Дочь Затонувшей империи

Я больше не могла этого выносить. Какая-то часть меня хотела заплакать. Во всем сознаться Тристану, чтобы он обнял меня, прижал к себе и сказал, что все будет хорошо. Мне хотелось, чтобы он знал правду и по-прежнему верил, что я совершенна и достойна его любви. Чтобы сказал, что мои сестры тоже достойны защиты и доброго отношения. Чтобы облегчил боль, вызванную ранами на моей коже, и смыл поцелуями порезы от ногтей Миры, синяки, покрывающие мою спину. Я устала перевязывать свои собственные раны. Мне надоело тайно смазывать свои синяки лечебными мазями, заботиться о себе только после того, как позабочусь обо всех остальных. Я устала подбирать платья и драгоценности, которые могут скрыть наши шрамы. Устала следить за тем, чтобы оставаться в темноте и частично одетой в наши с Тристаном интимные моменты. Я хотела рассказать ему свой секрет, и чтобы он пообещал, что защитит меня. Но не могла. Мы находились по разные стороны смертельных баррикад.

С Тристаном у меня всегда было два варианта. Лгать ему. Или отвлекать. Сегодня я выбрала отвлечение внимания, в котором и сама нуждалась.

Я забралась к нему на колени и прижалась к его губам. Как обычно, сначала я напряглась, вспомнив слова Тристана о том, что Джулс должна умереть. Это воспоминание всегда сдерживало меня, не позволяло отдаться ему до конца, хотя мы были близки к этому. Я заставила себя расслабиться и забыться в поцелуе.

– Эй, – произнес он, бросив взгляд на перегородку, скрывающую его сопровождающих. – С тобой все в порядке?

Я прикусила его нижнюю губу.

– К чему все эти слова?

Его дыхание участилось, и он прижался ко мне бедрами. Это сильно отличалось от нашего легкого заигрывания у стен крепости. Тепло наполнило его ауру, окутывая меня, словно кокон похоти и чувственности.

Я закрыла глаза, когда он откинул мой плащ, ища губами шею, лаская горячим языком кожу, обнимая меня сильными руками. Ощущая его крепкое тело напротив своего, я притворилась, что он действительно все знает и все в порядке. Я притворилась, что он не просто знает меня, но и понимает. Настоящую меня. Что между нами все идеально. И так оно и было, пока он продолжал прикасаться ко мне. До тех пор, пока я не открыла глаза.

Глава 3

Когда серафим приземлился, сопровождающие Тристана отодвинули перегородку, направляясь прямиком к парку паланкинов. Я расправила платье, пригладила волосы и снова накинула капюшон. Тристан откашлялся, одергивая свой жакет и пояс.

Уртавия, самый большой город Бамарии, был густонаселенным. Солнце в сочетании с населением сделало воздух обжигающе горячим по сравнению с полями и водными каналами за пределами Крестхейвена. Мой плащ с капюшоном только усугублял ситуацию, и я проклинала себя за свою узнаваемую внешность. В воздухе витали насыщенные ароматы различных специй. Люмерианцы, съехавшиеся со всех уголков Империи, разговаривали на многочисленных языках, певцы и музыканты громко объявляли о праздновании Дня Ориэла. Ауры сливались и пульсировали вместе, затягивая улицы города в огромный хаотический водоворот энергии.

Наш серафим приземлился, но продолжил медленно взмахивать крыльями, обдавая меня порывом прохладного воздуха, пока служащий бухты не поднес к клюву птицы чашу с водой. Ее крылья замерли, когда она начала пить.

Я провела пальцами по золотому браслету на руке, который хранил секреты Миры. Он идеально сочетался с золотыми перьями серафима. Тристан с обожанием посмотрел на мое украшение, и легкая улыбка коснулась его губ. Он считал это милым, что я никогда его не снимала. Такой же браслет я надела на другую руку, как раз над новой раной, а браслет на ноге скрывал досадный синяк.

Взяв за руку, он повел меня вперед, когда сопровождающая его охрана вернулась с паланкином, украшенным тонкими белыми занавесками с вышитой на них серебряной луной. Естественно. Ка Грей должны были окружать себя серебром в честь своего символа. Бабушка Тристана, леди Ромула Грей, никогда не покидала свою виллу, не увесив серебряными украшениями все возможные части тела. Сопровождающие кивнули Тристану и расступились, чтобы пропустить нас.

