Всемирная история. Том 1. История Египта, Азии и Персии

Всемирная история

Том 1. История Египта, Азии и Персии

Филипп-Поль де Сегюр

Переводчик Валерий Алексеевич Антонов

© Филипп-Поль де Сегюр, 2025

© Валерий Алексеевич Антонов, перевод, 2025

ISBN 978-5-0065-7506-6 (т. 1)

ISBN 978-5-0065-7510-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Стоики думали так же, как он (Сократ),

они говорили, что честное всегда полезно,

и что нет ничего полезного, кроме честного.

Цицерон, «Об обязанностях», кн. 3.

Я пишу эту книгу для молодежи, моя старость хочет быть ей полезной. Изучение истории, по моему мнению, является самым необходимым для людей, независимо от их возраста и выбранного пути. Примеры воздействуют сильнее, чем наставления, они служат доказательствами для убеждения, они сопровождаются образами, чтобы заинтересовать; история содержит опыт мира и разум веков.

Мы устроены так же, как люди самых отдаленных времен; у нас те же добродетели, те же пороки. Увлеченные, как и они, нашими страстями, мы с недоверием слушаем критиков, которые противоречат нашим склонностям и предупреждают нас о наших ошибках и опасностях. Наша глупость сопротивляется их мудрости, наши надежды смеются над их страхами.

Но история – это беспристрастный учитель, чьи рассуждения, основанные на фактах, мы не можем опровергнуть. Она показывает нам прошлое, чтобы предсказать будущее; это зеркало истины.

Самые знаменитые народы, самые известные люди предстают перед нашими глазами, судимые временем, которое разрушает все иллюзии, и справедливостью, которую никакие живые интересы не могут исказить. Перед судом истории завоеватели сходят со своих триумфальных колесниц, тираны больше не пугают своими приспешниками, князья предстают перед нами без свиты и лишенные ложного величия, которое им приписывала лесть.

Вы без опасности ненавидите жестокость Нерона, зверства Суллы, разврат Гелиогабала, лицемерие Тиберия; если вы видели Дениса ужасным в Сиракузах, вы видите его униженным в Коринфе.

Аплодисменты непостоянной толпы не обманывают ваше суждение в пользу Анита и Мелета; вы презираете их доносы, их клевету, и с энтузиазмом следуете за добродетельным Сократом в его тюрьме, за справедливым Аристидом в его изгнании.

Если вы восхищаетесь храбростью Александра на берегах Граника, на равнинах Арбеллы, вы без страха упрекаете его за безмерное честолюбие, которое увлекает его в глубь Индии, и за позорный разврат, который омрачает конец его жизни в Вавилоне. Вы предпочтете его ложной славе незапятнанную репутацию и безупречную добродетель Эпаминонда, Леонида, Тита, Марка Аврелия.

Любовь греков к свободе может воспламенить вашу душу, но их зависть, легкомыслие, неблагодарность, кровавые распри и разврат предвещают и объясняют их падение.

Если римский колосс поражает вас своей огромной мощью, вы скоро различаете добродетели, которые сделали его великим, и пороки, которые привели к его упадку.

Ночь невежества покрывает землю, варварство опустошает ее, как потоп; обломки империи разбросаны и окровавлены дикарями, которые заставляют вас лучше почувствовать все преимущества наук, которые они изгнали, и законов, которые они разрушили. Но, наконец, свет духовной религии рассеивает заблуждения идолопоклонства; пороки больше не на небесах, там царствует только Бог; добродетель больше не лишена твердой основы: таким образом, вы найдете в современном мире более просвещенную цивилизацию, более мягкие нравы, узы братства, связывающие слабого с сильным, бедного с богатым, царей с пастухами.

