Дочь Затонувшей империи

– А где были наши сотури? – раздался крик.

– Почему мы не предотвратили угрозу? – раздался другой.

Вопросы сыпались со всех сторон. Почему это доверили отверженному парню? Где был Стремительный? Почему наш военачальник не удосужился провести разведку на наличие такой угрозы? В безопасности ли вообще наши студенты? Если Ка Кормак находились здесь, чтобы защитить нас от подобных угроз, почему они не вмешались?

Колайя снова вышла вперед и подняла посох.

– Тишина! По приказу Сената и Императора Теотиса. – Наместник приблизился к Обители, его черно-золотые одежды волочились за ним, словно надвигающаяся тень. Прежде чем Колайя успела наложить еще одно заклятье, заставляющее замолчать других, в храме воцарилась тишина, и все взоры обратились к Наместнику.

– Арктурион Эмон, вы клянетесь, что этот отверженный убил акадима? – спросил Наместник, недоверчиво приподняв брови.

Эмон нахмурился.

– Я видел, как он последовал за добычей. Я свидетельствую.

Наместник Кормак покачал головой.

– Но вы сами не видели, как он убил чудовище?

– Будь я рядом, не он убил бы акадима. Я сделал бы это сам. – Голос Эмона помрачнел, как и выражение лица. Он больше не был Эмоном, Арктурионом и военачальником Бамарии. Он превратился в Стремительного, самого смертельно опасного воина в Люмерианской империи, богом Смерти. Его мощь пульсировала, окутывая храм тенями. Затем, так же быстро, темнота рассеялась.

Губы императора Кормака изогнулись в усмешке.

– Остается открытым вопрос о том, как акадим смог нарушить границы Бамарии, когда там не было ни одного сотури из Ка Батавии.

«Ни одного сотури Ка Кормака там тоже не было!»

– Как вы знаете, проводится тщательное расследование, – многозначительно отметил мой отец.

– Да, что ж, как бы ему ни повезло в том, что он в одиночку убил акадима, – продолжил Наместник полным скептицизма голосом, – ни один отверженный не может быть принят новым Ка, чем бы вы ни руководствовались, без поручительства кого-то из его родного Ка и страны. – Наместник бросил суровый взгляд на Райана. – Ты не на той стороне империи, парень. Боюсь, у нас здесь не так уж много северян.

– Я ручаюсь за него. – Сотурион, сидевший в зеленом луче, неожиданно встал и вышел в проход, чтобы все могли его видеть. У него были светло-каштановые вьющиеся волосы, как у Райана, только в них переливались седые пряди. – Я Сотурион Шон Ка Дроны в Бамарии. Но родился в Ка Харт. Я двоюродный брат Наместника Девона Харта. Этого для вас достаточно? – Он говорил с сильным северным акцентом.

Наместник коротко кивнул.

– Вы недавно женились и переехали в Бамарию?

Сотурион Шон поджал губы.

– Да, ваше высочество.

– Как кстати, – протянул Наместник. – Поздравляю.

– И, если вам угодно, ваше высочество, – вставил мой отец, – сотурион Райан выдержал Атаку пятерых, еще раз доказав свою силу и готовность подчиниться нашему правлению. Как вы можете видеть, – он указал на Райана, – он пережил это на удивление без серьезных последствий.

Его слова вызвали несколько приглушенных вздохов. Атака пятерых использовалась в качестве наказания на тренировках сотуриона. Руки воина связывались за спиной, и пятеро сотури нападали на него. Воин реально мог умереть. Если он падал, его не оплакивали, а лишь считали непригодным к бою.

Внезапно беззаботное поведение Райана, противостоявшего пятерым сотури на улице, обрело смысл. Он уже убил акадима и сразился со связанными за спиной руками с пятью сотури.

Я сомневалась, был ли Райан убийцей или нет. Но вне всякого сомнения понимала, что он мог стать опасным врагом.

Наместник рассмеялся.

– Убил акадима, уцелел в Атаке пятерых – и ни единой царапины? – Он пробежался взглядом по телу Райана. – Хотел бы я увидеть это сам. Удивлен, что зрелище такой важности проводилось в тайне.

– Я полагаю, – ответил Эмон, – что пятеро ваших сотури могут засвидетельствовать его силу. Возможно, именно та пятерка, которую выставили в караул для сегодняшнего праздника?

Наместник Кормак улыбнулся, опускаясь на свое место.

– Я уверен, что когда-нибудь у меня появится возможность увидеть великого убийцу акадима в действии. – Его взгляд упал на меня. – Давайте приступим к церемонии. Я знаю, с каким нетерпением, должно быть, участники сегодняшнего вечера этого ждут. Особенно леди Лириана.

