Дочь Затонувшей империи

– Это последний писк моды, – ответила Рамия. – Магические браслеты, отгоняющие акадимов. Только за это утро я продала сотню.

– Это не защитит от акадимов. Магия на них не действует.

– Я в курсе, – усмехнулась Рамия. – Люмерианцы покупают всякую ерунду, когда напуганы. Каждый уличный торговец продает такие. Мои, по крайней мере, красивые.

Я отбросила цепочку на небольшой столик, вытирая руку о свой плащ, чтобы избавиться от запаха.

Рамия сняла ключ с золотых и серебряных браслетов-обручей, украшавших ее руку, после чего отдернула занавеску и открыла сейф.

Я знала, что бы она там ни прятала, это будет ценная вещь. Драгоценное изделие, которое украсит меня сегодня вечером и отвлечет всеобщее внимание от… ради Богов, надеюсь, этого не потребуется. Но при этом оно будет еще и изящным. Что-то лично для меня, в честь моего дня рождения, как было раньше с Джулс. Именинные украшения, как мы их называли. Каждый год в дни нашего рождения мы с ней ходили по магазинам в поисках идеальных вещиц. Теперь многие из старых украшений Джулс помогали прятать последствия секрета Миры на моем теле.

У меня отвисла челюсть, когда Рамия показала драгоценное украшение, завернутое в черную бархатную ткань. Это было самое большое ожерелье, которое я когда-либо видела. Оно закроет мое декольте от ключиц до плеч, дойдя до верхней части груди. Это было не просто ожерелье, а практически доспехи воительницы. Я не сомневалась, что сегодня вечером все разговоры будут только о нем. Это изделие представляло собой соединенные золотые Валалумиры. Центр каждой звезды украшал крошечный бриллиант, который начинал сверкать и переливаться красным пламенем, когда солнце проникало сквозь полог палатки. Это были не обычные бриллианты. Их создали из звездного огня.

Я ахнула, когда звездный огонь ожил, и Рамия улыбнулась так широко, что казалось, ее лицо вот-вот треснет. Ожерелье было таким замысловатым и большим. Я понятия не имела, что звездный огонь можно превратить в бриллианты. Мы могли добывать сырье, но не могли ничего из него выковать. Для этого нам требовались афейянцы, бессмертные люди из Люмерии Матавии, которые выжили во время Потопа. Только у них хватало мастерства и знаний, чтобы выковать звездный огонь, но, насколько я знала, они умели превращать его только в оружие.

– Рамия, как… как ты его сделала?

– Я афейянка только наполовину, – резко ответила она. – Я не умею работать со звездным огнем.

– Но… тогда как?

– Очень просто. Я не изготовила его. Я его нашла.

– Нет! Ты…

Рамия кивнула, ее глаза блестели.

Одной из обязанностей Рамии в библиотеке являлось приведение в порядок и сортировка артефактов, найденных в Люмерианском океане. Древние предметы из Люмерии Матавии, родины, которую мы потеряли тысячу лет назад, продолжали появляться в результате рыболовных экспедиций. Некоторые предметы после восстановления можно было использовать, и их распространяли по империи. Например, камни вадати и звездный огонь. Но многие утратили свою магию или не подлежали восстановлению. Такие находки выставлялись в музее в Пристанище Ученых, чтобы посетители могли их видеть и восхищаться. Это ожерелье должно было стать музейным экспонатом за стеклом, а не продаваться в уличной торговой палатке.

Мне стоило заявить на Рамию. Но… Ожерелье выглядело таким красивым и, на мой взгляд, идеально подходило для церемонии Обретения. Рамия назвала его моим ожерельем и в какой-то степени, хотя я не могла этого объяснить, была права. Это украшение выковали, чтобы притягивать все внимание. Оно создано для меня.

Я чувствовала, что ожерелье было древним, однако оно выглядело нетронутым, практически новым. Похоже, Рамия действительно отлично поработала над ним, ведь оно пролежало на дне океана тысячи лет.

– Как давно вы были на выставке древних артефактов? – тихо спросила Рамия. – Я знаю, что давно. Иначе вы бы уже знали, что у нас выставлено пять точно таких же экспонатов. Что нам делать с еще одним?

– Получить прибыль, конечно же, – сдержанно ответила я.

– Что-то в этом роде, – обольстительно улыбнулась она.

Я покачала головой, все еще испытывая беспокойство. Рамия подскочила ко мне сзади, перекинула мои волосы через плечо и застегнула застежку на шее.