Но эта религия не всегда находит отклик; ее служители злоупотребляют ею; народы оскорбляют ее; честолюбцы бросают ей вызов; князья забывают о ней: поэтому рядом с небольшим числом совершенных героев, среди немногих спокойных и славных эпох, вы снова видите кровожадных монархов и понтификов, губительные революции, гражданские и религиозные войны. Факел истории, который не покидает вас, постоянно показывает вам справедливость, окруженную миром, любовью и уважением; в то время как честолюбие, фанатизм, мятеж и тирания всегда наказываются долгими несчастьями и клеймятся неумолимыми приговорами потомства.

Искусность Людовика XI, интриги Филиппа II, дерзкая удача Борджиа не мешают вам ненавидеть их память; вы бы горели желанием разделить заточение добродетельного святого Людовика; вы скорбите о победе коннетабля, который сражается против своей родины; вы завидуете счастью Баярда, который умирает, защищая её. Всюду вы находите доказательство этой древней максимы, что в конечном итоге полезно только то, что честно, что истинное величие достигается только справедливостью, а полное счастье – только добродетелью. Время справедливо распределяет награды и наказания, и вы можете измерять рост и упадок народов по строгости или развращённости их нравов. Добродетель – это цемент, скрепляющий могущество наций; они падают, как только развращаются.

Но чем полезнее уроки истории, тем важнее, чтобы они были хорошо преподнесены. Слишком много историков, которые способны ввести в заблуждение своих читателей; их красноречивые перья не всегда достаточно беспристрастны, свободны от страстей; они иногда обманывают нас и льстят нашим склонностям. Многие писатели, ослеплённые славой, принимают её за истинную славу; другие ставят ложные и преходящие интересы на место справедливости; и эти судьи королей и народов часто произносят приговоры, продиктованные страхом или надеждой, признательностью или ненавистью, духом секты или партии.

Таким образом, чтобы воспитать добродетельных граждан и просветить людей относительно их счастья, необходимо, чтобы тот, кто преподаёт им историю, освободившись от всякого духа обстоятельств и системы, заставлял их судить о людях и событиях исключительно по правилам морали; ибо дух секты и партии существует лишь временно, а справедливость и истина принадлежат всем местам и всем векам.

Первая обязанность историка – заставлять восхищаться добродетелью, даже когда она преследуется; заставлять ненавидеть преступление, несмотря на временный успех, которым его иногда венчает судьба, и внушать справедливое презрение к пороку, какую бы обманчивую форму он ни принимал.

Разворачивая перед глазами наших учеников обширную картину мировой истории, мы одновременно показываем им все примеры, которых они должны избегать, и все те, которым они должны подражать; но созерцание этих образцов имеет как свою пользу, так и свою опасность.

Эти знаменитые люди, которые приходят из всех стран и всех веков, чтобы подтвердить наши наставления, представляют собой вечное смешение добродетелей и пороков, великих талантов и позорных слабостей, несправедливых успехов и незаслуженных поражений.

Поэтому мы должны с величайшей тщательностью приучать молодёжь различать в этом смешении свет от тьмы, судить о людях и их поступках по их моральности, а не по случайностям событий. Наконец, необходимо постоянно учить её, восхищаясь добродетелями и талантами самых выдающихся людей, признавать и осуждать их слабости и недостатки, каким бы блеском они ни были прикрыты удачей и гением.

Показывая таким образом молодым людям людей и события в их истинном свете, цель историка должна заключаться в том, чтобы запечатлеть в этих нежных душах уважение к Божеству, преданность родине и королю, благоговение перед справедливостью, любовь к мудрой свободе и неизгладимое презрение ко всему, что оскорбляет честь и добродетель.

Составляя эту всемирную историю, я проникся принципами, которые только что изложил: это даёт мне надежду, что мой труд будет полезен. Многие другие, обладая большими талантами, предшествовали мне на этом пути: я воспользовался их знаниями и отошёл от них только тогда, когда они, как мне казалось, жертвовали в какой-то части справедливостью и истиной ради блеска ложной славы, предрассудков времени, капризов судьбы и политических или религиозных страстей.

Однако ошибки такого рода настолько редки у хороших историков и настолько легко исправимы, что одна эта причина не заставила бы меня взяться за столь объёмный труд.