Внутри все сжалось, когда всеобщее внимание переключилось на меня. Райан неспешно прошествовал к задним рядам, выбрав скамью в конце красного луча. Церемония началась.

Колайя двигалась так быстро, что все происходящее ощущалось как в тумане. Я едва видела, как другие адепты обретали свою магию. Казалось, с каждой секундой белые одежды исчезали рядом со мной. Так много магов демонстрировали прекрасные всплески своей магической силы: удары молний, небесную музыку. Вскоре единственными остались адепты из главных семей благородных Кавимов.

Леди Пави из Ка Элис пошла следующей, представ перед зрителями в темно-фиолетовом платье, когда она объявила о своем желании стать сотурионом. Затем Виктор Кормак подошел к Обители.

– Сотурион, – произнес он, сбрасывая свой балахон на пол. Хранителю красного луча пришлось обойти свой стол и поднять его одежды. Он дерзко протянул свою руку Колайе и пролил кровь над пламенем, а затем выхватил свой кинжал, на котором все еще дымилось его имя.

После остались только я и Нария. Она встала и сбросила свой балахон под Вечным пламенем.

– Сотурион, – громко объявила она.

У меня челюсть отвисла. Нария хотела стать сотурионом? С каких это пор? Она никогда не проявляла к этому никакого интереса. К тому же ей пришлось бы подчиняться приказам Стремительного, а она его ненавидела. Когда ее отец поднял восстание, именно Стремительный убил его на улице.

Нария позволила каплям крови упасть в огонь и обрела свою магию, подпрыгнув в воздух. Она грациозно закружилась, паря над полом, и затем приземлилась с крошечными голубыми искорками, заслужив аплодисменты.

Теперь я единственная была облачена в белый балахон адепта. Болтовня прекратилась, и все взгляды устремились на меня, младшую дочь и наследницу Аркасвы Харрена Батавии и покойной Аркасвы Марианны Батавии, Верховного лорда и Верховной леди Бамарии.

Породитель ублюдков подался вперед, поглаживая ладонью рукоять своего меча и осматривая меня с головы до ног. Рядом с ним Наместник, оскалившись, поерзал на месте.

Старательно отводя глаза от отца, боясь, что выдам нас, я сделала глубокий вдох.

Но воздух так и не поступил в легкие. Меня прервали на полувздохе, и мне показалось, что я вот-вот задохнусь. На лице застыла маска боли, но благодаря некой внешней силе я по-прежнему выглядела спокойной. Ноги двигались против моей воли, шагая вперед, правая нога была тяжелее левой. Я не могла повернуть голову или сменить темп. Отец уже захватил контроль над моим телом, как сделал это с Мирой и как в прошлом году проделал подобное с Морганой. Краем глаза я заметила, что Тристан улыбается мне со своего места и одними губами произносит: «Я тебя люблю». Но я не могла отреагировать, не могла улыбнуться или ответить, что тоже его люблю. Его глаза погасли, наполнившись болью и отвержением.

Я неловко шагнула вперед, едва не потеряв равновесие. Сердце екнуло от страха споткнуться. Я не контролировала свое тело. Внезапно моя голова дернулась, вызвав спазм в шее, и диадема на лбу покачнулась. Мой взгляд упал на Виктора Кормака. Словно желая свести к минимуму мою странность, отец заставил мои губы растянуться в глупой улыбке – улыбке, адресованной Виктору.

Проклятье Оруэла.

– Леди Лириана Батавия, наследница Аркасвы, Верховного лорда Бамарии, какой путь вы выбираете?

Контроль отца надо мной ослаб, и я глубоко вздохнула.

– Мага. – Я позволила своему ответу повиснуть в воздухе, прежде чем скинула балахон с плеч.

Ожерелье Рамии засияло в свете вечного огня, который менял цвет с фиолетового на красный. Красный цвет Батавии. Каждый бриллиант, сверкая и переливаясь, излучал звездный огонь. Послышались приглушенные голоса, сопровождаемые шокированными ахами от его броскости, а также благоговейным трепетом перед его великолепием.

Я едва могла разобрать слово «ожерелье», которое шептали со всех углов зала. Даже глаза Наместника, который сидел разинув рот, были прикованы к драгоценностям на моей груди и плечах. Моргана едва заметно кивнула в знак подтверждения. Мое отвлечение сработало. Она прикусила губу. Мы были близки, так близки к завершению этой игры. Мне оставалось еще немного продержаться, играя свою роль.

Я протянула свой балахон Хранителю и повернулась к кинжалу Колайи. Она так быстро сделала надрез на запястье, шокировав меня, что я чуть было не развернулась к пламени сотуриона. В чаше мага, некогда наполненной чистой океанской водой, теперь была кровь. Я поднесла руку, добавляя свою собственную.