Ожерелье легло идеально, подчеркивая каждый изгиб и впадинку моего тела, а тепло кожи нагрело металл. Мне на самом деле казалось, что его создали для меня, как будто оно уже было моим, и я надевала его много раз.

Рамия сунула мне в руки зеркало, и стоило признать – результат был захватывающим. Я выглядела красивой, сногсшибательной и чувствовала себя сильной, даже могущественной. Украшение отлично смотрелось с моими крупными чертами лица, а золотистый оттенок как раз подходил к тону кожи. Я сияла. Правильно или нет, но я знала, что ни за что не уйду без этой вещицы.

– Оно вам идеально подходит.

Рамия откинула полог палатки, солнечные лучи скользнули внутрь, и мои волосы с ожерельем вспыхнули алым пламенем. Мы были созданы друг для друга. На секунду у меня закружилась голова, а перед глазами появился золотой пляж с волнами, разбивающимися о берег, и солнце, садящееся на фоне краснеющего неба. Я подняла руку, мои пальцы казались незнакомыми, моими, но не моими – они были длиннее, кожа темнее. Рамия задернула полог, и видение исчезло.

– Звезды Валалумира исполнены в древнем стиле, как и ваша татуировка.

Я пристально посмотрела на свое запястье. Действительно. Семиконечная звезда имела множество вариаций и исполнений. Для своей руки я выбрала самый старинный вариант, и он идеально подходил к ожерелью. Теперь у меня было ожерелье, сочетающееся по стилю со звездами моей татуировки, точно так же, как мой золотой браслет в виде крыльев соответствовал символу, набитому внутри звезды.

– Вы выглядите точь-в-точь, как богиня Ашера, – сказала она. – Неистовая и могущественная. Сильный сотурион.

Я открыто рассмеялась над ее словами.

– Поверь, я совсем не сотурион.

Рамия вскинула руки вверх.

– Маг! Сотурион! Да какая разница? Вы похожи на Богиню.

Она хотела сделать мне комплимент. Возможно, в Афейе так оно и было. Но в последнее время имя Ашера в Бамарии приобрело значение «шлюха». И все благодаря присутствию Ка Кормака.

Рамия прищурилась.

– Или, может быть, вы выглядите как Престолонаследница?

– Рамия!

– Знаю, знаю, – засмеялась она. – Я знаю, что вы самая младшая дочь. И право правления переходит леди Мире. Но некоторые… Некоторые предпочли бы вас.

Я с трудом сглотнула. Неужели это правда? Но я слишком боялась спрашивать, поскольку сомневалась, что мне понравится ответ, каким бы он ни был. Либо бамарийцы предпочитали меня Мире, потому что я им нравилась больше, либо потому, что они подозревали, что с Мирой что-то не так. Я не могла себе позволить раздумывать над этим. Сначала мне нужно пережить эту ночь. И эту сделку.

Сделав глубокий вдох, я спросила:

– Сколько?

Рамия затряслась от смеха, и ее браслеты зазвенели.

– Ваша светлость, даже если вы объедините свое состояние с наследством лорда Тристана, вы никогда не сможете позволить себе это ожерелье. – Прежде чем я успела возразить, она продолжила: – Бесценный артефакт из Люмерии Матавии. Выкованный до Потопа. Никто не может его купить. Кроме того, продажа артефактов незаконна, и я не планирую ночевать в Цитадели Теней. – Рамия вздрогнула. – Так что либо он отправится в музей под стекло и будет без толку лежать там целую вечность. Либо… – Она озорно подмигнула. – Сегодня вечером его наденет прекрасная наследница Аркасвы, Верховного лорда Бамарии.

– За какую цену? – осторожно спросила я. Она не собиралась брать с меня деньги, но я прекрасно понимала, что это не настоящий подарок. В конце концов, Рамия была наполовину афейянкой, а бессмертные существа славились своими сделками, которые они заключали.

– Может быть, однажды вы окажете мне услугу, в которой я нуждаюсь? – широко улыбнулась она.

– Сделка? – уточнила я с бешено колотящимся сердцем. Сделки с афейянцами были очень опасны. Но Рамия только рассмеялась в ответ.

– Я лишь полуафейянка. Никаких сделок. Только услуга. Когда-нибудь.

Я напряженно сглотнула, грудь сдавило от предчувствия.

