Феликс Дзержинский и его ВЧК в действии

Фабриканты и заводчики заплатили министру финансов Витте и одному из великих князей из стада у трона, и Зубатов был с позором уволен из полиции. Самый опасный для революции руководитель политического сыска был устранен.

Павел Павлович Заварзин, херсонский дворянин, пришел в охранное отделение добровольно, после десятилетней службы поручиком в отдельном батальоне его величества, где был замечен. Звезд с неба не хватает, но очень цепкий, использует любые способы провокации, не считаясь с законом.

Его заместитель Константин Иванович Глобачев закончил Павловское военное училище и Николаевскую академию Генерального штаба, после пяти лет службы в гвардии дослужился до чина штабс-капитана, добровольно перешел в Отдельный корпус жандармов со званием ротмистра. Очень талантлив, на сегодня самый опасный охранник, не гнушается нарушениями закона, сейчас уже подполковник работает эффективно и, очевидно, заменит Заварзина.

Александр Иванович Спиридович, архангельский дворянин, до 1893 года служил в армии, с 1900 года – в московском охранном отделении у Зубатова, затем два года служил в Киеве, где был ранен своим сексотом из рабочих. По протекции дворцового коменданта Грекова в 1900 году переведен в Петербург, получил чин полковника и был назначен начальником императорской дворцовой охраны.

Спиридович и Герасимов, несмотря на служебную ревность, хорошо дополняют друг друга, и работать в Петербурге очень сложно.

Петр Иванович Рачковский, из молдавских мещан, служил чиновником почты, очевидно в Черном кабинете, следователем, завербован в сексоты двадцать лет назад. В 1885 году назначен заведующим Заграничной агентуры Департамента полиции МВД с местонахождением в русском посольстве в Париже. Начинал с тремя сотрудниками, но неограниченный бюджет позволил нанять ему в филеры отставных французских полицейских.

Проводил порочащие революционеров заказные кампании в еврейских газетах, которые отвлекали их внимание и силы от реальной борьбы.

В 1902 году партия сумела достать документы о воровстве Рачковским бюджетных денег и обнародовать их. После скандала его уволили за растрату, однако год назад назначили вице-директором Департамента полиции. Очень нечистоплотен и поэтому очень опасен, мечтает из действительного статского советника стать тайным.

Леонид Александрович Ратаев, из ярославских дворян, закончил Николаевское кавалерийское училище, с 1882 года в Департаменте полиции МВД, где 15 лет прослужил простым делопроизводителем, с 1897 года – чиновник по особым поручениям, в 1898-1902 – заведующий особым отделом Департамента полиции. Сменен Зубатовым и тут же назначен заведующим Заграничной агентурой Департамента полиции. С началом революции в августе 1905 года уволен, с получением чина действительного статского советника.

Аврам-Арон Мойшев Геккельман, родился в 1861 году в Пинске, учился в Петербургском университете, закончил Горный институт, народоволец. После ареста в 1883 году сексот подполковника Судейкина выдал Дерптскую группу «Народной воли», был разоблачен и под чужим именем отправлен в Европу, где вошел в парижскую группу революционеров под именем Абрам Ландезен. Предложил им устроить покушение на Александра Третьего, для чего организовал в Париже лабораторию по производству бомб. В 1890 году сдал 27 революционеров полиции, за что получил звание почетного гражданин и пожизненную пенсию 1000 рублей в год. Суд провокацию разоблачил, и Абрам Ландезен был заочно приговорен к тюремному сроку.

В 1894 году принял православие и стал Аркадием Михайловичем Гартингом. В 1900 году получил чин титулярного советника и был назначен заведующим Заграничной агентуры Департамента полиции со штатом сотрудников в русском посольстве в Берлине. Охраняет царя и членов императорской фамилии во время их поездок по Европе. Женат на бельгийке, кроме российского имеет германское, французское и бельгийское подданство и широкие связи с полицией всей Европы, в том числе – Швеции.

Тяжелое предчувствие опасности стало давить душу, как только Феликс сел в поезд на Главном вокзале Варшавы, чтобы через несколько часов выйти в Данциге. Он решил не ехать в Стокгольм через Финляндию, и не только из-за огромного крюка по территории Царства Польского, Западного края и самой империи.

