От Я до А или коньяк, коты и сигареты

– А тебя не смутило, что они ещё в школе учились, а ты им пиво покупал? Нарушал Закон, значит? – спросила она, держа двумя руками горячую кружку с кофе.

– Ничего я не нарушал, – начал оправдываться он. – Я же говорил, что мне стало известно лишь позже о том, что они учились в школе. На момент знакомства я этого не знал и совершенно не мог предвидеть. Ты и сама прекрасно знаешь, какие сейчас школьницы – их не отличишь от взрослой девушки и поверь, тогда уже было то же самое. Ни что абсолютно не выдавало в них школьниц. Да и что с того, если моей девушке будет семнадцать лет? В этом возрасте уже заканчивают школу и поступают в институт.

– Ну хорошо, давай дальше.

– На следующий день они вновь пришли в бар и этот вечер стал идентичным прошлому. Затем был ещё один похожий вечер, затем ещё. На четвертый день Яне потребовалось уйти пораньше и это был мой шанс. Я вызвался проводить её до дома, и она, о чудо, согласилась. Дом, в котором жила Яна, действительно оказался в нескольких минутах ходьбы от бара, что меня не мало расстроило. Мне не хотелось так быстро с ней прощаться, но спустя минуты три мы уже стояли возле её подъезда. Засунув руки в задние карманы джинсов, я стоял перед Янкой и раскачивался на пятках, всем своим видом показывая, что крайне расстроен тем, что вечер заканчивался и приходилось прощаться. Она явно заметила мой расстроенный вид, потому что в следующий момент она подошла ко мне вплотную и поцеловала в губы, после чего, не дожидаясь моей реакции, развернулась и забежала в подъезд.

Надо ли говорить, что обратно в бар я уже возвращался совсем в другом расположении духа.

– О, «лёд тронулся»? – спросила она словами Остапа Бендера и развела руки в стороны. Откуда-то из-под стола к ней на колени запрыгнул кот Лерик, по паспорту Валера. Она прижала его к себе и почесала за ухом.

– Я тоже так сначала подумал, но радовался я рано. На следующий день я не смог прийти в бар, так как заступал на дежурство по отделу, а ещё через день, когда я вновь оказался там, они уже сидели за столиком дяди Коли и его брата. В отличие от моих скромных угощений в предыдущие дни, их стол ломился от еды и напитков. Поймав на себе взгляд Яны, я проследовал к барной стойке, где сел на один из свободных стульев. Надеясь, что она всё же подойдёт ко мне, я стал искоса наблюдать за их столиком, но увы, этого не происходило. У них было весело: пиво текло рекой, стол ломился от всевозможных закусок. Через бармена я узнал, что они праздновали День рождения дяди Коли. Выпив рюмку коньяка, я расплатился и собрался уходить. Денег в тот день не было, а угощать в кредит было некого. Я бросил на прощанье злобный взгляд на Яну и вышел на улицу. Она видела меня, в этом я был уверен. Выйдя на крыльцо, я закурил сигарету и решил всё же подождать её, в глубине души надеясь, что она одумается и выйдет хотя бы поговорить. Но сигарета догорала, а из бара никто так и не вышел. Когда огонёк догорающей сигареты обжег мне пальцы, я со злобой отбросил окурок и направился домой. Можно сказать, что в тот день я впервые прочувствовал на собственной шкуре всю недалёкость малолеток и всю дорогу до дома клялся себе, что больше никогда не свяжусь ни с одной из них. Но одновременно со злостью, во мне впервые взыграла ревность. Доселе неизвестное чувство закипало внутри меня и тогда, почему-то я решил, что всё дело в деньгах. Я не мог позволить себе накрыть такой шикарный стол, как это делал дядя Коля, поэтому-то, думал я, молодые девчонки и переметнулись с моего пустого стола за его.

В тот вечер обида встала у меня поперек горла и долгое время не давала мне сомкнуть глаз. Я много думал о том, как мне себя вести и, самое главное, как вернуть Янку. В глубине души я был уверен, что она вовсе не такая и что это была Светкина идея, подсесть за стол к дяде Коле. Пару раз до того вечера я ловил её взгляд, которым она буквально сверлила Андрея, но значения тогда этому не придал. И вот теперь я пожинал плоды своей невнимательности и уже начинал винить самого себя за то, что не набрался решимости и не отозвал Яну на разговор.

