила трубку.

На следующий день Галка примчалась к Марине на работу. Они стояли в курилке, Марина не курила, да и Галка тоже, но, когда сильно волновалась, доставала длинные сигаретки и красиво отставив пальцы, пускала дым чуть округленными губками так, что мужчины спотыкались, заглядываясь на неё. Впрочем, это было в Галкином духе, она бы «вымерла», если бы кто-нибудь не обратил на неё внимания.

– Мариш, я всю ночь думала. Ладно, ради тебя помирюсь с Игорем. У него куча знакомых, он обязательно пристроит твой роман.

– Галочка, ради бога, не надо! Мне ничего не нужно. Мне просто хотелось писать с детства, вот теперь я созрела, кажется. Я – для себя.

– Марина Васильевна, вы с детства очень больны. Уж я-то знаю. Но от скромности никто не умирал. Это излечимая болезнь. Я – ваш лучший доктор, я вылечу. – При этом Галка картинно стряхивала пепел на пол, а носком модной туфли рисовала этим пеплом какие-то картинки.

– Галь, ну, правда. Только не Игорь. Неужели ты всё забыла? – у Маринки даже слёзы выступили на глазах.

– Брось. Всё нормуль. Я тебе позвоню на днях. – Галка затушила сигарету и направилась к выходу.

Марина недолюбливала Игоря – Галкиного парня. В тот день, о котором напомнила Марина Галке, она уже смотрела фильм после десяти часов вечера, как в дверь кто-то позвонил. Марина была одна дома. Они жили с мамой вдвоём, мама работала проводницей на поездах дальнего следования, и по полмесяца её не было дома. Галка всегда завидовала «свободе» Маринки, которой та, естественно, не пользовалась. Ну, дура такая. Галка бы развернулась на все сто. А тут – сидит вечерами, одна, смотрит телевизор.

Марина увидела в глазок озабоченного Игоря, открыла. На Игоре буквально висела Галка, бледная, с закрытыми глазами. Марина испуганно вскрикнула, но Игорь тут же её успокоил:

– Она просто пьяная. Пусть у тебя переночует. Не везти же её домой в таком виде.

Марина согласилась с ним, Игорь тут же ушёл. Едва за ним закрылась дверь, Галка открыла глаза:

– Вова, Вова, мне х…во.

– Галь, что случилось, где вы были?

– А! – отмахнулась Галка, – хочу искупаться. Я жутко грязная.

– Где вы были?

– Ну, в сауне.

Галка прошла в комнату довольно ровным шагом, скинула на пол пиджак, бросила в угол сумку:

– Там – духи, забери себе.

– Галь, перестань кривляться, рассказывай, что произошло, – Марина стояла, нахмурившись, заложив рука за руку.

– А чего тебе рассказывать? Натрахалась до следующего вторника. Что, не видно?

– Не видно, – Марина поджала губы и ушла в ванну. Через минуту в дверях нарисовалась Галка. Глаза её были на мокром месте. Марина обернулась всё с тем же грозным видом, но Галка уже уткнулась ей в грудь носом и рыдала в полный голос.

– Мариша–а-а-а! Я такая дура-а-а-а, я такая б…

Марина взяла её за плечи и повела в комнату. Усадила в кресло, принесла водички:

– Давай, рассказывай, тебе легче будет.

Галка выпрямилась в кресле. Непохоже было, что она – пьяная.