Несколько минут спустя я покинула палатку, ожерелье надежно спряталось под юбкой моего платья и своей тяжестью давило на талию. Я снова накинула черный капюшон, спрятав волосы. Охранник Тристана молча шел позади, пока я пробиралась между палатками и уличными торговцами.

– …Видения для нее под запретом. Лучше бы и тебе помнить об этом. Ворок! Ворок! Поглоти их океан! – Над шумом толпы разнеслись слова детской песенки.

Я резко повернулась и проскользнула в проход между двумя палатками до того, как дети, танцующие в кругу, успели закончить свою дурацкую песенку. Я тоже пела ее в детстве, но теперь ее слова преследовали меня. Охранник Тристана следовал за мной не отставая и отдернул назад, прежде чем я налетела на небольшой прилавок уличного торговца. Тот стоял перед своей палаткой и с надеждой улыбался из-под черных усов с завитками на концах. Он указал на широкий выбор золотых брошек с эмблемами.

– У вас отсутствует эмблема, моя госпожа. Подходите и купите брошь, которая дополнит вашу красоту. Покажите всей Люмерии, кому вы верны.

Я натянуто улыбнулась. Он меня не узнал и понятия не имел, что ко мне следует обращаться «ваша светлость».

Из вежливости и потому, что чуть не уничтожила весь его товар, я окинула взглядом броши. Большинство из них имели изображение символа Ка Батавии – расправленные золотые крылья серафима под серебряной луной. Я нашла несколько с эмблемой Ка Грея – серебристые крылья под луной. Также было несколько брошей для Ка Сколар – белый свиток, пересекающий золотую пирамиду, и символ Ка Элис – лошадь-ашван, скачущая по солнцу. Я перебирала их, пока, к своему отвращению, не наткнулась на нескольких рычащих волков. Ка Кормак. Бамарийский продавец должен был торговать брошками с эмблемами только бамарийских кавимов, а не чужих кланов, которые заполонили наш город.

– Они заколдованы, моя госпожа, и все напевают песню своего Ка.

Меня это вовсе не впечатлило. Что хорошего в поющей брошке? Как бы там ни было, я не собиралась ничего покупать у продавца, который торгует эмблемой Ка Кормака, и с отвращением отбросила одну из них.

– Все ли эти броши на самом деле говорят о верности Ка Батавии? – поинтересовалась я, осматривая толпу в поисках Тристана. Нам с ним уже пора было встретиться.

– У меня есть еще, – поспешно ответил продавец, понизив голос. – Возможно, вы ищете что-то… другое? – Он исчез в своей палатке и с радостным волнением появился снова с маленькой черной коробочкой, которую поставил на стол. Он откинул бархатную крышку и сделал знак рукой, чтобы я выбрала что-нибудь. Я порылась внутри и достала крошечную золотую брошку, намного меньше других, выставленных на продажу.

– Вам нравится? – спросил он.

Она была слишком крошечной, чтобы бросаться в глаза, и ее качество оставляло желать лучшего. Я уже собралась вернуть брошку в коробку, но изображенный на ней символ привлек мое внимание. Это определенно была эмблема Ка Батавии, но перья серафима были выкрашены в черный цвет. Такое же изображение я видела на флаге человека, который выкрикивал: «Shekar arkasva! Аркасва-самозванец!»

– Я не узнаю этот символ, – сказала я. – К какому Ка он принадлежит?

– Ка Батавия, – весело ответил он.

– Нет. На символе Ка Батавии золотые крылья. А у этого черные.

Щеки продавца покраснели, и он выхватил брошку у меня из рук, затем бросил ее в коробочку и сверху накрыл бархатной тканью.

– Виноват, моя госпожа. Я тотчас же ее уничтожу.

– Брошки? – Тристан обнял меня сзади. Он высунулся из-за моего плеча и без всякого интереса оглядел прилавок. – Я полагал, тебе нужны настоящие украшения.

Теперь торговец, казалось, понял, перед кем стоит. Лорда Тристана Грея, красавца-мужчину в расшитой серебром одежде, с огромным кольцом-печаткой и личной охраной было трудно не заметить. И все хорошо знали, за кем он ухаживал, кто собирался стать его невестой. Торговец задрожал, разглядев мои черты под тенью капюшона. Я видела, какое потрясение он испытал, когда осознал, что нанес мне оскорбление, неправильно обратившись ко мне. Он небрежно запихнул коробку под свой стол. Что-то в его ауре изменилось, как будто он пытался закрыться, его щеки и нос покраснели.