Под паланкином стояли четыре мага, их сосредоточенные взгляды были обращены вверх на парящие над их плечами носилки. Ведущий маг отдал приказ, и остальные дружно опустили взгляды и отступили в сторону, позволяя паланкину опуститься на землю, чтобы мы с Тристаном могли забраться в него.

Мы скользнули внутрь и уселись на противоположные скамьи, покрытые роскошными бархатными подушками с серебряной вышивкой. Тристан выглядел довольным. Он собрался задернуть полог, но я настояла на том, чтобы оставить его открытым. Задернутые покровы вызывали у других желание заглянуть внутрь и узнать, кто там сидит. Открытые же заставляли зевак отводить глаза. И в любом случае, я приехала посмотреть на праздник. Если бы хотела весь день пялиться на задернутые шторы, то осталась бы в своей комнате.

Мы двигались медленно, паря над головами других присутствующих гостей. Люмерианцы со всех уголков империи заполнили улицы. Парочки сидели возле ресторанов, к их столикам подплывали подносы с вином и фруктами. Город славился своими ярмарками и небольшими магазинчиками, но сегодня торговцы установили повсеместно палатки и прилавки со столами, чтобы продемонстрировать свои товары и заклинания.

Люди на улицах были одеты в яркие разноцветные одежды, представляя свои страны и кавимы. Люмерианцы родом из Элирии облачились в оранжевый, цвет Ка Элис, рода, пришедшего на смену Ка Азрии. Люмерианцы, присягнувшие Ка Элис, но все еще жившие в Бамарии, носили лиловые одежды. Мой взгляд метнулся к кортерианцам, пробиравшимся сквозь толпу: хитоны этих дикарей украшал серебряный волк Ка Кормака, а булавки – оскаленные волчьи пасти.

Затем появилась труппа танцовщиц из Ка Дэкватейн, исполнявших традиционный люмерианский танец воды. Они ритмично покачивали бедрами в такт ударам барабанов и двигались с идеальной синхронностью. Четыре девушки стояли за пределами танцпола, держа в руках голубые атласные ленты, чтобы каждая танцовщица могла подпрыгнуть и перешагнуть через них. Вокруг лодыжек каждой девушки были повязаны дополнительные ленты, символизирующие Люмерианский океан.

Танец исполнялся над главной водной артерией Уртавии, полной голубых потоков, и создавал иллюзию, будто девушки танцуют на воде. Я знала, что несколько магических заклинаний усиливали этот эффект. Одна девушка в центре привлекла мое внимание своими точными и плавными движениями. Даже другие девушки, казалось, наблюдали за ней, ожидая подсказок, будто только от нее зависел ритм танца. Мне стало любопытно, почему она танцевала не в первом ряду, она создавала впечатление неофициального лидера труппы. Танец закончился и начался другой.

Я отвлеклась от представления и огляделась по сторонам. Довольно непривычно было не видеть на улицах сотури.

Тристан наклонился ближе ко мне, пока я внимательно осматривалась вокруг.

– Ни одна из этих девушек не умеет двигать бедрами так, как ты. – Он взял мою ладонь в свою, медленно поднес ее к губам и поцеловал, затем обнял меня другой рукой за талию. – Ты танцуешь гораздо лучше.

Как будто я завидовала им и нуждалась в его утешении. Девушки отлично танцевали, но я знала, что танцую лучше. Я закатила глаза.

– Так бывает, если обучаешься у лучших хореографов Бамарии.

Мне нравились танцы воды, я любила и смотреть, и исполнять их. Но сейчас была больше сосредоточена на том, чтобы высмотреть сотури, безмолвно охраняющих город. Я узнала нескольких из Ка Батавии, облаченных в золотые доспехи с толстыми наплечными пластинами в виде заостренных перьев серафима. Даже в жару они оставались в своих зеленых накидках, наделенных люмерианской магией для маскировки и слияния с окружающей средой, и не снимали с головы капюшонов. Длинная ткань, обернутая складками вокруг талии, удерживалась кожаным поясом с семью подвешенными на ремешки золотыми звездами Валалумира, достаточно острыми, чтобы отрубить руку или ногу в бою.

Но, осмотрев остальную часть улицы, я больше не смогла найти ни одного сотури. Цифры просто не сходились. В такой день, как сегодня, следовало бы, по крайней мере, удвоить охрану, особенно после нападения на границе.