– Ну не смотри ты на меня так. Осуждающе, – она усмехнулась, – я и не пьяная вовсе, ну притворилась чуть-чуть, а то они меня бы – вообще, – она махнула рукой. – Короче, Игорь позвонил мне. Говорит, Галочка, ты не против повеселиться? Конечно, не против. Ты ж знаешь, Мариш, я в последнее время никуда, ни с кем и нигде. Мамочка оттаяла, бдительность потеряла. Ну, думаю, пора уже и повеселиться. Говорит, пойдём в сауну с друзьями. Распространяться не стал, что за друзья, говорит, нужные люди. Очень нужные. Заехал за мной. По дороге – такой ласковый, нежный. Говорит, хочешь выпить? Я говорю, а в сауне, что, теперь запрещают? Он говорит, там люди будут, а мне так хочется с тобой вдвоём. Я говорю, ну давай, вообще вдвоём где-нибудь посидим. Он говорит, нет, я обещал, нельзя. Заехали в какое-то кафе. Себе взял тоник, а мне какой-то коктейль. Я его как попробовала, – там градусов 40 – не меньше. Я что-то стала подозревать. Споить хочет. Как отвернётся, я под стол сливаю. Потом глазки прикрыла, говорю, спать хочу. Он обрадовался, говорит, поехали, там отдохнёшь. Приехали. Знаешь, снаружи – чёрт–те что, а внутри!… Ты ж знаешь, меня Игорь везде водил, но в таком месте мы ни разу не были. Ну, я такая захожу, вроде мне всё – по фигу. Там двое мужиков – в плавках, за столом сидят. Обрадовались, будто я – родственница из деревни, пожрать принесла. Такие кавалеры, кинулись одеваться. Игорь говорит, да ну что вы, мы сейчас присоединимся, извините за опоздание. Вроде бы это мы не с ним сидели в кабаке, пока я якобы не нажрусь. Я оглянулась – из женщин я одна. Думаю себе, – подойдут. Ни хрена. Давай они меня обхаживать – наливают, угощают, в комплиментах рассыпаются. Я, в принципе сразу поняла, что Игорь мне групповуху готовит, но значения не придала. Ну, ты ж меня знаешь – я только потом умная, когда вляпаюсь. Всё вижу, всё знаю, но сижу и жду, чем кончится, как будто и так не ясно. Игорь стал с меня потихоньку одежду снимать, говорит, жарко, пойдём, искупаемся. Тут «джакузи». Я говорю, проводи меня в туалет. Пошли с ним. Я ему так и сказала: «Ты, говорю, что, на групповуху меня привёз?», а он лезет целоваться: «Уй, ты моя красавица, да ещё умница вдобавок, какая догадливая девчонка». Раздел меня до гола. Говорит, чего стесняться, все свои. Я не стала сопротивляться, почему-то. Мариш, вот веришь, самой стала интересно, аж сок потёк. Вернулись. Они устроили аплодисменты. Говорят, такую девочку никто не посмеет обидеть. Садись, голубка на стол, пособлазняй нас, поимей себя сама. Ну, я, как та ещё, уселась на стол. Расставила ноги. Стала себя поглаживать, отирать, музыка ещё там такая была – томная, то на стол опрокинусь, то до края ног потянусь, как кошка. Потом смотрю, на столе охотничья колбаска лежит, я её взяла, стала себе во влагалище засовывать, тоже так красиво, под музыку. Они все завыли, повскакали, повытаскивали своё хозяйство, кричат, у меня больше, давай моим. Игорь подхватился, подбежал, помазал мне промежность чем-то. Я уже потом догадалась, что, наверное, это была «испанская мушка». Что со мной творилось! Они меня подхватили все втроём на руки и начали по кругу передавать – двое держат под спину, ноги, а третий суёт член, чуть подёргается, кто-нибудь кричит, дай я, и так – по кругу. А мне всё мало. Мне хочется, чтобы они все втроём туда залезли.

Галка, рассказывавшая всё на одном дыхании, остановилась, и завыла, как волчица. Марину передёрнуло. Впечатлительная, она словно видела всё наяву. Повыв, Галка продолжала, как ни в чём не бывало:

– Кончили все по разу. Игорь понёс меня в бассейн. Я вроде всё хорошо помню, а тогда ничего не соображала. Помыл меня, как маленькую, не помню, что он мне говорил, я как чумная была, вынес «к гостям». Опять пили, ели, потом Игорь начал расхваливать мои прелести. Все стали что-то клянчить. Я их построила по росту и по очереди каждого удовлетворила. Чувствую, ещё что-нибудь кто-нибудь придумает, и я тут же упаду замертво. Притворилась пьяной. Игорь меня к тебе отвёз. Прости, Мариш, – Галка опять заплакала, – можно я искупаюсь у тебя, я себя такой грязной чувствую.

– Иди, – вздохнула Марина и начала устраивать Галке ночлег, потом взяла полотенце, халатик и зашла в ванну.