Весь следующий день, как сейчас помню, лил дождь. По непонятным причинам мне было постоянно холодно и все мысли были о ней. Я не мог работать и с нетерпением ждал вечера, чтобы встретиться с Янкой и обо всём поговорить. Я был уверен, что произошедшее накануне было всего лишь не большим недоразумением и что сегодня вечером всё будет хорошо, как и тогда, когда я впервые проводил её до дома. Но уже вскоре, направляясь в бар с коллегами, проходя мимо её дома, я почувствовал, что с моим сердцем что-то стало происходить. Оно стало заходиться в бешеном темпе, будто предвидя неприятный разговор. На подходе к бару мы заметили на перекрестке у обочины огромную гору цветов и мягких игрушек. «Сбили что ль ребёнка», – пронеслось у меня тогда в голове. Мы вошли внутрь бара. Здесь, вопреки обыденному, царила странная, зловещая атмосфера: свет был приглушён, из колонок не лилась музыка, клиентов никого не было. Я кивком головы поприветствовал официанта и подошёл к барной стойке, за которой стояла Ксюха – бессменный бармен того заведения.

– Что тут произошло, – спросил я её, не мало озадаченный обстановкой.

– А ты не в курсе? – не много грубо ответила она, но, поняв, что мне действительно ничего не известно, сказала: – Помнишь, вчера дядя Коля тут гулял?

Всё внутри у меня похолодело.

– Ну, помню, – ответил я, всё ещё не понимая, что же могло такого страшного тут произойти.

– Когда они ушли, то на перекрестке стали ловить попутку.

– Кому? Они же все тут рядом живут?

– Я не знаю, – ответила Ксюха. – Я была внутри и прибиралась, когда через десять минут после их ухода в бар забежал какой-то мужик и закричал, чтобы я вызвала скорую. Ничего не понимая, я сделала, как он просил, после чего вышла на улицу и увидела на перекрестке несколько человек и стоящую легковую машину, передние колеса которой почему-то находились на тротуаре. Подойдя поближе, я увидела лишь кровавую дорожку, которая тянулась из-под машины, будто у той лилось масло, а неподалеку, на разных расстояниях друг от друга лежали дядя Коля, его брат и Светка. Они были живы и шевелились, а вот Янки нигде не было видно.

Она сглотнула подступивший к горлу ком и отвернулась, усердно делая вид, что протирает полотенцем стакан. Я хотел ее спросить про Яну, но что-то не позволяло этого сделать. Я безмолвно водрузил своё тело на высокий барный табурет, достал из кармана сигареты с зажигалкой и положил на стойку. Ксюха услышала этот звук и взяв откуда-то пепельницу, повернулась ко мне лицом и поставила её передо мной. Из её глаз ручьём лились слёзы. Всё же я не выдержал и спросил:

– А Яна? Она раньше ушла домой, ведь так?

Ксюха подняла на меня красные от слёз глаза и посмотрела, как на идиота. Я должен был понять её, однако я всё же задал этот вопрос. Но я её прекрасно понял. Я просто не хотел в это верить.

Тяжело вздохнув и проглатывая подступивший к горлу ком, он продолжил:

– Я плохо помню тот вечер. Откуда-то передо мною появилась рюмка водки. Затем ещё одна. Потом третья. Вскоре я уже сидел за столом с какими-то ребятами, девчонками и мальчишками. Один из них почему-то рыдал у меня на плече. Сквозь слёзы он всем говорил, что он был с Янкой помолвлен. Больше всех его утешала Ксюха, которая почему-то также сидела с нами.

Следующие несколько дней после смерти Яны, будто выпали из моей жизни. Они просто по какой-то не понятной мне причине отсутствуют в моей памяти, как будто был временной провал. Я даже не могу ответить, ходил ли я на похороны или нет. Я не помню. Единственное, что отложилось в моей памяти, так это рассказанная со слов какого-то очевидца история того злосчастного вечера. После обильного застолья, они все вчетвером собрались поехать на дачу к дяде Коле, где у того якобы была баня. Когда они ловили попутку, её водитель, пытаясь остановиться перед голосовавшими, по каким-то причинам не справился с управлением при торможении и вылетел на тротуар, где стояла подвыпившая компания.

Она поставила кружку с кофе на стол и накрыла его руку своей. Лерик сразу соскочил с её ног и скрылся под столом.