Документы австрийского подданного Леопольда Репке, ехавшего из Граца в Стокгольм по торговым делам, были вполне надежны, немецкий язык Юзеф знал хорошо, а от Данцига, когда-то вольного города, сохранившего либеральные порядки, до Стокгольма мимо острова Готланд шел пароход несколько часов.

Феликсу недавно передали список дел, хранившихся в архивах Петербургского и Московского охранных отделений. Размах деятельности Особого отдела потрясал. Он передал копию этого списка с Уншлихтом большевистскому центру. Пусть ознакомятся тоже, благо есть с чем. Он помнил этот список почти наизусть, и строчки сами собой всплыли перед глазами.

Документы об обысках, арестах и высылке лиц, подозреваемых в революционной деятельности, РСДРП, алфавиты и списки лиц, которым запрещено жить в столицах, о библиотеках, типографиях, литографиях, издательствах, публичных лекциях.

Сведения об учреждениях гласного и негласного надзора за учащимися и студентами, об их землячествах, о стачечном движении, уличных демонстрациях и волнениях и выработке мер для их устранения.

Дела об обысках и арестах эсеров, анархистов, о деятельности общественных организаций, о рабочих профессиональных союзах, больничных кассах, о наблюдении за рабочими и служащими заводов и фабрик.

Алфавиты и списки составов отделений, наряды маршрутов командировок, дневники филеров наружного наблюдения, справки о революционной деятельности лиц, списки и адреса наблюдаемых, алфавиты революционных псевдонимов в нескольких томах, сводки наружного наблюдения, алфавиты наблюдаемых домов.

Переписка о перлюстрированной корреспонденции, обзоры и справки о деятельности партийных организаций большевиков, меньшевиков, эсеров, анархистов и Бунда, агентурные сведения о кадетах, октябристах.

Циркуляры Департамента полиции о мерах охраны в связи с приездом в Москву Николая Второго, справки о приезжающих в Москву и Петербург, акты комиссий по осмотру зданий, дворов, подвалов и построек, планы домов и улиц по пути следования царя, розыскные циркуляры, списки неблагонадежных лиц, приказы, инструкции дружинникам, их списки.

Доклады начальников отделений, перлюстрация писем членов Государственной Думы, списки арестованных за политическую неблагонадежность с указанием партийной принадлежности, выписки из домовых книг и запросы о месте жительства лиц, заподозренных в политической неблагонадежности, доклады о настроениях рабочих.

Денежные отчеты, приказы, своды инструкций по охране императора, великих князей, министров, иностранных послов, директора Департамента полиции.

Положение о Филерском отряде, инструкции филерам, сводки наблюдений за революционерами в городах России и за границей.

Поезд ненадолго оставался в Плоцке и поехал дальше, на север. Соседи по купе не мешали, и Феликс продолжал думать. Теперь он вспоминал все, что знал о Гартинге и его бывших начальниках или не бывших. Глава Департамента полиции Вуич, из прокурорских, звезд с неба не хватал и был назначен на должность полгода назад, в разгар революции. На этом посту, впрочем, никто долго не задерживался из-за бесконечных придворных интриг стада великих князей у трона. Розыск в империи больше зависел от двух заведующих – Особым отделом и Заграничной агентурой Департамента полиции МВД Российской империи. А возглавлял Заграничную агентуру Аркадий Михайлович Гартинг, и вряд ли он упустит возможность накрыть всех руководителей социал-демократов в Стокгольме. Если узнает о съезде, например, от меньшевиков. Ученик отца российской провокации подполковника Судейкина узнать мог, и предчувствие беды не оставляло Юзефа, вспоминавшего прогремевшую двадцать лет назад историю о знаменитом убийстве главы политического сыска империи в ватер-клозете доходного дома в Петербурге.

Смоленский дворянин Георгий Судейкин после окончания юнкерского училища по собственному желанию был принят на службу в Департамент полиции. Армейский поручик был назначен помощником киевского жандармского управления в Киев, и за служебное рвение, застрелив нескольких народовольцев при задержании, после цареубийства Александра Второго 1 марта 1881 года, был переведен в главную охранку страны, только что созданную взамен опозорившегося вконец Третьего отделения Его Императорского Величества Собственной канцелярии.