– Почему так мало сотури патрулируют улицы? – спросила я.

– Из-за нападения акадимов? – Тристан неторопливо выводил круги на моем бедре, а затем уткнулся лицом мне в шею. Его дыхание обжигало и без того разгоряченную кожу. – Это произошло неделю назад. О чем ты беспокоишься? Ты в безопасности, и, если до этого дойдет, ведь знаешь, что я тебя защищу. – Он скользнул руками вверх по моему телу и провел пальцами под грудью.

Я оттолкнула его.

– Я знаю, что это произошло неделю назад. Но в связи с праздником наша охрана должна быть в полном составе. С таким количеством народа в любой момент могут вспыхнуть беспорядки.

Тристан поцеловал меня в плечо и откинулся на спинку скамьи.

– Лир, наверное, ты их просто не замечаешь. Так и должно быть. – Он пожал плечами. – Они обучены оставаться невидимыми.

– Я всегда могу заметить сотуриона.

В этом у меня имелся большой опыт, потому что я выросла в Крестхейвене и, будучи юной девушкой с постоянным намерением сбежать из дома, выучила все их секреты. Раньше мы с Мирой, Морганой и Джулс устраивали состязания, кто сможет улизнуть из Крестхейвена дальше всех, прежде чем нас поймают. Я всегда побеждала.

Толпа снаружи разразилась аплодисментами, когда барабаны достигли крещендо и танцовщицы закончили свое выступление. Тристан подал знак своим сопровождающим, стоявшим снаружи. Паланкин накренился, и мы поплыли вперед. Я быстро вытащила из своего кошелька несколько золотых монет и сунула их сопровождающему. Он передал деньги выступавшим девушкам и вернулся прежде, чем Тристан это заметил.

Мы поплыли по улице мимо еще большего количества магазинов и уличных торговцев, затем нам повстречалась труппа акробатов и чумазый маг, который заставлял старого серафима показывать трюки. Я с отвращением отвернулась. Мы использовали серафимов для перелетов, но они также были частью символа Ка Батавии. Их должны были почитать и уважать, а не превращать в цирковых артистов. Представление закончилось, и толпа разошлась, явив нашему взору Туриона Бренну Корру, магистра мира в Совете моего отца. Бренна была одной из высокочтимых лиц, она получила звание туриона, генерала сотури, в возрасте тридцати лет. Ходили даже слухи, что когда-нибудь она окажется в очереди на звание арктуриона. Учитывая небольшое количество сотури, стоящих на страже на улицах, я испытала облегчение, увидев ее. Она одна стоила пяти солдат.

Бренна переступила с ноги на ногу, и стальные мечи звездного огня, прикрепленные к ее спине, блеснули на солнце. В тот же момент цвет мечей сменился с серебристого на красный. Такой же эффект солнце оказывало на мои волосы. Когда она снова шагнула в тень красного навеса над магазином, мечи погасили свой огонь и снова стали серебристыми.

Хранитель времени Бамарии объявил колокольным звоном о наступлении полудня. В небе сверкнули отблески оникса, лунного камня и топаза, когда наши лошади-ашван взмыли в воздух, кружа над Бамарией, как они делали каждый час в поисках угроз. Охранники разошлись по своим новым постам, и Бренна отошла от навеса.

Вот тогда-то я их и увидела. Город был полон сотури, только не наших. Куда бы я ни бросила взгляд, вместо женщин и мужчин в золотых доспехах серафимов видела только свирепых мужчин-сотури, облаченных в серебряную броню с эмблемой Ка Кормака – рычащим волком. Эти люди, рожденные среди суровых холмов Кортерии, хранили верность Наместнику и Породителю ублюдков. Этих сотури я не знала, поэтому и не смогла раскрыть их маскировку.

Топот кожаных сандалий разносился по улицам города. Сотури из Ка Кормака даже не пытались смешаться с толпой или спрятаться, они открыто демонстрировали себя моему народу. Охрана тем временем менялась, и каждый новый сотурион был членом их армии, а не нашей. Молодой солдат из Ка Кормака, только что заступивший на пост, стоял под солнцем, и его меч звездного огня, чуть толще меча бамарийского сотури, вспыхнул ярким огнем. Он смотрел прямо на меня, сидящую в паланкине, и я ответила сердитым взглядом. Я знала об их присутствии в Уртавии, но от осознания их реального количества мое сердце учащенно забилось. Они здесь не для усиленной охраны улиц после произошедшей атаки и не из-за праздника. И это определенно не касалось безопасности учащихся, как хотела убедить меня тетя Арианна.