– Я думала у тебя будут весёлые истории, – проговорила она.

– Я этого вовсе не обещал, – ответил он. – Так мне продолжать?

Она ответила не сразу.

– А там больше никто не умрёт?

Он улыбнулся в ответ и нежно поцеловал её в губы.

– Больше никто. Обещаю.

Глава 3. Нина

Она поднялась из-за стола и одернув полы халата, оголившие её красивые бёдра, проговорила:

– Я хочу ещё кофе. Ты будешь?

Он отрицательно помотал головой и посмотрел на часы. Они уже показывали почти одиннадцать. Прикинув в голове план действий на сегодняшний день, он решил, что для его осуществления необходимо съездить в магазин. Но именно в данный момент он не хотел её оставлять.

– Я тебя расстроил, прости.

– Это нормально, – спокойно проговорила она. – Я же сама это всё затеяла. Просто я всегда подобное плохо переношу, и ты это знаешь.

Он утвердительно кивнул.

– Продолжение будет? – спросила она через плечо, долив в чайник воды и ставя его на подставку.

– Конечно, – ответил он. – Я вот только не пойму, чего мне сейчас хочется больше: есть или пить. Он улыбнулся сам себе и добавил: – Я всё же наверно соглашусь на кофе. Только без молока и сахара.

– Знаю, – с наигранным раздражением сказала она и, дождавшись, когда закипит чайник, налила кипятка в две кружки и поставила одну из них перед ним на стол.

– Спасибо, дорогая, – сказал он, нежно притянув её к себе за талию и небрежно чмокнув в губы.

– Начинай, а я пока сыр порежу.

Она вновь повернулась к нему спиной и открыла холодильник. Он смотрел на её спину, облачённую в легкий короткий халатик, где чуть ниже угадывались округлые ягодицы. Он знал, что сейчас на ней нет белья и если он подойдёт к ней и запустит свои руки под халатик, то наверняка ощутит под ним её обнаженное тело. От одних только этих мыслей в нём проснулось желание. В его голове бегущей строкой пронеслась её фраза: «Сегодня мы будем пить вино, слушать музыку, есть всякие вкусности и …». Под этим «И» у него было своё понимание. А почему бы и нет?

Он медленно поднялся со стула и, неслышно ступая, подошёл к ней сзади и плотно прижался к ней своим телом. От неожиданности она вздрогнула и, ощутив его руки на своём теле, толкнула дверь холодильника в обратном направлении. Та мягко закрылась, а она, опершись руками на столешницу, прикрыла глаза и что-то тихо проговорила. Он не придал никакого значения её словам, к тому же ему и вовсе показалось, что она, как кошка, промурлыкала от удовольствия. Одна его рука нагло пробралась за полу халатика и удобно расположилась на её груди, слегка пощипывая сосок, а вторая нашарила узелок пояса и стала его распутывать. Но она не дала его развязать.

– Подожди, – мягко остановила его она. – Я пока не готова, плюс та история до сих пор перед глазами.

Он с грустью вздохнул и выпустил её из своих объятий. Она повернулась к нему лицом и, обвив его шею руками, посмотрела ему прямо в глаза.

– Но если ты меня развеселишь следующей историей, то возможно после этой чашки кофе мы с тобой поднимемся в спальню.

– Звучит заманчиво, – пробурчал он. – Но следующая история будет далеко не весёлой, хотя, думаю, улыбнуться я всё же тебя заставлю.

– Опять кто-то умрёт? – Она тревожно посмотрела на него.

– Нет, я же обещал. Просто скоро ты узнаешь меня чуточку с другой стороны и эта сторона далеко не самая лучшая.

Он отошёл от неё и сел за стол на своё место. За кухонным столом у него, как и у неё, было его место, которое он сразу себе заприметил, едва они въехали в этот дом. Он выбрал его далеко не так, как обычно это делали работники силовых структур. Те, как правило, выбирали такие места, с которых они могли видеть всё вокруг. Здесь же было всё наоборот: он фактически сидел по центру кухни, хоть и у окна, но в то же время выход на веранду был у него за спиной. Он много раз думал, почему именно это место он назвал «своим», и вскоре ответ на этот вопрос нашёлся. Он оказался прозаическим и был связан лишь с тем, что он хотел видеть её, как она вертится у плиты и перед разделочным столом. Он просто любил за ней наблюдать и ничего больше.

– Можно я кое о чём тебя спрошу? – обратился он к ней.