– Моя клятва начинается здесь.

И затем мой посох оказался у меня в руках. Мой посох! Сердце радостно забилось. Гладкое дерево показалось мне прохладным, когда я сжала его пальцами. До этого момента я не осознавала, как сильно хотела этого, мечтала об этом. Из-за своих переживаний я совсем забыла, что получу свой посох и тоже смогу творить магию. Золотая сфера света, невыносимо яркая и теплая, опустилась, осветив мое тело золотым сиянием и ослепив меня.

Ожерелье обжигало кожу, и мне показалось, будто вдалеке я увидела образ богини Ашеры с длинными распущенными рыжими волосами, она прижимала палец к своим губам. Образ растворился вместе с золотым свечением, исчезая у меня под ногами. Языки пламени пробежались по посоху, оставив после себя ярко-красные пылающие буквы моего имени «Лириана Батавия», а вокруг меня клубился дым. Сердце колотилось одновременно от страха и предвкушения. Мое Заклинание новорожденного было снято, но ничего не произошло.

Когда Мира обрела свою магию, она сразу же погрузилась в видения. Голова Морганы раскалывалась от боли, когда сокровенные мысли каждого в храме проникли в ее разум. Я не испытывала ни того, ни другого. Я никуда не перенеслась, а продолжала стоять на месте. Никакого ворока! Хвала богам! Слезы навернулись на глазах. Я в безопасности.

Но вглядевшись в толпу люмерианцев, на чьих лицах застыла смесь презрения и подозрительности, в меня закралось сомнение. Я не обладала вороком, но также не чувствовала никакой магии. Никаких порывов или вдохновения. Я слышала, что магию описывали как жужжащее, пульсирующее, почти жгучее ощущение внутри, от которого хотелось избавиться. Прожив девятнадцать лет под Заклинанием новорожденного, магию, заключенную внутри, едва ли представлялось возможным сдержать. Большинство люмерианцев за несколько недель до своей Церемонии буквально сходили с ума, потому что не могли противостоять мощному уровню силы, заключенной в них самих. Я этого не замечала. Но у меня были другие проблемы.

Я посмотрела на картины с изображением Валии, украшающие стены храма. Все остальные участники, когда обретали свою магию сегодня вечером, делали то же самое. Картины должны были ожить для меня, показать эти истории, раскрыть свои секреты. Но они оставались неподвижны. Контролировал ли меня отец настолько сильно, что я не могла видеть двигающиеся картины и чувствовать свою магию?

Может, в этом все дело? Возможно, его контроль надо мной повлиял даже на мою магию. И, может, я вовсе не была в безопасности. Пока нет. Сердце бешено колотилось, перед глазами все расплывалось, я осознавала, что тишина в храме перерастает в неприятное бормотание. Подозрение присутствующих усиливалось. Что-то должно было случиться. Мой отец должен был что-то сделать. Но он бездействовал. Я чувствовала его силу, но вместо того, чтобы показать магию, он ввел меня в оцепенение.

Я едва могла различить слабое голубое свечение, исходящее от посоха в его черных одеждах. Моя рука взметнулась вверх, а затем безвольно повисла вдоль тела. Свет погас, его контроль надо мной полностью исчез. Я покачнулась и чуть не упала вперед.

Сотурион Ка Кормака натолкнулся на моего отца, выбив у него из рук посох, который покатился по полу к ногам Наместника Кормака. Тот его поднял.

– Как ты смеешь… – раздался голос отца.

– Арестуйте дурака, – приказал Наместник, вытирая посох своим плащом, после чего крепко прижал его к себе и неспешно двинулся к моему отцу. – Аркасва Батавия, прости Ка Кормака за неуклюжесть этого сотуриона. Он будет сурово наказан.

Породитель ублюдков подал знак, и один из его людей оттащил солдата прочь. Наместник теперь стоял прямо рядом с отцом, слишком близко, чтобы он мог мне помочь. Глаза защипало от слез. Проклятье Мориэла! Он знал! Черт возьми, он все понял. Он догадался, что задумал мой отец, и разыграл свой собственный отвлекающий маневр, чтобы поймать нас с поличным.

– Приношу свои извинения за это недоразумение, ваша светлость, – сказал Наместник, наконец возвращая посох. – Продолжайте.

Я подняла свой посох, и рука задрожала, когда мной овладел новый страх, о котором я не думала даже в самых безумных фантазиях. Даже без сдерживающей магии отца, контролировавшей мое тело, даже избавившись от Заклинания новорожденного, я ничего не чувствовала. Никаких ощущений, никаких порывов.

Во мне не было никакой магии. Ничего не происходило.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.