Изучав работу политической полиции Англии и Франции, Судейкин создал в империи новую систему политического сыска, основой которого стали секретные агенты, провокаторы и филеры. Молодой подполковник начал тотальное внедрение сексотов в университеты, прессу, во все слои общества, соблазняя людей деньгами.

Александр Третий подчинил Судейкину все создаваемые охранные отделения империи. Судейкин арестовывал и тут же выпускал видных оппозиционеров для обвинения их в доносительстве, возбуждая через агентуру в революционной среде ссоры, ложные слухи, конфликты. Он учил своих сотрудников: «Мы должны подстрекать революционеров к бунту, погромам, поджогам, взрывам, стрельбе и создавать поводы для карательных мер».

Царь называл Судейкина гением сыска и дал неограниченный бюджет. На него тридцатилетний карьерист стал кроме борьбы с крамолой собирать порочащие материалы на высших сановников, чтобы использовать их в борьбе между придворными группировками.

Подполковник создавал поддельные революционные группы, которые искали связи с «Народной Волей». Ему удалось завербовать руководителя Центральной группы народовольцев Сергея Дегаева, выдавшего 120 своих товарищей, включая военных.

Судейкин создал для Дегаева группу боевиков, которые должны были убить мешавших его продвижению министра внутренних дел и членов императорской фамилии. После раскрытия этих ужасных преступлений напуганный царь должен был дать Судейкину диктаторские полномочия. Дегаев же должен был возглавить Исполнительный Комитет Народной Воли и сменить его состав на полицейских агентов.

Переловив всех видных народовольцев в империи, Судейкин обеспечил проведение отложенной на два года коронации Александра Третьего и отправил Дегаева в Европу ловить оставшихся на свободе. Предателя разоблачили и предложили убить Судейкина, что и было сделано 16 декабря 1883 года на конспиративной квартире охранки. Судейкин носил кольчугу, и народовольцы забили гения сыска империи ломами в грязном сортире, после чего залепили весь сиятельный Петербург листовками с подробностями казни главного государственного провокатора. Опубликованные показания Дегаева о том, что Судейкин ради власти над Россией хотел убить кого угодно, в том числе членов императорской фамилии, произвели в стране впечатление не меньше, чем взрыв (лучше убийство, или убийство в результате взрыва) Александра Второго.

Вот этот Судейкин и завербовал перед смертью народовольца Авраама Мойшева, сына Геккельмана, в православном крещении – Аркадия Михайловича Гартинга, через двадцать лет ставшего статским советником и главой Заграничной агентуры Департамента полиции в Европе.

Феликс знал, что по делу об изготовлении бомб в Париже Ландезен-Гартинг был заочно осужден французским судом, и его раскрытие завершило бы блестящую и очень выгодную карьеру шпиона в Европе. Также он знал о том, что глава Заграничной агентуры контролировал проход Второй Тихоокеанской эскадры из Петербурга во Владивосток, делая это за бешеные казенные деньги.

Юзеф читал копию донесения Гартинга о создании огромной шпионской сети по всему маршруту следования эскадры, для чего были организованы 80 наблюдательных пунктов и зафрахтовано 12 кораблей, искавших японские засады по курсу следования. Безусловно, это была чистейшая ложь и липовый отчет.

Но не только воровством из казны колоссальной суммы отличился в этой истории главный шпион империи. В течение нескольких месяцев движения эскадры Гартинг периодически сообщал, что его суда и наблюдательные пункты видят на пути следования эскадры неопознанные военные суда, чем довел Зимний и адмирала Рожественского до белого каления.

25 октября 1904 года, с наступлением ночи штаб эскадры получил радио Гартинга о том, что впереди засада, и, не разобрав в ночном тумане, кто перед ним, эскадра перед английским портом Гулль открыла огонь по появившимся в пределах видимости судам.

Восемьсот орудийных снарядов и плотный пулеметный огонь утопили один и повредили пять британских рыболовных баркасов, а заодно попали по своему крейсеру «Авроре», убив корабельного священника и раздолбав палубу.