– Конечно, – ответила она и с интересом посмотрела на него.

– Как ты думаешь, способна ли женская грудь стать причиной разлада между мужчиной и женщиной?

Она задумалась, ища подвох в его вопросе. Он же с улыбкой смотрел на неё и теперь уже в скрытом смысле его вопроса она не сомневалась, однако решила ответить так, как ей взбрело в голову.

– Ну, – протянула она, – думаю вряд ли. Вы же мужики как дети. Вам лишь бы за сиську подержаться. Хотя если вдруг грудь станет не красивой, как это часто бывает после вскармливания…

Она не успела закончить свою мысль, как он перебил её и внёс коррективы в свой вопрос:

– Не, грудь красивая. Большая и красивая, в обычном понимании красоты женской груди, – добавил он, продолжая улыбаться и смотреть на неё.

– Тогда думаю, вряд ли, – ответила она и стала ждать правильного ответа на вопрос этой викторины.

– Ответ не верный, – со вздохом и печалью в голосе сказал он. – Следующую историю можно было бы назвать «Грудь-разлучница», однако правильнее было бы сказать: «Все мужики козлы». Так вот. Вскоре после похорон Янки, – начал он, – всё вроде как вернулось на свои места. Время всё лечит. Тот бар так и оставался тем самым местом, куда многие стремились в конце рабочего дня, а та трагедия никак не повлияла на завсегдатаев заведения и клиентов меньше не стало. Многие лишь стали более внимательными, когда ловили такси на том перекрестке. Через некоторое время из больницы вышли дядя Коля, его брат и Светка и также продолжили захаживать в это заведение, а вскоре все и вовсе перестали вспоминать тот день. И вот в один из зимних вечеров, как-то будучи в весьма странном и унылом настроении, я зашёл в бар, хотя желания чего-нибудь выпить у меня в тот вечер отсутствовало напрочь. В кармане был голяк, до зарплаты ещё далеко, а домой ехать не хотелось. Тут, думаю, надо добавить, что в то время, после длительной отлучки и проживания с одной мадам в её квартире, я вынужден был временно вернуться в отчий дом. А моему отцу это очень не нравилось. Ну ты же слышала, как он нас воспитывал с братом: восемнадцать лет исполнилось – живите, где хотите, но только не под моей крышей.

– Суровый он у тебя был, – кивнула она в ответ и перекрестившись, добавила: – Царствие ему небесное.

– Что есть, то есть, – ответил он и тоже перекрестился, хотя верующим он вовсе не был. Так, скорее из приличия, дабы не оскорблять чувств своей верующей жены. – Но, думаю, он прав. Так и надо воспитывать двух пацанов. Я с ним полностью согласен и зла на него не держу. И даже благодарен за всё. Но речь не об этом. Так вот. Зашёл я в тот вечер в бар и подойдя к барной стойке, поздоровался с Ксюхой. Ну та, которая бармен.

Она кивнула, давая понять, что помнит, кто такая Ксюха.

– И чего-то мы с ней разговорились о какой-то чепухе и в ходе беседы я попросил у неё чаю. Чай был для меня тут бесплатный и я этим пользовался. После того, как перед моим носом появилась кружка с горячим напитком, за Ксюхиной спиной внезапно распахнулась дверь, ведущая в кухню и, на пороге возникла девушка. Миленькая такая, со светлыми вьющимися волосиками. Вся такая улыбчивая, довольная. Увидев меня, она почему-то покраснела и тут же скрылась за дверью. Я сразу догадался, что это новый работник в этом баре. Мне потребовалось совсем не много времени, чтобы в голове произвести свой анализ и составить психологический портрет этой девчонки. Судя по манерам и ужимкам, девочка, явно приезжая, не столичная. Одета весьма скромно, соответственно приехала на заработки. Судя по тому, что она покраснела, увидев меня, я понял, что девочка скромная. Таким образом в моей голове сразу же сложился образ той самой «Золушки» или «Настеньки» из фильма про Морозко, чьи образы меня преследовали с самого детства. Это был тот самый тип девушек, от которого мне просто сносило крышу. Я сразу же начинал представлять себя каким-то рыцарем, который должен незамедлительно взять бедняжку под свою опеку и всячески помогать ей.

Она прыснула от смеха.

– Я так понимаю, и я произвела на тебя точно такое же впечатление?