Ка Кормак, сотури, преданные Наместнику, человеку, который оборвал жизнь моей двоюродной сестры и угрожал всему, что мне дорого, захватывали наш город.

Глава 4

Вокруг нас раздавались крики в адрес марширующих по улицам сотури. Не я одна пришла в ужас, увидев волков. Для сотури из других стран существовал обычай разоружаться в чужой стране, если только они не входили в состав личной охраны. Их мечи звездного огня и сверкающие звезды Валалумира, свисающие с поясов, еще больше заостряли внимание на эмблемах волков, предупреждая всех поблизости об их присутствии. Суматошная, беззаботная, подвижная энергия посетителей фестиваля обернулась темной, раздраженной, едва сдерживаемой яростью.

– Отправляйтесь домой! – выкрикнул кто-то.

– Обратно в Кортерию, волчьи выродки, – поддержал первого другой.

Это подстегнуло других, и вскоре оскорбления в адрес Ка Кормака разнеслись по улицам. Но ситуация так же стремительно изменилась, как и началась. Только теперь против меня.

– К черту Харрена Батавию! Это он пустил их! – Эти слова с пугающей силой заглушили остальные крики. Имя моего отца было произнесено, как проклятье, и без должного титула.

Я напряглась, а Тристан пересел на мою сторону паланкина, покровительственно обняв меня, пока крики продолжались.

– До него акадимы никогда на нас не нападали!

– Он не может править Бамарией, поэтому Кормак делает это за него!

– Этот дурак не может сдержать акадимов! Из-за него нас всех убьют!

Именно поэтому мой отец не хотел, чтобы я ездила в город сегодня. Недавнее нападение все еще было у всех на устах, вызывая напряжение и страх. Акадим, жуткое существо старого мира, едва не нарушило наши границы.

Раздалась новая волна криков, проклятий и воплей ужаса. И тут на улице появился акадим. Мое сердце подпрыгнуло. Но он оказался ненастоящим. Какой-то маг использовал примитивную магию, чтобы воссоздать тело монстра длиной почти в пятнадцать футов. Акадимы представляли собой помесь люмерианца и чего-то древнего, злого. Его глаза были красными, рот полон клыков, а острые, как бритва, ногти были размером с мою руку.

Несколько сотури из Ка Батавии вышли вперед, провожая акадима, проплывшего мимо, взглядами, полными презрения. Эти солдаты находились в отставке, уволены со службы из-за боевых ранений. У одного не хватало глаза, у другого была оторвана рука. Ходили слухи, что акадимы обладают силой пяти сотури, из-за чего их очень трудно убить. Большинство из тех, кто сражался с этими монстрами, не дожили до того, чтобы рассказать правду. А те, кому чудом удалось выжить, часто оказывались искалечены и едва сохранили свои конечности и души нетронутыми. Самые невезучие отделались невидимыми шрамами, о существовании которых знали только они. У акадимов был способ охотиться на своих жертв – способ, который часто приводил к тому, что человек мечтал о смерти.

– Shekar arkasva! – Маг размахивал флагом с изображением символа, чем-то напоминавшего эмблему Ка Батавии, но других цветов. Вместо золотых крыльев серафима под серебряной луной крылья этого серафима были выкрашены в черный цвет.

Я дернула Тристана за руку.

– Посмотри на эмблему на флаге этого человека.

Тристан сосредоточенно смотрел себе под ноги. Он не мог выносить вида крови или увечий, но по моей просьбе поднял глаза и прищурился.

Мужчина снова выкрикнул:

– Shekar arkasva!

– Shekar arkasva? – спросил Тристан, отодвигая занавеску. Он слегка позеленел, увидев изуродованных сотури. Рядом с нашим паланкином стоял сотурион в лиловых одеяниях Ка Элис, принадлежавших бамарийской ветви. У него отсутствовали обе ноги и глаз. Он передвигался на протезах, сделанных из побегов солнечного и лунного деревьев. Искусственные ноги торчали из-под его хитона и сгибались в коленях благодаря магическому заклинанию. – Что это значит?

– Это древний люмерианский, – ответила я. – Аркасва самозванец. – У меня возникло дурное предчувствие. Простолюдины не говорили на древнем люмерианском.

– Аркасва самозванец? – Тристан нахмурился.