Большинство людей вынуждены посвящать своё время различным видам изучения, особенно в век, когда искусство и наука достигли таких успехов, что чувствуется потребность и желание знать понемногу обо всём.

Из этого множества знаний, которые хочется приобрести, вытекает почти абсолютная невозможность углубиться в какую-либо из них. Немногие имеют досуг читать длинные тома, и многие исторические книги слишком объёмны, чтобы привлечь и удержать внимание молодёжи, которую отвлекает множество других предметов.

Великие авторы древности – это неиссякаемые источники морали и наставлений; но молодёжь читает из них лишь избранные отрывки. Только учёные полностью наслаждаются этими сокровищами.

Французские писатели, которые предоставили нам общие истории, опасаясь повторений, не писали последовательной истории каждого народа от его зарождения до его конца; и молодой человек, изучающий их труды, постоянно прерывается в своем чтении. Его заставляют покинуть Египет, как только Камбиз захватывает его, чтобы перейти к истории Персии; он вынужден оставить историю Персии ради истории Греции, когда преемники Александра делят его империю: таким образом, переходя из одной страны в другую, как в лабиринте, он теряет нить событий и с трудом ориентируется в картине, нарисованной с таким малым порядком и последовательностью.

Я знаю, что было сделано множество сокращенных версий каждой истории, но они кажутся мне слишком сухими и неполными; многие важные события и примечательные детали там «забыты»; и, с другой стороны, там встречаются, как и в более объемных историях, слишком длинные размышления, которые прерывают и замедляют повествование.

Современные авторы почти все стремятся слишком сильно проявить себя в своих произведениях; их моральные рассуждения затмевают интерес рассказа. Это уже не история, которую читают, это профессор, которого слушают, и очарование исчезает. Мне кажется, что размышления должны рождаться из фактов; их нужно скорее намекать, чем развивать: чем они короче, тем глубже проникают; они теряют силу, как только растягиваются.

Основываясь на этих наблюдениях, которые я считаю справедливыми, я попытался следовать иному подходу. В этом труде вы найдете непрерывную историю каждого народа от его зарождения до момента, когда он полностью перестал существовать как независимая нация.

Я стремился собрать в наиболее сжатом виде, без путаницы, как можно больше событий; я старался включить все действия, все достойные упоминания детали и не упустить ничего из того, что чтение лучших историков заставило меня желать запомнить.

Я старался правдиво изобразить всех людей, знаменитых своими судьбами, своими добродетелями, своими преступлениями, своими талантами и своими пороками; чаще всего я создавал их портреты и произносил их похвалу или порицание, просто рассказывая об их действиях и повторя их слова.

Короткие размышления указывают молодежи, как судить о людях и событиях; они также обращают внимание на причины величия и упадка государств.

Если моя повесть покажется моральной, интересной и ясной, мой стиль – лаконичным без сухости, свободным от всякой аффектации, но не лишенным изящества; если я особенно смог найти способ учить своих читателей, увлекая их, и давать им полезные уроки морали и политики, не утомляя их, то я достиг своей цели, и я надеюсь, что, несмотря на скромное название труда, посвященного молодежи, он сможет быть прочитан с пользой и удовольствием и взрослыми.

БРЮССЕЛЬ,

АРНОЛЬД ЛАКРОСС, ИЗДАТЕЛЬ-КНИГОПРОДАВЕЦ,

УЛИЦА ГОРНАЯ, №1015.

1822.

Египет

Древние народы

Ученые не согласны между собой относительно древности народов: одни считают, что халдеи были первой цивилизованной нацией; многие другие приписывают это первенство египтянам; а по мнению некоторых других, индийцы и китайцы оспаривают это первенство с большим успехом.

Этот вопрос, который занимал столь многие великие умы, кажется нам неразрешимым, поскольку каждая из этих различных систем опирается лишь на мифы или на разрозненные, сомнительные и оспариваемые факты; кроме того, мы не видим, какую пользу могло бы принести решение этой великой проблемы. Для всех людей важно не знать, какой народ первым вышел из дикого состояния, чтобы жить под властью законов; главное – понимать законы различных наций, их нравы, революции, историю их правления и тщательно изучать, ради собственной пользы, причины их величия и упадка, а также всё, что может оказывать влияние на силу, долговечность правительств и на счастье людей.