Галка стояла под душем, закрыв глаза, подставив лицо под сильные струи. Марина залюбовалась подругой. Как же потрудилась над ней природа! Всё такое тоненькое, изящное. Точёные ручки, точёные ножки, упругий живот, округлые бёдра, с неё можно было ваять скульптуру. Назвать как-нибудь – «нежность» или «весна». Как можно разбазаривать себя, поважать чью-то похоть! Марина пожала плечами. Неразумно, а ведь Галку дурой не назовёшь. Любопытная она от природы, вот и вляпывается вечно в какие-нибудь истории. А Игорь – дрянь.

– Вот полотенце и халатик, – Галка не изменила позы, Марина пошла на кухню, готовить ей чай.

Марина любила возиться на кухне. Всё у неё получалось замечательно. Мамы почти никогда не было дома, да и отвыкла она готовить, всегда в разъездах. Каждому – своё, как говорится. Мама Марины жила только в пути. После того, как погиб её муж вместе с десятилетним сыном, Маринке тогда пять лет было, мама стала замкнутой. Она вначале не хотела жить, не хотела работать, но Маринка была маленькая, надо было её воспитывать. Сначала жили в долг, потом, чтобы погасить долги, разменяли шикарную трехкомнатную квартиру на вот эту маленькую, зато в центре Москвы, дачу продавать не стали – папа очень любил на ней возиться, а мама делать на ней ничего не хотела. Росли там берёзки, огромная липа, да несколько яблонь. Папину антоновку мама холила, опрыскивала, а остальные – как бог даст.

Маринку баловала, насколько ей позволяли средства, странно даже, что Марина выросла такой серьёзной. Она была самостоятельной с детства, никто её ничему не учил, возьмёт поваренную книгу, – приготовит так, что пальчики оближешь, а в основном они с мамой питались полуфабрикатами. Зачем лепить целый день пельмени, легче готовые сварить, зачем печь какие-то булки, когда в булочной чего только нет.

Марина расставила на подносе большой чайник с мелиссой, мёд, варенье из медовой алычи, – это мама с юга привезла, печенье, красивые чашки, – любила Марина, чтобы всё было красиво. Галка уже сидела в кресле с полотенцем на голове, завязанном в виде тюрбана, в халатике Марины, которым она свою миниатюрную фигурку обмотала дважды.

– Вот, додельница ты, Маринка. Правда, тебе надо сидеть дома за мужем, готовить ему завтраки, обеды, встречать, провожать детишек из школы, – Галка приложилась к чашке с чаем и маленькими глотками выпила всё без передышки.

– Трубы горят, – объяснила она.

Марина пила свой чай, не спеша, «уважая» каждый глоток (Это её мама так научила, а её научили пить чай правильно где-то в Средней Азии).

– Галь, знаешь, где тебе помыться надо? Сходи в церковь, исповедуйся, постой там. Тебе гораздо легче будет.

– Да ты что? – Галка изумлённо выпучила глаза, – ты, что, в церковь стала ходить? Слава тебе, господи! В монастырь собралась?

– Нет, Галь, ещё не хожу, но очень хочу. Ко мне недавно приходил один посетитель. Ты же знаешь, обычно к психологам приходят, чтобы пожаловаться на свою судьбу, а этот прошёл тест по обязательной программе, а потом начал меня расспрашивать, как живу, что на душе, и мне так захотелось самой душу излить. Вроде бы всё у меня нормально, хорошо, но такая тоска на душе. Он послушал, а потом говорит: «Ходите в церковь, это очень помогает от тоски». Тоска, ведь тоже болезнь. Я сама знаю, какие лекарства надо принимать от тоски, в особых случаях нужно сменить образ жизни, поменять обстановку. Если хочешь, пошли в церковь вместе. Я вот очень хочу туда, но боюсь.

– Чего бояться, – сказала Галка, зевая во весь рот. – Мариш, давай спать ложиться, устала. Напахалась.

Утром Марина убежала на работу, Галка осталась досыпать. На работу ей не надо было. Она всё себя искала, нигде подолгу не задерживалась. Родители снисходительно относились к её поискам, пока она куда-нибудь не «вляпывалась» в очередной раз. Тогда её сажали дома под присмотр. До следующего раза. Почему-то Игорь был у них на хорошем счету. Наверное, Галка не рассказывала им всех подробностей…

Галка исполнила своё обещание «позвонить на днях» через месяц:

– Марин, привет, извини, что не звонила. Закружилась вся. Но для тебя новости хорошие. Игорь нашёл издательство, где берутся издать твой роман. Надо будет устроить небольшую пирушку, – Галка, опережая возражения Марины, затараторила, – Игорь всё берёт на себя. В эту субботу приведи себя в порядок, я тебе позвоню, скажу, куда пойдём. Не боись, всё будет о*кэй! – повесила трубку.