– Давай вернемся в паланкин. – Тристан сплел наши пальцы вместе и повел меня прочь. Уличный торговец обливался нервным потом, его взгляд метался по сторонам, пока он доставал коробки для своего товара.

Наша охрана отступила назад, когда маги опустили носилки на землю. Тристан раздвинул занавески, чтобы пропустить меня первой, при этом постоянно намекая, какие красивые украшения купил для меня. Он откинулся на бархатные подушки, и его пальцы скользнули вверх по моей руке. Тристан отодвинул в сторону край моего плаща и коснулся чувствительной кожи над локтем, его рука лишь на секунду задержалась на золотом браслете, сжимавшем мое предплечье. Я напряглась.

Но Тристан едва обратил на это внимание. Очевидно, совершенные покупки улучшили его настроение.

Я отодвинула его руку от браслета, скрывавшего секреты Миры, и положила ее себе на ногу с многозначительным взглядом.

Но паланкин резко остановился, и мы столкнулись носами. Я соскользнула с его колен.

Тристан высунулся наружу.

– Что случилось?

– Мой господин, – произнес его охранник. – Кажется, у нас тут инцидент.

У меня сердце остановилось. Инцидент. Это слово они всегда использовали в Ка Грей как кодовое. Для ворока.

У меня засосало под ложечкой, когда я отдернула занавески. Скрывавшиеся в тени маги с эмблемами Ка Грея в виде серебряных крыльев и лун на жакетах появились на улице. Я должна была заметить их, почувствовать. По многозначительному взгляду Тристана я поняла, что он был в курсе их присутствия. Вот почему он позволил мне остаться на празднике – его собственные силы заполонили город.

– Тристан, – произнесла я, схватив его за руку.

Он быстро поцеловал меня в щеку, а затем встал у входа в наш паланкин.

– Подожди здесь, с моей охраной ты будешь в безопасности.

– Тристан, – повторила я дрожащим голосом, борясь со слезами.

– Со мной все будет в порядке, – успокоил он, ошибочно подумав, что я беспокоюсь за его безопасность.

Он спрыгнул на землю и вытащил свой посох из серебряных ножен.

В ту же секунду он метнулся в толпу, его маги в боевой готовности последовали за ним. Ворок, о котором шла речь, оказался у одной из танцовщиц из Ка Дэкватейн, которых мы видели ранее, у той, которая обладала такой грацией и свободой в движениях, что я посчитала ее ведущей танцовщицей. Теперь она стояла неподвижно, ее глаза расширились от страха. Холод просочился сквозь полог паланкина и окутал меня, заставив задрожать. Этот холод я знала. Холод видений. Лицо девушки было идеальным отражением лица Миры. Остальные танцовщицы окружили ее, как бы защищая, их позы были настороженными. И я поняла, что ранее они наблюдали за ней не ради танцевальных подсказок, они следили, чтобы у нее не начались видения.

Но когда Тристан пробился сквозь зевак, и появились другие маги с обнаженными посохами, танцовщицы попятились назад. Спасти ее было невозможно. Точно так же, как не было возможности спасти Джулс.

Девушка извивалась и кричала, а ее глаза стали дикими. Тристан остановился, расставив ноги шире, и направил свой посох к ее горлу. Мое тело онемело. Я окоченела от холода, который прибавлял силы вороку, оцепенела от страха, который испытывала, от трусости и тяжести маски, которую носила каждый день.

Каждая клеточка моего тела кричала, чтобы я что-то сделала, чтобы помогла ей, спасла эту девушку. Запрыгнула Тристану на спину и не позволила ему сделать то, что он собирался. Мне хотелось крикнуть ее подругам, чтобы они защитили ее, обвинить их в трусости. Но как я могла, когда сама была ничуть не лучше? Я не смогла спасти Джулс. Я стояла в стороне, когда это случилось. И сейчас, как бы ужасно себя ни чувствовала, я должна была остаться в стороне. Если я этого не сделаю, то обреку своих сестер на смерть.

Тристан двигался, как пума, плавно и быстро. Беспощадный хищник. Он уже был одним из самых опытных магов в Бамарии.