Философы также тщетно пытались утвердить свои различные системы относительно происхождения цивилизации; прежде всего, состояние чистой природы кажется нам химерической абстракцией: ведь как только возникает семья, возникает и общество, и начало цивилизации; и эта семья, управляемая сначала, если угодно, монархической властью отца, могла быть управляема республикански после его смерти, если природа или случай не предоставили старшему из детей средств для наследования отцовской власти.

Более или менее быстрое объединение нескольких семей для формирования народа должно было зависеть от различий в местности, климате и тысяче других обстоятельств, слишком разнообразных, чтобы служить основой для определенного мнения.

В жарких или ледяных зонах объединение семей должно было казаться более трудным и менее необходимым. Человек, питающийся охотой в холодных климатах, живет кочевой и изолированной жизнью; в странах, где солнце почти единственное делает землю плодородной, труд мало необходим для удовлетворения жизненных потребностей; но люди там ленивы и лишены industriи. Таким образом, все народы, чья цивилизация известна с древнейших времен, обитают в умеренных климатах. Впрочем, везде охотничьи народы, а за ними пастушеские, были самыми медленными в цивилизации; а народы, занимающиеся земледелием, достигли прогресса быстрее всего. Это легко понять, поскольку искусство возделывания земли делает науки необходимыми, а industriю – незаменимой. Это искусство требует инструментов, порождает мануфактуры и ремесла, требует знания времени, сезонов и движения звезд; наконец, земледелие умножает знания людей, их отношения, потребности и удовольствия.

Что касается разнообразных форм правления, которые установили себе разные народы, они зависели от положения, в котором они находились, от более или менее urgentной необходимости защищаться от нашествия кочевых племен или от грабежей охотников, и особенно от характера людей, которых эта необходимость заставила их выбрать в качестве вождей. Таким образом, можно предположить, что мирное племя, которому угрожали лишь столкновения частных интересов, могло долгое время мирно управляться мудростью старейшин; тогда как нация, угрожаемая соседями и вынужденная подчиняться самому храброму для своей защиты, быстрее пришла бы к монархическому состоянию.

Кроме того, поскольку народы начали писать историю своего правления только тогда, когда они уже значительно продвинулись в своей цивилизации, очевидно, что мы не можем знать ничего определенного о происхождении и первых шагах этого самого правления. Все, что собрали по этому поводу самые ученые авторы, основано лишь на ненадежных традициях, смешанных с теми мифами, которые окружают колыбель народов, как они развлекают детство людей.

Поэтому мы считаем, что должны воздержаться от всех бесполезных исследований и углубленных дискуссий по этому вопросу, который, в действительности, более любопытен, чем важен. Таким образом, мы начнем эту общую историю с истории египтян, поскольку этот народ, даже если он не самый древний, является тем, чьи следы мы можем проследить с меньшими сомнениями в самые отдаленные времена, и который до сих пор предлагает нам неразрушимые и восхитительные памятники, подтверждающие его древние традиции.

Священные книги, представляя нам историю еврейского народа, хорошо знакомят нас с непрерывной последовательностью великих событий мира от создания земли до рождения Иисуса Христа; но эта история, написанная божественной рукой и уважаемая верой, должна быть тщательно отделена от всех светских историй. Кроме того, еврейский народ до Иакова был лишь семьей; и пока другие потомки Ноя рассеялись по земле, семья Авраама жила в пастушеской простоте. Евреи стали многочисленной нацией только во время их плена в Египте, монархии уже могущественной и богатой, чьи цари имели величественные дворцы, когда Израиль еще жил в шатрах; наконец, цивилизация израильтян родилась при их выходе из Египта в пустыне; она не следовала более или менее медленному прогрессу человеческих законодательств, и сам Бог продиктовал кодекс Моисея, этот бессмертный кодекс, который всегда управлял евреями, когда они были нацией, и который управляет ими до сих пор, хотя они рассеяны. Таким образом, мы считаем, что, следуя даже свету священной истории, можно рассматривать правление, цивилизацию и законодательство египтян как самые древние известные исторические памятники.