В субботу Марина, как было сказано, с утра начала приводить себя в порядок, – сделала уборку в квартире и сходила на маникюр. Галка позвонила после обеда:

– Ты готова?

– Ага.

– Надень своё фиолетовое платье, то, в чём Новый год встречала. Я через час буду.

Марина посмеялась в душе над Галкой. Любит она что-нибудь устраивать, где-нибудь участвовать.

Галка явилась в назначенное время. Значит, готовится что-то важное, иначе она бы опоздала, по меньшей мере, на час.

– Марина, я же тебе сказала, подготовиться. Ты хоть бы накрасилась! – с порога начала выговаривать подруге Галка.

Марина оделась под её чутким руководством, подкрутила кончики волос, накрасилась, надела серебристые туфли. Галка вызвала такси.

– Галь, ты хоть скажи, кто там будет?

– А я откуда знаю. Из знакомых – я и Игорь (Марину передёрнуло). Остальные – нужные люди. Редактор – с мужем, кажется. Ну, не знаю. На фиг, голову забивать.

Кафе, куда они приехали, было небольшим, но уютным. Галка объяснила, что важные гости не захотели привлекать к себе внимание, поэтому выбрали это небольшое кафе не в центре.

– К тому же, у тебя сегодня день рождения, – сообщила Галка. – Ну, не день в день, а чуть позже. Ну, не верещи, правдолюбивая, ты моя. Подумаешь, полгода прошло, но ведь был день рождения!

У гардероба их встретил Миша. В ответ на Маринкины вздёрнутые брови, – чего ему надо, Галка тут же кинулась объяснять:

– Здесь все будут парами. А поскольку ты, как всегда, без мужика, я пригласила Мишку. Ему тут тоже надо будет свои дела порешать. Потерпишь.

Марине уже совсем не нравилась эта затея, хотелось уйти домой. Она не умела и не любила врать, – ей было незачем. Не любила даже соприкасаться с враньём. Галка же, всё время жила так. То родителей обманывала, то своих многочисленных кавалеров.

С несчастным видом она поплелась за Галкой в отдельный кабинет, где был накрыт стол на десять персон. Миша галантно подставил стул с высокой спинкой ей и Галке. Больше никого не было. Галка посидела полминуты:

– Чего рассиживаться. Сейчас будут гости собираться. Тебе Мариш, надо будет их встречать. У тебя же день рождения.

– Галь, я этого не понимаю. На день рождения приглашают лучших друзей, хороших знакомых, а я никого не знаю.

– Оставь свои совдеповские правила. Здесь все друг друга не знают. Никто не догадается, что ты тоже мало знакома со всеми. Веди себя непринуждённо.

Стали собираться гости. Поздравляли Марину. Дарили красивые цветы. Марина разрумянилась, в глазах зажглись романтические огоньки. Она чувствовала себя так, будто бы у неё и впрямь сегодня день рождения. Все рассаживались. Звучала красивая негромкая музыка. Наконец, пришла редакторша под руку с довольно известным актёром и режиссёром. Марина, уже не смущаясь, приняла букет орхидей, пригласила за стол. Режиссёр прошёл за редакторшей со скучающим видом. «Свадебный генерал», – усмехнулась про себя Марина. Начался банкет. Гости изощрялись в составлении красивых тостов. Каждый, зная только имя именинницы, описывал её прекрасные душевные качества, вспоминал что-то из классиков и пр. и пр.

Скоро под действием прекрасного коньяка все расслабились, пошли танцевать. Галка всё время заводила Маринку, заставляла её «быть непринуждённой», подталкивала в кружок. Марина и сама разошлась, танцевала с особым шармом, поводя плечиком, бёдрами, встряхивала гривой волос. Ей казалось, что у неё и впрямь день рождения, вокруг неё – её друзья, все – замечательные люди. Редакторша со своим режиссёром не танцевала, но наблюдала за всеми с одобряющим видом. Маринка поинтересовалась у Галки, что, он – её муж? Галка пресекла – какая тебе разница?