– Я лорд Тристан Грей. – От него исходили неукротимые волны осуждения, пламенного гнева, ярости и ненависти, которые он питал к тем, кто обладал вороком, особенно к тем, у кого были видения. Он не мог держать себя в руках, особенно когда дело доходило до этого. Те, кто остался в толпе, медленно попятились назад, освобождая пространство между ним и его жертвой. – Вы обвиняетесь в обладании вороком первого порядка, силой видений. Я свяжу вас и передам сотури Ка Батавии, после чего вы будете арестованы и его высочество Наместник вынесет приговор.

Девушка закричала сильнее, все ее тело забилось в конвульсиях. Толпа осуждающими возгласами поддерживала Тристана.

– Ворок! Ворок! Поглоти их океан!

Он шагнул вперед и выставил свой посох. Девушка бросилась на Тристана, ее пальцы снова превратились в когти, и она замахнулась. Но он был быстрее. Сильнее. Черные тени, клубясь и извиваясь, потянулись вперед от его посоха, пока не обвились, как змеи, вокруг ее тела, пылая ярким кроваво-красным светом, а затем превратились в искристый черный. Путы затянулись, прижав руки девушки к бокам, и ее крики стихли. Она больше не могла пользоваться своей силой. Она застыла в немом крике, глаза расширились, и она упала вперед, закатив глаза. Тристан поймал ее, перекинул обмякшее тело через плечо и отнес к какому-то безымянному сотуриону из Ка Батавии. Тот с легкостью подхватил девушку и перекинул через покрытое золотыми доспехами плечо, словно она была не более чем мешком риса. Затем сотурион удалился, а Тристан остался стоять среди толпы, купаясь в аплодисментах, в то время как по моим щекам текли слезы безысходности. Дрожа всем телом, я откинулась на спинку скамьи паланкина.

Глава 5

– О Боги, Лир! – Тристан забрался обратно в паланкин.

Я поспешно вытерла слезы на щеках, чувствуя, как в груди зарождается паника. Тристан так легко, не задумываясь, справился с этой девушкой. Как будто она совершенно ничего не значила.

Джулс ничего не значила… особенно после того, как все узнали, кем она является. С ней было то же самое.

– Лир? – Присев на корточки передо мной, он взял меня за руки. – Теперь все хорошо. Все закончилось.

Сглотнув, я кивнула. Верно. Все хорошо. Все закончилось. В данной ситуации Тристан был героем, а не злодеем. Я не могла плакать из-за этой девушки так же, как мне не позволено было оплакивать Джулс. Я снова должна была надеть маску леди Лирианы. Тяжело дыша, я выдавила нужные слова, ощущая привкус желчи во рту.

– Я беспокоилась за тебя, – произнесла я приглушенным шепотом, все еще испытывая целую бурю эмоций, чтобы говорить в полный голос. – Она была такой буйной. – Я подумала о Мире, о бесконечной паутине порезов и синяков, покрывающих все мое тело. О царапинах на спине, полученных мною только сегодня из-за чудовищной силы, которую дает сестре ворок.

– Лир, со мной все в порядке, – ответил он, обхватив ладонью мой подбородок. – Мне ничто не угрожало.

– Я знаю, но… – Я замолчала. Я никогда не сомневалась в физическом состоянии Тристана, учитывая его мастерство и силу. Но эмоционально ворок влиял на Тристана так же сильно, как и на меня. Просто по разным причинам. – Я ненавижу, когда эти вещи вызывают у тебя плохие воспоминания. – Когда он был маленьким мальчиком, ворок разрушил его жизнь. Он увидел то, чего не должен был видеть никто и никогда. С тех пор охота на ворок стала предметом гордости для его Ка наряду с серебром.

Он обеспокоенно нахмурился, наклонился вперед и поцеловал меня поочередно в обе щеки, потом накрыл мои губы со вкусом соленых слез.

Я уже давно поняла, что, несмотря на благородное происхождение и статус Наследницы при дворе магов и лжецов, не всегда могла носить маску, позволявшую мне скрывать свои чувства. Как бы сильно я ни старалась ожесточить свое сердце, мне не всегда удавалось сдержать эмоции. И когда мое сердце едва не раскрыло, какой предательницей я была, я поняла, что единственный способ скрыть ложь – это открыть правду. Произошедшее несколько минут назад на самом деле повлияло на Тристана, и как бы плохо я себя ни чувствовала, как бы сильно ни желала выскочить из этого паланкина, он действительно мне был небезразличен. Очень.

Наш поцелуй стал более страстным, и я соскользнула со скамейки к нему на колени, он все еще сидел на корточках на полу.