О Египте и его царях

Из четырех частей света Африка – единственная, которая до наших дней оставалась почти полностью лишенной света, смягчающего нравы людей, просвещая их. За исключением египтян и карфагенян, все народы, населяющие этот обширный континент, оставались в невежестве и на заре цивилизации.

Египет – это страна, сжатая двумя горными цепями, которые оставляют между собой и Нилом лишь равнину, наибольшая ширина которой составляет пятьдесят лье; длина этой знаменитой долины – двести лье. Она ограничена на востоке Красным морем и Суэцким перешейком, на юге – Эфиопией, на западе – Ливией и на севере – Средиземным морем.

Геродот утверждал, что во времена правления Амасиса в этой стране насчитывалось двадцать тысяч населенных городов. Однако все исторические памятники подтверждают, что это царство было некогда очень богатым и густонаселенным.

Древний Египет делился на три части: самая южная называлась Фиваидой; средняя – Гептаномией; северные области именовались Нижним Египтом или Дельтой. Страбон сообщает, что когда Сезострис объединил все царство под своей властью, он разделил его на тридцать шесть провинций.

Руины, которые до сих пор свидетельствуют о древнем величии Египта, находятся главным образом в Фиваиде и Гептаномии. На месте, где некогда стояли Фивы, город, чью мощь воспел Гомер, земля до сих пор покрыта бесчисленными колоннами, статуями и аллеями, теряющимися вдали и обрамленными сфинксами. Там можно увидеть остатки великолепного дворца, где до сих пор сохранились краски древних росписей. Гомер говорит, что у Фив было сто ворот, и население города позволяло выпускать через каждые из них двести колесниц и десять тысяч воинов. В Фиваиде также находилась знаменитая статуя Мемнона, которая издавала звук, когда на нее падали первые лучи солнца. В Гептаномии было множество храмов, среди которых храм Аписа, одного из самых почитаемых египетских богов. Мемфис был столицей этой области; сегодня его называют Каиром. Там до сих пор показывают путешественникам колодец Иосифа, высеченный в скале и невероятной глубины, который во времена засухи использовался для подъема вод Нила на холм, чтобы распределить их по различным каналам. Эта область также знаменита пирамидами – грандиозными сооружениями, которые время не смогло разрушить и которые некогда считались одним из семи чудес света. Эти печальные и огромные свидетельства безумной гордости монархов, погубивших тысячи людей ради строительства своих гробниц.

Все эти сооружения были покрыты рисунками и символами, называемыми иероглифами. Они предназначались для сохранения памяти о самых значительных событиях. Однако до сих пор ученым не удалось полностью расшифровать эту символическую письменность, которая могла бы пролить свет на те далекие времена.

Недалеко от Мемфиса существовало чудо, еще более удивительное, чем пирамиды. Это было огромное сооружение, состоящее из двенадцати дворцов, содержащих полторы тысячи комнат над землей и столько же под землей. Бесконечное количество террас и галерей, соединявших все эти помещения, было настолько запутанным, что это сооружение получило название Лабиринта. Оно служило одновременно усыпальницей для царей и жилищем для священных крокодилов.

Более полезным сооружением было озеро Меридово, частично созданное руками человека. Если верить древним источникам, оно имело сто восемьдесят лье в окружности и триста футов в глубину. Целью этого грандиозного и восхитительного сооружения было смягчить нерегулярность разливов Нила, который единственный делал Египет плодородным или бесплодным в зависимости от обилия или недостатка воды. Озеро принимало излишки воды, когда земля была слишком затоплена, или отдавало ее, когда река мелела.