Эта фраза показалась мне знакомой, но я не могла точно сказать почему.

– Тебе это о чем-нибудь говорит?

– Ничего хорошего. Нам стоит вернуться в Крестхейвен. – Тристан уже высунулся из паланкина, подавая знак своему сопровождению.

Я остановила его руку. Моего отца прогнали с улиц, когда я едва начала ходить. И сейчас я отказывалась позволить им сделать со мной то же самое. Это были мои улицы, проложенные моими предками.

– Нет! Мы едем дальше. Скоро все это закончится. Я знаю, что тебе не нравится вид…

– Я могу сдержать себя при виде раненых сотури! Просто… Там опасно.

Я замотала головой.

– Крики скоро утихнут. Они взволнованы только потому, что сменился караул. Смотри. Сотури Ка Кормака уже слились с окружением. Люди забудут… Они вновь вернутся к своим покупкам. – Словно подтверждая мои слова, группа девушек, чья церемония Раскрытия состоится лишь через несколько лет, окружили палатку с платьями.

– Лир, – возразил Тристан, – будь благоразумной. В воздухе витают дурные настроения, нацеленные на твоего отца, а значит, и на тебя. Мы должны вернуть тебя домой, в безопасность.

Я выглянула наружу, стараясь не снимать свой черный капюшон. Мрачное настроение горожан, царившее снаружи, напоминало удушающий поцелуй, от которого перехватывает дыхание. Я отбросила все тревоги в сторону.

– Вперед, я приказываю вам.

Сопровождающий Тристана кивнул и подал знак. Наш паланкин накренился, когда маги двинулись дальше: их магия соединяла нас с ними. Тристан откинулся назад, больше не прикасаясь ко мне.

– Лир, почему? – спросил он. – Ну почему из всех дней именно сегодня тебе понадобилось быть такой безрассудной? – Он склонил голову набок. Его аура пульсировала пылающим гневом, отчего внутри стало невыносимо жарко. Он ненавидел, когда я отменяла его приказы, отданные свите. Несмотря на то что однажды ему предстояло стать лордом его Ка и он был на три года старше меня, я всегда превосходила его в авторитете.

Рассердившись, я отодвинулась от него.

– Потому что я еще не закончила. Я собиралась купить новое ожерелье на свой день рождения.

Поскольку я должна была надеть его на церемонию Обретения, то планировала купить самое большое и привлекающее внимание, какое только смогу найти. Я надеялась, что мой выбор украшений отвлечет всех в храме, пока отец будет контролировать мое тело. Более того, я просто не желала возвращаться домой раньше времени и признавать поражение, не хотела признавать, что Моргана и отец были правы. В течение двух лет я отлично играла роль леди. Но чувствовала, что время подходит к концу, что какая-то новая энергия зарождается внутри меня. Я хотела быть безрассудной, хотела проявить собственную волю.

Тристан нахмурился, его ноздри раздулись. Его раздражение и беспокойство боролись с желанием осчастливить меня в мой день рождения. И все-таки его лицо смягчилось, а напряжение в ауре ослабло.

– Обещай мне, что, если в городе станет еще опаснее, мы немедленно уйдем. Мне неприятно это говорить, но общественное мнение о твоем отце сейчас не слишком высокое. И сегодня не тот день, чтобы испытывать на себе недовольство толпы. – Он снова взял меня за руку и сплел наши пальцы. – Я люблю тебя. И мы собираемся… – Он вздохнул и покачал головой. – Если с тобой что-нибудь случится…

– Знаю, – поспешно вставила я.

Он осекся, прежде чем успел сказать «обручиться». Мы оба знали, что наша помолвка состоится, как только я обрету свою магию, но все равно было слишком тяжело говорить об этом вслух.

– И я обещаю, – добавила я, – если станет слишком опасно, мы уедем. – Хотя у меня было твердое намерение самой решать, насколько опасной стала ситуация и когда именно.

Тристан старался вести себя сдержанно, но он снова высунулся из паланкина, приказав сопровождающим отойти от протестующих, а затем задернул занавески. Я позволила ему одержать в этом верх.

Спустя несколько минут крики стихли, и я вздохнула с облегчением.