– Я люблю тебя, – выдохнула я.

– Я люблю тебя.

Он напрягся, одной рукой держась за скамью, другой обвив меня за талию, и поцеловал с такой страстью, которую я редко испытывала. Я видела, насколько он силен как маг, знала, чем он занимался, за что выступала его семья. Но никогда не становилась свидетелем его охоты и не чувствовала неистовости, охватывавшей его сразу после этого, страсти, которая сейчас была сосредоточена в определенной части его тела – между ног.

Охота на ворок, аресты обычно оставляли его разгоряченным. Возбужденным. Я об этом знала, но никогда не была рядом с ним в таком состоянии. Меня чуть не стошнило. Но если бы отстранилась после того, как сама стала инициатором такого интенсивного физического контакта, после того, как выразила свои чувства…

Я судорожно вздохнула и, закрыв глаза, прижалась к нему, желая, чтобы печаль, страх, тревога и отвращение, которые я в тот момент испытывала, превратились во что-то совершенно иное. Я терлась о его бедра своими. Боги, он был таким твердым. Я прикусила нижнюю губу и прильнула к нему еще ближе, заставляя вырвавшееся рыдание прозвучать как стон. Тристан резко вдохнул.

Паланкин резко накренился, и Тристан упал вперед, прижав меня к скамье.

– Прости, – извинился он, отстраняясь от меня. Тристан вспотел, и его лицо покраснело.

Он слегка улыбнулся мне, затем помог вернуться на скамью и сел рядом.

– Я умираю с голоду, – сказал он, поправляя ремень. – Может, заскочим в ресторан и пообедаем?

– Я тоже проголодалась, – ответила я, поправляя волосы и плащ и безумно радуясь, что мы сменили тему разговора и то, чем занимались.

Тристан высунул голову за полог паланкина и приказал магам отнести нас к месту, которое мы часто посещали.

Я закрыла глаза, пока он отдавал приказ, и медленно выдохнула.

После обеда мы встретились с Халейкой и Галеном, которые, как и предполагалось, флиртовали и поддразнивали друг друга настолько очевидно, что я готова была закричать: «Просто целуйтесь уже!» Я обрадовалась нашей встрече, пока Тристан не начал рассказывать им историю танцовщицы, которую он арестовал. От каждого его слова, ненависти, которую он к ней питал, от того, как он описывал безумие, увиденное в ее глазах, я чувствовала себя все хуже и хуже.

Я тут же придумала предлог, что мне нужно пройтись по магазинам, чтобы наконец уйти и заставить Тристана замолчать. Мы направились обратно к появляющимся то тут, то там торговым рядам.

Не успели мы вернуться в паланкин, как через несколько минут снова резко остановились. Тристан выглянул, чтобы проверить, в чем дело, и у меня внутри все сжалось. «Пожалуйста, только не еще один невинный человек с вороком, которого Тристану придется связать и арестовать».

– Мы решаем, как нам обойти толпу, – крикнул ведущий маг.

Я отдернула занавески. Сотни люмерианцев прижимались друг к другу, толкались и одергивали друг друга, все пытались добраться до центра круга, образовавшегося внутри толпы.

Крики и проклятия прорывались сквозь общий гул, когда искры магии вырывались из обнаженных посохов. Пятеро сотури Ка Кормака в серебряных доспехах вытащили молодого сотуриона в центр, втянув его в драку.

Он выглядел ненамного старше меня, возможно, ровесник Тристана. Его доспехи были простыми, черная кожа поверх металла, а зеленый плащ сотуриона порвался и испачкался. Он не относился ни к какому из кавимов в Бамарии. И не к Кортерии тоже.

– Где наши караульные? Почему они не остановят этих сотури? – прорычала я.

– Сотури и делают это, – ответил Тристан.

– Они не могут. Уличные драки запрещены.

– Скажи им это. – Голос Тристана был полон сарказма.

– Мориэлы недоделанные, – выругалась я. Сотури Ка Кормака были на дежурстве, но эти скоты не выполняли свою работу – как обычно, именно они создавали хаос.

«Люди должны продолжать верить. Мы сильны и должны такими казаться, чтобы напомнить всем о могуществе Ка Батавии».

Во мне разгорелось неистовое желание все исправить. Я ничем не смогла помочь Джулс. Я не смогла помочь той девушке, потому что слишком многое было поставлено на карту. Но это? Тут я могла бы что-нибудь сделать.

Я отодвинула полог.