– Не спеши меня торопить, – отшутился он, не желая отвечать на провокационный вопрос и бежать впереди паровоза. – До тебя ещё очередь дойдёт, а сейчас речь о другой.

– Ну хорошо, продолжай, – проговорила она, улыбаясь и поднося свою чашку к губам.

– Ксюха извинилась передо мной и скрылась на кухне, а когда через несколько минут вернулась, она уже ехидно улыбалась. «Ну что, можно тебя поздравить?», проговорила она. «С первого взгляда вскружил девчонке голову». Ну естественно я стал оправдываться, что, мол, это вовсе не так, я не хотел и всё в таком роде. Хотя в глубине души я прямо гордился собой. Ксюха умела поднять самооценку мужчин, возможно из-за этого её тут все любили. Ну, в общем я, немного втихаря погордившись собой, стал задавать свои вопросы: кто такая, откуда, где живёт и прочее. Уже через три минуты я знал, что зовут её Нина – типичное, на мой взгляд, деревенское имя, сейчас так девочек, по-моему, не называют, но могу ошибаться. Приехала Нина из Твери на заработки, ей девятнадцать лет и живёт она временно здесь же в баре, поскольку снять квартиру или комнату ей пока не по карману. Это было то, что нужно и уже в тот вечер я знал, что она будет моей. Да, я всегда был уверен в себе и тот раз не стал исключением. Другой вопрос, что с Ниной возникли определённые сложности, с которыми я ранее никогда не сталкивался. Как я уже сказал выше, она действительно оказалась скромной. Даже через чур. На любые мои даже самые безобидные предложения, как, то попить чаю, кофе или сходить куда-нибудь, она всегда скромно отводила глаза и смущалась. Часто краснела и прятала свой взгляд. Мне было очень сложно по началу с ней общаться, но вскоре она привыкла ко мне и наше общение стало вполне себе обычным.

– Она оказалась красивой? – полюбопытствовала она, с интересом слушая его.

– Ну как сказать? – помедлил он с ответом. – Не могу её назвать красавицей, но и не красивой её назвать язык не поворачивается. Она была какой-то особенной, будто самый яркий светлячок среди целого роя таких же. Вроде, как и все, но в то же время другая. Она была довольно высокой, всего на полголовы пониже меня, худенькая, с точеной фигуркой. В общем и целом, она была симпатичная, но было в ней кое-что, на что я не сразу обратил своё внимание. Да, речь пойдёт о её груди. Когда мы только начали общаться, я старался вести себя максимально скромно и даже не заглядывался на её прелести. К тому же она умело их маскировала своими странными свитерами: они хоть и облегали её фигуру, однако делали её формы такими скромными, что глазу не за что было зацепиться. Мы с ней долго встречались и всё это время дальше поцелуев дела не доходили. Да и где нам было то… Она жила в баре, работая при этом до восьми вечера, а потом сидела на кухне в ожидании, когда уйдут последние клиенты, чтобы выйти в зал и уснуть на одном из кожаных диванов. Я всё также каждый вечер ездил к родителям, но однажды всё резко изменилось. Точнее всё резко изменил я сам.

Она вопросительно вздёрнула брови, но говорить ничего не стала.

– Был тогда в тех местах, где я работал, один микрорайон, где проживали беженцы из Армении, которых поселили там после того страшного землетрясения 1988 года. Жили они там буквально на «птичьих» правах и наконец руководство моего отдела взялось за чистку района. Нет, никто никого не выгонял, просто эти граждане стали втихаря возвращаться на свою историческую родину, а те квартиры, которые им дало наше государство, стали сдавать и получать за это денежку. Про это никто и нигде не говорил, но подобных фактов было более сотни. Такие квартиры стали выявлять и передавать во временное пользование нуждающимся сотрудникам полиции, где я тогда работал. В общем я решил подсуетиться и выбить для себя квартирку, ну или на худой конец комнату. Однако возникла проблема, которая часто в последствии мне доставляла сложности: я был жителем столицы с пропиской, в связи с чем был признан не нуждающимся в улучшении жилищных условий. И тогда я пошёл на хитрость. Я пустил слух на работе, что по семейным причинам вынужден съехать из своей московской квартиры и буквально на следующий день с не большой спортивной сумкой переехал от родителей прямо к себе в кабинет. Благо на тот момент там стоял удобный и раскладной диван. На факт моего проживания в рабочем кабинете, как и было в моих планах, руководство всё же обратило своё внимание, однако выделять мне жилплощадь не спешило, равно как и не одобряло моего проживания на рабочем месте. Терять мне было особо нечего: уволить за это меня вряд ли бы кто решился, я был своего рода «ценным кадром», а вот решить искусственно мною же созданный жилищный вопрос по закону они не могли. Так я стал жить у себя на работе в ожидании того, что удача мне когда-нибудь, да улыбнётся. С одной стороны это было удобно, не нужно было тратить время на дорогу домой и обратно, но с другой стороны это было такое себе удовольствие. В то время, когда мои коллеги отправлялись по своим домам отдыхать, я закрывал дверь в кабинет на ключ и ложился спать. А после того, как просыпался, я тут же, убрав постель, заваривал себе кофе и шёл работать. Но это было в любом случае лучше, чем сидеть на шее у своих родителей, да и к тому же до Нины я мог дойти за десять минут не спешным шагом.