Разразился грандиозный международный скандал, флот Его Величества короля Великобритании в количестве 28 новейших броненосцев был приведен в полную боевую готовность, а европейские газеты назвали русскую эскадру «флотом сумасшедших».

Скандал с трудом замяли, а впервые в истории созданная международная комиссия из пяти адмиралов присудила Российской империи выплату компенсации в 65 тысяч фунтов стерлингов. «Гулльский инцидент» опозорил российский Андреевский флаг, и виновником этого был Гартинг.

Чего боится Гартинг? Только публикации материалов, что он – провокатор Ландезен, государственный вор и автор позорного для России «Гулльского инцидента». Ну что же, есть, в случае чего, о чем с ним разговаривать. Феликс поднял взгляд на окно – поезд вкатывался на перрон данцигского вокзала.

«Kozla strzez z przodu konla z tylu, a zlego czlovieka z kazdey strony. Злого человека Гартинга мы бояться не будем, только опасаться. Male zlodzieje wieszaje, a wielkiw sie klanieje. Главный шпион империи в Европе – злодей маленький, а украл из казны много. Не по чину взял. За это Зимний наказывает. А уж если еще с международным скандалом и освещением в заграничных газетах – тогда конец».

Ощущение приближающейся беды прошло. Осталось только привычное чувство опасности. Юзеф повеселел. Теперь он знал что делать. До парохода на Стокгольм было еще пять часов, и он поехал в контору по фрахту пароходов и других судов, действовавшей по всем германским портам. Именно в ней Гартинг фрахтовал 12 пароходов для разведки маршрута эскадры Рожественского. Якобы.

Ответ «Компании Балтийского моря», работающей по всему миру, подтвердил то, в чем Феликс не сомневался. Ему давали копию донесения Гартинга «о сопровождении и охране маршрута эскадры Рожественского», где он расписывал, на что пошли казенные деньги. С начала октября по конец декабря 1904 года пароходы, указанные в нем, ни в одном порту от Либавы до Танжера не фрахтовались. Более того, названия четырех судов из двенадцати в реестре компании не упоминались. Фрахтом также занимались испанская и французская компании в Бресте и Бильбао, но Феликс был уверен, что получит тот же ответ. Он телеграфировал обеим компаниям, можно ли в ближайшее время зафрахтовать эти четыре парохода, попросив прислать ответ на адрес одной из легальных контор партии в Вильно, и поехал в порт, где еще одной телеграммой по особому коду, который был оговорен заранее, вызвал в Стокгольм трех товарищей из группы своего заместителя по ЦК СДПКиЛ Уншлихта по контршпионажу за полицией, мастеров наблюдения за филерами. У большевиков Боевой центр возглавлял Красин, но съезд обещал быть многолюдным, и работы по обеспечению его безопасности предполагалось много, в чем Феликс был уверен, хотя откуда взялась эта уверенность, объяснить не мог. В Европе Гартинг нанимал для филерского наблюдения отставных местных полицейских и на деньгах не экономил, особенно во время визитов августейших особ.

Паспортный контроль при посадке на пароход Феликс прошел без проблем. Пассажиров второго класса почти не проверяли и не досматривали. Было еще светло, когда «Густав» вышел из данцигского порта и взял курс на Стокгольм. Дзержинский удобно устроился на диванчике на верхней палубе по правому борту и с наслаждением смотрел, как весеннее желтое солнце медленно опрокидывалось в зеленое море.

Что Гартинг может устроить нам в Швеции? Опыт у него за двадцать лет службы в охранке был огромен, но действовал он больше против эсеров и анархистов, которые в империи считались намного опаснее социал-демократов.

Социалисты-революционеры стрельбой и взрывами сановников оттягивали на себя большие силы охранки и полиции, что облегчало работу социал-демократов. Ходили слухи, что в знаменитой Боевой Организации Эсеров не все чисто, но это были только подозрения.

Партия социалистов-революционеров была создана пять лет назад, немного позже – РСДРП с девизом: «В борьбе обретешь ты право свое!» Ближайшей целью эсеров было объявлено свержение самодержавия, окончательной – социалистическое устройство России, для чего партия использует агитацию, пропаганду и террор, когда толпу возглавляют герои.