Две пирамиды, каждая с колоссальной статуей, возвышались посреди озера. Они были полыми, высотой в триста футов и служили украшением и дополнением к этому огромному резервуару.

Время совершило акт справедливости: оно предало забвению имена правителей, которые трудились лишь над своими гробницами, и сохранило для нас имя царя Мерида, чьи удивительные труды были направлены лишь на процветание его империи и счастье его народа.

Самое великое чудо Египта – не творение рук человеческих; его создала природа: это Нил. В этой стране почти никогда не бывает дождей, но река ежегодно приносит ей дар дождей, выпадающих в соседних регионах, через регулярные разливы. Египет был изрезан каналами, которые распределяли эти благотворные воды повсюду. Таким образом, эта река, распространяя плодородие, соединяя города между собой и Средиземное море с Красным, служила удобрением для сельского хозяйства, связью для торговли, защитой для царства и, как сказал Роллен, была одновременно кормилицей и защитницей Египта. Нил берет свое начало в Абиссинии; он спокойно течет по обширным пустыням Эфиопии, но, входя в Египет, оказывается зажатым в узком русле, заполненном огромными скалами, называемыми катарактами, которые делают его бурным. Он стремительно низвергается с этих скал на равнину с таким шумом, что его слышно за три лье. Причиной этих разливов, столь необходимых для плодородия Египта, являются дожди, регулярно выпадающие в Эфиопии с апреля по конец августа. Разлив Нила в Египте начинается в конце июня и длится три месяца. Равнины этого прекрасного царства представляют собой два совершенно разных пейзажа в два времени года. То это обширное море, на котором возвышаются множество городов и деревень, то это прекрасные и плодородные луга, наполненные стадами, покрытые пальмами и апельсиновыми деревьями, чья зелень, усыпанная цветами, радует глаз.

Нижний Египет, имеющий форму треугольника, образован двумя рукавами реки, которые назывались Пелусийским и Канопским. Два города, Пелусий и Каноп, от которых они получили свои названия, теперь называются Дамьетта и Розетта. Саис, Танис, Александрия и Гелиополь были главными городами Дельты. В Саисе находился храм, посвященный Исиде, с надписью, которая подходит как истине, так и природе: «Я есть то, что было, что есть и что будет; и никто еще не приподнял покрывало, скрывающее меня».

Геродот любил легенды: рассказывая о храме солнца в Гелиополе в Дельте, он упоминает, что феникс, чудесная и единственная в своем роде птица, рождается в Аравии и живет пять или шестьсот лет; его размеры – как у орла, а крылья переливаются белым, пурпурным и золотым. Когда феникс чувствует приближение смерти, он строит гнездо из ароматных деревьев и умирает в нем. Из его костей и костного мозга появляется червь, который превращается в нового феникса. Этот новый феникс создает яйцо из мирры и ладана, опустошает его, помещает туда тело своего отца, переносит этот драгоценный груз и сжигает его на алтаре солнца в Гелиополе.

Александрия, главный из городов, сохранившихся в Дельте, была построена Александром Великим и по великолепию не уступала древним городам Египта. Она находится в четырех днях пути от Каира. Именно здесь велась торговля с Востоком до открытия португальцами мыса Доброй Надежды.

Рассказывая историю других народов, мы будем описывать их законы и обычаи в порядке правлений и эпох, которые видели их зарождение или изменение; но мы не смогли бы применить этот метод к египтянам. Происхождение их обычаев, церемоний и законодательства теряется во тьме веков: невозможно обнаружить их истоки и точно проследить их развитие. Только расшифровка иероглифов могла бы помочь нам узнать имена основателей этой мудрой и религиозной политической школы, столь знаменитой среди древних, что величайшие люди Греции – Гомер, Солон, Ликург, Пифагор и Платон – специально отправлялись в Египет, чтобы почерпнуть знания, которые они затем распространяли у себя на родине. Даже Моисей восхваляется в Писании за то, что он изучил всю мудрость египтян. Эти соображения побуждают нас предварить рассказ о событиях общим описанием законов и обычаев Египта.