Каждый вечер я всё также ходил к бар, однако теперь целью его посещения было не выпить с коллегами, а пообщаться с Нинкой. Не сложно догадаться, что полноценного общения у нас с ней всё же не было и тогда я вкратце обрисовал ей всю ситуацию и свой план. Она оказалась смышлёной девочкой и быстро смекнула, что к чему. Через несколько дней она написала заявление об увольнении и после окончания своего рабочего дня её скромный чемодан уже стоял в моём кабинете. Через знакомых я подыскал ей работу продавцом и уже на следующий после переезда ко мне в кабинет день, она вышла на новую работу.

– Я стесняюсь спросить, но как обстояли дела с гигиеной? – спросила она. – Спать было где, я понимаю, но помыться или помыть посуду?

– С этим проблем не было вообще, – ответил он, улыбнувшись. – Рядом с моим кабинетом располагалась комната инспекции по делам несовершеннолетних, в которой был нормальный туалет и душ. Девчонки, там работавшие, дали мне ключ, и вопрос с гигиеной был решен. Кстати, его я решил в первую очередь, иначе бы мой переезд на работу не состоялся.

На этом месте он прервал свой рассказ и его взгляд устремился куда-то в окно. Заметив это, она проследила за направлением его взгляда, но ничего там не увидела.

– О чём задумался? – спросила она, желая слышать продолжение.

– Да так, – встрепенулся он. – В общем там, в моём кабинете у нас с ней всё и произошло в первый раз.

Она, как и следовало ожидать, не проявила интереса к постельной сцене, потому как из её уст не последовало ни единого вопроса. Она лишь молча пила свой кофе и ждала продолжения.

– Тогда же я и увидел их, – продолжил он.

– Кого? – спросила она, не понимая, о чём он говорит.

– Груди, – спокойно и с улыбкой ответил он. – Тогда-то я в первые увидел её груди, которые оказались не такими уж и скромными.

С её уст сорвался смешок и затем последовал вопрос:

– Они что, были какие-то не такие?

Он подбирал слова с осторожностью.

– Знаешь, как-то так в моей жизни сложилось, что я ни разу в живую не видел женской груди большого размера.

– На сколько большого? – спросила она.

– В цифрах не знаю, но примерно на столько.

Он двумя ладонями изобразил в воздухе сферу, которая по своим размерам больше напоминала дыню сорта «колхозница».

– Ну это ещё не большая, – выдохнула она, предполагая, что речь пойдёт о более крупных формах. – И ты испугался?

Первой его реакцией на её выпад было желание глупо захихикать, но он сдержал себя и сурово посмотрел на неё.

– Нет, конечно. Ты ведь прекрасно знаешь, что я терпеть не могу большие груди.

Она это знала. Когда они только начали жить вместе, она сильно комплексовала по поводу размера своих грудей. Однако он её утешал и уверял, что именно такие груди, как у неё, а точнее именно такой размер, ему и нравятся. «Грудь должна помещаться в ладошку», – любил повторять он, но она не верила его словам. Однако со временем поняла, что это было действительно так. Несколько раз она ловила его взгляд, полный отвращения, когда по улице мимо них проходила дама с большой грудью. Да, он был не такой, как её бывшие, которые каждый раз обращали внимание на крупные формы и как похотливые кобели, высунув свои языки, провожали сальными взглядами их обладательниц, даже не подозревая, что своим поведением сильно оскорбляют её.