Взорвав министра внутренних дел Плес, придумавшего «маленькую победоносную войну» с Японией для усмирения общества, великого князя Сергея Александровича, главного столпа самодержавия, и еще множество важных сановников, эсеры сцепились с главным полицейским охранником Зубатовым, который правильно определил, что эсдеки опаснее эсеров. Впрочем, заведующего Особым Отделом полиции год назад съели свои. Дзержинский знал о словах Зубатого: «Мы вызовем революционеров на террор и раздавим». Довызывался, в итоге раздавили его самого. Опасный был полицейский, что и говорить.

Действовали эсеры дерзко, изобретательно, использовали раболепство младших перед старшими. После акции умело оповещали подданных о случившемся. Им стали подражать, и партия стремительно росла. Были случаи, когда крестьяне под выстрелами полиции с кольями отбивали эсеров-агитаторов и гибли.

Правда, самодержавие меняться не хотело, только ужесточало карательные меры, не обращая внимание на то, что империю стало качать по-настоящему. Особенно в начале 1905 года, после «Кровавого воскресенья».

По всей империи началась пальба, террор и произвол в ней стали массовыми. Самодержавие сумело спасти себя манифестом о гражданских свободах и устройстве Государственной Думы, но РСДРП сразу поняла, что рабочие депутаты в нее не попадут, и большевики бойкотировали выборы. Думу разогнали через два месяца и стали готовить вторую, чуть облегчив условия выборов для рабочих.

Это, безусловно, была имитация передачи законодательной власти народу, но эсеры, думая взять на новых выборах большинство, приостановили террор. Увидев, что самодержавие просто дурачит подданных, возобновили его. ПСР, как и РСДРП, стали активно агитировать в армии и на флоте, сочетая пропаганду с террором, шумным и эффектным.

Казалось, империя сошла с ума. По всей стране носились летучие эсеровские отряды, трещали выстрелы, летали бомбы. Выстроившись в ряд, шестеро эсеров залпами из двенадцати браунингов на главной площади Екатеринослава расстреляли генерал-губернатора и безнаказанно ушли. Стреляли в пятидесяти городах, везде устраивались динамитные мастерские, склады оружия с центнерами динамита и гремучего студня, сотнями пироксилиновых шашек и верстами бикфордова шнура. Нелегальные типографии печатали листовки и прокламации тоннами.

Повсеместно проводились экспроприации, часто уголовники под видом революционеров грабили ювелирные магазины. ЦК эсеров даже писал опровержения о своем участии в них. Дошло до того, что правительство выпустило фантастическое заявление о том, что «террористические акты, ввиду учащения, перестали производить какое-либо впечатление на население».

Министр внутренних дел Дурново заявил, что «в горящем доме разбитых окон не считают», и жандармы с охранкой сорвались с цепи, творя совершенно безумные дела. Феликс в уме еще раз перечислил все приемы борьбы охранки с революционерами и способы противодействия им. Воровский обещал познакомить польских делегатов с Лениным. С ним он все и обсудит.

Утром Феликс благополучно прошел погранохрану и таможню в стокгольмском порту, посмотрел, есть ли за ним филеры, их не было, и поехал в отель «Версамо», где остановились Ганецкий и Варшавский – как и он, делегаты на съезде РСДРП от Социал-демократии Польши и Литвы. Съезд назывался Объединительным не только потому, что на нем большевики и меньшевики собирались устранить все накопившиеся разногласия. На нем должны были объединиться социал-демократии России, Польши и Литвы, чему Феликс был чрезвычайно рад. Победить самодержавие было можно только вместе. В этом не может быть никаких сомнений.

Обнявшись с друзьями, Феликс сказал, что опасается провокации Заграничной Агентуры Департамента полиции и что послезавтра приедут три товарища из Боевой Группы. Воровский, занимавшийся расселением приехавших делегатов в трех отелях вокруг Народного Дома, в котором должен был проходить съезд, приехал ближе к вечеру, и поляки отправились с ним на квартиру, которую в Стокгольме снимал Ленин.