Вскоре мы оказались на небольшой ярмарке среди палаток, торгующих товарами, предназначенными для более состоятельных покупателей. Наш паланкин опустили на землю, и мы выбрались наружу. Я покачала головой, пораженная непринужденностью, с которой двигался Тристан. Он верил, что среди богатых находится в безопасности. Но я была более осмотрительной. Отца чуть не убили богачи – мой собственный дядя. И из-за его предательства тетю Арианну арестовали. Она провела в тюрьме несколько мучительных дней, прежде чем ей поверили, что она ничего не знала о заговоре своего мужа и не участвовала в нем.

Я прошлась по торговым палаткам, внимательно осмотрев несколько столов, заваленных драгоценностями. Трендом года стали изящные ожерелья с подвесками в виде золотых серафимов и Валалумиров. Для меня слишком утонченно. Я обладала крупными чертами лица: полные губы, волевой нос и широкая ключица. Мне нужно было что-то большое и эффектное, заметное даже на мне. В частности, был один продавец, который специализировался на таких изделиях.

Я выдернула свою руку из руки Тристана, чмокнув его в уголок рта.

– Ты собираешься купить мне что-нибудь на день рождения?

– Что ты хочешь? – спросил он, метнув взгляд к моей руке.

Я сглотнула, понимая, что он подумал об обручальном кольце. Купит ли он его сейчас? А может, уже купил? Или это будет семейная реликвия Ка Грей из их хранилищ?

– Удиви меня, – ответила я. – Я собираюсь навестить Рамию.

Тристан кивнул, но только после того, как заставил меня согласиться на сопровождение из его охраны и встретиться с ним через тридцать минут. Мы разошлись в противоположных направлениях.

– Ваша светлость? Миледи Лириана пришла одна? Идите, ваша светлость, идите сюда! – Рамия высунула голову из-за шелковых занавесей, колышущихся над пологами ее палатки. – Нет! – рявкнула она на торговца на другой стороне улицы, который направлялся ко мне. Похоже, он пронюхал, кто я такая и, следовательно, сколько денег у меня в кошельке. – Она не будет покупать у тебя, – прошипела она. Ее аура заискрилась авторитетом, и, хотя свечение мягко мерцало, оно было полно силы.

– Глупая библиотекарша, – пробормотал он.

Я махнула охраннику Тристана, сделав знак подождать снаружи палатки.

Рамия затащила меня внутрь, откидывая свои огненно-рыжие волосы за плечи.

– Идиот. – В ее голосе слышался сильный акцент. – То, что я заведую библиотекой, не значит, что я не могу иметь подработку. – Она закрыла полог палатки и подмигнула мне. – К тому же всем известно, что я создаю украшения гораздо лучше всех остальных.

Я улыбнулась.

Рамия работала с Учеными, заботясь о фондах Великой библиотеки в пирамидах Гавани Ученых. По долгу службы она практически все время проводила в одной из меньших пирамид, в секции, где хранились афейянские свитки.

Я знала, что Рамии почти пятьдесят, поскольку Моргана однажды спросила о ее возрасте. Но благодаря своему наполовину афейянскому происхождению она, казалось, совсем не старела и выглядела всего на несколько лет старше меня.

– С днем рождения, ваша светлость.

В каждом углу палатки были зажжены благовония, и у меня заслезились глаза, когда я расположилась на напольной подушке. Рядом стоял серебряный поднос с чаем и куском медовой коврижки.

– Я приготовила это для вас, – сказала она.

– Спасибо. – Я подула на чай, вдохнула сладкие ароматы корицы и кардамона и сделала глоток. – Как ты узнала, что я приду?

– Просто предположила. Я удивлена, что вы все-таки пришли. Наследница Аркасвы Батавии свободно разгуливает по неспокойным улицам города, – ответила она с ухмылкой. Шум праздника, музыка, голоса и суета людей снаружи, казалось, усилились в подтверждение ее слов. – Ваш отец не стал строже после нападения? Ловите. – Она бросила мне на колени маленький серебряный браслет.

– Стал. – Я пожала плечами и подняла браслет.

Рамия рассмеялась, в ее глазах появился озорной огонек.

– Но вы все равно пришли. Хорошо. У меня есть для вас кое-что особенное, и, если бы вы не появились, мне пришлось бы лично это доставить. Но не это! – добавила она, указывая на серебряный браслет в моей руке. Звенья цепочки переплетались с черным шелком, скрывавшим какую-то смесь трав, которую ни в коем случае не следовало смешивать. Пахло отвратительно.

– Силы Люмерии, что это за вонь? – спросила я.