Глава большевиков крепко пожал руки всем троим, сказав Феликсу, что рад познакомиться с редактором замечательного журнала «Червоны Штандар», познакомил его с женой Надеждой Константиновной и пригласил за накрытый к чаю стол. Уже встречавшиеся с ним Ганецкий и Варшавский стали рассказывать о делах в Привисленском крае, Ленин внимательно слушал. Был немногословен. Kto wieie mowe, ten malo czyni. Оживился, когда Феликс рассказал о том, как рабочие выбирали соединение с большевиками, а не ППС Пилсудского. Ленин спрашивал, Дзержинский отвечал, и, кажется, они друг другу понравились.

Феликс не спешил говорить о своих опасениях. Слушал. Руководитель большевиков говорил точно и ясно о ситуации в империи, которая в разгар революции была та еще:

– О царе даже его сановники говорят одинаково, считая, что по своим качествам он не подходит к управлению огромной империей. Не дурак, но и не умен, образован так себе, природных талантов нет, вялый и расплывчатый. Даже его мать говорит, что так и есть, добавляя при этом, что его младший брат Михаил еще хуже.

Ленин передохнул, отпил чая, и Феликс не удержался, добавил:

– Ani grzeje, ani tebi. Ни горячий, ни холодный.

Ленин согласно кивнул и продолжил:

– Царь – самый богатый черносотенный помещик и угнетатель в стране. Его двор самый роскошный в Европе, 1200 обер-гофмейстеров, егермейстеров, статс-дам, фрейлин, шталмейстеров, камергеров, церемониймейстеров и прочих камер-юнкеров, бездельников и интриганов.

Высшие государственные должности занимают шестьдесят великих князей, и их совершенно справедливо называют стадом у трона, главная забота которых – грабить казну напропалую и ничего не менять в империи. Великий князь Владимир Александрович, устроивший Кровавое воскресенье, получает доход как член императорской фамилии, латифундист, собственник, командующий Петроградским округом, генерал, член Государственного Совета, Кабинета министров и президент Академии Художеств. Выходит миллион рублей в год. А рабочий на Путиловском заводе получает пятнадцать, ткачихи на фабриках – десять.

А как на армии воруют, при этом царь в первую очередь защищает родню, которой сходит с рук любое казнокрадство. Вот уж действительно – Его Полицейское Величество во главе самодержавия полиции. В одном конвое только пять рот казаков с гренадерами и сводный полк, а еще – дворцовая охрана и комендатура. А в стране голод то там, то там, спекуляция и казнокрадство на умирающих.

Революционеры, как и полиция, хорошо знали положение в государстве. На начало 1904 года население империи составляло 144 миллиона человек. На 40 тысячах промышленных предприятий работали 3 миллиона рабочих, живших так, что и собаке не пожелаешь.

В Государственной Думе из 412 мест только 50 депутатов представляли крестьян, рабочих не было вообще, не имели права голосовать мужчины до 25 лет, солдаты и женщины. Во вторую думу один выборный шел от 50 тысяч рабочих, 30 тысяч крестьян, 7 тысяч купцов и двух тысяч дворян. Все знали резолюцию царя на думском законопроекте: «Тут мало что значит мнение того или другого, раз я этого хочу».

В Японской войне была потеряна половина Сахалина, убито, ранено и пропало без вести около полумиллиона солдат и матросов. Флот с устаревшими судами был втрое меньше японского, не хватало орудий и пулеметов, одноколейная железная дорога не справлялась даже с военными перевозками.

На «маленькую победоносную войну» ушла гигантская сумма в три миллиарда рублей, половина из которой была разворована. Для покрытия расходов председатель Совета Министров граф Витте–»Полусахалинский» взял в Европе огромный кредит, который предстояло погашать с большими процентами.

9 января 1905 года, в «Кровавое воскресенье», в которое 130 человек было убито и почти 500 ранено, включая женщин и детей, была расстреляна вера в доброго царя. В ошеломленной империи началась Всероссийская стачка, в которой к миллиону рабочих присоединились 200 тысяч чиновников. Крестьяне сжигали помещичьи имения сотнями, от вековой ненависти и для того, чтобы негде было оставаться карательным отрядам.